Как завоевать Антона Шипулина: инструкция по применению

«Что нужно, что бы ты увидел меня так, Как я вижу тебя? И что нужно, чтобы ты захотел меня так, Как я всегда хотел тебя? Не знаю, почему, но ты во всем, что я вижу. И я не стану отрицать: ты — все, что мне нужно, Поэтому я добиваюсь тебя…» (Pillar — «Whatever it takes»)

      — Ты выглядел просто жалко, ты знаешь? — Симон, развалившись на кровати брата с планшетом, от души веселился, в сотый раз просматривая видео недавно завершившегося масс-старта.       В ответ Мартен только скрипнул зубами. И за какие такие грехи ему достался такой брат?       — Надо послать Брису, думаю, он оценит, — продолжил Фуркад-старший, искоса посматривая на брата. — Только глянь на свое обиженное лицо!       Терпение Мартена лопнуло. Громко зарычав, он бросился на брата, с твердым намерением поквитаться.       — Эй, довольно, — примирительно подняв руку вверх, проговорил Симон, откладывая планшет в сторону. — Подумай хорошенько: сколько раз тебе удавалось надрать мне задницу, где-нибудь за пределами биатлонной трассы, а?       Мартен остановился, на секунду задумавшись над словами Симона. Действительно, никогда прежде ему не удавалось побороть брата, но почему бы не нарушить установившуюся тенденцию здесь и сейчас? Симон приглашающе развел руки, непринуждённо возлагая на кровати, и Мартен окончательно уверился в своей грядущей победе.       — Так-то лучше, — спустя пару минут борьбы произнес старший Фуркад, усаживаясь сверху на спину брата, бормотавшего проклятия в подушку. — Как хорошо, что матушка не слышит этих слов! Ужасно грязный рот, ужасно.       — Ну какого черта, Симон? Что мне делать?       — Откуда мне знать? Взять пару уроков борьбы? — Симон нервно дернул плечами, освобождая брата из плена.       — Да я не об этом! — с раздражением прошипел Мартен, переворачиваясь на спину.       — Еще бы, — еле слышно выдохнул Симон, готовясь к очередному долгому разговору о чувствах.       Мартен обиженно посмотрел на брата и промолчал. Вряд ли Симон сможет посоветовать что-то новое или дельное, его прошлые рекомендации выглядели скорее как издевательство.       Мелодия телефона разрядила накаляющуюся атмосферу в комнате. Мартен был уверен, что услышал облегченный вздох брата перед тем, как тот ответил на звонок. Предоставленный сам себе, Фуркад вернулся к размышлениям о масс-старте, который завершился его безоговорочной победой над основным конкурентом. Вот только особой радости француз не ощущал: Шипулина, казалось, второе место не расстроило, да и то, как он поспешно отвернулся от него, наталкивало на нелицеприятные выводы. Разумеется, Симон объяснил это тем, что Антон переживал за товарища по сборной, который сражался за призовое место, однако у Мартена было иное мнение, более пессимистичное.       Симон громко рассмеялся, и Мартен настороженно уставился на него. Брат чинно восседал на кровати, с мягкой улыбкой рассказывая о гонке. Его сияющая физиономия буквально кричала о том, что собеседницей является его девушка, иначе откуда такое преображение? На короткий миг Мартен испытал зависть: Симон влюблен и это взаимно, он же, в отличие от брата, сохнет от безответной страсти к натуралу, который всеми правдами и неправдами избегает его, звезду мирового масштаба. Вот только так легко Мартен не собирался сдаваться, уверенный, что рано или поздно найдет выход из этой тупиковой ситуации.       До ужина было еще далеко, а слушать слащавые разговорчики не было ни сил, ни желания, так что Фуркад решил пройтись. Порывистый ветер за окном намекал на то, что идея так себе, но Мартен был настроен решительно. В конечном счете, возможно, ему удастся поужинать за пределами отеля, сэкономив время для более продолжительного сна. Хотя куда там, саркастично улыбнулся Мартен, нормальный сон давно уже покинул его.       — Ты куда? — Симон оторвался от разговора, с недоумением уставившись на брата.       — Гулять, — буркнул Мартен, застегивая куртку.       — Чтоб к десяти был дома! И никаких девиц!       Мартен пробурчал нечто непереводимое, поспешно захлопывая дверь номера. Симон просто обожал строить из себя заботливого старшего брата, включая этот режим всегда неожиданно и неправдоподобно. Хотя, вынужден был признать Мартен, именно Симон первым оказывался рядом, молчаливо подбадривая.       В романтичных фильмах, стоило главному герою оказаться на улице в плохую погоду, как решение всех проблем находилось самой собой. Или, например, вторая половинка, будто чувствуя переживания героя, оказывалась под тем же дождем или снегом, а дальше следовало бурное объяснение и страстный поцелуй. Реальность же неприятно била острыми снежинками в лицо, вызывая не прояснение в мозгу, а стук зубов. Мартен неоднократно успел пожалеть о желании прогуляться, пока добрался до кафе. Тихое и уютное местечко, несмотря на близкое расположение к отелю, особой популярностью не пользовалось, и Мартен часто захаживал сюда. А уж до чего вкусный кофе здесь варили! Можно и согрешить немного, благо завтра выходной.       Официантка, узнавая, приветливо ему улыбнулась, но лезть с лишними вопросами не стала, за что Мартен был ей бесконечно благодарен. Метель за окном усиливалась, и видимость фактически сошла на нет. Фуркад мысленно вздрогнул, представляя, какой увлекательной будет обратная дорога, но смена обстановки уже способствовала поднятию настроения, а последствия не столь важны.       Входная дверь с хлопком закрылась, пропуская внутрь продрогшую парочку. Мартен с сожалением проводил их взглядом, мечтая, чтобы на их месте оказался Антон. Но подошел бы к нему россиянин? Наверняка бы сделал вид, что Фуркада здесь нет, или ушел прочь. Такое поведение стало обычным явлением, словно Шипулину было неприятно находиться поблизости с французом. Грустно осознавать, но в таком отношении виноват сам Мартен, который вел себя слишком… навязчиво, преследуя Антона, словно жертву.       Откинувшись на спинку стула, Мартен с наслаждением потягивал кофе, пытаясь вспомнить момент, когда все пошло наперекосяк. С Антоном они были знакомы еще с юниорских лет и, в общем-то, неплохо общались, хотя друзьями не были. В ту пору звездой был именно Шипулин, показывавший феноменальный результат. Мартен же был перспективным младшим братом Симона. Фуркад кривился всякий раз, вспоминая период, когда его сравнивали с братом, причем не в пользу младшего. Конечно, уже тогда Антон нравился ему, но попадание во взрослую сборную, более интенсивные тренировки и Свендсен, фактически свели увлечение россиянином к нулю.       Вновь заметить Антона помогла олимпиада. Фееричная победа сборной России, при грандиозном провале тех же французов, которые явно рассчитывали на большее, волей-неволей привлекала внимание к человеку, чье хладнокровие принесло золото домашней олимпиады. Антона давно называли одним из главных фаворитов, но ему всегда чего-то не хватало, так что Мартен в расчет его не брал, во время стартов присматриваясь к норвежцам да немцам — главным возмутителям спокойствия. Но начало постолимпийского сезона расставило все по местам, и вот Шипулин стал главным конкурентом, все ближе подбираясь к верхней строчке тотала.       