Трилогия: Гореть

Гореть Наруто прижимал ее к себе. Он так сильно обнимал ее, что она наверняка чувствовала боль, если бы ей не было все равно. Сакура смотрела пустым взглядом поверх плеча Узумаки и ни о чем не думала. В ее голове было так пусто, что если бы кто-нибудь постучал по ней, внутри раздалось оглушительное эхо. Комната была не большой. В ней не было ничего лишнего: стол, тумбочка и кровать, на которой, раскинув руки и смотря безжизненными красными глазами в потолок, такими же красными, как и кровь на его одежде и бледных простынях, лежал Учиха Мадара. На его лице застыло истинное удивление, такое, какой мог вызвать на нем лишь один человек… — Мы опоздали… — прошептал Какаши, застывший в дверях. — Я знаю, — всхлипнув, ответил Наруто, все так же сильно прижимая к себе хрупкое тело. — Я знаю… Узумаки немного отстранился от девушки, заглядывая в ее пустые глаза. — Сакура-чан, — хрипло позвал он и немного встряхнул ту за плечи. — Пожалуйста, Сакура-чан… Девушка перевела на него стеклянный взгляд, ее губы дрогнули, и Наруто наклонился к ней, чтобы расслышать, что она пыталась сказать. — Я ненавижу… — почти неслышно сказала она. — Все… Наруто резко отодвинулся, будто уклоняясь от удара, и уставился на Харуно глазами полными ужаса. Ее взгляд был все таким же пустым, а лицо измазано в крови. Узумаки покачал головой. — Я не понимаю, — он повернул голову в сторону Какаши, надеясь, что его бывший учитель сможет объяснить ему… — Что он сделал с ней? Ведь… — он сглотнул и опять прижал ее к себе. Сакура не сопротивлялась. — Нет ничего… Что, черт возьми, он сделал с ней?! — его голос сорвался. — Он вынудил ее исполнить свой долг… — ответил Какаши и перевел взгляд на Мадару, на которого смотреть было куда легче, чем на его бывшую ученицу. Он никогда бы не подумал, что когда-нибудь предпочтет видеть мертвого убийцу тысяч, чем Сакуру Харуно, добрую, умную, исполнившую свой долг… — Я не понимаю… — прошептал Наруто в розовые волосы. — Нужно уходить, — внезапно произнес Какаши и, развернувшись, медленно пошел по коридору. Как только они выйдут из этого чертовского дома, он сожжет его. Обязательно сожжет. Дотла. Наруто поднял Сакуру на руки и повернулся к двери. Пустой взгляд Харуно уперся в его грудь, на которой висело ожерелье Первого Хокаге. На глазах выступили слезы, и она поспешила закрыть их. Сакура вновь почувствовала этот жар, от которого так безуспешно хотела отгородиться, который хотела забыть. Она опять горела. *Ретроспектива* Она задыхалась. Сакура уже и забыла, каково это, вот так задыхаться… Харуно вцепилась побелевшими пальцами в стол, чтобы сейчас же не рухнуть на пол. Воды, ей нужно немного воды. Кое-как отцепив одеревеневшие пальцы от стола, на котором остались вмятины, она направилась к раковине. Перед глазами плясали темные мушки, а ноги превратились в вату. Сакура пошатнулась и рухнула на пол, приложившись головой о край раковины. Прижимая одну руку к виску, она чувствовала, как красной жидкостью из нее вытекает жизнь. Мушки в конец обезумели и заполонили весь ее взор, связав черное глухое полотно. Открыть глаза было невероятно трудно, и она уже подумала, что это глупая затея, когда услышала знакомый голос, который звал ее. — Сакура! — «Как мило», — подумала она, не в силах вспомнить, кто мог звать ее. — Сакура, твою мать, очнись сейчас же! Она почувствовала, как ее грубо встряхнули, и нахмурилась. Да уж, только один знакомый ей человек мог вот так трясти истекающую кровью девушку… Харуно все же пересилила себя и разлепила глаза. Над ней склонился Мадара, и на мгновение ей показалось, что она опять