Ты меня бесишь

POV Рон Этой ночью я не вижу перед глазами ничего, кроме темноты. В какой-то момент только ощущаю холодок по телу и неприятное давление в плечах. Что-то сжимает мои предплечья так сильно, что пелена сна невольно спадает, я чувствую это грубое прикосновение сквозь сон. Внутри начинает пульсировать чувство тревоги, и я в ужасе распахиваю глаза. Глаза в глаза встречаюсь с незнакомцем, который до синяков стискивает мои руки. - Подъем. - Зло шипит мужчина и с силой дергает меня с кровати. Находясь в шоке, не могу сгруппироваться и оказать сопротивление, поэтому кубарем скатываюсь на пол. Пистолет - это первое, о чем я успеваю подумать, после такого пробуждения. Я разочарованно оглядываюсь на кровать, где-то там, через кровать от меня, в куче сваленных вещей лежит мой заряженный, надежный, с глушителем. Выходит, не прав я был, когда бесился или смеялся над тем, что Карл готов спать в обнимку со своим оружием - это следующее, о чем я успеваю подумать, пока окончательно оцениваю ситуацию. В моей комнате, блядь, незнакомый мужик в три добрых раза больше меня, он зверем смотрит на меня сверху, а у меня никаких шансов. - Дернешься, пикнешь или будешь бесить меня, никогда не увидишь свою мамочку. Сдохнешь вместе с ней. - В том же тоне парирует этот урод. Мама! Вот еще о ком мне следовало бы подумать. Где моя мама, что с ней? Что вообще происходит? Я бы, пожалуй, рискнул взбрыкнуть на эту тупую морду, особенно после угроз моей маме, но по этой же причине у меня начинается паника и, сверкнув испепеляющим взглядом, я вжимаюсь в пол: только не трогайте мою маму. - Пошел. - Меня с прежней силой дергают за футболку, принуждая подняться. Мужчина не нуждается в моем согласии. Кажется, это было вовсе не предложение и не просьба, а прямое предупреждение. Он тащит меня так решительно и быстро, что я не успеваю подстроиться, чем делаю себе только хуже. Мою голову прижимают к груди, не позволяя смотреть по сторонам, выводят на улицу босиком, я постоянно спотыкаюсь, а когда все же падаю, практически душат футболкой, возвращая на ноги. К тому моменту, как мое тело грубо толкают вперед, паника полностью поглощает меня. У меня шумит в ушах, перед глазами кружится зеленый туман, в горле спазмами ворочается тошнота. Самый хороший момент пожаловаться на жизнь и на то, что нечестно нападать на человека во сне, заставляя его резко переходить из состояния покоя в состояние "пиздец, где мой костюм супергероя". Хватаюсь за эту мелькнувшую, весьма остроумную для моего состояния мысль и пытаюсь делать вдохи поглубже. Не уверен, что это очень помогает мне, но и не без того. А еще на улице холодно, мои руки упираются во что-то мокрое, пижамные штаны тоже намокли. Больше или меньше, все это отрезвляет меня, зеленый туман перед глазами оказывается газоном Александрии, трава мокрая, воздух холодный, похоже, совсем недавно на пасмурном небе стал проступать рассвет. Шум в ушах отступает, сменяется неразборчивым шелестом и тихими стонами. Я отвожу взгляд в бок от земли и вижу всех. Всех. Вся Александрия на коленях. Рядом со мной сидит плачущая Дениз. Пока я принимаю этот факт, с другой стороны от меня слышится глухой звук, и, повернув голову, я вижу Оливию. Наконец, я решаюсь взглянуть вперед. Первое, что я вижу - юный брюнет, ему на вид лет двадцать, со взлохмаченными волосами, с автоматом и в кожаной куртке на голое тело. Он делает пару шагов по линии передо мной, а потом разворачивается и шагает обратно. Я не свожу с него взгляда, и не зря, где-то в центре воображаемой прямой он встречает блондина. Они как-то многозначительно улыбаются друг другу и