Тихая / Quiet

Наверное, я была самым спокойным ребёнком на свете. Практически никогда не плакала, не выпрашивала что-то, сидела тихо в своей комнате и занималась своими делами в то время, как мои родители работали. Тогда, видимо, я от них и отвыкла. Помню, как каждый раз в магазине, когда мне что-то нравилось, я просто становилась напротив и смотрела на эту вещь. Сверлила её взглядом и просто стояла в забытье. И, когда родители спрашивали, купить ли мне эту вещь, я просто отрицательно мотала головой и шла дальше. Это было весьма... странно. Но я не любила игрушки, как многие другие дети. Единственное, что я делала каждый день, — рисовала. По началу это были какие-то кузюки, непонятные клубочки и линии, потом более своеобразные рисунки, через которые я пыталась передать свои эмоции и чувства. Что делаю и сейчас. Для меня это было своеобразным выплескиванием всего, что скопилось. Никто из моих психологов не мог «прочитать» то, что я рисовала. Они считали мои рисунки пустыми, хотя на самом деле, для меня они переполнены всем. Один раз я долго смотрела на свой рисунок, который сделала ещё в детстве. И я смогла «прочитать» его. Тогда у меня началась истерика, родители дали мне успокоительные и на этом все закончилось. Именно поэтому я стараюсь не смотреть на готовый вариант рисунка, потому что он будит во мне множество чувств и эмоций, которые я стараюсь забыть. Иногда это удаётся, а иногда не очень. Один психолог даже разорвал мой рисунок. Назвал это бессмыслицей, пустой тратой времени и всучил свои карточки. Что сделала я? Разорвала его карточки. Вот что значит быть эмоционально неуравновешенной. Ты просто делаешь то, что первым приходит в голову. Я сидела в классе истории и рисовала. Вообще-то я предпочитала делать это тогда, когда никого не было рядом, но сейчас меня будто кто-то подтолкнул и рука сама потянулась к карандашу и бумаге, которые я всегда ношу с собой. Хотя бы потому, что в уединенных местах тоже рисую. Я всегда рисую. Рядом со мной на стул опускается кто-то. Признаться честно, меня совершенно не интересовало, кто это был. Плевать даже как-то. Но, как оказалось потом, этот человек сам объявил о своём присутствии. — Зачем предупредила вчера? — спрашивает Дилан. Я поворачиваю голову в его сторону. Он даже не смотрит на меня, будто говорит сам с собой. Что, неприятно сидеть рядом с такой, как я? Так вали куда-нибудь ещё! И только сейчас я замечаю, что на его лице красуется пару ссадин и небольшой синяк на скуле. Ну я же говорила, чтобы не лез к нему. — Зачем ты к нему полез? — напрямую спрашиваю я, пытаясь показать, что раздражена. — Я же говорила, чтобы ты оставил это. Он молчит, смотря куда-то вдаль. Проследив за его взглядом, вижу, что он во все глаза смотрит на то, как Бредли «лижется» с очередной девочкой на ночь. Не удержавшись, смеюсь. — Чего смеёшься? — спрашивает Дилан, наконец-то повернув голову в мою сторону. — Шутку вспомнила, — говорю первое, что приходит в голову и продолжаю рисовать, опуская взгляд на лист. — Смотрю, не сильно они тебя. Парень в начале недоумевающе сверлил меня своим взглядом, от чего мне даже стало не по себе. Ну, извините, я никогда не слежу за своим языком. — Потому что сами получили, — тихо отвечает, после чего отсаживается за свою парту. Я хмыкаю. Ха, какие мы обидчивые. Ну, извините, сударь. Я не виновата, что больна на голову.

