Отчего так в Биндюге березы шумят?

— А на кладбище все спокойненько, исключительная благодать, — пропел Эредин, констатируя очевидный для всех факт: могила Йен была нетронута. — Так выходит, что ни из какого зада Йенка не восставала? — задал вопрос Лютик, с учетом ситуации, впрочем, явно риторический. — Думаю, мало кто в этом сомневался с самого начала, — мрачно сказал Геральт. — И вопрос о том, кто и почему изгадил стены наших домов, по-прежнему открыт и актуален. — Ищи, кому выгодно, — развел руками Регис. — Так сразу посоветовал бы наш Талер. — У каждого из нас есть какой-нибудь скелет в шкафу, — пожала плечами Тиссая. — Без сомнения, — согласился Аваллк’х. — Но с учетом подобравшейся тут компании я не вижу между этими самыми индивидуальными скелетами никакой связи. — Кроме лишь того, что все мы были здесь на похоронах, — напомнил Регис. — Кстати, да, — согласился Эредин. — Вот Имли-то с нами на кладбище не было, его дом и не тронули. А ведь Имля с Лютей соседи. — Да теперь уже ясно как день, что Йен посмертно подставили, желая выставить виновницей ее, чтобы отвлечь внимание от истинного вредителя, — констатировал Аваллак’х. — М-да, в кои-то веки Йен обвинили в пакости, которой она действительно не совершала. Правда, и это случилось не при жизни, — скептически заметил Регис. — Вопрос: откуда злоумышленнику стал известен состав участников? — подозрительно сощурился Эредин. — Ответ: либо он наблюдал за нами, либо сам присутствовал на похоронах. — Это не я! — тут же замахал руками Лютик. — А с чего ты взял, что мы думаем на тебя? — несказанно удивился Геральт. — Даже и в мыслях лично у меня не было, — поддержал ведьмака Эредин. — Да? — по виду и тону Лютика могло показаться, что он даже слегка разочарован. — Просто я теперь наверное нерукопожатная персона. Ну, и должен быть во всем виноват. — Херни не городи, — раздраженно отмахнулся Эредин. — Лють, действительно, не надо разводить трагедию на пустом месте, — посоветовал другу Геральт. — Я знаю, что ты любишь иногда делать из мухи слона. Но сейчас не время. — Все-таки ниточка ведет в Боклер или Новиград, — вздохнул Регис. — А я так надеялся, что эта история закончилась. — Э, постойте! А может, Филька, Сабринка или Детмольд сбежали из тюряги? — предположил Эредин. — Как вариант, — задумчиво кивнул Аваллак’х. — Только я думаю, в этом случае уже дали бы сводку и нас бы предупредили. — Или этот, как его, Истредд с горя окончательно съехал с катушек и решил мстить, — продолжил строить предположения Эредин. — Ночью Истредд из дома не выходил, — сказал Регис. — За это я могу вам ручаться. — Терзиефыч, я тебе, конечно, верю, — Эредин почесал нос. — Но, с учетом ситуации, все-таки хотелось бы услышать обоснование. — Во-первых, я не сплю очень долго, — начал Регис. — Думаю, ни для кого на нашей улице это не секрет. — Это верно, — согласился Эредин. — Свет у тебя всегда еще горел даже когда мы свои гулянки заканчивали, а это случалось уже далеко заполночь. — А во-вторых, — невозмутимо продолжил Регис. — Я вообще сплю очень чутко. Так что услышал бы, если б Истредд выходил. — Значит, версия с Истреддом отпадает, какой бы заманчивой на первый взгляд она нам ни казалась, — подытожил Геральт. — Ну тогда я не знаю. У меня идеи на сегодня закончились, — заявил Эредин. — И вообще, нам в Элландер нужно. Не откладывать же важное мероприятие из-за какого-то срайняшного мстюна-писуна. — Я не знаю, — неуверенно произнес Лютик. — Ну и не знай себе. Мы с Приской вдвоем поедем, — махнул рукой Эредин и первым направился прочь с кладбища.       