разворачиваются, чтобы вновь разойтись в стороны. Блондин явно старше, ему, может, около тридцати. Цепляюсь взглядом за этого блондина и прежде, чем он отвернется, замечаю вьющуюся челку, спадающую на глаза, автомат в руках и кожаную куртку на голое, забитое татуировками тело. Вот теперь я готов испугаться по-настоящему. Мне очень страшно, я не хочу умирать. Я успеваю опустить взгляд обратно в траву. Позади слышатся новые звуки того, как людей грубо бросают на землю и не позволяют подняться с колен. После этого, видимо, все нападающие собираются в одном месте. - Вроде бы все. - Пытаясь унять дрожь в теле, вскидываю голову и вижу еще одного мужчину: неприятный тип, на вид безнадежный маньяк. - "Вроде бы" - это не ответ, я, сука, хочу видеть здесь всех. - Блондин, перед которым он отчитывается, откровенно злится. Мужчина принуждает забрать у себя автомат и грубо шипит в чужое лицо. - Вечно все приходится за вас, тупиц, делать самому. Светловолосый ловко меняет автомат на пистолет и отходит в противоположную от меня сторону. В поле моего зрения остается группа, на беглый взгляд их человек десять, во главе с юным брюнетом, который насмехается над оскорбленным собратом ухмылкой ярких губ. - Ты. - Слышится резкий вскрик слева от меня. - Давай же, тварь, скажи мне, все жители этого гадюшника здесь? Быстро. Вместо ответа мучитель получает только истеричные всхлипы беззащитной женщины. От этих звуков меня начинает трясти сильнее. - Раз. Два. Три. - Мерзко отсчитывает он. Звучит правдоподобно, но мужчина так и не стреляет. Только противно смеется, когда ожидающая смерти женщина кричит еще громче. - Она пугливая шлюшка, а что насчет тебя? - После нескольких шагов вперед останавливается он. Кроме тишины, в ответ ему ничего не следует. Я не могу удержаться и смотрю вбок. Кажется, блондин стоит рядом с Аароном, который, зная моего друга, в молчании сверлит его безразличным взглядом. Незваному гостю такая реакция совсем не нравится, поэтому через несколько мгновений немой сцены мужчину вырубают техничным ударом в висок. - Что же вы все такие неразговорчивые уроды? - Закрываю глаза и пробую побороть новый приступ паники. Если кто-то тут и уроды, то это только вы. - Может, хоть ты поговоришь со мной? - Голос звучит прямо надо мной, и я вздрагиваю. Мое физическое и моральное состояние никак не располагает к разговорам, даже если бы я хотел что-то сказать. Я никак не могу выглядеть неприступным, как Аарон, но и истерика у меня неинтересная, тихая, из дрожащих губ не вылетает ни звука. Опускаю голову и дергаюсь назад, будто стараюсь исчезнуть. - Ну, так не пойдет. - С этими словами меня больно дергают за волосы и утягивают вперед, принуждая встать. Не соображаю, как поднимаюсь и поддаюсь мужчине, пока он тащит меня в сторону. - Смотри. Смотри. - Блондин зажимает мою шею рукой, на которой я практически висну, и приставляет к моей голове пистолет. - Все. Здесь все. - Я совершенно не понимаю, что делаю, зажмуриваюсь и невероятным усилием выдавливаю из себя пару слов. - Я сказал: смотри, мелкий ублюдок. Скажи мне, кого не хватает. - Мужчина освобождает мое горло, но опять страдают волосы, за которые меня дергают, проговаривая над самым ухом. - Соврешь, я вынесу тебе мозги. От резкой боли из глаз выступают слезы, но эта же боль неожиданно отрезвляет. На секундочку в голове вместо бессвязных мыслей возникает образ Карла и его слова про анализ и самоконтроль. Мне просто нужно перестать бояться, прямо сейчас, и попробовать контролировать себя и ситуацию. Почему он не предупреждал, что это охуеть как тяжело? Я, кроме парализующего ужаса, ничего не осознаю. Ладно. Терять