Reign

То, что происходило со мной в течение недели после смерти Элизы, я знаю лишь по рассказам людей, ухаживающих за мной. В основном, я спала всё время, просыпалась и рыдала. Все, кто пытался поговорить со мной в момент бодрствования, не получали никакого ответа — я молчала, за неделю проронив лишь одно слово: пить. Что в этот момент происходило с Джастином, мне никто не рассказывал. Я боялась услышать, что он умер, потому что за его жизнь заплатили слишком высокую цену. Как только я начала приходить в себя, то мне сказали, что моего ребенка больше нет. В тот момент я не до конца понимала смысл услышанных слов, но сейчас осознавала ужас, ждущий меня впереди. Я Джастину жизни, потому что иначе меня ждала смерть. Я лежала и смотрела в потолок, пытаясь придумать, что делать дальше. Вставать с кровати и идти в этот мир совершенно не хотелось. Я до сих пор не знала, что с мадам Боль, где Луи, выжил ли кто-нибудь из прислуги. — Ваше Величество, — ко мне в покои заглянул молодой человек лет двадцати. Видимо, замена Луи, — к вам гость. Разрешите впустить его? Я одобрительно кивнула. — Здравствуй, — в комнату зашёл Джастин. Его лицо стало значительно лучше с нашей последней встречи, но он до сих пор выглядел грустно. Джастин неловко прошёл по комнате и сел на край кровати, боясь притронуться к моему личному пространству. Он опустил голову и не решался начать разговор. — Я рада, что ты жив, — протянув Джастину руку, сказала я. — Спасибо тебе, — он взял мою руку и начал целовать её, — прости, прости меня за всё. Я не понимал, что дружить с тобой лучше, чем враждовать. Пожалуйста, прости меня, если сможешь. Слёзы текли по щекам Джастина. Он прикладывал мою руку к своему лицу, прося о ласке. Я не могла дать ему то, что он хочет. Смотря на него, я во всех подробностях видела то, что произошло той ночью. Вместо его лица мне то виделась Элиза, то Карл. Весь ужас происходящего тогда снова наполнял меня. — Дорого мне обходятся твои извинения, — я усмехнулась и выдернула свою руку. Я была сильно обижена на него за то, что не смог уберечь нас от этой попытки переворота. Он знал заранее, но будто бы не предпринял мер. Почему не была усилена охрана дворца? Почему не приставили людей ко мне? Джастин не воспринял мои слова всерьёз, не сделав ничего — вся вина в произошедшем полностью на нём. — Пожалуйста, не прогоняй меня, — Джастин с мольбой взглянул на меня, но я была непреклонна. Я отвела взгляд в сторону, показав пренебрежение, которое полностью наполняло меня по отношению к этому человеку. Он не заслуживал находиться рядом со мной, трогать меня и, тем более, просить прощения. Ни одно слово в мире не сможет изменить то, что я чувствую сейчас. Вся эта боль пропитала меня насквозь и теперь выливалась за пределы. Джастин встал, прошёлся по комнате и снова посмотрел на меня. Я чувствовала, что он злился и хотел это всё выместить на мне, хоть мы и оба понимали, что настоящая причина его злости — он сам. — Кена, как бы то ни было, мы обязаны явиться сегодня в свет и показать всем злоумышленникам, что у нас всё прекрасно. Я оставила его слова без ответа. — Кена, я с тобой разговариваю. — Джастин, я никуда не пойду. Я не смогу показать, что у меня всё прекрасно, потому что это ложь. У меня убили подругу детства, судьба единственного человек во Франции — мадам Боль, чьей дружбой я действительно дорожила, от меня скрывается, я потеряла ребенка — тебе не кажется, что мне будет проблематично играть на публику. Джастин всё больше и больше наполнялся яростью. Я видела, что он из последних сил сдерживает себя, но пыталась заставить его злиться ещё больше. Я хотела этого. Я хотела, чтобы он снова причинил мне боль, после которой я окончательно возненавижу этого человека. Как я призналась себе недавно, в ту ночь моё возвращение во дворец было продиктовано желанием спасти его, в первую очередь. Сейчас мне противно от одной мысли, что я могу быть вместе с ним, что я хотела понравиться ему, но этого недостаточно — я должна ненавидеть его, презирать. — Кена, может я как-то неправильно выражаюсь? Может ты не до конца поняла, что шутки кончились? Они все, как стервятники, сидят, разглядывают нас и ждут, что мы оступимся, и