За ним неспеша потянулись и остальные. За исключением Геральта, который в задумчивости остался стоять у могилы Йеннифэр. Заметивший это Йорвет остановился, пропуская шедшего за ним и замыкающего процессию Региса, и вернулся к ведьмаку. — Ты чего? — Да так. Размышляю. — О чем? — О тряпичных лоскутах и призрачной пыли. — Э-э… Не понял, — слегка опешил Йорвет. — Ты ведь видел и то, и другое на кустах под окнами Седрика, так? — Ну, так, — кивнул Йорвет. — Значит, вредитель хотел, чтобы мы подумали на Йен, во-первых, будучи в курсе о следах, которые оставляют призраки, а во-вторых, имея под руками призрачную пыль, чтобы рассыпать ее по веткам. Вот я и думаю, а много ли у нас в Биндюге или даже во Флотзаме тех, для кого это возможно? — Ведьмаки да магички. И Истредд, который живет у Региса, у которого, в свою очередь, может оказаться много всяких неожиданных вещиц. Потому как вы же сами ему их для аптечных нужд и приносите. — Ты же не думаешь, что Регис нам лжет, покрывая Истредда? — Нет, — покачал головой Йорвет. — Но только я точно знаю, что из его дома кто-то регулярно ходит на ночные прогулки. Правда, это вряд ли Истредд. И, думаю, что точно не сам Регис. — Детлафф? — Угу. Глаза у меня, конечно, не такие острые как у тебя, поэтому не получалось разглядеть как следует, кто там в темноте бродит. Но, если подумать и кое-что сопоставить, то определить личность таинственного любителя ночных прогулок не так уж и сложно. Начались-то эти шастания в аккурат когда Детлафф переехал жить к своему другу. — Мда, тут и к Васке не ходи, — согласился Геральт. — Но постой, ты, что ли, ночное наблюдение за домом Региса регулярно ведешь? Или зачем ты на крыльце еженощно дежуришь? — Да все на самом деле просто, — Йорвет усмехнулся. — Курю я на крыльце в это время. Еще со времени, когда с войны вернулся, начал это дело практиковать. Теперь нужды в этом уже вроде бы и нет, а привычка осталась, — он немного помолчал, а затем продолжил. — Вообще-то я и внимания особо не обращал, мало ли зачем и почему этому Детлаффу погулять в ночи приспичило. Может, у него тоже привычка. Оно понятно, что добрые люди али эльфы ночью обычно спят. Но только на нашей-то улице, ты сам знаешь, этот закон не действует. — Это да, — согласился Геральт. — А как ты думаешь, Детлафф, когда выходил на прогулку, мог знать, что ты сидишь на крыльце и можешь его заметить? — Разумеется. Огонек папиросы в темноте прекрасно виден. Но к чему ты спрашиваешь? Хочешь сказать, что ты все-таки подозреваешь Детлаффа? — Нет, — Геральт вздохнул. — Я толку воду в ступе. Потому что идеи насчет того, кто изгадил нам стены, а главное — зачем, у меня иссякли. — Пойдем отсюда, — сказал Йорвет. — Васка вызвала Вернона. Вот он придет, глянет на это безобразие свежим и непредвзятым взглядом опытного профессионала — и все нам по полочкам разложит.