мне уже точно нечего. Поэтому пытаюсь, уже более ясным взглядом осмотреться. Неспешно скольжу взглядом по знакомым лицам. У Рика сильно разбито лицо, он едва держится в сознании. У Мишонн глубокий порез на щеке, из него течет кровь по шее и ключице. Дэрил выглядит привычно, но его руки связаны, у Мишонн, кстати, тоже. Гленн точно цел, но явно обеспокоен состоянием Мэгги, тут все логично. В стороне неподвижно лежат Розита, Абрахам, Кэрол, они сегодня были на стенах. В общем, все закономерно, группа Карла при нападении сопротивлялась, за что была избита и связана, коренные жители Александрии сдались просто, как и я. Стоп. Карла нет. И Иисуса нет. А еще Джастина. Учитывая, как неспокойно ощущает себя мудак, сжимающий в своих пальцах мои волосы, никого из отсутствующих им поймать не удалось, а это ничего хорошего для них не значит. Я уж этому посодействую, как могу. Только держись достойно, Рон. - Здесь все. - Куда спокойнее заявляю я. - В самом деле? Так-то лучше. - В своем стиле держит ответ мужчина, попутно наслаждаясь болью, которую я испытываю. - Келли, ты сейчас скальп ему снимешь. - Уверен, это голос того юноши, он единственный в этой банде может позволить себе так говорить с блондином. - Заткнись, Арис, я ничего не сделаю раньше, чем они ответят на все мои вопросы. А вопросов у меня много. Например, хочу знать, какая из этих жалких тварей решилась убить Рича? Или кто из этих уродов посмел похоронить его в лесу, словно безродную псину? - Он говорит еще что-то, но я не воспринимаю. Задыхаюсь от вспышек острой боли в голове и пытаюсь зацепиться за что-нибудь взглядом, чтобы отвлечься. Ужас на лицах близких, дома, дома, Карл. Я жадно хватаю воздух ртом. Карл? Парень стоит за ближайшим домом. Совсем рядом. Он осторожен, но зол. Даже с моей позиции мне видно, с какой силой он сжимает в руках автомат. Карл понимает, что я его заметил, и сразу прячется, осознавая, что слишком рискует. - Отвечай. - Тут же встряхивают и меня. Опять боль, страх, унижение. Мгновение наедине с Карлом было таким прекрасным. - Шевели своим языком. - Бесполезно, в ответ я только несдержанно фыркаю от боли. - Думаешь, я убью тебя за твое упрямство? И не надейся, я буду выпускать кишки твоим друзьям, по одному, пока ты не скажешь все. А уже после прикончу тебя. Ну, или они сами прикончат, когда будут тебя жрать. - Его мерзкий смех, и меня тошнит. Серьезно. - Я не знаю. - Получается хрипло и спокойно, потому что надо продержаться еще немного, а там Карл что-нибудь придумает. Блондин еще что-то говорит всем, в том числе своим приятелям. Кажется, они обсуждают даже то, что я соврал, так как пара кроватей в Александрии не заправлены, но людей нет. А я переключаю все внимание на укрытие Карла. Теперь он ведет себя осторожней. Парень медленно и отрицательно мотает головой на мой призывающий к действию взгляд, потому что невозможно действовать, пока я в руках этого психа. Он показывает мне один палец и многозначительно дергает головой, это, наверное, значит что-то конкретное. Почему мы никогда не говорили о языке жестов? Я не улавливаю смысл. Не могу сказать, что мы общаемся глаза в глаза, все это глупости. Но я думаю, что его взгляд просит меня понять и подыграть, для него нет иного пути. Я думаю, что мой взгляд просит его защитить меня, мою маму, всю Александрию. И убить их всех ради этого - нормально. Я понимаю, Карл. Мне снова что-то говорят, но у меня в крови столько адреналина, что я не воспринимаю чужих слов и не чувствую боли. У меня в голове только Карл, в глазах Карл, в грудной клетке Карл. Он говорил мне не сомневаться сегодня и никогда. Он говорил