Ты меня бесишь

POV Рон Я устал. Сбился со счета, и уже нет сил думать о чем-то, кроме того, что я, блядь, очень устал. Уворачиваюсь от очередного мерзкого захвата и с эмоциональным рычанием делаю еще один удар в полуразложившуюся голову, толкаю дряблое тело на другого мертвеца, следом одним ловким движением проламываю череп и ему. Все, я на сегодня все. Еще пару мгновений слышу за спиной противное шипение, но скоро все стихает. Меня все еще немного трясет от ярости или просто легкого безумия, в которое я впадаю, когда Карл требует убивать больше, быстрее, беспощаднее. Поворачиваюсь к Карлу, который весь выпрямляется после завершающего удара и переводит взгляд на меня. Я не могу утверждать, что бросаюсь к нему первым, вполне обоснованно считать, что и он стремится ко мне. Так или иначе, но спустя какую-то секунду мы уже целуемся. Между нами происходит что-то невероятное. Я жадно прижимаюсь к его губам, напористо хватаю их своими губами, на эмоциях даже кусаю, царапаю свой язык его зубами. Я наслаждаюсь этим поцелуем, я выражаю в нем свои такие разные эмоции к Карлу и остатки разбушевавшейся во время тренировки злости. А он отвечает мне. Карл, кажется, понял технику и с успехом разбирается в способе: его мягкие губы и неожиданно ловкий язык поддерживают настроение заданной мной ласки. Удовольствие, море удовольствия. Ощущаю, как его пальцы путаются в моих волосах, он пытается прижаться ко мне всем телом. Я принимаю его желание, сжимаю в пальцах его рубашку и притягиваю его к себе, насколько это возможно. Перед моими закрытыми глазами несутся картинки сладких воспоминаний: обнаженная спина в лучах заката, сильное тело за моей спиной, невероятно красивый, спящий Карл, вытянувшийся на диване. Что же скрывает эта одежда, которую я удерживаю в своих руках. Черт, кажется, он привлекает меня не только внешне, близость к нему оказалась не менее приятной. Мне нравится, мое тело реагирует. Он меня возбуждает. Боюсь мгновения, когда очарование момента пройдет, волна страсти и поглощающей нирваны отступит, и мне придется отстраниться. До последнего не отпускаю от себя Карла, продолжая прижиматься к стройному телу парня. А когда разорвать поцелуй становится неизбежно, немного отстраняюсь, провожу языком по нижней губе и возвращаюсь к разгоряченным от поцелуя губам еще на одно, будто жизненно необходимое мне, прикосновение. - Я немного вымотался, мне надо немного отдохнуть перед возвращением домой. - Я выпускаю его из своей хватки, медленно разжимая пальцы, и говорю тихо. Он молчит и опускает глаза, впадая в ступор после маленького сумасшествия. Не мешаю ему возвращаться в реальность: отхожу в сторону и сажусь у нескольких поваленных бревен. Совсем скоро слышу хруст шагов и движение рядом, Карл садится недалеко от меня. Я не обращаю на него внимания, хотя мне сложно сдержаться и не взглянуть в его сторону. Пятый день подряд. Это уже превращается в традицию - перебить побольше ходячих, целоваться, пока не закончатся все силы, а потом в тишине возвращаться в Александрию. Сегодня план не так идеален, сидеть и отдыхать в тишине оказывается не так просто, как возвращаться домой. Я чувствую на себе взгляд Карла и не могу удержаться. Смотрю на него и думаю о том, что, если бы у меня был фотоаппарат, я бы сфотографировал Карла, который в смущении и неловкости видится мне непередаваемо очаровательным. В общем-то, я не ценитель таких качеств в мужчинах, а парень крайне редко бывает таким, но ему это неожиданно идет. Он явно хотел бы заговорить со мной, но не решается. - Ты хотел бы о чем-то спросить меня? - Я не могу сдержать улыбку. - Да, то есть нет. - Понимая, что я заметил его несмелость, он паникует еще больше, опускает взгляд вниз, и его ресницы трепетно подрагивают. - Просто я. Знаешь, то, что мы делаем с тобой эти несколько дней... - Мы целуемся, Карл, - перебиваю его, чем заставляю снова смотреть на меня, - то, что мы делаем эти несколько дней. - Моя улыбка становится неприлично открытой, и я