* * *

      Мильву и Талера возвращающийся из Биндюги Роше заметил издали. Они сидели на лавочке, служащей сотрудникам отдела местом импровизированной курилки. Присутствие некурящей Мильвы в таком нетипичном для нее месте да еще и рядом с дымящим как парозоз Талером сразу насторожило Роше, и без того уже слегка взбудораженного событиями в Биндюге.       «Эстренное совещание в неформальной обстановке, — подумалось ему. — Обсуждают биндюгинские новости? Или же за время моего отсутствия случилось что-то еще? А может, вариант третий: у тебя, Верноша, паранойя, и они просто сидят и беседуют за жизнь. Да. В «курилке», при том что Мильва терпеть не может запах табачного дыма. Ведь другого места поболтать у них конечно не нашлось».       Мучимый недобрыми подозрениями Роше подошел к коллегам и уже открыл было рот, чтобы спросить, как дела, но его опередила Мильва. — Ну, что там в Биндюге? — поинтересовалась она. При этом тон вопроса был нарочито и преувеличенно бодрый, а вот во взгляде почему-то застыло напряженное ожидание. — Запутанное дело, — развел руками Роше, не зная, как коротко изложить свои мысли по поводу увиденного и осмысленного. — Мы-то грешным делом решили, что это Эрединкина Габька Васке стены изрисовала, — продолжила Мильва. — А Лютику и вовсе все примерещилось. — Не Габька. К сожалению, — покачал головой Вернон. — Но погодите, — вдруг спохватился он. — А про Лютика-то вы откуда знаете? — Так Элихалька прискакал, как наскипидаренный, с сообщением о том, что Люте угрожают. Умолял защитить, изловить, пресечь, в общем принять меры. — Ну, это нормально, — сказал Роше. — Они напуганы. Лютик, в смысле, с Эликом. Зрелище вообще-то не из приятных. Я бы тоже от радости не прыгал, если бы мне на стене красной краской угрозы написали. — Значит прямо так-таки угрозы, — решила уточнить Мильва. — Да. Красной краской большими буквами слово «месть». Васке, Лютику… — Знаешь чё, — сердито встрял доселе молчавший Талер, — давай ты всю эту бодягу расскажешь в кабинете Мэйса в официальной, мать ее так, обстакановке. — Что? — вытаращил глаза Роше? — Мэйс-то тут при чем? Не, дело, конечно, паскудное. Впрочем, как и обычно, но… — А при том, что он, узнав о случившемся в Биндюге, подскочил, как в жопу стреляный, и понесся звонить Исенгриму. А до этого велел нам с Талером дождаться тебя с отчетом — и как только, так сразу тебе к нему на доклад, а нам с тобой вместе — на совещание. — Да как он узнал-то… Впрочем, Бьянка же сводку о происшествиях подала. — А еще его в дежурку нанесло, когда Элихалька там эмоционально рассказывал об акте вандализма, — добавила Мильва. — Да какая хрен разница! — злобно воскликнул Талер. — Росписи на стенах Лютика и Васки! Первый у нас просто пиздобол, у второй от старости даже тараканы в башке - и те сдохли. А Мейс с Изенгримом делают стойку на ушах. Вы только вдумайтесь! — Во что? — помотал головой Роше, сбитый с толку агрессивной эскападой обычно сдержанного и позитивного Талера. — На пальцах, сука, поясняю. У меня за последнее время самовыпилы двух кандидатов в мэры, наведение ментальных, мать вашу за ногу, чар с привлечением аж самого представителя Капитула — магика, который монументальнее чем гранитные яйца Вейопатиса; следующим витком спирали Йенка со своими выкрутасами, которую в итоге еще и помереть угораздило, а вишенкой на торте — мафиозный авторитет всех времен и народов, который на поверку оказался и вовсе офирским дэвом. Я, кстати, так до конца и не понял, что это за тварь такая, хотя Аваллак’х вроде старался объяснить доступно. Ну так вот, сейчас, судя по реакции Мэйса, у меня такое чувство, что все это были брызги и детские сказочки по сравнению с испорченной стенкой Васки. Так что, или лыжи у меня не едут, или я ебанутый. — Вероятно, Мэйс знает нечто такое, чего пока не знаем мы, — дипломатично заметил Роше. — А чё тогда дураков из нас делать! — продолжал бушевать Талер. — Тайны Вызимского двора разводить. Мэйс такую морду протокольную сделал, будто у нас тут предпосылки к государственному перевороту появились. Ростки вселенского зла, блядь, проклюнулись на фоне разрисованных неизвестным хренописцем домов биндюгинского бомонда. — Вообще-то хренописец этот не только Васке с Лютиком — он почитай почти всей биндюгинской элите стены попортил, — уточнил Роше. — Да ладно! — ахнула Мильва. — Ну и что! — продолжил злобствовать Талер. — Да я по каждой кандидатуре, если хочешь, назову сто и одну причину, почему им захотели насолить подобным способом. Обычные местечковые разборки. А если это дело государственной важности, то пусть сам Наталис приезжает и разбирается. Это не наша компетенция. — Талер! — из открытого окна второго этажа высунулся сам Винсент Мэйс. — Хорош митинговать! Поднимайтесь ко мне в кабинет. Там все свои тезисы и изложишь. Ну, после того, разумеется, как Роше доложит о том, что в Биндюге на самом деле все-таки случилось. — Чё-чё, да хуйня из-под коня. Что еще там могло случиться, — забубнил Талер, вставая со скамейки и вслед за Роше и Мильвой направляясь к крыльцу. — Как всегда, впрочем. Ничего нового.