мне, что, пока за моей спиной кто-то есть, все не зря. Мы внимательно смотрим друг на друга еще одну долгую секунду, а потом я действую, без моральной подготовки и предварительного отсчета. Я со всей силой дергаю головой назад и, пользуясь на мгновение ослабшей хваткой, вырываюсь и падаю вперед. Возможно, это будет стоить мне половину волос, наплевать, во время приземления я молюсь только о том, чтобы пуля Карла была быстрее пули блондина. Я по-прежнему ничего не испытываю. Если только мокрую траву, в которую зарываюсь лицом. Слышу выстрел, но не понимаю, что именно он поразил. Звук размеренно повторяется опять и опять. Грохот оружия мешается с криками, и только из-за этого лишние шумы уходят, замедленность спадает, и до меня, наконец-то, доходит, что это автоматная очередь. Не хочу даже знать, что там сейчас происходит, продолжаю неподвижно вжиматься в землю. POV Карл У меня чудом выходит избежать нападения, успев даже наспех заправить кровать и спрятать под нее тарелку с остатками ужина. Я с тревогой на душе вынужден оставить отца один на один с опасностью, пренебречь визитом к Рону, который может нуждаться в моей помощи, потому что нужно защитить Джудит. Уж она точно не сможет себя защитить и точно не должна пострадать. Ситуация складывается просто ужасная. У меня полная обойма, но этого будет мало. Я отправляюсь в оружейную, но практически нарываюсь на спасителя. Крепкий мужчина, справиться с которым тихо я точно не смогу. Подгоняемый обстоятельствами, я уже тянусь к пистолету, когда меня за руку хватает Иисус. Парень отрицательно мотает головой и прикладывает палец к губам. Единогласно мы приходим к плану, что Иисус отвлечет вражескую силу на себя, а я займусь вооружением. В реализации наша договоренность проходит гладко. Я выбираю для себя автомат и отправляюсь на тихий шелест голосов. Открытое пространство газона не позволяет мне спрятаться так, чтобы быть близко и иметь хороший обзор на происходящее. Я оказываюсь на своем месте за несколько минут до того, как один из спасителей приводит Джесси. Спустя еще несколько минут совсем другой мужчина приводит Рона. А после еще и еще, я знаю имя каждого, кто стоит на коленях. Вот-вот там будут все. Я пытаюсь сохранять ледяное спокойствие, но даже мой неполный обзор вселяет в меня отчаянье. Один против... Сколько их? Десять? Шестнадцать? Что я могу один против десятка вооруженных людей? И это без того, что у них в заложниках все мои близкие, что? Глаза щиплет, дыхание сбивается, а руки опускаются. Руки опускаются, но продолжают сжимать автомат с такой силой, что я не чувствую собственных пальцев. Отворачиваюсь и прижимаюсь к стене дома спиной, пытаясь восстановить дыхание. Немногим позже слышится женский крик. Я вздрагиваю, в груди, будто от укола иголкой, сдувается комок истерики, превращаясь в зерно злости. Я выглядываю из-за дома и вижу, как светловолосый мужчина бьет Аарона. Пристально слежу за ним взглядом: не смей подходить к Рону! Вопреки моей бесконтрольно вспыхнувшей мысли, он останавливается ровно напротив блондина. Спаситель груб с Роном, он что-то говорит ему, но я не слышу, что именно. Вижу, как больно парню, и невольно делаю шаг вперед, не могу отвести взгляд и вновь ощущаю бессилие. Забываю дышать, как заколдованный слежу за парнем, который кажется сейчас таким родным. Я хочу помочь ему, но еще понимаю, что не знаю чем. Такое бессилие перерастает в злость на себя. Это продолжается до тех пор, пока я не осознаю, что он смотрит на меня в ответ. Возвращаюсь к своей стене и хватаю ртом воздух: вот черт, чуть не спалился. Встречаясь с ним взглядом в следующий раз, я уже