приподнимаю руку, чтобы прикрыть губы, показывая ему, что не смеюсь над ним, а всего лишь испытываю эмоции умиления. - Ммм, да. Пусть так, но эти поцелуи наши, они происходят почему? - Карл говорит очень осторожно, это слышно по его тону, он будто боится что-то не то сказать или задеть меня и вызвать приступ раздражения. Совсем ничего не смыслит в разговорах на интимные темы? Ничего себе, это уже интересно. - Смею предположить, потому что я получаю от этого удовольствие, а ты, - я чувствую себя сейчас значительно взрослее Карла и сохраняю идеальное спокойствие, словно мы говорим о погоде, прерываюсь, только чтобы удачнее подобрать слова, - тебе это нравится, нет? - Наверное, - Карл опять отводит взгляд, но я уверен, что ему нравится. Карл, ты не умеешь врать, забыл? Он молчит некоторое время прежде, чем продолжить: - Я, на самом деле, не совсем понимаю, как это происходит. Ты и Энид, вроде как у тебя есть девушка, а теперь ты и я. Почему вдруг со мной? - Вот блядь, опять эта чертова Энид. - Раздраженно фыркаю, вспоминая разговор с Аароном, и тут снова Энид. Он, конечно же, ничего не знает ни обо мне, ни о нас с Энид, нельзя злиться на него за это беспокойство и желание вникнуть, но он же Граймс, где его эгоизм и безразличие к чувствам других? - Карл, какой же ты благородный мудак. - Предчувствуя мою бурную тираду и собираясь внимательно ее выслушать, парень вновь смотрит на меня. - Хочешь знать, гей ли я? Да, гей. - Парень напротив невольно вздрагивает от такого прямого признания, но, в общем, пытается не показать вида, его глаза холодные и равнодушные. - Хочешь знать, как давно? Всегда, изначально, и с Энид у меня ничего не было. Нет, кое-что было, мы были хорошими друзьями, пока не появился ты и твоя мерзкая группа, которую ты зовешь семьей, пока она не предала меня. - Немного срываюсь в омут воспоминаний и эмоций, но быстро соображаю и возвращаю себе ровный тон, стоит пояснить. - Мой отец никогда бы не принял меня такого, такой уж он был человек, и появление Энид стало моим спасением. Когда она появилась, она была закрытой и разбитой, но не была против меня, смогла понять меня. Энид обещала мне прикрытие, обещала до последнего убеждать всех в том, что она моя девушка, говорила, что не сможет, да и не хочет, к кому-то привязываться вновь, быть с кем-то теперь. Все шло идеально. А дальше появились вы. Я еще при знакомстве заметил ее взгляд на тебя, а потом крыша, поход за стену, нападение этих бандитов. Ты ведь весь такой крутой, а Энид просто девчонка, нет ничего неожиданного в том, что она потекла. Она даже не обсудила это со мной, просто забила на меня, словно меня и не было никогда, стала ходить за тобой. Я даже не удержался от упреков в твою сторону тогда. И это все, когда в моей жизни творился настоящий пиздец. Проблема в том, что мой отец, если бы он не умер, все бы мог понять, она могла подвести меня, но ей стало плевать. Впрочем, ей плевать, как на меня смотрела вся Александрия, когда моя девушка пускала слюни на другого. Она меня обманула, пренебрегла мной, и прощать ей это, - я делаю маленькую паузу, - я не хочу. Теперь ты знаешь правду. Мы можем закрыть тему с Энид? - Открыто смотрю в его глаза. - Я не знал. Правда, Рон, я ничего не знал. - Карл растерян и, очевидно, очень смущен моей прямолинейностью, он несколько раз хлопает ресницами и тихо оправдывается. - Твоя проблема в том, что ты никогда не пытался узнать, Карл. Только героя из себя строишь, хочешь казаться взрослым. - Дерзко ухмыляюсь и накрываю его ладонь, лежащую на колене, своей ладонью. - Ты вообще думал когда-нибудь о том, что нравится тебе? Кто ты? Карл резко отворачивается и выдергивает свою руку. Я окончательно задел его за живое. - Давай просто вернемся в Александрию. - Наши поцелуи - просто минутная, приятная слабость: наваждение разлетелось волшебной пылью, и Карл собирается быть собой, человеком-бойцом. Возвращаемся мы, как и всегда, поздно и молча. Александрия встречает нас, как Карла и Рона, просто