Трилогия: Гореть

Иногда мне кажется, что я уже проиграл свою игру. Упустил тот момент, который бы доказал смысл моей жизни. Доказал мне, а не другим. На других мне плевать. Иногда мне кажется, что белый цвет полностью исчез из меня, делая моё существование более похожим на жалкое. Коричневый коридор жизни, своим цветом навевающий дурные ассоциации, ведёт в пустоту, а то, к чему я стремлюсь - не более чем театр одного актёра. Иногда мне кажется, что я высох будто старик, а чувства притупились, оставив только слабое зрение, зачастую лживое, и глухой слух, не желающий слышать желаемое. Иногда мне кажется, что я уже мёртв, а клоун-садист вытащил меня из загробного мира и заставил дышать мои ссохшиеся лёгкие уже давно забытым и ненужным мне воздухом. Но когда я открываю глаза, я понимаю, что это не больше чем сентиментальный бред, который постоянно приходит мне в голову, когда я не мыслю, не планирую, не убиваю. И мне больно. Больно оттого, что я так молод, а уже думаю об этом. И я проклинаю свою гениальность, сделавшую меня в шестнадцать лет измученным жизнью стариком. И поэтому я хочу вечности. Хочу доказать, что я могу быть другим. Хочу доказать Себе, что моя гениальность не была фарсом и пылью в глаза. Хочу... Нет, я просто хочу. ~ * ~ — Сегодня будет дождь? — спросила Дива. Её невидящий взгляд водянистых глаз устремился куда-то вдаль. — Да. Я чувствую его... — Сая печально улыбнулась. ~ * ~ — Куда ты ведёшь нас?! — ответа не последовало. — Я не пойду неизвестно куда! Счастливо оставаться! — гневно выкрикнул Хьюго и, остановившись, стал оглядываться по сторонам, будто выискивая ближайший путь возвращения в родную деревню. Мадара усмехнулся, прекрасно понимая, что этот Хьюго ни за что не уйдёт. Он считает себя здесь самым главным, а их — несмышлёными детьми. Ему не повезло с мозгами — это понимали все. Иметь бьякуган и не придавать значения чакре, бушующей в их телах... Как ни странно, но задание прошло как по маслу. Они благополучно получили ящик у хмурых ниндзя, с головы до ног закутанных в черные, бесформенные тряпки, и также благополучно, если не считать пару низкосортных, не представляющих никакой угрозы для них, банд, которые возомнили, что смогут справиться с ними, продолжили свой путь домой. В Стране Тумана их приняли не очень радостно и, как только получили посылку в целости и сохранности, тут же справили обратно, даже не дав передохнуть, сославшись на неспокойное время и прочее невесомое... Мадара обещал Сакуре не лезть не в своё дело. Что-то кому-то он ни разу ещё не обещал, так что постоянное одёргивание себя же, наконец, его взбесило, и он, чтобы утвердиться перед собой же (выходило, что он подчинялся какой-то девчонке!), активировал шаринган и… чуть не ослеп. Ящик буквально светился! На него было невозможно смотреть! Позже Мадара долго злорадствовал над Хьюго, который тоже рискнул посмотреть, что внутри ящика. В отличие от Мадары: его шаринган мог видеть лишь чакру и некоторые очертания предметов по их энергии, и поэтому Учиха не так сильно пострадал при просмотре, вернее попытке просмотра ящика — ему просто щипало глаза. То Хьюго потерял ориентацию в пространстве и врезался в дерево, в итоге им пришлось потратить два часа, чтобы привести его в чувство и вернуть зрение. После того, как их буквально вышвырнули за границу Страны Тумана, Хаширама будто взял след и нёсся куда-то с невероятным остервенением. Изначально он был их проводником и поэтому шёл впереди, но когда они поняли, что движутся в отклонении от их деревни, то стали недоумевать. На все вопросы Сенджу отмалчивался, а его сёстры только