очутилась в прошлом, где он был всего лишь талантливым мальчишкой… Лицо Учиха исчезло, и она поплыла, предположив, что Мадара просто взял ее на руки и понес в спальню. Очутившись на кровати, она медленно, будто обдумывая каждое слово, произнесла: — Я думала, что приступы прошли… — язык не слушался ее, и половина слов вышли искаженными, что не помешало Мадаре понять ее. — Ничто не проходит бесследно, — хмуро ответил он. — Как не тебе лучше знать об этом. Сакура перевела на него взгляд и нахмурилась. — Ты что-то знаешь об этом… — недовольно произнесла она и уставилась в потолок. Лицо Мадары ничего не выражало. Ее мысли были похожи на кисель, но вывод напрашивался сам собой, ведь она все прекрасно помнила и, о Боже, какой глупой она была! Приступы прекратились сразу же после того, как Мадара подарил ей ожерелье, которое она совсем недавно (для нее) отдала Хашираме! А ведь он сам сказал ей, что оно было для защиты… Однако это не укладывалось в ее голове… Не мог же он действительно хотеть просто защитить ее? — Для чего оно было нужно? — резко спросила она, вперив в него обжигающий взгляд. — Я вижу, ты совсем перестала меня бояться… — осклабившись, произнес Мадара. — Для чего оно было нужно?! — повторила она уже более громко и попыталась сесть. Стоило ей приподняться, как Учиха несильно толкнул ее в грудь и в следующее мгновение уже прижимал её к кровати, переплетя свои пальцы с ее и раскинув руки в стороны. — Для твоей защиты… — хрипло произнес он и чмокнул ее в нос. — И еще кое-чего… Глаза Сакуры расширились. — Ты открыл все врата?.. — хрипло спросила она, отворачиваясь от очередного поцелуя. Она была здесь всего пару дней, но Мадара еще ни разу не пытался приблизиться к ней настолько близко, и она уже думала, что он никогда и не сделает этого… — Нет, — губы Мадары растянулись в ехидной улыбке. — Ты подарила мне более безопасное бессмертие… — Нет… — Да! — Мадара улыбнулся и впился в ее губы жгучим поцелуем. Его руки начали грубо лапать тело девушки. Харуно, все еще слабая после недавнего приступа, попыталась оттолкнуть его. — Хватит! — срывающимся голосом вскрикнула она. — Пожалуйста, хватит! — Действительно, — прошептал Мадара ей на ухо. — Хватит отрицать реальность, Сакура! — он потянул ее футболку за край вверх. — Ты не дала мне абсолютного бессмертия, лишь больше времени, уйдя в будущее. — Сакура выдохнула, когда его холодная рука легла ей на живот. — Знаешь, тебе должно быть приятно — я жив лишь благодаря тому, что жива ты. К тому же, я все время пока ты не родилась, не старел… Разве это не чудесно? — Сакура опять попыталась оттолкнуть его. С каким бы удовольствием она вложила чакру в свои кулаки и швырнула его на противоположную сторону земли, но браслеты на ее запястьях делали ее абсолютно беспомощной. Мадара прижал свои бедра к ее, и Сакура скрипнула зубами, почувствовав его возбуждение. — Знаешь, я разобрался в концепции врат, — прошептал он и поцеловал ее в ключицу. — Они бы дали мне бессмертие, но, как это не прискорбно, не избавили от старения. За неимением другого варианта, я бы воспользовался ими, но разве я бы смог тогда сделать так, — он раздвинул ее ноги и легко вошел в нее. Сакура запрокинула голову и втянула в себя воздух. — Или так, — он провел дорожку легких поцелуев от ее правого уха к груди и, немного приподнявшись, укусил за плечо. Харуно зашипела и впилась в него взглядом ядовито-зеленых глаз. Ее правая рука вцепилась в рубашку у него на спине, а вторая оставляла глубокие царапины у него на бедре. Сакура уже не сопротивлялась. — Вряд ли, — жарко прошептал ей Мадара на ухо, на мгновение