ты сейчас даёшь им повод. К тебе и так плохое отношение в обществе, поэтому ты не имеешь права играть не по его правилам. — Уходи, — я показала пальцем на дверь. — Нет, хватит. Джастин лег ко мне на кровать, показывая, что наш разговор не окончен. — Меня бесит, жутко раздражает, — он стянул с меня одеяло и заставил смотреть в его полные злости глаза, — твой характер. Но ещё больше меня бесит, что тебя не воспитали дома. Я не должен сейчас тратить свою время на то, чтобы объяснить, как можно поступать в обществе, а как нельзя. Ты не простой человек со своими планами, желаниями, ты королева Франции, поэтому в первую очередь ты должна думать о стране и только потом о себе. Перестань издеваться надо мной — просто выполняй свою работу. Тебя отправили сюда для двух целей: находиться в высшем обществе, возглавляя его, и родить мне наследника. Больше ничего от тебя не требуется. — Я, в первую очередь, человек. Хоть кто-то в этой ужасной стране способен услышать меня! Я физически не могу встать с кровати и идти туда. — Значит, делай через не могу. Меня не волнует, как, какими усилиями, но сегодня ровно в семь вечера я жду тебя у парадной лестницы, чтобы отправиться на бал. Остальное — не мои проблемы. Джастин встал с кровати, позвал в мои покои кого-то, поклонился и вышел. Сразу после него ко мне зашли люди с платьями, заколками и прочей мелочью, необходимой, чтобы собрать меня за праздник. Я не собираюсь никуда идти. С чего он взял, что может командовать мной и отчитывать, как учитель. Неужели он действительно не понимает, как мне плохо? Люди начали бегать вокруг меня, перешептываясь и качая головой. Их явно расстроил мой внешний вид. Я пыталась сказать им, что все усилия напрасны, потому что я никуда не поеду, но меня игнорировали, говоря: «у нас приказ от Его Величества». Без пяти минут семь я стояла у лестницы и ждала Джастина. Это было не добровольное решение — мне не оставили выбора. Я думала, что сбегу куда-нибудь, как только меня соберут, но плану было не суждено сбыться. Как только ушли люди, занимающиеся моим внешним видом, им на смену пришли солдаты и не отходили ни на шаг, контролируя каждое движение. Без десяти минут меня вывели в коридор и повели к лестнице. То есть сейчас, когда нет опасности переворота, за мной следит такое количество людей, а тогда никого не было? — Не сомневался, что ты придёшь, — Джастин ехидно усмехнулся, подтверждая свой статус победителя, взял меня за руку и повел к карете. Я попыталась выдернуть руку, но мне даже не дали шанса, покрепче схватив и прошептав на ухо: «даже не думай». Я покорно следовала всем указаниям, опустив голову и сокрушаясь о своей судьбе. Несколько часов заняла наша поездка в карете, прошедшая в гробовой тишине. Мы оба избегали взглядов друг на друга и сели на максимально возможное расстояние друг от друга. — Мы должны показать нашу любовь и убедить всех, что без ума друг от друга, — Джастин начал говорить, даже не посмотрев на меня. — Мои люди уже начали рассказывать историю моего чудесного спасения, поэтому публика жаждет увидеть нас вместе. — Я не смогу. Я ненавижу тебя. — Ничего. Поверь, я тоже не горю к тебе страстными чувствами, но это необходимо, поэтому, — Джастин стал надевать перчатки: скоро приедем, — ты будешь это делать. Я усмехнулась, показывая, что он может насильно привезти меня сюда, но заставить быть кем-то другим — нет. — Я тебе всё сказал, — Джастин больно сжал мою руку. — Если хоть что-то пойдёт не так, то мадам Боль будет очень плохо. — Что? — я посмотрела на мужа, желая понять, врет ли он мне сейчас. — Она жива? Что с ней? — Будешь хорошей девочкой и вечером сама всё узнаешь. Карета остановилась у какого-то дворца. Слова Джастина произвели на меня отрезвляющее действие. Я упивалась своей болью, не замечая ничего вокруг, но сейчас будто прозрела. — Добрый вечер, Ваше Величество, рад вас видеть, — какой-то статный мужчина поклонился нам и попытался следовать рядом, пока мы шли по лестнице к дверям. — О, мистер Пуррен, тоже рад вас видеть. — Слышал о том, что произошло у вас во дворце. Смею вас уверить, что ни я, ни моя семья, не имеем к этому никакого отношения. — Не переживайте. Я уже знаю имена всех заговорщиков.