подростков после тренировки. *** - Карл. - Карл идет в собственном ритме, неспешно и спокойно, но мне все равно требуется время, чтобы догнать его. - Да стой ты. - Хватаюсь за его предплечье, принуждая остановиться. - Что тебе? - Парень останавливается и со вздохом, ясно дающим мне понять, что я не вовремя и сейчас для него вроде надоедливой, шумной мошки, разворачивается ко мне лицом. Вот так и живем! За пределами Александрии не можем насытиться поцелуями, жаркими эмоциями, я с ним, а он со мной. Зато в пределах Александрии он разговаривает со мной с едва скрываемым раздражением, а меня он просто бесит. Минимум из-за того, что нравится мне, что я теперь жду каждую новую тренировку, предвкушая его близость ко мне. Ну, а еще у меня целый список поводов. - Это что за нахер сейчас было? Что значит это "каждый держит оружие при себе и смотрит в оба, нам надо хорошо присмотреть за общиной. Рон, ты присмотришь за Джудит"? - Завожусь от одного его вида в момент, повышаю голос, и меня прорывает. - Рон, мне нужно, чтобы Джудит была в безопасности и... - Карл начинает говорить, но я даже слушать этого не хочу. - Почему она должна быть в безопасности именно со мной? Почему за ней не может присмотреть кто-то еще? Почему вновь и вновь я оказываюсь в гребаных няньках? Ты сам занимаешься со мной, я каждый день хожу за стены, и ты мной вроде бы доволен, но чуть что записываешь меня в слабаки? - Перебиваю его, эмоции захватывают меня. - Мудак ты, Карл.- Шиплю и скрещиваю руки на груди, чтобы не подраться с ним. - Рон, в том и дело, что именно в тебе я и не сомневаюсь. Мэгги уезжает с Гленном, отец и сам сейчас нуждается в заботе, я должен быть готов ко всему, следить за всем здесь, и у меня, кроме тебя, вариантов нет. Ты отлично с ней справляешься, и ты сможешь защитить ее при необходимости. Так что прекрати надумывать нам проблемы. - Карл очень настойчиво пытается показать мне, что я недостаточно серьезен, и все, что я думаю, просто глупые капризы и бесполезная трата драгоценного сейчас времени. Но это, мать его, не так! - Знаешь, в чем твоя проблема? Твоя проблема в том, что ты эгоистичный урод. Ты себя слышишь? Я, я, я, я, я, - освобождаю одну руку и начинаю тыкать в его грудную клетку указательным пальцем, - все ты, ты везде, будто мир вертится вокруг тебя! А он не вертится вокруг тебя, представь это уже, блядь, себе. У меня тоже есть мнение, а ты даже не пробовал спросить меня, чего хочу я. Не хочешь послушать, чего хочу я? - Последний раз я бью особенно активно и останавливаюсь на прикосновении. - Хватит трамбовать мою грудь. - Он хватает мой палец и с силой отводит мою руку вниз. - Пойми, наконец, что я доверяю тебе свою сестру, самого дорогого мне человека, потому что уверен в тебе. Я знаю, что ты способен на многое, но ты нужен мне рядом с Джудит. - Он и сам не замечает, наверное, что злится, говорит быстрее и громче обычного. - Я так решил. - А мне плевать, веришь? - Он едва успевает закончить фразу, когда я уже бросаюсь в новое нападение, его последние слова почти сливаются с моей речью. - Я больше не собираюсь быть нянькой, с меня этого хватит, я хочу охранять Александрию вместе со всеми, а для ребенка найди другую мамочку. Бесишь, как же ты меня бесишь. - Выдергиваю из захвата свою руку и отхожу на шаг назад: находиться так близко к Карлу просто невыносимо. - Что ты... - Парень шумно выдыхает и собирается еще что-то сказать, все в таком же запале, я его разозлил. Мы стоим на улице, в самом центре Александрии и просто кричим друг на друга. - Вау, такое ощущение, что еще пара минут, и полетит одежда. Рядом с вами так жарко. - Еще несколько мгновений я продолжаю смотреть на Карла, пока до меня не доходит, что говорит не он. Я перевожу взгляд в сторону звука и вижу перед собой мужчину. Незнакомого мужчину, в глаза его не видел никогда. - Ты, вообще, кто? - После крика мой голос кажется тихим и немного охрипшим. - Вообще-то, я шел к своему приятелю Карлу, но если ты с ним еще не