Перебесившись после масс-старта в Поклюке, Мартен пришел к выводу, что Антон стал интересовать его в несколько ином плане, а с этим нужно было что-то делать. Нынешнее помешательство на Шипулине, было сродни тому, когда Фуркад на равных боролся со Свендсеном. Но вот ситуация отличалась в корне: Эмиль был вовсе не против перейти черту, чем они охотно и занимались: соревнуясь на трассе, развлекаясь в гостиничном номере. Но страсть к норвежцу давно угасла, пожалуй, вместе с результатами Свендсена, тем не менее, они остались хорошими приятелями. С Шипулиным все было иначе. Все, что Мартен знал о россиянине, умещалось во фразу: «Он точно любит женщин, только женщин». За годы знакомства, он ни разу не видел, чтобы Антон проявлял хоть какой-то интерес к своему полу. Как привлечь парня, который вовсе не интересуется парнями? Тупиковая ситуация.       Рождественский перерыв между этапами Мартен провел в раздумьях. Никогда еще он не сталкивался с такой непосильной задачей. Все его прежние увлечения охотно принимали знаки внимания со стороны француза. С закоренелым любителем женщин так точно не получится. Правда же была в том, что Мартен не собирался сдаваться. В конечном счете, не он ли сумел покорить все вершины в своей жизни? Рано или поздно и Шипулин падет жертвой его чар, вот только как начать?       До немецкого этапа оставалось несколько дней, а Мартен так и не сформулировал план действий. Любой другой посоветовался бы с друзьями, как-никак коллективный разум, но проблема состояла в том, что приятелей у него было полно, а вот настоящий друг всего один и, по совместительству, его девушка. Действительно, почему бы не спросить у Эллен, как ему захомутать парня? Вряд ли ее обрадует такой вопрос. Оставалось лишь одно — обратиться к родне. Ясно дело, о родителях речь не шла, Брис был далеко, зато Симон рядом. Понимающий старший брат. Мартен хотел верить, что понимающий.       Симон терпеливо выслушал его, пару раз закатил глаза приличия ради, но удивленным не выглядел.       — Думаешь, я не знал, чем вы с месье Свендсеном занимаетесь? Брось, только слепой не заметил бы, — он засмеялся, но в следующую секунду стал серьезным. — Даже не знаю, Марти. Не думаю, что Шипулина проймет как норвежца.       — И что же мне делать? — Мартен с надеждой уставился на брата.       — Ну, ты мог бы разузнать о его вкусах и привычках у его друзей. Даже не знаю, поухаживать? Но, если честно, я бы посоветовал сказать ему все прямо. Если даст шанс — использовать, если скажет, что не заинтересован — уйдешь прочь и забудешь. Да, и не смотри на меня так. Конечно, есть еще вариант подпоить его и воспользоваться, если уж совсем невмоготу, — Симон замолчал, внимательно разглядывая стремительно краснеющего брата. — Ясно, ты был бы не прочь, чтобы воспользовались тобой. Тогда поговори с ним, альтернативных вариантов я не вижу.       Мартен вздохнул. И как, по мнению Симона, он должен сделать это? «Привет, Антон, не хочешь переспать со мной?». Но в чем-то брат, несомненно, был прав: тянуть более было нельзя, сезон не бесконечный.       Всю ночь Фуркад размышлял, как лучше подойти к Шипулину. На счастье француза, российская делегация, как и его собственная, уже находилась в Германии, а значит, простор для действий оставался. Он издали наблюдал за тренировками россиян, не решаясь приблизиться. Во время утренней пробежки, казалось, выпала возможность, однако дальше дежурных фраз не ушло — Шипулин, прикрываясь тренировкой, поспешил скрыться.       На следующий день Антон сделал все, чтобы не попадаться на глаза Фуркаду, будто целенаправленно избегая. Мартен всерьез задумался: уж не отражался ли в его взгляде хищнический интерес, так очевидно напугавший россиянина? Ответа на этот вопрос не было, да и подготовку никто не отменял.       Входная дверь снова хлопнула, пропуская новых посетителей. Словно очнувшись, Мартен взглянул на часы: за размышлениями время пролетело слишком быстро, нужно было возвращаться в отель, вот только делать этого совсем не хотелось. Несмотря на утренний отъезд в Рупольдинг, Мартен решил задержаться, заказав еще порцию кофе. Отоспаться можно будет и в автобусе.       