***

После уроков у меня должен был быть психолог. Мама, как всегда, ждала меня около школы, сидя в машине и читая журнал. Ради меня она уезжала с работы, чтобы отвезти то туда, то сюда. Странная женщина. Но мне правда не хотелось ехать к психологу. Я ненавидела всех этих врачей, думающих, что они знают, как помочь мне. А это было невозможным, потому что я неизлечима, мой мозг неизлечим. И все, что мне оставалось — постоянные консультации с психологами и типа обычная жизнь. Но она никогда не будет обычной, как у других. Как я всегда мечтала. Никогда не понимала, почему у многих людей все получается, а я такая неудачница. Почему? Что во мне не так? Родилась не под счастливой звездой? Что не так?! Мне совершенно не хочется находиться тут. И к психологу не хочется. Думаю, они привыкли к моим «выкидонам», поэтому, наплевав на все, бегу. Просто бегу туда, куда глядят глаза. Мама точно не заметит меня, она ждёт, когда я сама сяду в машину. А я не хочу. Не хочу делать так, как хотят они. Хочу так, как нужно мне. Выбегаю за территорию школы, бегу мимо толпы учеников, идущей по своим делам. Мимо остановки, мимо домов. Я знаю, куда ведёт меня мой мозг, поэтому и не сопротивляюсь. Даже, если бы хотела, все равно не смогла бы. Пробовала миллион раз, но не получалось. А все просто. Мой мозг не поддаётся контролю. И я снова тут, на озере. Моё любимое место всегда приводило меня в чувства, я всегда бежала именно сюда. И каждый раз, когда я приходила в себя, внутри образовывалась дыра, больше прежней. Меня просто ломало изнутри каждый раз. Сижу, смотря на воду и теребя в руках карандаш. Даже не знаю, как он оказался у меня в руках. Неожиданно для самой себя кидаю его в воду. Характерный всплеск. И я почему-то чувствую облегчение. Уже в который раз замечаю, что чувствую облегчение после каждого своего действия. Чувствую, но не испытываю его на самом деле. Это чувство кратковременно. Как и другие. Я относилась к тем людям, которые ненавидели чувства. Я не считала, что они нас делают слабыми. Наоборот, я считала, что их не существует. Материнская любовь попросту привязанность, которая потом развеивается и исчезает, дружба — лишь выгода, любовь между парнем и девушкой, мужчиной и женщиной — настолько кратковременна, что исчезает быстро. Один человек всегда пользуется другим. Иначе не бывает. И потом, на приемах у психолога, мне пытаются вправить мозги, доказывая ту точку зрения, которую видит, и в которую всецело верит мир. А я просто смотрю в одну точку, делая вид, что слушаю, а на самом деле — копаюсь в своей голове, перебирая воспоминания, в особенности самые отвратительные моменты своей жизни. И мне нравилось так делать. Да ты чертова мазохистка, Хейли. — Эй, Хейли! — слышу, как меня окликают. Господи, ну что этот придурок тут забыл? — Чего тебе? — не оборачиваясь. Достал. — У тебя что-то случилось? — каждый наш разговор начинается с вопросов. Прекрасно. — С чего такие выводы? — я не поворачиваюсь в его сторону. Да этого и не нужно, так как уже слышу его голос за своей спиной. — Ты так и будешь отвечать вопросом на вопрос? — с усмешкой спрашивает он, уже сидя на лавочке рядом со мной. — А ты? — моментально спрашиваю я, убирая прядь волос за ухо. Уходи. Пожалуйста, уходи. Оставь меня в покое! Мысли проносятся в голове одна за другой. Невыносимо чьё-то присутствие. Это же моё место! Моё любимое место! А теперь какой-то придурок его украл! Ненавижу. — Эй, Хейли, — эти слова заставляют меня вздрогнуть, так как я даже не замечала, что шептала все это, сжав руки в кулаки. — Все в порядке? Это, что, шутка какая-то? Да он издевается. Неужели реально думает, что я скажу ему что-то? Совершенно незнакомому человеку? Абсурд. Вся моя жизнь сплошной абсурд. Я раздраженно закатываю глаза, после чего встаю и иду отсюда прочь. Сейчас у меня было две проблемы. Первой по-прежнему оставались родители, а второй стал этот идиот, который украл моё место. Любимое место. Бесит.