закончил, я могу сделать вид, что просто мимо проходил. - Патлатый незнакомец смотрит на меня с каким-то нескрываемым любопытством, а я, сосредоточенный на стычке с Карлом, плохо его понимаю. Надо успокоиться. - Он мне даром не нужен. - Произношу без обращения к кому-то из них, смотря в другую сторону, затем делаю шаг назад, прожигаю Карла последним взглядом, который говорит: "не собираюсь выполнять твои тупые приказы", разворачиваюсь и спешу уйти. POV Карл Пока Рон ведет некое подобие диалога с Иисусом, я немного успокаиваюсь. Теперь меня мучает чувство вины перед самим собой за то, что не сдержался, что сорвался на Роне, спустив на него свой пар из-за переживаний о происходящем. Нет, серьезно, он не вовремя: я чувствую на себе ответственность, впервые такую огромную, и еще несколько взволнован из-за этого, но старательно скрываю свои эмоции, а Рон тут со своими скандалами на пустом месте. - Я, похоже, в прошлый раз ошибся, это ты не даешь парню? Да ты коварный, он же весь горит и очень даже хорошенький мальчик. - Иисус подходит ближе, а я пытаюсь сохранить только восстановившееся спокойствие и не реагировать на чушь, которую он несет. - Слушай, что в этот раз тебе от меня надо? - Поворачиваюсь в его сторону уже совершенно невозмутимым, полностью игнорирую неуместное высказывание и собираюсь отделаться от него поскорее. - Мой нож. Завтра я и ваша группа отправляемся в Хиллтоп, и мы выяснили, что я, вроде как, нормальный парень, так что верни мне мой нож, он мне дорог. - Он старается выглядеть проще и вести себя непринужденно, будто это ему поможет. Я все равно считаю его странным и отношусь с недоверием. - Нож, - запускаю руку в карман и сразу же нахожу предмет разговора, я и думать забыл о нем. Достаю его из кармана и приподнимаю, сжимая пальцами так, чтобы видно было и мне, и мужчине, - этот нож? - Да, этот, - Иисус делает движение рукой, собираясь выхватить вещь из моих пальцев, но я оказываюсь проворнее и опускаю руку первым, из-за чего его ладонь только рассекает воздух и сжимается в пустой кулак. - Значит, он очень тебе дорог? - Явно действую ему на нервы своими вопросами, пока укладываю нож в кармане, чтобы наверняка не выпал. Он не отвечает мне, но по его взгляду все очевидно: ему неприятно, что я владею чем-то лично важным для него и еще позволяю себе такие дерзкие жесты. - Мне тоже очень дороги Гленн и вся наша группа. Ты рядом с ними в безопасности, а они рядом с тобой? Я не знаю, и я не хочу верить в чудо, которое ты обещаешь. Сделаем так, когда группа вернется, когда я увижу Гленна живым, целым и здоровым, когда узнаю от него, что все прошло гладко - приходи, я отдам тебе твой нож. - Смотрю на него открыто и не проявляю реакции на то, как он закатывает глаза и тихо матерится себе под нос. - Не сомневайся, я в силах присмотреть за ним. - Да, я надеюсь. - На выдохе говорит Иисус, аккуратно разворачивается на пятках и делает несколько шагов вперед. - Знаешь, Карл, - он останавливается, оборачивается и ждет момента, когда я вновь сосредоточу взгляд на нем, - от паранойи и многих других проблем с головой отлично помогает секс. Это я к тому, что потрахайтесь вы уже с тем милашкой, и мир не будет казаться таким ужасным. *** С началом нового дня время стало тянуться бесконечно. Стоило только фургону оказаться за пределами Александрии, меня охватило жуткое напряжение, такое, что даже руки холодеют. Ожидание чего-то страшного, что с каждой минутой все не происходит, мешает спокойно сидеть на месте или думать. Весь день я просто не мог найти себе места, постоянно проверяя, все ли в порядке. Под вечер я ясно осознал, что дальше так нельзя, иначе я рискую потерять над собой контроль, и тогда все станет действительно плохо. Решение, что делать пришло быстро, после чего я последний раз убедился, что Александрия в порядке, в боевой готовности, на случай чего, и отправился домой. Там пришлось еще некоторое время ждать, но как только Мишонн появилась в доме, а Джесси покинула его, я тут