сцепил зубы и зажмурился. Его тело вздрогнуло, а по коже забегали мурашки. Выдохнув, он продолжил: — К тому времени, как мы бы вновь встретились, моя плоть ссохлась, а зубы выпали, и я бы мог держать тебя рядом только как напоминание о своей молодости и былой силе, как куклу… — он усмехнулся, привставая. — Знаешь, я бы поймал тебя, словно диковинную птицу и посадил в золотую клетку. Я бы наряжал тебя и любил, но никогда бы не смог притронуться к тебе… лишь в мечтах… Во сне… Сакура перевела взгляд на потолок. На чертов белый потолок. — Я ненавижу тебя… — Ты врешь, — Мадара ухмыльнулся, завязывая штаны. ~ * ~ Она внимательно изучала свитки, и Сакуре становилось дурно от того, насколько беспомощной и слабой, должно быть, он считал ее. Мадара даже не потрудился спрятать карты с точными планами передвижения своей армии от нее. Или просто он считал, что она не предаст его? А действительно, что она могла сделать, даже если выучит эти карты наизусть? Ведь здесь она была никем иным, как просто важным заключенным. Она ничем не сможет помочь своей Родине, и она не сможет предать Мадару, даже, если бы появилась такая возможность… Даже сейчас… ей оставалось лишь гореть изнутри от этой безысходности. Сакура зарычала и разорвала бумагу пополам, а потом еще и еще раз, пока она не превратилась в маленькие клочки и, подкинув к потолку, со злостью пнула ножку стола. Ей было все равно, что скажет Мадара, увидев, что она сотворила с его гениальными планами, было только интересно, горел ли он так же, как и она? Чувствовал ли он эту боль, эту горящую дыру внутри, зная, что они стали такими разными, что он больше не может положиться на нее? ~ * ~ Он открыл дверь в спальню и его взгляд сразу же устремился к клочкам бумаги на полу. Он тихо закрыл за собой дверь и, подойдя, сел рядом с ней на кровать. Сакура стиснула челюсти, почувствовав его руку у себя на голове, но Мадара лишь взял одну из ее прядей и, поднеся ее к носу, вдохнул запах ее волос. — Зачем ты это сделала? — наконец, спросил он тихо. «Потому что мне больно. Потому что ты запер меня здесь. Потому что так правильно», — хотела сказать она, но в ответ лишь пожала плечами. Он положил руку ей на плечо и прижал к себе. Сакура не знала, о чем думал Мадара в этот момент, но она, вдыхая этот отвратительный запах крови и нарциссов, пыталась представить, сколько сегодня он убил, и скольких из этих безликих сотен она могла как-то встретить на миссии. Со сколькими могла когда-то сражаться, у скольких покупала пончики на базаре или просто как-то задеть плечом. А еще она думала, мог ли сегодня он убить кого-нибудь, с кем она выросла и кого любила… — Коноха?.. — привычно спросила она. За две недели пребывания каждый раз, когда он возвращался, она задавала ему лишь один вопрос, и сейчас уже не было надобности произносить его полностью. — Неджи Хьюга и его подружка, — выдохнул он ей в волосы и, поцеловав в макушку, продолжил: — Не знаю его имени, но третий так и умер с зубочисткой в зубах… — он усмехнулся. Они сидели так долго: убийца с багровыми глазами и выжженной душой и девушка, которая могла только гореть… ~ * ~ Она нашла кунай под кроватью и теперь ковыряла им в замке браслета на левой руке. На самом деле, как только она наткнулась на него, первой ее мыслью было перерезать себе глотку, но когда холодный метал прикоснулся к ее коже, она поняла, как много могла сделать, взломав хотя бы один из браслетов. А умереть она еще успеет… Сейчас они проигрывали, но стоит ей донести хотя бы крупицу своих знаний о планах Мадары Учиха — весы могли резко склониться в сторону Мира. Ей не нужно было