Трилогия: Гореть

Глава 2,9. Вернуться домой Темнота не желала отступать. Она окутывала, засасывала, впитывала словно губка. А убежать от неё было невозможно. Куда бы не ступила её нога — везде тягучая чёрная жижа норовила затянуть, растворить в себе. И она сдалась, опустившись на колени перед источником тьмы, рядом с которым ещё слабо тлел свет, вспыхивая неясными пятнами латунного цвета от мотыльков, кружащих вокруг её бывшего товарища по команде. Сакура искоса наблюдала за Саске, так же, как и она, сидящего на коленях. Однако Учиха не смотрел в её сторону. Его взгляд безразлично был устремлён в пол — такой же темный, как и всё окружающее их. Девушка сглотнула, когда смогла разглядеть кончик лезвия катаны, выходящий из груди Саске, и чуть вытянув шею, уже с ужасом смотрела на рукоять оружия, почти касающуюся спины парня. — Как думаешь, почему так вышло? — внезапно поинтересовался Саске чуть хрипловатым голосом. — Не… Я не знаю… — неуверенно ответила девушка. — Верно, — усмехнулся её бывший сокомандник и, резко подняв голову, уставился на неё кровавыми глазами, излучающими истинную ненависть, такую, которую когда-то он испытывал к своему старшему брату. Девушка с криком села на кровати. Её тело дрожало, а холодные пальцы комкали простыню. Отдышавшись, она убрала прилипшие ко лбу пряди и, оглядев комнату, будто выискивая взглядом нежеланных гостей, откинулась обратно на подушки. — Вот же чёрт! — прошипела она. — Только тебя мне для полного счастья не хватало! ~ * ~ Изуно со всех ног бежал по улицам родной деревни, только начавшее вставать солнце красным освещало ему разбитую дорогу. Он не верил, что ему удалось сбежать. Это было чудо! Три месяца с него глаз не сводили. Следили, пытались разговорить, благо, в голову не лезли… Хотя в пребывании на источниках был огромный плюс. Он, наконец, мог видеть. Жабий король дал ему бесценное учение равновесия, и теперь острые камни неровной дороги резали стопы босых ног, но ему было наплевать, ведь, пока что не отчётливо, он видел неясные очертания окружающего его мира. Снова видеть — одна только мысль об этом кружила голову, а ведь теперь он действительно мог, он видел, хоть только очертания, но видел и был рад этому. И мчался со всех ног к своему старшему брату в надежде, что не опоздает. Ведь не зря же о нём вдруг забыли. Этому должна была быть весомая причина. И она была. То, о чём он так и не предупредил Мадару, должно случиться совсем скоро… Изуно перешёл на медленный шаг, когда «увидел» Главу клана Сенджу и Сакуру, стоявших за углом. Он хотел оказаться поскорее рядом с девушкой с розовыми волосами, но остановился, когда, подойдя совсем близко к развилке, услышал отрывок их разговора. — Может, не сегодня? — тихо спросил Хаширама. — Я не привык делать всё в такой спешке… Мы могли бы… — Нет, — резко прервала его девушка, — я уйду сегодня. Изуно дождался, пока пара уйдёт, освободив ему путь. Он не пошёл к Сакуре лишь потому, что был человек, знать о её уходе которому было куда важнее, и мальчик боялся, что ему вновь заткнут рот. ~ * ~ Сая завязала главный узел кольцом. Придирчиво оглядев проделанную ей работу, она чуть дёрнула петлю, увеличив её в пол оборота. Кивнув себе, она встала с пола и, подойдя табуретке посередине старого сарайчика, полусгнившие доски которого давно покрылись густым мхом, словно поросшие зелёной шерстью и скосившегося набок градусов на тридцать. Однако за счёт «луга», покрывшего весь его снаружи и уже начавшего пробираться внутрь, стены его были невероятно крепки. Встав на табуретку и сжав зубы, Сая перекинула конец верёвки через выбитую недавно ей самой сплошную дыру в неровном потолке поверх одной из опустившихся балок и, потянув его с другой стороны, поджала ноги, всем телом повиснув на верёвке. Земля посыпалась с потолка, что-то