Этап начался мужской эстафетой, вновь подтвердив новый статус Шипулина. Не участвовавший в гонке Мартен, следил за соревнованиями из своего номера, отмечая уверенность, появившуюся в лидере российской сборной. Это не могло не притягивать.       Возможно, Фуркад так и ходил бы вокруг да около, мучился, если бы не Симон. Возвращаясь со стрелковой тренировки пару дней спустя, Фуркад-старший заприметил Шипулина, который о чем-то с увлечением болтал с темноволосой девушкой. Недолго думая, Симон схватил брата за руку и, игнорируя протесты, поспешил к воркующей парочке.       Вот тогда-то все окончательно пошло наперекосяк, понял Мартен, допивая вторую кружку кофе. Выброс адреналина помутил рассудок в тот день, так что только сейчас Мартен в полной мере осознал свой поступок. И пусть потом он обвинил во всем Симона, трезвый взгляд на ситуацию изменил мнение Фуркада.       Вид Шипулина, очевидно флиртующего с брюнеткой, выбил Мартена из колеи. Пока он молча рассматривал Антона, Симон, сверкая голливудской улыбкой, всеми силами пытался создать дружественную атмосферу и ему это неплохо удавалось. Девушка, что не удивительно, охотно смеялась над шутками француза, а после, Мартен откровенно упустил этот момент, Симон, подмигнув брату, увел девушку, оставляя мужчин наедине. При взгляде на Антона, становилось понятно, что ухода своей собеседницы под ручку с французом он никак не ожидал.       — Надо же! Похоже твой брат увел мою девушку! — Шипулин напряженно рассмеялся.       — Твоя девушка? Не слышал, что у тебя кто-то есть, — пробормотал Мартен.       — Ну, не то, чтобы девушка, но… — Антон неопределенно пожал плечами.       — Но мечтать никто не запрещает, не так ли? — понимающе улыбнулся Мартен, от души надеясь, что его улыбка не выглядит как оскал.       Антон кивнул, в ответ улыбнувшись французу. Что ж, Симон считал этот момент благоприятным для действий, но вот Мартен не чувствовал уверенности.       — Я мог ее видеть раньше? Лицо кажется знакомым, — стремясь поддержать беседу, и выяснить как можно больше о «сопернице», спросил Мартен.       — Надеюсь, что нет. Твой брат и так подпортил мне планы, — добродушно произнес Антон, и Фуркад не смог сдержать усмешку.       — А насчет видел… вероятно. Она — массажистка сборной Белоруссии, может, и встречались где-нибудь.       Мартен был совершенно уверен в том, что с брюнеткой они пересекались при других обстоятельствах, однако каких именно — вспомнить не мог. Гораздо важнее был факт мечтательного взгляда Шипулина, устремленного в сторону ушедшей девушки. В голове у Мартена была уйма сценариев, как повести себя. Симон советовал сказать прямо. Жан, милый Жан, к которому Мартен все-таки обратился за советом, не упоминая предмет влюбленности, советовал стать другом, понимающим другом. «Конечно, есть вероятность вечной френдзоны, но так ты хотя бы будешь рядом, а это, согласись, немаловажно». Наивный Жан считал, что Фуркад страдает от любви к какой-то девушке, но определенный резон в его словах был. Хотя бы сейчас, он мог поддержать Антона, дать пару советов, но…       — Боюсь, тебе ничего не светит с милой массажисткой, — Мартен постарался изобразить скорбь, но, судя по взгляду Антона, выходило едва ли.       — Это же еще почему? — подозрительно поинтересовался Шипулин.       Мартен лишь пожал плечами, решив не удостаивать россиянина ответом. Да и что он мог сказать? Что Антон явно сразит девушку очарованием, вот только это совсем не на руку французу? Шипулин истолковал его молчание по-своему:       — Считаешь, что я не могу привлечь особь противоположного пола?       Мартен глубоко вздохнул, сдерживая себя, чтобы не начать уверять Антона в обратном.       — Некоторое недоверие имеется, но не принимай на свой счет, — елейным голоском произнес Мартен.       