же сорвался следом. Не то чтобы я считал, что Рон прав, и находил себя виноватым. Просто я привык ходить за стену именно с ним, и сейчас такая привычная ситуация облегчила бы мое состояние. Я вбегаю на крыльцо и, помедлив мгновение, громко стучусь в двери. Проходит около минуты волнительного ожидания. - Что тебе? - Мне кажется, или я именно так вчера начал свой разговор с ним? Рон, скрестив руки на груди, приваливается к косяку и звучит грубо. - Война войной, а тренировку никто не отменял. - Стараюсь не смотреть на Рона, и тон у меня выходит мягче, чем обычно. - Ты серьезно? - Рон совсем не умеет скрывать эмоции: его глаза загораются, и он заинтересованно подрывается на ноги. Уверен, он думает, что добился своего, что его скандал заставил меня задуматься и прислушаться к нему, что теперь я пытаюсь загладить вину. Наивный. - Серьезно, я хотел проверить обстановку за стеной, а заодно можно положить десяток ходячих. - Да, я правда собираюсь проверить, нет ли угрозы за стеной, и мог бы пойти с кем угодно, но Рон... Мне комфортно с ним, хоть мы и мечтаем друг друга чаще убить, чем поддержать. - А другие, значит, тебе для этого не подходят? - Самолюбие Рона требует признания его значимости, в предвкушении моего ответа он закусывает губу. - Да, другие мне не подходят. - Я пытаюсь как можно незаметнее улыбаться, когда лицо Рона на секунду освещает победная улыбка, а потом он ее прячет и смотрит, будто делает мне одолжение. - А как же Джудит? - Парень оглядывается в дом. - Джесси побудет с ней, идем. - Я разворачиваюсь и сбегаю вниз по ступеням. Рон тянется к ручке и закрывает за собой дверь. Его оружие всегда при нем, хоть в чем-то с ним нет никаких проблем. *** Я замечаю, что с каждым днем Рон меняется, и мне приятно быть причастным к этим изменениям, наблюдать их. Раньше Рон тащился сзади, а теперь идет рядом; раньше потерянно озирался по сторонам, а теперь ступает мягко и настороженно прислушивается; раньше впадал в ступор от каждого шороха, а теперь нападает первым; раньше он медлил и сомневался, а теперь бьет быстро, метко, сильно. Мне нравится он таким, мне нравится огонь в его глазах. Еще немного, и скоро он впишется в этот мир, в этот целый, огромнейший мир, а не территорию Александрии, где провел несколько лет и только убеждал себя в том, что всем доволен. Теперь у него будет целый мир, который я подарю ему, и он сможет быть в нем по-настоящему счастливым. Мы синхронно хватаемся за ножи, когда нам навстречу выходит пара ходячих. Все происходит слаженно и быстро. Начало тренировке положено. Двигаемся дальше. Впрочем, пролетает тренировка, как один момент. Я прихожу в себя, только когда Рон начинает меня целовать, без этого уже, кажется, никуда, а я ему с жадностью отвечаю, без этого, кажется, тоже никуда. Все наши недомолвки остаются в Александрии, а сейчас, в полутьме значение имеет только безумие, одно на двоих, и легкий туман ярости, который еще не прошел после хладнокровных убийств. Парень принуждает меня сделать шаг назад, и я оказываюсь зажат между деревом и его телом. Я прислушиваюсь к себе, но меня больше не окутывает паника, и не возникает потребности защищаться. Рядом с Роном мне приятно. Его губы такие мягкие, что прижиматься к ним, сталкиваться с ними своими губами хочется непрерывно, пусть это и мешает немного дышать. Мои руки на его плечах, а его на моей талии; я подаюсь ему навстречу, а он прижимает меня к себе и плотнее прислоняет нас к коре дерева, делая капкан, в который я попал еще теснее. Я чувствую, как его язык пропадает из поцелуя, а губы скользят в сторону. Он покрывает поцелуями скулу, подбородок, переходит к влажной шее. Его руки вдруг сдвигаются с места, оплетая мою талию, одна из них плотно обнимает меня, а тепло другой мягко скользит ниже. Парень гладит мою поясницу через одежду, а его губы уже хватают кожу на ключицах и посасывают ее. Еще никогда в наших поцелуях мы не заходили настолько далеко. Со мной самим и вовсе не случалось еще ничего