и говорили, что нужно идти за ним, и он знает, что делает. Куда и зачем, естественно, они как всегда умалчивали. Инузука перестали задавать вопросы после ответа сестёр и просто следовали за Хаширамой. Сакура выглядела странно, её лицо менялось каждую минуту. То она казалась грустной, то возбуждённой, то даже злой. Было такое ощущение, что она знала, куда они идут. Горестно вздохнув, Маиндо оставил попытки привлечь к себе внимание и вскоре нагнал их. Лес постепенно стал редеть, а деревья — молодеть и уменьшаться. Поэтому им пришлось передвигаться по земле. Впереди показалось огромное высушенное поле, конца которого не было видно. Хаширама резко остановился, — на мгновенье Мадаре даже показалось, что он перестал дышать, — а потом вдруг зашёлся в диком хохоте. Сакура, сейчас стоящая по левую руку от Учиха, вдруг звучно всхлипнула и, опустившись на землю, вцепилась в высушенную траву пальцами, будто единственное, что она хотела от своей жизни — так это быть здесь, на этом помершем от жары поле, что совершенно выбило его из колеи. Сейчас он откровенно не понимал, что здесь происходит. Видимо ни черта не понимал не он один, потому что Инузука таращились на Хашираму и Сакуру как на душевно больных, и будто цыплята сбились в кучу, шарахаясь от неустойчиво стоящего на ногах Сенджу. А на лице Хьюго было выражение самого обиженного человека на земле — свою непросвещенность он принимал слишком близко к сердцу, так как до сих пор свято верил, что все они пускали на него, взрослого и могучего, слюни. Сёстры Сенджу были как всегда спокойны: Сая без особого интереса оглядывалась по сторонам, Дива же присела и, прикоснувшись тонкими пальцами к земле, закрыла свои пустые глаза. — Ты уверен, что это — то место? — от голоса Дивы все вздрогнули. Настолько он был отчуждённым. Хаширама резко, от чего это показалось ненатуральным и от того стало неприятно, как будто от скрежета зубов, перестал смеяться и застыл на месте. — Да, я уверен. Это оно... — он глубоко вздохнул, а потом заорал во всю глотку. — Это оно, чёрт возьми! Я нашёл его! Нашёл! — и опять стал нарезать круги и орать на древнем японском проклятья как ненормальный. Учиха перевёл хмурый взгляд на Сакуру, на щеках которой сейчас блестели слезы, и присел рядом с ней. Взгляд девушки казался пустым, а губы только и шептали: — Он нашёл... нашёл... Мадара потянулся к её лицу и, подхватив катящуюся слезинку указательным пальцем, стал рассматривать ее, будто видел такое зрелище в первый раз. Постепенно взгляд девушки стал осмысленным, и она недоуменно захлопала всё ещё блестящими и чуть припухшими от слёз глазами, когда Мадара медленно поднёс к губам её слезу и медленно, словно наслаждаясь этим, провёл по пальцу языком. — Что… что ты делаешь? — с придыханием сказала она. Казалось, этот инцидент не заметил никто. Всех сейчас больше занимало состоянии Хаширамы, который до сих пор скакал по полю. Мадара пожал плечами. — Ты не кажешься несчастной… — сказал он тихо и склонил голову к плечу. — А с чего я должна быть несчастна? — прошептала она и покраснела. Этот их разговор и вообще то, что Мадара сделал несколькими секундами раньше, казалось ей очень интимным. — Ты плачешь… — ответил он, будто это всё объясняло. Сакура сглотнула. Она вдруг вспомнила, где и с кем она находится, и тут же взяла себя в руки. Перед Мадарой нельзя было показывать слабость. Если она даст ему управлять собой раз и позволит ему думать, что он сильнее, то она навсегда останется дня него не больше слуги, с которым можно делать всё, что угодно. Такой участи она не хотела, потому что в таком случае её смерть будет