хрустнуло, но трещины не пошло. Ухмыльнувшись, Сая завязала ещё один узел, не дающей верёвке с петлёй двинуться с места. Дёрнув её, повторно проверяя на прочность, девушка слезла с хлипкого табурета, подошла к одиноко лежащему в углу маленькому свитку и, раскрыв его, сложила печати. Когда рассеялся белый дым, перед ней лежала молитвенная книга предков клана Сенджу. Открыв книгу на последней странице, девушка сложила руки лодочкой и подняла их к потолку, когда голову опустила к коленям. — Да будет так… — прошептала она и мелодично запела первую смертоубийственную молитву1. ~ * ~ Хаширама чертил белым мелом девятый круг перемещения. Руны были уже расставлены. Замкнув круг, Сенджу отбросил мел и с недовольством посмотрел на свою работу. И чёрт его дернул сказать ей об этом обряде! Ведь промолчи он, и Сакура бы осталась здесь, вместе с ним. Хаширама тряхнул головой и, подняв руки, закопался тонкими узловатыми пальцами в волосы. Кого он обманывает? Она бы никогда не была с ним. Даже если бы не было Саи и безумной свадьбы, затеянной его отцом и старейшинами, Сакура была бы далека настолько, насколько она была сейчас. От осознания этого становилось невыносимо больно. Сенджу оторвал руки от головы и бесцельно уставился на них. Его пальцы чуть подрагивали, а линию ума и сердца2 резко перечёркивал старый шрам, когда-то давно нанесённый ему Мадарой. Хаширама сжал руку в кулак и, опустив на него голову, хрипло усмехнулся: — Даже судьбу мне нарисовал, ублюдок. ~ * ~ Пол в главном поместье клана Учиха тёплый и гладкий. Ни одна доска никогда не скрипела и не отзывалась особым шумом, но в эту ночь будто даже пол встал на защиту своего хозяина. Мадара проснулся от тихого скрипа под чьими-то ногами, но показывать то, что уже не спит, не стал. Окно в его комнату было открыто, и тень занесённой над ним катаны очень выделялась на фоне розоватого расцветающего света. Резко выхватив из-под подушки резной кинжал, Мадара выставил его над собой. Послышался звон столкнувшегося металла. Глаза нависшего над ним Таруи Учиха ничего не выражали, будто он ждал того, что его Глава будет сопротивляться своей смерти. Тонкие губы Мадары растянулись в подобии улыбки при виде своего двоюродного дядюшки, но глаза, хоть и вспыхнув пламенем шарингана, остались холодны. — В этом нет смысла, Мадара, — надменно проговорил Таруи. — За твоей дверью тебя ждёт ещё немало таких, как я. Уйди во имя своего клана. Мадара бы фыркнул, если бы ситуация была чуть другой и ему бы не стоила жизни секундная потеря внимания. Кинжал в его руках не дрогнул под силой катаны Таруи, но было ясно, что нужно было что-то делать. Находясь в полулежащем положении, Глава Учиха явно был не в плюсе. Резко толкнув кинжал вверх и выведя его, ударив по катане своего дяди, Мадара вскочил на ноги и чуть склонился, готовый в любой момент наброситься на Таруи. — Не будешь же ты сражаться со всем своим кланом? Все, кто пособничал тебе, сейчас не помогут… — губы Таруи растянулись в сладкой улыбке. — Уж поверь, мы позаботились об этом… — Если нужно, то я перережу глотки всем, кто встанет у меня на пути, Таруи, ты явно меня недооцениваешь… — усмехнулся ему в ответ Мадара, исподлобья наблюдая за действиями соперника. — Значит, наше решение было действительно верным, — Таруи вытянул вперёд руку с катаной и встал в стойку. — Верным в чём? — язвительно поинтересовался Мадара. — В попытке убить своего Главу в момент процветания клана и когда все мирные договоры держатся только на нём? — В попытке? — наигранно удивлённо воскликнул Таруи, пропустив все остальные слова мимо ушей. — О, нет, дорогой племянничек, мы тебя грохнем, уж поверь… — и кинулся прямиком на Мадару, одной рукой запуская катану полумесяцем, а второй складывая печати. Огненный хвосты вырвались изо рта Таруи, и когда казалось, что