Мамаша

Сначала была боль. Всепоглощающая и тягучая, как разлитая на клавиатуру сгущенка. Потом был свет. И осознание того, что я не просто жива и в чужом теле. Я отлежала себе все, что только можно, на этих проклятых матрасах на полу… И только через секунду до меня дошло, что я не просто проснулась. Меня разбудило тихое, но до омерзвления интимное сопение в ухо. А за окном уже вовсю сияло солнце. - Значит, еще и девяти нет, - пробормотала я себе под нос, прикинув время и года и примерное расстояние солнца до Земли. А потом молча скинула с себя тяжелое одеяло, руку мужа и перепутанную копну собственных волос. Обернулась на муженька, почти по-детски пускающего слюни на подушку, покачала головой. Мой взгляд лениво прошелся по комнате, выхватил одну из важнейших деталей гардероба – резинку для волос. В отличии от местных убийц-домохозяек, у меня не было волшебного средства для укладки, а расчесывать свои лохмы по десять раз на дню, чтобы выглядеть прилично, времени у меня банально не было. Вопрос решился быстро, когда я узнала, что мой старший сын решил стать местной пародией на хиппи и у него имеется целый набор резинок на все случаи жизни. Правда, теперь их у него всего три, но – кхем – маме нужнее. А старших надо уважать. С памятной ночи прошел почти месяц. Мне даже удалось пообвыкнуться, почти запомнить непроизносимые имена большей половины «семьи» и выучить местную кухню. Лениво зевая и начесывая ягодицу, я, тем не менее, зорко и внимательно следила за сном своего ненаглядного. Этот Муссолини местного разлива заимел гадкую привычку делать вид, что спит, чтобы понаблюдать за мной. Малейшее отклонение от привычной линии поведения Микото он ловил на раз, тут же начиная делать каменную морду и страшно щурить глаза. Сам он, возможно, этого и не замечал, но я-то всегда знала, как «разведчика от фашиста отличить». Так что, пришлось импровизировать, вживаться в роль. А все недостатки я плавно списывала на его собственную авантюру с тем курчавым пучеглазом. Хорошо что от меня ничего особого-то и не требовали. В этом мире, я так поняла, к женщине вообще претензий мало. Ребенка родила, выглядишь не позорно, молчишь – молодец, дорогая, иди почисти мой кунай. Правда, «кунай» Фугаку я чистить категорически отказывалась, то на головную боль ссылаясь, то пугая мужика страшным словом ПМС. Мужик все понимал, кивал и уходил строить коварные планы по завоеванию деревни. На самом деле, Фугаку был неплохим. В меру дурным, с характером, капитан полиции – а таких я уважаю, - взятки не брал, за кланом следил хорошо. И не пил. Я даже проникнуться к нему успела, но, как говорила моя бабушка: лучше перебдеть, чем недобдеть. Хотя, я что-то отвлеклась. Лис разворотил половину деревни. Это раз. Мой старший сын немного даун – это два. И если первое было вполне закономерно, то второе меня привело в небольшой ужас. Кратковременный, но сильный, словно разряд тока по пяткам. Все началось в теплый воскресный день, примерно через пару недель после злосчастного нападения. Что интересно – расследования не организовали, периметр не укрепили, зато всех собак на нас повесили. Мол, вот если бы Учиха прибежали в полном составе!.. Я молча куксилась и готовилась к большой пакости, мой муж молча куксился и ждал, когда можно будет провернуть его большую пакость. Наш старший сын просто молчал. Обстановку разряжал только Саске, который молчать не любил, да и не хотел. Маленькая скотина могла поднять весь дом в три часа ночи, требуя то ли жрать, то ли играть. Благо, меня почти всегда опережал Итачи, каким-то мистическим образом догадываясь о том, когда бездонная торба его младшего брата разверзнется в очередной