только вопросом малого времени. — И что?! Это вообще не твоё дело! — зарычала она и, быстро вытерев тыльной стороной руки слезы, встала и тут же встретилась взглядом с пустыми глазами Дивы. Они не выражали ничего, однако сочувствие, которое исходило от девушки, можно было буквально потрогать. Антрацитовые глаза Мадары поглотила чернота расширенного то ли от бешенства, то ли от недоумения зрачка. Он поднялся с корточек и, кинув на Сакуру предупреждающий взгляд, уставился на уже притихшего Хашираму. — Теперь ты, может, объяснишь, по какой причине ты плясал здесь танец бабуинов и выделывал эти кульбиты? Может, убедишь, и мы попрыгаем вместе с тобой... — язвительность в голосе Учиха была подобна хлысту, и Сенджу сразу же показалось, что его, да и весть его род, оскорбили вплоть до десятого колена. — Мадара, мы же с тобой вроде бы договорились... — предупреждающе зашипел на него Хаширама. Хорошее настроение, которое буквально минуту назад рвалось из него, мгновенно испарилось, из-за чего Сенджу разозлился ещё больше. — Мы договаривались на время миссии, Сенджу, — равнодушно бросил Мадара и, развернувшись, зашагал прочь, наверняка намереваясь отправиться обратно в деревню. — Стой, — казалось, зубы Сенджу должны были стереться в порошок, с такой силой они скрипнули, когда он пытался выдавить из себя это слово. Мадара застыл, но не обернулся. — Я знаю, ты слышал, о чём мы говорили на мосту, — ответа не последовало. — И я так же знаю, что это заинтересовало тебя, — Мадара оставался неподвижным. — Один я не смогу воплотить свою мечту в жизнь... Учиха усмехнулся и, повернувшись, сложил руки на груди. — И ты хочешь, чтобы именно я помог тебе, — закончил он за Хашираму. Тот медленно кивнул, будто разговаривал не с человеком, а с диким зверем, которого любое резкое движение могло взбесить, и в следующую секунду ты бы уже лежал с перегрызенной глоткой. — А тебе самому-то не смешно? К тому же, у тебя полно верных шавок, — он кивнул в сторону замерших и позабывших как дышать Инузука. — Почему именно я? Сенджу еле сдержался, чтобы не наброситься на Мадару, и зажмурился, чтобы не видеть искажённое презрением лицо Учиха. — Ты прекрасно понимаешь почему. И... — он прервался и открыл глаза. — И? — издевательски переспросил Мадара. — И они не мои.. — на ладонях наверняка останутся кровоподтёки от впившихся в них ногтей, настолько сильно он сжал кулаки, — шавки... — Да-а? — издевательски протянул Мадара. — И кто же они тогда? Сенджу уже собирался броситься вперёд и собственноручно придушить Мадару, а Хьюго уже достал кунаи, чтобы запустить ими в Учиха, когда голос Сакуры заставил их вздрогнуть. — Хватит! Прекратите вести себя как несмышлёные дети! Хаширама тут же успокоился. Хьюго, поползновения которого никто не заметил, пристыжено сунул кунаи обратно в карман. Мадара оставался всё также спокоен. Похоже, в этой ситуации он единственный, кто не вышел из себя. Даже Дива и Сая казались более чем недовольными. Учиха перевёл взгляд на Сакуру. Казалось, будто смысл того, что она только что сказала, только дошёл до неё и, одновременно, удивил и напугал. Она наверняка не знала, какой ждать реакции, поэтому он решил воспользоваться ситуацией и удивить её. — Идём, — от его голоса, разрезавшего тишину, девушка вздрогнула и, находясь до сих пор в обессмысленном состоянии, тут же повиновалась. Однако с приближением к нему девушка шла всё медленнее. Хаширама смотрел на неё неверящим взглядом. Она только что отрекалась от него.