* * *

— Пострадали дома всех жителей улицы Лесной, а именно Региса, Васки, Геральта и Цири, Йорвета, Седрика, Ольховых, а также дома Лютика, Весемира, Трисс и Тиссаи, — подытожил Мэйс. — Именно так, — кивнул Роше. — Очевидно, что злоумышленник выбрал в качестве объектов своей, скажем, мести дома тех, кто принимал участие в похоронах Йеннифэр, то есть присутствовал на кладбище. А также есть основания подозревать, что он пытался представить ситуацию так, будто это дело теперь уже призрачных рук усопшей. Проще говоря, хотел свалить вину на Йенку. — Зачем? А главное, нах… — начал было Талер, но осекся под строгим взглядом Мэйса. — Все-все, просто зачем. Да, я признаю, что охват и состав участников меняет дело. Эредин Ольхов — всегда серьезно вне зависимости от. Но, с другой стороны, это всего лишь надписи на стенах, с вероятностью в сто один процент сделанные каким-то идиотом. Мне по-прежнему это видится так. Во всяком случае пока. — Ознакомьтесь, — Мэйс положил перед Талером, Мильвой и Роше отпечатанный мелким шрифтом документ, утвержденный четким бисерным почерком Яна Наталиса. — Ё-моё, Талер, — по прочтении Мильва озадаченно и даже с некоторым благоговением посмотрела на коллегу. — Признайся, тебе видения, что ли, бывают, как древней эльфской пророчице Итлине? — Да че вы сразу панику наводите, — отмахнулся Талер. — Связь между тем, что изложено здесь, и тем, что случилось у нас, еще установить надо. — А по косвенным тебя ничего не настораживает? — спросил Мэйс. — По косвенным, — Талер вздохнул. — Ты ж понимаешь, дело так разворачивается, что если перебдим, станем посмешищем для всей Темерии. А если недобдим — окажемся в полной жопе, и может статься на этот раз не одни, а опять-таки вместе со всей Темерией. Которой тогда уже будет не до смеха. — С Эредином ты рискнул, — напомнил Талеру Мэйс. — Так мотивы Эредина на самом-то деле как у обычного нормального мужика, каковым он по сути и является. Поэтому например мне они ясны и в целом понятны. И это меня несказанно радует. А вот что под жопу пихает всяких долбоебов навроде, к примеру, хоть того же пиздюшонка Зиги — я в толк взять не могу. То ли тараканы у таких в голове, то ли бабы не дают, то ли в детстве с моста уронили, а может, одно вследствие другого, потому что попервой случилось третье — да хрен его знает. Самое трудное и неблагодарное дело — пытаться прозреть логику идиота. — Ладно, оставим риторику до лучших времен. Давайте сейчас по фактам. У кого какие идеи? — Ну, если подбить на живушку, — начал Талер. — В предместьях Вызимы и в Темноводье начиналось так же, как и у нас — то есть расписывали стены и двери домов неугодных. — А неугодными в Темноводье оказались, во-первых, эльфы, — продолжила Мильва. — Эльфы именно во множественном числе? — решил уточнить Роше. — То, что Темноводье — вотчина единственного в этих краях эльфа Хиреадана, уже мемом в Темерии стало. А теперь, выходит, что-то поменялось? — Да. В Темноводье образовалась небольшая эльфская диаспора. Туда приехали эльфы из Вызимы, открыли мастерскую и завод по обработке камней из подводного города рыболюдей. — И как отнеслись к этому местные? — Судя по отчетам, позитивно, — сказал Мэйс. — Появились рабочие места. И у искателей дело живее пошло, потому что постоянные покупатели в лице этих самых эльфов появились. Так что местным вроде бы профит со всех сторон. Но это опять же, официальная версия. Как там было на самом деле — кто его знает. Но звучит вообще-то логично. Тем более, что