полностью себя контролирую. Я догадываюсь, что он настроен что-то сделать, но отсутствие деталей тревожит меня невозможностью идеально подстроиться. Мне не хотелось бы, чтобы Рон погиб из-за моего глупого промаха. Мы без всякого смысла смотрим друг на друга несколько секунд, а после все происходит очень-очень быстро. Мужчина наводит пистолет на Рона. Я стреляю. Моя злость на людей, причиняющих боль моим близким, моя злость на самого себя одним толчком сливаются в одно безумие и накрывают меня горячей волной. Я стреляю и узнаю этот туман в своей голове. Выступаю из своего укрытия и просто жму на спусковой крючок. Кажется, мимо меня пролетает парочка ответных пуль, но я никак на них не реагирую. Я не отступаю, пока не кончается заряд. В запале еще несколько раз порываюсь открыть пальбу, но автомат только щелкает и замолкает. Знакомые ощущения. Я, словно в режиме быстрой перемотки, вспоминаю себя в своей кровати, а затем не могу сделать вдох, голова наполняется шумом, картинка в глазах двоится, и дрожащие руки едва держат автомат. Я, блядь, опять сорвался. Да что со мной не так? Бросаю оружие на землю, хватаюсь за угол дома и осторожно сажусь на траву. Мне нужна пара минут, чтобы закрыть глаза и прийти в себя. - Эй, а как вам это? Нет желания пострелять еще, а? Давай же, жги. - Воцарившаяся тишина вдруг прерывается мужским голосом. Это отрезвляет меня мгновенно, и я выглядываю из-за дома, чтобы оценить ситуацию. Один из спасителей в полном порядке и с пистолетом идет к воротам Александрии, прикрываясь Иисусом. Парень выглядит потрепанным, а его шея в неудобном захвате. Он и не пробует сопротивляться. Интуитивно тянусь к автомату, но, взглянув на него, вдруг в полной мере осознаю, что выжал из него все, и теперь это бесполезная железяка. С досадой бросаю его обратно и возвращаюсь к улице. - Что такое, пукалка закончилась? Какая жалость. Так вот, раз убивать вы своего дружка не намерены, он поедет с нами. Обещаю, ему будет весело. Счастливо оставаться, выродки. - У самых ворот спаситель стреляет в воздух и утягивает Иисуса к грузовику. *** После того, как рокот отъезжающего грузовика стихает, в Александрии еще некоторое время продолжается немая сцена. Все это время я продолжаю смотреть на свои дрожащие руки и мантрой прокручиваю в голове слова о том, что я в порядке, в полном порядке. Я сделал то, что должен был сделать, и больше ничего. Я делаю глубокий вдох и на полном серьезе собираюсь игнорировать эмоциональную вспышку, сопутствующую моим действиям. А больше ее никто не видел. Я выхожу из своего укрытия, когда позади меня начинают слышаться тихие переговоры и всхлипы. У меня перед глазами открывается картина, как, замершая на несколько минут, община оживает и встает с колен. Я вижу, как поднимается на ноги бледный Рон. Я пробиваюсь мимо других людей к нему. Останавливаюсь, и мне очень хочется порывисто обнять его, без какого-либо объяснения, при всех, просто хочется, но почему-то я сдерживаюсь. - Ты как, ты цел? - Наперекор желанию, касаюсь его дрожащего от холода и пережитого плеча, пытаясь заглянуть в глаза. - Да-да, - на мгновение мы все же пересекаемся взглядами, и мне видится, что парень тоже хотел бы порывисто обнять меня, но почему-то сдерживается, обнимая себя сам, и быстро опускает взгляд. - Я в норме. - Как-то очень спокойно для Рона отвечает он. - Я пойду, надо помочь тем, у кого ранения. Моя рука скользит по его плечу, и он уходит. Я провожаю его взглядом и шумно выдыхаю. У нас еще будет время обсудить это, Рон прав, нужно подумать о глобальных последствиях. Осмотревшись, замечаю Гленна и направляюсь к нему. - Как