* Она выбрала Учиха. Этого чертового ублюдка Мадару! Что-то тёмное стало закипать у него внутри. Что-то настолько неприсущее ему, что у него перехватило дыхание и чуть не привело к удушью. Когда девушка уже почти подошла к Мадаре, Дива вдруг рванула вперёд и дёрнула её за руку в сторону. На месте, где мгновение назад стояла девушка, были воткнуты три иглы. — Чёрт! — сквозь зубы чертыхнулся Мадара и, резко развернувшись, отступил на пару шагов. Уже начинало темнеть, а в темноте сражаться с противниками, попрятавшимися по кустам, когда ты стоишь на пустыре, никого не прельщало. — Их много, — зашептал Маиндо, который уже активировал бьякуган и стал считать врагов. — Они из Страны Травы. Чёрт! Мы, кажется, зашли на их территорию!** — Это плохо… — пискнула Тимоку и прижала к себе своего щенка. Поймав непонимающий взгляд Сакуры, она просветила её: — Страна Травы и наша Страна... Наши Даймё не очень ладят, да и война за территорию только недавно закончилась, поэтому они сейчас все злые... — Но мы же победили? — неуверенно спросила Сакура. — Победили, — Мадара усмехнулся, — но территорию-то пока не разделили. Сейчас только переговоры ведутся. Эта территория должна стать нашей, но она пока числится за Страной Травы, поэтому они ищут хоть что-нибудь, что позволит им оставить себе территорию и выставить нас гнусными захватчиками перед другими Странами. И мы сейчас собираемся им в этом содействовать. Снимите протекторы. Сейчас же! — никто не стал возражать. Протекторы тут же собрала Дива и быстро запечатала их в свою цепочку. Сакуре осталось только удивлённо смотреть на неё, когда для остальных это не казалось необычным, поэтому девушка решила воздержаться от вопросов. — Точно дождь пойдёт? — спросила Дива. Сая перевела на неё взгляд и скривила губы в ломаной улыбке. — Пойдёт... Куда он денется? — Кто вы такие? — послышалось из кустов. Только Хаширама собирался раскрыть рот, как был тут же прерван Мадарой. — Давай лучше я, — сказал он тихо и уже более громким и, что всех удивило, доброжелательным голосом продолжил: — Мы просто переселенцы. Не имеем постоянного места жительства и работы. Выполняем мелкие задания. Сейчас идём в страну Огня. Мы немного заблудились, но надеемся, что вы поможете нам. — Откуда вы знаете, что мы не воры или бандиты? — опять послышалось из кустов, но на этот раз голос был другой. — Бандиты и воры обычно сразу же нападают... — доброжелательный голос Мадары хрустнул, пропустив через себя толику его вечного презрения ко всему, чего не заметили ниндзя Травы, но точно определили его сокомандники, что дало им понять, чего стоит Мадаре говорить так. — То есть, вы хотите сказать, что несовершеннолетние без сопровождающих путешествуют по странам? Да ещё и знают, как отличать воров и бандитов от служащих?! — кусты резко раздвинулись, и из них вылез кругленький мужичок, голову которого уже давно проела плешь, с секирой за спиной и катаной, явно неправильно приспособленной к его одежде и мешающей ходить. — Это не ваше дело, — Мадара шипел, про себя прекрасно понимая, что их сейчас легко опознают. Хьюго есть только в стране Огня, а те, кто пытается сбежать от клана, будут сразу же убиты, глаза Маиндо выдавали их с потрохами, да и слепых девчонок, которые сражаются лучше хорошо обученной гвардии ниндзя, тоже не так много на свете. Дива давно этим прославилась. Мадара и сам был далеко не последней личностью, и завяжись сейчас бой, ему придётся использовать шаринган, и в итоге, чтобы это не повлияло на их Страну, им придётся убить всех и хорошенько развеять их прах по ветру. — Мы идём вдоль границы. И мы не находимся в розыске. К тому же у нас есть совершеннолетний сопровождающий, — и только сейчас Мадара понял свою