эльфами дело не ограничилось. — Ну да, — Талер еще раз глянул в текст. — Досталось и Статуе Владычицы, и храму Дагона, и поселению друидов, что ухаживают за могилами рыцарей Владычицы. Даже знахарке, предки которой жили в Темноводье с незапамятных времен, и которая поэтому является тоже чем-то вроде живой местной достопримечательности, и то перепало. По почерку я бы даже навскидку предположил, что все это учудил наш недавний знакомец Моркварг — это ж ему, если помните, в заднице свербело осквернять реликвии и культовые здания. — Возможно, Моркварг и являлся тайным адептом Обновленного Ордена Рыцарей Пылающей Розы, — усмехнулся Мэйс. — Но если без шуток, то эта секта позиционировала себя как ответвление культа Вечного Огня. — Очередные воины света, провозгласившие себя борцами за высокие идеалы и пытающиеся запихать темный, невежественный и погрязший во грехах народ в свой стерильный рай, — фыркнул Талер. — Ну-ну. И опять, и снова. И каждый раз как первый. И кстати, Хеммельфарт, же разумеется, от всего этого безобразия открестился? — А как же. Заявил, мол, я не я и секта не моя. Да, собственно, он и прав. Мало ли какой спятивший фанатик решит притянуть к своим завиральным идеям официально признанный на всем Севере культ — что ж Хеммельфарту за каждого идиота отдуваться. Тем более, сами читали, в Кирпичевке-то современные рыцарьки светанули совсем не нимбами. — Нанимали местный народ за три копейки в артели собирать двустрел на болотах. Наркушники. Идеи, значит, идеями, но материальная база должна быть основательной и жирной, чтобы хлебушек не только маслицем намазать, но сверху еще и икорки положить, коньячком все это дело запить и фисштехом занюхать — прямо все двадцать четыре удовольствия. Ну что ж, идеалы света — они такие, очень много материальных затрат требуют. — Талер, что ты говоришь такое, — с насмешливой укоризной покачал головой Роше. — В Кирпичевке же совсем не рыцари орудовали, а некие Саламандры. Маргиналы и уголовники. Почувствуй разницу. — Ну так я и говорю, одни за вершки отвечают, другие — за корешки, и так вместе делают важное дело. И денежное наверняка. Дураку понятно, что если сказать народу правду, что ты не за его счастье борешься, а за то, чтобы свой зад в сановное кресло пристроить да хапать пока из ушей не полезет, никто и пальцем во имя тебя не пошевелит. А так нальешь елею в уши, авось какие дураки и купятся. Странно то, что за сотни лет и елей-то все тот же, и дураки никак не переводятся. — Талер, что тебя сегодня резонерствовать тянет, — досадливо покачал головой Мэйс. — А потому что обсуждать в этой сводочке нам уже по факту нечего. Зачинщиков и главарей-то поймали. Вот же, читаем: в ходе следствия установлено, что за событиями в Темноводье стояла секта, именующая себя Обновленным Орденом Рыцарей Пылающей Розы, возглавляемая Белой Райлой. Братья Роналд и Готрик Блейнхеймы, стало быть, заведовали делами наркушными. А координировали действие первой и второй групп зерриканский маг-ренегат Азар Явед и криминальный авторитет по кличке Профессор. При их подстрекательстве и случились беспорядки в предместьях и в Старой Вызиме. Ну, все плохиши пойматы, возбу́ждены, осу́ждены и посожены. Отсюда вывод, к событиям в Биндюге вот эта вся херня отношения не имеет. И кому тут еще чего неясно? — Так-то оно так, — кивнул Мэйс. — Да вот только есть авторитетное мнение, что над всей этой пиздобратией и блядосестрией стоял еще кто-то. И вот этого самого главного кого-то вызимцы все-таки упустили.