подобного. Вероятно, поэтому от горячих губ и тепла, оплетающего все тело, когда приятно сразу везде и сложно сосредоточиться на чем-то одном, мне хочется расслабиться, а голова словно кружится от эйфории. Я невольно открываюсь ему, запрокидывая голову назад, приоткрываю губы и распахиваю широко глаза. Мои руки невольно оставляют его плечи, и я оказываюсь в позе сдавшегося, позволяя ему руководить. Рон тяжело дышит, но не отстраняется от моей раскрытой шеи ни на секунду. Тепло его активной руки я начинаю ощущать на своих ягодицах, но от этого только жадно хватаю воздух приоткрытыми губами и не смею сказать что-то против. Наверное, я хотел бы тоже быть ему приятен, но я не знаю как. Я мог бы просто повторять за ним, но не уверен, что это именно то, чего он ждет, и у меня уж точно не выйдет это так ловко и пленительно, как у него. Парень вновь целует мои губы, хоть я уже не в силах даже ответить, а бедрами он плавно двигает вперед. Ладонь Рона скользит по моему бедру, протискивается между нашими телами и аккуратно, но смело накрывает мой пах. Тут я уже совершаю инстинктивную попытку отстраниться и дергаюсь, но ничего не меняется, Рон крепко сжимает меня в объятьях. Его длинные, тонкие пальцы слегка сдавливают мой член, и я ощущаю, как ткань белья трется о чувствительную кожу. Я живо реагирую в поцелуй прерывистым дыханием и радуюсь, что темно, ведь ему не будет заметно мое смущение, вспыхнувшее на щеках. Рон делает все очень умело, словно знает, как сделать мне по максимуму приятно. А я теряюсь в этой ласке, стараюсь, не зная как, выразить эмоции, переключиться в поцелуй, запуская руки в его волосы, притягиваю его на себя, вжимаясь лопатками в дерево. И Рон поддерживает, его рука исчезает из моей интимной зоны; он грубо целует и гладит рукой мою руку, взъерошивая легкий пух на коже. Усыпив мою бдительность столь привычной игрой языков, он хватается за мое запястье и тянет мою руку вниз. Я невольно вздрагиваю, когда моя рука оказывается в сантиметре от его ширинки, и чувствую себя неловко за то, о чем он меня просит своим жестом. Прислушиваюсь к себе и, в целом, не чувствую к этому ничего отвратительного, потому пробую вспомнить его действия и накрываю его пах своей ладонью. Я осторожно перебираю пальцами, массируя его упругую плоть через шершавую ткань джинсов. Рон издает неразборчивый звук в поцелуй и разрывает его. Парень встречается со мной глазами и тяжело дышит, едва ощутимо толкаясь в мою ладонь. Мои щеки начинают несносно пылать, и я спешу отвести взгляд. Я хотел бы убрать руку, но все еще в его объятьях, а мое запястье все еще в его руке. Боже, что сегодня вообще происходит? Рон наклоняется ко мне, хитро улыбается, отпускает мою руку и мягко, с какой-то ярко выраженной благодарностью, целует меня в последний раз. Я не могу понять, как в итоге должен на все это реагировать: одно дело - жадные поцелуи в запале, после тренировки, пусть даже он гей, а совсем другое - то, что произошло сейчас. С одной стороны, мне, наверное, следует дать ему в морду, но за что? Я сам не был против, я могу даже признать, что это было приятно. А с другой стороны, какого черта он позволяет себе нечто подобное? Хоть это и приятно, это было практически против моей воли, он, можно сказать, воспользовался моей потерянностью и неопытностью. Я, честно, не знаю, что должен сейчас сделать или сказать, так что молча поднимаю с земли шляпу, которую Рон сбил перед тем, как начал меня целовать, и натягиваю ее на голову, опустив взгляд в землю. В тишине позднего вечера, в лесу хорошо слышен звук включающегося фонарика. Рон молчит, а я не решаюсь и взглянуть в его сторону. Нужно вернуться в Александрию и перестать об этом думать. Рон делает шаги первым, я быстро нагоняю его, и мы идем домой в тишине: он весь в своих мыслях, а я внимательно смотрю под ноги. *** По моему обнаженному телу бьют теплые струи воды. Душ - это лучшее, что может быть в конце дня, особенно после тренировки и расправы над ходячими. Я стою, сжимая