ошибку, тогда, когда сам озвучил её. Какого чёрта переговоры ведёт именно он, если он не является совершеннолетним?! Хьюго видимо сам понял это, потому что тут же напрягся и сильнее сжал карман с кунаями, но он бы всё равно не смог вести переговоры и прятать глаза. — А вот на базе и выясним, в розыске вы или нет! — гаркнул мужичок и сделал знак своим людям, которые, не ожидая подвоха от них, тут же вылезли из кустов. — Мы подадим жалобу в вашу Резиденцию... — предупреждающе зашипел Мадара. — Взять их! — плюясь слюной, завопил мужичок, и ниндзя Страны Травы кинулись к ним. — Убить всех, — спокойно сказал Мадара и, мгновенно высвободив катану из ножен, разрубил пополам кинувшегося на него ниндзя. Тот, истошно заверещав, упал наземь и забился в судорогах, послышалось бульканье, и вскоре всё затихло. Ниндзя Травы замерли. Похоже, они не ожидали подобного от, фактически, ребёнка. Спохватившись, плешивый заверещал проклятья и уже сам кинулся к ним. На пути у него тут же появился Хаширама, который отправил его в долгий полёт. Их было много. Слишком много. К тому же им приходилось прикрывать Инузука, так как те в ближнем бою были почти ноль, специализировались только на поисках. И если Уруфу хоть как-то да мог постоять за себя, то Тимоку им приходилось заслонять со всех сторон. Девочка сначала растерялась, потом напугалась и, пока успокаивалась, Мадара чуть не получил скользящее ранение в живот, когда защищал её от летящих в неё кунаев, Уруфу распорол руку, а Хаширама чуть не лишился своей шевелюры. Наконец, взяв себя в руки, Тимоку таки смогла зацепить одного вражеского ниндзя и натравила на врагов местных белок. Белки оказались весьма агрессивными и оставили многих ниндзя без мелких частей тела, таких как: нос, уши, пальцы, позже, уже от девочки они узнали, что это Даймё Страны Травы выжег большую часть леса, превратив его в жжёное поле, и хотел сделать здесь полигоны. Уклонившись от летящих в него игл, Хаширама сосредоточился, и в следующую секунду его противника уже повязало неожиданно выросшее дерево. Было довольно темно, и только лязг металла да звуки борьбы говорили, что лес вовсе не спит. Враги всё не иссякали, а силы кончались. Они понимали, что так продолжаться долго не может... — Они из Страны Огня! Не дайте им уйти! — их рассекретили. Да, в принципе, Мадара понимал, что не узнать, кто они, было очень сложно. Пора было закругляться. Уклонившись от летящих в него ядовитых игл, Учиха подлетел к неуклюжим Инузука и, схватив обоих за шкирки, уволок в кусты. Те лишних вопросов не задавали, что было хорошо для них же самих, потому что Мадара был совсем не в настроении, чтобы объяснять несмышлёным малолеткам что-то. Да и взбешён, что на такое задание отправили совсем детей, не способных толком постоять за себя. — Самэрето но рай***! — рыкнул он, и к своему же удивлению отметил, что все его тут же послушались, очистив поле боя и попрятавшись по кустам. Противники недоуменно переглянулись, но заметив Мадару, тут же направились к нему. Сложив печати, Учиха набрал в лёгкие побольше воздуха и выдохнул столб голубого пламени. Огонь, будто живой, пополз к жертвам по и так истлевшей траве. Перекидывался с одного на другого и пожирал жестоко, причиняя невыносимую боль, такую, из-за которой было невозможно даже кричать. Однако пламя не сожгло ниндзя Страны Травы в пепел, помучив их несколько секунд, отступило, но и этого мгновения хватило для того, чтобы их сердца разорвались от боли, а повреждённые ткани не давали никакой надежды на жизнь. Повисла тишина. Мёртвая тишина. Сакура подошла к Мадаре сзади. Парень стоял неподвижно и