много делать, лишь вызвать птицу и отправить с ней письмо, ради победы можно было и потерпеть этот огонь внутри. Но как же ей надоело выдыхать пепел… Кунай внезапно вырвали у нее из рук и приставили к горлу. — Что ты делаешь?! — зашипели ей на ухо. Сакура сглотнула. — Я не могу так больше… — хрипло начала она, взвешивая каждое слово. — Я не чувствую своей чакры и, когда происходит приступ, я ничем не могу себе помочь… Мне нужно немного чакры… Мадара развернул ее и толкнул. Сакура зажмурилась, когда ее затылок ударился о пол. Через несколько секунд она неуверенно распахнула глаза и сглотнула. Учиха был явно недоволен. Он хмуро взирал на нее сверху своими кровавыми глазами, от вида которых ее бросало в дрожь. — Ты не можешь убрать их? — внезапно спросила она и приподнялась на локтях. Мадара выгнул бровь, а потом, поняв, что именно она имела в виду, отвел взгляд. — Могу, но это слишком сложно… Я трачу больше чакры, когда преобразую глаза в «обычную» форму, потому что это Вечный Шаринган, — но, не смотря на сказанные им слова, когда он протянул ей руку, Мадара смотрел на нее обсидиановыми глазами — глазами своего бедного младшего брата, но Сакуре все равно стало легче смотреть в них. Внезапно он крепко схватил ее левую руку и, приподняв, сложил свободной рукой печати. Что-то внутри браслета щелкнуло, и он, превратившись в обычную полоску золотистой кожи, упал на пол. Сакура подняла удивленный взгляд от своего запястья. Ей казалось, что почувствовав свою чакру ей станет легче. Она была не права. Они опять молча смотрели друг другу в глаза, и ей хотелось накричать на него, за то, что он заставлял так странно чувствовать себя, за эту непонятную грусть в глазах, такую глубокую, за понимание — ведь он прекрасно знал... все знал… но она не смогла выдавить из себя ни звука, лишь гореть… Она не спрашивала его: зачем, почему, не спрашивала, кого сегодня он убил — ничего не спрашивала. Сакура и без имен знала, что времени осталось совсем мало. И что бы она не чувствовала, даже если бы любила — ничто не имело значения. Еще чуть-чуть, и она сгорит, сгорит, как когда-то сгорел сам Мадара. Еще чуть-чуть, и Мир навсегда превратиться в фальшивку, и никто не сможет этого остановить. Ей до сих пор было не ясно, почему он не поглотил ее в своём Цукиёми, превратив в податливую и верную игрушку. Она видела в его глазах, что он думал об этом, но почему-то ничего не делал. Не мог же он действительно любить ее? Любить не только ее тело, а целиком? Любить то, кем она была… ~ * ~ Это была ночь. Он вернулся весь в крови и, схватив ее, аккуратно положил на кровать и лег рядом, измазав все простыни. Сакуру тошнило от этого проклятого запаха крови и нарциссов, но она не сказала ни слова и лишь закрыла глаза, когда почувствовала его руку у себя на лбу. Его касания были почти неощутимы, но Харуно чувствовала, как кровь размазывалась по ее лицу. — Я убил сегодня последнего наследника Хаширамы… — хрипло сказал он, и Сакура, распахнув глаза, повернула в его сторону голову. Он криво улыбнулся, встретившись с ней взглядом, а она почувствовала вновь подступающий приступ. Мадара положил руку ей на грудь, пропуская в ее легкие свою чакру, останавливая спазмы, за что она почти возненавидела его. Лучше задыхаться и не о чем не думать, не думать о крови своего учителя у себя на лице, на волосах, на руках… Как только она прекратила задыхаться, Мадара отвернулся и лег на спину, устремив взгляд алых глаз в потолок. Так спокойно. Безразлично. Как будто ему было плевать на то, что он почти выиграл эту войну. Выиграл целый Мир… Сакура не знала, не понимала, что