она, все нормально? - Встаю рядом с ним, и мы вместе наблюдаем за Мэгги, которая пытается помочь другим. - Что произошло? - Да. Не знаю, когда я проснулся, Мэгги уже была у них. Я не смог, извини. - Гленн переводит взгляд на меня, и я вижу, что ему правда жаль. Только кто-то из нас мог исправить положение раньше, только кто-то из нас мог испортить спасителям идеальный план, но мы осели и размякли, нет смысла отрицать: непобедимый Абрахам на земле, Гленн больше думает о семье, я срываюсь на любом ровном месте. Чертова Александрия. - Я понимаю. - Обращаю взгляд к нему и в подтверждение своих слов киваю. - Я знаю, - я оборачиваюсь на знакомый голос. Вижу, как Эрик поднимается, оставляя Аарона, к которому подошел Рон. - Нас сюда привели первыми. - Он подходит ближе. - Они чуть не убили Аарона. Когда нас привели, Абрахам, Розита и Кэрол уже лежали здесь. Потом они методично, соблюдая тишину, один за другим, зачищали каждый дом. Сначала Саша попыталась поднять шум, но они убили Генри, просто зарезали, а потом твой отец пытался сопротивляться, но они убили Эллу. Больше никто не хотел смертей и все сидели тихо. Дальше, я думаю, ты знаешь. - Да. У них явно был план... - Я собираюсь высказать еще несколько своих предположений, но мимо буквально пролетает Дэрил, и я уверен, что это нельзя игнорировать. - Дэрил, ты куда? - Если ты не заметил, эти уроды забрали Иисуса. Он, конечно, заноза в заднице, но я сейчас их догоню, вломлю пиздюлей и верну его сюда. - В порыве злобного рычания констатирует мужчина и продолжает путь. - Стой. Подожди. - Я оставляю своих собеседников и нагоняю Дэрила. Он не собирается останавливаться, и мне приходится схватить его за руку, а потом встать перед ним стеной. Я пропускаю пару секунд своей тирады, подмечая, как он хмурится и трогает свое плечо. - Я тоже поеду за ним, только не сейчас. Подожди пятнадцать минут, и я... - Я вижу, что мужчина не слушает меня и вот-вот снесет на своем пути. - Дэрил, я тоже за него переживаю. - Нервно фыркаю я, и это привлекает его внимание. - Обещаю, как только ты осмотришь свое плечо, а я схожу за ключами, мы поедем за ним. Вдвоем у нас получится лучше. - Втроем. - В разговор встревает Мишонн. - Карл прав. Я буду готова, как только обработаю рану. - Ладно. - Неохотно сдается Дэрил. - Через пятнадцать минут мы едем. - Они будут нас ждать, я уверен. - Я расслабленно выдыхаю, когда Мишонн забирает мужчину с собой, чтобы присмотреть за ним. *** Проходит не больше двадцати минут. У машины собирается целая группа: Дэрил, Гленн, Саша, Мишонн, я и отец. Мы приходим к выводу, что такой группы нам хватит, особенно учитывая значительные потери спасителей в первой схватке. Папа не хочет, чтобы я ехал, он скорее и приходит ради того, чтобы отговорить меня, но мне удается отстоять себя тем, что я не собираюсь прятаться за чужими спинами, и уж если кому не ехать, то это ему. После крайнего аргумента, хоть и грубого, он больше не спорит. Он собирается поехать с нами. - Карл, ты охуел? - Я уже собираюсь сесть в машину, когда меня резко дергают за руку. Я оборачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с разъяренным Роном. Я совсем забыл о реакции, которая может последовать от него. Теперь это неожиданно, некстати, и я растерян. - Ладно, я мог ожидать того, что ты настолько больной, что помчишься спасать Иисуса, но, блядь, ты знал, что я буду против, и даже не предупредил. Почему я узнаю о таком от Мишонн, заклеивая ей щеку? Почему, твою мать? Ненавижу тебя. - Он задыхается от бега и злости. - Извини, Рон, извини, я должен. - Отхожу на шаг, почему-то я думаю, что он готов пойти на все, чтобы