невидящим взглядом смотрел вперёд. Она не знала, что он чувствовал. Она не знала, чувствовал ли он что-нибудь вообще. Она отвела взгляд и положила руку ему на плечо. Ей было его жалко. — Мне не нужна твоя жалость, — сказал он холодно и небрежно сбросил её руку. — Все живы? Девушка спохватилась. А ведь и правда, она не знала, живы ли все? Инузука, до сих пор сидящие в кустах, заёрзали на своих местах и закрутили головами. Они чуяли кровь. Кровь... — Дива.. — прошептала Сакура и тут же бросилась на место бойни. Она знала — Мадара уже знал. — Дива! Девушка лежала на сожжённой земле и смотрела пустыми глазами в небо. На мгновенье Сакуре показалось, что она мертва. Бок девушки был распорот, и рана была несовместима с жизнью. Поэтому Харуно поспешила приступить к лечению, но когда она хотела прикоснуться светящимися живительным светом руками к ране, её запястье было хвачено и заведено за спину. Она резко обернулась, ожидая нападения, которого не последовало. Она смотрела в чёрные глаза Хаширамы. Парень покачал головой и отпустил её руку. И она всё поняла... — Чёрт! — прошептала она. — Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт-чёрт! Уголки губ Дивы приподнялись в беззаботной, но усталой улыбке. К ним медленным шагом подошла Сая и, присев рядом с сестрой, положила её голову себе на колени. — Ты обещала, что сегодня пойдёт дождь... — вдруг тихо сказала Дива. Уголки её губ вновь опустились, а лицо приняло обиженное выражение. Сакура закусила губу, чтобы хоть как-то остановить рвущиеся из неё рыдания. Кто-то неуверенно прикоснулся к её плечу, она скосила вбок глаза и опять встретилась взглядом с Хаширамой, и это заставило её разреветься и резко развернувшись, прижаться к нему в поисках хотя бы чего-нибудь, в поисках хоть каких-нибудь эмоций. Сенджу неуверенно обнял её и уткнулся носом в спутанные и заляпанные кровью и грязью розовые волосы. Он видел, как сражалась Сакура. Это было красиво, завораживающе, но в то же время это заставило его насторожиться. Она сражалась, так, как будто делала это не один раз и настолько натренировала свои руки перерезать глотки, что даже не понимала того, что уже убила немало человек. Отточенные и ровные движения. Она сражалась также как и Мадара. Это его беспокоило. Очень беспокоило. — Почему, чёрт возьми, ты молчишь?! — вдруг закричала Дива. Из её пустых глаз полились тёмные, кровавые слезы. Сая вздрогнула, но её лицо осталось беспристрастно к происходящему. Она не смотрела на сестру. — Ты же обещала! Обещала, что пойдёт дождь! — девушка всхлипнула и отвернулась, будто больше не в силах вынести безразличного вида сестры. Будто могла видеть её. Сая сидела прямо, будто стояла на параде ниндзя перед самим Даймё. Лишь дрожащие пальцы, запутавшиеся в длинных, смоляных волосах сестры, могли выдать её. Дива дёрнулась в предсмертном спазме. Выгнулась дугой в руках сестры и, залив все её колени своей кровью, до сих пор обильно сочащейся через рану в боку, замерла сломанной фарфоровой куклой. Громыхнул гром. Дождь полил сперва неохотно, а потом, будто издеваясь, целой непроглядной волной. Плечи Саи задрожали, сжав зубы и вцепившись в волосы сестры, она склонилась к ней и соприкоснулась лбами. — Ещё бы чуть-чуть... Подождала бы ты ещё чуть-чуть.. Ведь я же обещала, что перед... перед тем, как покинешь нас, ты увидишь... увидишь дождь... — сквозь кое-как сдерживаемые всхлипы заскулила она. — Да будьте вы все прокляты… Будьте прокляты! ~ * ~ Стоило Мадаре переступить порог родного поместья, как к нему тут же подбежал один из подхалимов старейшин и его отца и, стараясь сделать как можно более