она делает. Ее тело действовало отдельно от ее разума. Она резко села и, запрыгнув на Учиха, ударила его раскрытой ладонью левой руки в грудь. Глаза Мадары расширились, и расцветающая недавно ухмылка погасла. Он не думал, что она сможет убить его. Он верил, что она не сможет… Он верил ей… — Нет… — выдохнул он. — Да! — крикнула она ему в лицо. — Да-да-да! Она трясла его и кричала, ревела, а Мадара лишь безучастным взглядом смотрел в потолок. Она сорвала браслет из ее волос с его руки и разорвала его в клочья. Она сломала камень, этот чертов камень, который заставил ее пережить все это. Если бы не он, не его всплеск во время телепортации, ничего бы этого не произошло… Сакура сползла с кровати и забилась в угол. В распахнутое окно заглядывала похожая на обгрызенный блин луна, освещая комнату, и Харуно попыталась задернуть тяжелые бардовые шторы, но, повиснув на них, лишь оборвала. Прислонившись к стене, она захрипела и схватилась за голову. Она все сделала правильно, так от чего же этот огонь вспыхнул с новой силой? Она мечтала задохнуться, умереть… Ей было так больно… — Пожалуйста, забери меня… — шептали ее потрескавшиеся губы, но приступа не было. Она не хотела сгореть, так же, как когда-то сгорел Мадара. Она не хотела… Прислонившись затылком к стене, она застыла. Барьер, который поддерживал вокруг своей временной базы Мадара, рухнул, и поджидающие в тени шакалы принялись за работу. Они уже пустили первую кровь… Как смешно, что исход целой войны мог зависеть от одного человека… *Конец ретроспективы* — С ней будет все хорошо? — хрипло спросил Наруто, когда целители вырвали его Сакуру-чан из рук. — С ней ведь все будет хорошо, правда? Но в ответ он получил лишь пустые взгляды, обещающие, что с Сакурой Харуно будет все плохо… ~ * ~ Она шла по знакомой улице и улыбалась. В ее руках был букет алых нарциссов источающих прекрасный запах крови. Внезапно из-за угла прямо на нее выпрыгнул Изуно и стиснул в крепких объятьях. В его темных глазах плясали веселые искорки. Сакура засмеялась, легко отстранила от себя и вручила ему один нарцисс. Изуно неуверенно взял цветок из ее рук, а Сакура, подмигнув на прощанье, пошла дальше по улице. У молочной лавки она увидела Саю и Диву. Они махали ей и смеялись. Она подбежала к ним и вручила каждой по цветку. Ли сидел на крыше, свесив ноги, и смотрел в небо. Она хотела сказать ему, что это занятие Шикамару, но передумала, лишь молча вручила нарцисс, который он принял с застенчивой улыбкой. Их было так много… Когда она добралась до холма, на котором стоял ее домик, в руках у нее осталось всего два нарцисса. Они отличались от остальных — их лепестки уже начали сохнуть и сморщились, были потрепанными, и запах крови от них была куда сильнее… На холме стояли две фигуры. Хаширама сложил руки козырьком, чтобы солнце не слепило глаза, и улыбался. Мадара стоял рядом, убрав руки в карманы. Сакура побежала к ним. Нарциссы в ее руках вспыхнули. Мадара склонил голову к плечу и ухмыльнулся. Хаширама замахал руками и стал звать ее. Цветы рассыпались красным пеплом в ее руках, когда она, наконец, поднялась на холм, но это ее совсем не волновало. Она замерла перед ними, не зная, кого первым обнять, а они улыбались. Гореть было уже нечему… Конец *окончательный и бесповоротный* Ну, что ж, я обещала два сиквела, но, как видите, вышел один. Я хотела разделить те моменты, когда Сакура с Мадарой и после его убийства, но потом передумала. Не стоит этот сиквел считать полноценной частью трилогии. Это как послесловие: вроде есть, а вроде и не обязательно. Комментарии приветствуются. Особенно положительные>>