Француз сам не мог понять, зачем затеял весь этот бессмысленный разговор, отдаляющий его от основной цели, но остановиться просто не мог. Хотя бы из вредности. Возможно злости и жуткой ревности. Антон же, не подозревая о внутренних противоречиях Мартена, гнул свою линию, доказывая, что вполне может очаровать любую и вообще, Катерина — так, оказывается, звали массажистку, — всегда приветливо ему улыбается. Фуркад не сдержался, демонстративно подавив зевок.       — Холодает, — нейтрально произнес Мартен, обрывая пламенную речь Антона. — Если хочешь, можем посидеть где-нибудь, выпьем чаю? Или твои аргументы иссякли? — Антон качнул головой. — Послушай, почему ты с таким рвением пытаешься убедить меня в своей… привлекательности?       Казалось, этот вопрос поставил Шипулина в тупик, зато в душе Мартена начала расцветать надежда. Антон оказался совсем не таким, каким он всегда себе представлял. Это его бахвальство и самоуверенность просто очаровательны, решил француз, наблюдая за гаммой эмоций на лице россиянина.       — Разве я убеждал в привлекательности? Просто… а, к черту. Может, поспорим?       А вот это уже интересно. Мартен задумался, как обратить эту ситуацию в свою пользу. Было несколько вариантов, причем один краше другого, главное не спешить, обдумать все как следует. Но Антон, с его горящими серыми глазами, мешал сосредоточиться.       — На девушку? Как некрасиво. Я думал у тебя к ней более романтичный интерес, а тут, оказывается, спортивный азарт! Но почему бы и нет? — Мартен сделал вид, что размышляет. — Даю тебе время до… норвежских стартов. Коль пойдет все хорошо, любовь там, лад, я… чего ты хочешь за свои навыки обольщения?       — Желание, — не задумываясь, произнес Шипулин.       — Желание?       — Ага. Не пугайся, — хмыкнул Антон, хлопнув Фуркада по плечу. — Что ты можешь мне предложить? Финансовый вопрос — слишком скучно, алкоголь я не употребляю, а вот желание — весьма интригующе, не так ли? Пока я обольщаю милую девицу, ты будешь ходить, и бояться, ибо, друг мой, фантазия у меня богатая, мало ли, чего я захочу в итоге?       Антон с вызовом рассматривал француза. Если бы Шипулин знал, каких трудов французу стоило сдержать ликование внутри себя!       — Что ж, вполне приемлемо, — наконец, произнес француз. — Я тоже требую желание, — Антон в этот момент закатил глаза. — Но оно у меня четко сформулировано. Боюсь, однако, что ты не согласишься.       Мартен едва ли не ножкой шаркал, являя собой образчик скромной неуверенности. Антон заинтересовано уставился на француза, ожидая продолжения. Фуркад уже успел убедиться в том, что Шипулин — азартный человек, но как далеко он готов зайти? Был бы рядом Симон, он, возможно, затрещиной выбил из головы Мартена всю дурь, но брат развлекал увлечение Антона, давая шанс. Как таким подарком не воспользоваться?       — Хватить тянуть кота за уши, — раздраженным голосом напомнил о себе Шипулин.       — Я хочу тебя.       Антон пораженно уставился в горящие глаза француза, очевидно рассчитывая на пояснения.       — Все просто, если разобраться: ты проигрываешь, и я получаю тебя. Ты, я, ночь страсти — взрослые же люди, детали рассказывать не надо?       Мартен напряженно следил за выражением лица россиянина, готовясь в любой момент отразить удар. Взгляд Антона не предвещал ничего хорошего. Фуркад не вовремя подумал о грозовом небе, о молниях, которые могут испепелить. Шипулин молчал. Мартен не торопил его, понимая, что просит просто невозможного. В самом деле, разве согласится на такое человек, который просто не приемлет подобные вещи? Казалось, внутри Антона целую вечность происходила борьба, прежде чем он протянул руку французу, как-то зло усмехаясь:       — Я согласен.