не отпускать меня. С ним, как с отцом, не выйдет. - Они же убьют тебя, придурок. - Парень подходит на тот же шаг и хватает меня за руку. - Ты издеваешься, да? Я же только потерял... Не надо, Карл, прошу. Не надо, пожалуйста. Останься. - Глотая слова, повторяет он, пока я вырываю свои руки из его хватки. - Карл. - Зовет меня в открытую дверь машины Саша. - Прости, Рон, я должен поехать. Это все из-за меня, это из-за меня забрали Иисуса. Это я нужен спасителям. Больше никто не должен пострадать. - Мы встречаемся глазами, я пытаюсь звучать спокойно и убедительно. - Зачем ты даешь им то, чего они хотят. Карл, я не хочу, чтобы ты умер, я не готов сейчас, только не ты. - Парень стихает в манере разговора, но все же к рукам моим тянется так же эмоционально. - Прости. Прости. - Не глядя, проваливаюсь на свое место в машине и отбираю свои руки у потерявшего надежду Рона. - Я вернусь, Рон, я вернусь. Клянусь тебе. - Ненавижу тебя, Карл. - Произносит Рон и звонко бьет по багажнику за секунду до того, как автомобиль рванет с места. *** Мы едем так быстро, как получается у нашей машины. К счастью или несчастью, я был прав, и спасители знали, что мы помчимся за ними. Они сделали все, чтобы мы быстро нагнали их. В общем, нам не пришлось ехать далеко. Рядом с грузовиком стоят два спасителя. Мужчины терпеливо наблюдают за тем, как мы выбираемся из машины и выходим вперед. - Ва, какая встреча, какая воинственная команда. - Шутит один из них, оценивая общий вид присутствующих. - Верните нам парня, и мы, так и быть, свалим обратно по-тихому. - Гленн понимает, что мы все на взводе, поэтому говорит первым. Я переглядываюсь с Дэрилом. Дэрил явно в бешенстве и не намерен сойти с этого места, пока Иисус не встанет рядом, а все уроды не будут схоронены в собственном грузовике. Я поддерживаю его. - Стоп-стоп, ребята. Вы, блядь, такие простые. Во-первых, нехорошо щебетать, когда вас еще не спрашивали. Во-вторых, вы уже высказались достаточно. В-третьих, это что, сука, за тон такой. Верните нам. Как насчет того, чтобы вернуть нам? - Все тот же спаситель злится. - Короче, слушайте сюда. - Второй мужчина перебивает приятеля, он младше, но держится равнодушно, я вижу в нем даже пренебрежение. Мне хочется убить его. - Не в ваших интересах нам хамить. Вы думаете, что крутые, но мыслите, как хомячки. Хотите этого чувачка, получите его в обмен на наших людей. Хер с ним, с аванпостом, но семеро наших и Рич, который вообще один десяти стоил. Что? Они мертвы, это невозможно? Тогда и вы хороните своего друга, вернуть его невозможно. Он едет к Нигану. - Нет. - От моих кровожадных мыслей меня отвлекает вскрик Саши. Оборачиваюсь на звук. Тут же переключаю внимание на Мишонн, которая оглядывается в другую сторону. Прослеживаю ее взгляд и вижу, как из-за грузовика появляется юный брюнет. Он держится за окровавленный бок, едва стоит на ногах и целится в меня. Все замирают и молчат. Я замираю вместе со всеми. - Это он... Он... Он убил... Келли убил. - Его губы дрожат, и он хрипит. Это было не по сценарию, и все вокруг выглядят растерянными, даже спасители. Никто не знают, что сказать или как среагировать. Мой разум осознает, что я уже не успею дотянуться до своего пистолета, но еще мог бы увернуться. Однако справа от меня отец, слева - Дэрил, а я не трус. Я продолжаю стоять и смотреть на этого парня. Спустя несколько немых мгновений раздается выстрел. Нет, два выстрела. Мое лицо обжигает волной жара. Дальше следует бесчувственная пауза, где я пугаюсь за отца. Я поворачиваюсь к нему. Вижу, что он все еще рядом, живой. - Пап? - Острая боль, я начинаю делать вдох, и темнота.