раз. На все мои шутливые расспросы черноглазый индиго отвечал одно и то же: - Мы связаны… Вот тогда-то у меня и закрались первые подозрения. И, хотя я все еще надеялась спихнуть их на разницу менталитетов, Итачи не давал мне ни единого шанса, тенью таскаясь за своим отцом, пугая меня внезапными появлениями в самых неожиданных местах и слишком умиротворенно перебирая орудия смерти в своей комнате. Где-то на задворках подсознания осела мысль, что этот мальчик таки меня прирежет темной ночью. - Так, это сюда... это… хм, - я мялась на кухне, одной рукой помешивая что-то странное в кастрюле. В моей прошлой жизни, я заходила на кухню только для того, чтобы что-то оттуда забрать. То, каким образом в холодильнике появлялась еда, меня особо не волновало. Если еды не было, то я просто шла в ближайшую столовую. Здесь же, приходилось играть роль примерной домохозяйки, в точности повторяя действия своего «оригинала». Получалось у меня, надо сказать, неплохо: механическая память тела делала свое грязное дело, а мне оставалось только изображать умную морду. - Я дома! – я обернулась на голос старшего, быстро убрала выпавшую прядь в косынку, запихнула было выпавшую соску обратно в рот нежеланной личинке человека. Итачи зашел на кухню, маленький носик сморщился, на умильном личике отобразилась какая-то очень умная мысль: - Снова курица и креветки? Я кивнула, коротко посмотрев на мальчика. Что помним, то и готовим засранец маленький. - А где отец? – Итачи сел за стол, выпрямился, аккуратно сложив перед собой палочки, закопошился в своей сумке. - Дрыхнет твой отец, - раздраженно отрезала я. Упоминание о Фугаку внезапно вызывало у меня приступ тошноты и головной боли одновременно. Старший медленно кивнул, а потом протянул мне исписанный лист. – Это что такое? На деревянной поверхности стола, прямо передо мной, лежал короткий лист, в котором говорилось, что наш Итачи с блеском закончил академию шиноби. - Хм. *** - Ты встречался с Каге? Фугаку коротко кивнул, задумчиво хмурясь, в своей обыкновенной манере, восседая у письменного стола. Я же, как примерная жена, сидела у зеркала, уже минут двадцать начесывая черную гриву волос. Видимо, муженек дал четкую установку моему подсознанию, чтобы я варила борщи и штопала его носки, а поэтому не слишком вслушивался в то, о чем я его спрашивала. Я нахмурилась, скосив через зеркало взгляд на мужчину, с глухим ударом опустила расчёску на трельяж. Фугаку обернулся, и я могла поклясться, что на мгновение в его взгляде промелькнуло удивление. - О чем общались, душа моя? – елейно протянула я, посмотрев на муженька через отражение в зеркале. - Не беспокойся ни о чем, Микото, - сухо ответствовал мне глава клана, вернувшись к своим бумажонкам.- Я понимаю, что… Словесный поток прервало точное попадание расчески в затылок муженька. - Что за..?! Микото! - Что «Микото»?! Я туеву хучу лет уже Микото! – голодной змеей зашипела я, подбоченившись. – Ты там по собраниям гуляешь, саке халявное до ночи пьешь, а я тут как жена… - я хотела сказать «декабриста», но вовремя дала себе ментальный поджопник. - … позабытая со сковородками обнимаюсь! Стыд бы хоть поимел, хотя ты его и так имеешь без совести, хотя – нет, совесть там же! Ты хоть бы с сыном поговорил, сам… Я осеклась. Муж, нервно играя аккуратными бровями, чесал шишку. Я молчала. Муж, уже неровно поддергивая кадыком, страшно корчил рожу. Я улыбалась. И тут мужа прорвало. - Если я решу, что твое участие в делах клана необходимо, то ты будешь тут же проинформирована. Микото-сан. И сказал он это таким тоном, что я поняла. Проинформируют меня кунаем в лоб. И совсем не тем, на который муженек мне намекал последнюю неделю.