в одной руке мыло, а в другой мочалку, и смотрю вниз на свое возбуждение. Нельзя сказать, что я никогда не возбуждался, нет-нет. Но это всегда была естественная реакция организма, никак не связанная с каким-либо образом, а тем более человеком. Наверное, из-за этого все и проходило само собой, стоило переключиться на свои заботы или не придавать этому значения. Это не особо приятное ощущение, причиняет даже боль, во время и после, и я несколько раз даже думал, что мне стоит попробовать способ самоудовлетворения, но для этого не было ни условий, ни времени, ни желания, да и представление об этом способе несколько противило мне само по себе. Сегодня ситуация сложилась совсем иная. То, что было в лесу, в первую очередь, смелое поведение Рона, а за ним уже мои собственные эмоции от этого - я возбудился. Конечно же, и в этот раз я думал, что все пройдет само собой. Особенно в этот, ведь о мастурбации на конкретного человека или образ я всегда слышал только пошлые шутки, это, видимо, считается плохим жестом, и некрасиво было бы лично с моей стороны. Однако, само собой ничего не проходит, стоит только организму расслабиться, следы от чужих прикосновений к телу начинают гореть, я четко вижу перед глазами хитрую улыбку Рона, и низ живота начинает невыносимо болеть и тянуть. Шумно выдыхаю и не знаю, как мог бы решить эту проблему иначе. Откладываю в сторону мочалку. Сдавливаю влажное мыло, оставляя немного на своей ладони, и его откладываю тоже. Упираюсь одной рукой в прохладный кафель, чувствуя себя крайне неловко, прикрываю глаза и первый раз осторожно касаюсь своего члена. Первой мыслью в моей голове вспыхивает, что Рон сегодня был так же осторожен. Я толкаюсь в свою руку несколько раз и словно выпадаю из реальности, вроде бы это не я сам, а Рон. Его ловкие руки, горячие губы на моем теле, уверенность его движений и напор. Перед закрытыми глазами мелькают вспышки воспоминаний. Рон улыбается мне еще очень дружелюбно - движение руки. Случайное прикосновение наших рук - движение руки. Рон кричит на меня в лесу - движение руки. Рон дарит мне свой ядовитый взгляд - движение руки. Рон решительно опускает на мою голову шляпу - движение руки. Рон бережно обрабатывает рану на моей руке - движение руки. Рон, словно ребенок, радуется подаренному ножу - движение руки. Красивый, задумчивый Рон, наблюдающий за мной - движение руки. Рон, помогающий мне подняться после схватки с мертвецами - движение руки. Рон, рассказывающий о себе, и его в неловкости опущенные ресницы - движение руки. Рон и нож, огонь азарта в его глазах и плавные движения - движение руки. Рон и мой первый поцелуй - движение руки. Мои ноги отказываются меня держать, рука становится ненадежной опорой. Приваливаюсь к стене, неловко разворачиваюсь и сползаю по ней на пол. Сжимаю свою ладонь сильнее, движения становятся чаще и резче, настолько, что шум воды разбавляется ударами ребра ладони о мокрую кожу в основании члена. Рон - его глаза, ресницы, яркие губы, улыбка, тонкие линии шеи, острые ключицы и аккуратные плечи, красивые руки и длинные пальцы, его стройная фигура и взрывной характер. Наконец, его сегодняшняя ласка, в голове все мешается, выбирая самое яркое: он смотрит в мои глаза и гладит мой пах. Блядь. Зажмуриваюсь, запрокидывая голову на стену, все тело напрягается до предела, а затем резко расслабляется. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не выкрикнуть имя парня из своего воображения, и не могу сдержать шипения от ощущения того безумия, которое со мной происходит. Выпадаю из сознания на неопределенное количество мгновений, делаю еще несколько инстинктивных движений рукой. Теперь нужно время, чтобы вернуться в реальность. Открываю глаза, и свет отрезвляюще бьет по глазам, с трудом верю в происходящее. Резко становится неловко за все, что происходит сейчас со мной. Не уверен, что Рону бы это понравилось, а где-то в соседней комнате отец, надеюсь, я был не очень громким. Никогда, больше никогда не делать так!