смеренное выражение лица, чуть ли не хрюкая от возбуждения, пропищал: — Вас ждут за Столом, Мадара-сан... Злобно сверкнув на него мгновенно покрасневшими глазами, Учиха сквозь зубы поблагодарил подхалима и пошёл в зал к старейшинам. Он очень надеялся, что то, что они ему скажут, это не новость об ещё одном его задании, в котором будут участвовать отпрыски Сенджу. Толкнув тяжелые резные двери, он вошёл в зал. На него тут же воззрилось больше тридцати пар глаз. Что-то было не так. С чего бы старейшинам созывать совет Учих? Да и эти взгляды, которые он ловил на себе, пока шёл по деревне, да и сейчас… Что-то случилось. Что-то настолько непоправимое, что сделает ему в будущем очень сильную головную боль. К тому же, Мадара всё никак не мог найти взглядом своего отца, что было странно при таком сборище, если только... — Мы собрались здесь, вы все понимаете почему... — Мадара обернулся на голос. Говорил Вильгельм, он не был главным старейшиной, но так уж повелось, что именно он сообщал наиболее неприятные новости, случившиеся с их кланом. Вильгельм скосил глаза на Мадару и тяжело вздохнул. Горячность брюнета его немного пугала. Он надеялся, что он всё-таки сможет сдержаться и не придушит его. Ведь Вильгельм, в принципе, был совсем не при чём... — Мы все очень любили и уважали нашего бывшего Главу, — Мадара почувствовал, как его руки сжались в кулаки, а глаза подёрнуло белой пеленой. — Мы похороним его в роскоши и будем вечно помнить его, — это было слишком. Мадаре было сложно вынести это. Девчонка Сенджу, подохшая так некстати, выбила его из колеи, в которую он ещё не успел вернуться, а теперь ещё и это... Почему это происходит именно с ним?! Он хотел увидеть Сакуру... — Скорбь по нему поселиться в наших сердцах, но это не означает, что мы должны ослабнуть. Мадара-сан! — от голоса Вильгельма Мадара вздрогнул и поднял на него горящий ненавистью взгляд. Он знал, что произойдёт сейчас, и не хотел этого. Он был не готов. Впервые, чёрт возьми, он был не готов, когда он должен был быть готов! Он должен поднять свой клан на ноги — от него этого ждали, и всем было плевать, что он не готов! — Мадара-сан, — повторил Вильгельм. — Вы, как старший и завещанный наследник, должны возглавить клан Учиха. Мадаре показалось, что его ударили чем-то очень тяжёлым по голове. Неужели вот так всё просто? — А с чего это он должен возглавить клан? — послышалось у него из-за спины, и чья-то огромная лапища опустилась ему на плечо и с силой сжала, приведя в чувства. Мадара сжал зубы и, резким движением сбросив руки, обернулся. Перед ним стоял громила Тахашинигава. — Да у него же даже сопли не высохли! Как вы можете ставить его во главе нашего клана?! Было видно, что на секунду Вильгельм смутился. Он вообще не завещал такими вопросами. Ему на помощь пришёл Глава старейшин. — Титул Главы клана передаётся Кровью, Тахашинигава. И это не обсуждается, — его сухой голос был подобен наждачке, и Тахашинигава скривился. — К тому же, Мадара единственный, кто может привести наш клан к процветанию, я уверен в этом. Мадара усмехнулся. Вот и решена его судьба... Все взгляды обратились к нему, а ненависть, исходящая от Тахашинигавы, который до сих пор стоял у него за спиной, отвратительно «пахла». Мадару стало подташнивать. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что в скором времени ему придётся отбивать хорошо наточенное, летящее в спину железо. Посчитав, раз уж к нему обращено такое внимание, то нужно было что-то сказать. Мадара заговорил: — Я постараюсь привести наш клан к большему процветанию, чем он является сейчас, и прекратить все конфликты с другими кланами — это прежде всего. Также, я хочу вывести наш клан в новую эру. В эру ниндзя-наёмников по собственному желанию, а не зависимом и подвешенном перед Даймё. Также, собираюсь искоренить выродков, — глаза Мадары сверкнули. Люди вздрогнули и зашептались. Все ждали продолжения, которого так и не последовало, поэтому был задан вопрос, который и следовало бы ожидать. — Вы… вы собираетесь искоренить выродков в физическом смысле? Мадара не видел того, кто его задал, что, в принципе, его не волновало, он просто ответил: — Конечно. Все новорожденные выродки будут сразу же уничтожены. Нет, те, кто до этого дня живут в нашем клане, этому подвергнуты не будут. Также, я запрещаю браки между братьями-сёстрами, кузенами и так далее вплоть до десятой ветви. А теперь я, пожалуй, удалюсь. Мне нужно попрощаться с отцом. Двери за Мадарой тихо закрылись, скрывая его прямую спину от его родни, и он опрометью кинулся в свою комнату. Он не хотел видеть отца. Он не хотел видеть никого. Будь они все прокляты! Будь всё проклято! * — времена, как вы помните, древние, а тогда, согласие женщины в таких вопросах, как беспрекословное «Идём» (больше похоже на приказ, не так ли?), воспринималось как, так сказать, её принадлежность этому мужчине. Во-во, и я о том же! Несправедливо. В Японии на это особо обращали внимание во времена самураев, и плевать что это за женщина, если она молча соглашалась в подобном с мужчиной, все автоматически приписывали её ему. Местные э-э…, женщины лёгкого поведения, которым захотелось выбраться из всего того дерьма, что они засели, часто пользовались этим и, выделив для себя какого-нибудь мужчину подходящего к оценке более-менее (чтобы если что били не сильно) и во всём поддакивали ему и соглашались, следовали за ним, заставляли их приказывать им в обществе, что часто приводило к женитьбе, так как ни одна нормальная японка из хорошей семьи, не выйдет замуж за кабеля, похождения которого хорошо известны в её обществе, тем более, если его общая оценка это — «более-менее, короче, сойдёт») ** — если кто помнит или найдёт карту Мира Кишимото, то увидит, что границы Страны Огня и Травы рядом с Конохой. Из манги (я уже не помню, какая глава), нам известно, что раньше Страна Огня была много меньше, чем она является сейчас, а войны во времена Первого Хокаге ожесточённо велись именно со Страной Травы, так что я взяла на себя смелость отдать часть территорий и территорию самой Конохи именно этой Стране. Да взаимно возненавидит меня Кишимото за эксплуатацию и прочее его истории! Самэрето но рай*** — можно перевести, как «летящая лягушка». Такой, так сказать, “пароль” часто использовали на вылазках ниндзя, так как орать: «Пошли все прочь!», то прочь пойдут не только друзья, но и враги и от задуманной ловушки толку никакого не будет. Почему именно летящая лягушка? Ну, у японцев полёт фантазии, как вы помните) Так у них и это что-то да означало, я не очень разбираюсь во всей этой херомании, так что, вы уж извините, но информация не такая большая, как в предыдущих двух. О, и вопрос на засыпку, почему они любят всякую дрянь есть, а лягушачьи ножки как у нас курица? Может там вы и найдёте ответ столь странного пароля(: Я чувствую, как я травлю свой мир мечтой своей. Я чувствую, как что-то рвётся у меня внутри. И будто всё зависит от души моей И тело бьётся в бешеной агонии. Перевернуть перо, где сторона белей И окунуть его в чернила пыль. И написать пером мечты моей Души скряжённою крапивой. Признаться, я уже давно б ушёл Иль спрятался за тенью непроглядной. Но я боюсь всей тьмы морей Теней проклятой душ невнятной