и они и его катана уже настигли его племянника, как тот растворился прямо перед ним. Кровать Мадары вспыхнула, а на мгновение замешкавшийся Таруи очнулся уже на полу с хлещущей из сквозной раны на груди тёмной кровью. Вырвав из одеревеневших от нахлынувшего страха смерти рук катану, Мадара придирчиво осмотрел сперва её, потом её хозяина, купающегося в море собственной крови, и, резко подняв её острием вниз, вонзил лезвие в горло Таруи, провернув его там пару раз для верности. — Очень сомневаюсь... — прошипел Мадара в пустоту, багровыми глазами вглядываясь в дверь перед собой. Он уже чувствовал чакру, словно туман собирающуюся за ней. По губам Учиха расползлась безумная улыбка — на этот раз они увидят лицо своей Смерти. Подойдя к окну, Мадара осторожно выпрыгнул наружу и не спеша пошёл к входу. Всё так же бесшумно поднявшись на второй этаж к своей комнате, он стал безразлично разглядывать спины застывших за его дверью крыс. Некоторых он даже не смог признать. Были среди них и почти дети — одному мальчишке было лет тринадцать, не больше — зачем его взяли с собой, осталось для Мадары загадкой, разгадывать которую он не собирался. Он убьёт их всех. Мадара не скрывался, когда разил восставших. Они видели его безразличное лицо, видели, как он заносил над ними катану Таруи, отличавшуюся красной с золотыми краями рукоятью. Они знали, чья она была, и почти не сопротивлялись своей судьбе. Он даже не применял каких-либо техник: они были настолько напуганы и удивлены одновременно, что не смогли оказать ему хотя бы какое-нибудь сопротивление, пав безликой жертвой его хладнокровия. Когда Мадара думал, что всё уже закончилось, а пол и стены главного поместья Учиха жадно впитывали в себя будто дождём пролившуюся на него кровь, он уловил приближающиеся носители чакры. — Значит, вас больше… — презрительно бросил он и развернулся к лестнице, по которой к нему уже поднималась ещё парочка крыс с сюрикенами наизготовку. Эти оказались куда способнее всей той кучи вместе взятых — они смогли выстоять несколько секунд, прежде чем присоединились к своим собратьям, а Мадаре начало казаться, что его просто дурят. Были в клане Учиха, способные противостоять ему, и не могло быть так, что весь этот балаган организовали слабаки вроде тех, в кишках которых уже побывала катана его любимого дядюшки. Мадаре повезло, что он решил поднять один из воткнутых в пол кунаев, иначе бы ему точно снесла голову нагината3, просвистевшая в нескольких сантиметрах от его затылка. Вытащив кунай из пола, Мадара швырнул его в предполагаемую сторону противника. Резко обернувшись, теперь он смотрел на своего племянника, который сам был чуть ли не вдвое старше его самого. — Ну как поживаешь, Мадара? — издевательски поинтересовался Тогоро, на что ответа не получил. — Знаешь, давно следовало свернуть твою поганую шею… — продолжил он, не обращая внимания на ледяной взгляд, которым одарил его Мадара. Внезапно Глава Учиха улыбнулся. — Неужели ты думаешь, что один со мной справишься? — поинтересовался он, склонив голову набок. — Ты — не бессмертен, и ты один… — ухмыляясь, ответил Тогоро. Мадара хмыкнул, будто замечание племянника его насмешило, и в следующий момент Тогоро пришлось уклоняться от серии опасных для жизни атак. Когда Глава Учиха думал, что уже добрался до своего племянничка и собирался вспороть ему живот, а тот выронил свою нагинату, управляться с которой против быстрой и вёрткой катаны было просто несподручно, Мадара почувствовал присутствие сзади и, мгновенно запустив дзюцу перемещения, оказавшись на середине лестницы, с интересом наблюдал, как ещё одна крыса проткнула Тогоро своей катаной. Видимо, им было плевать на одну жизнь, лишь бы убить его. Мадара обернулся и еле сдержал себя, чтобы не чертыхнуться, — внизу его поджидала ещё тройка крыс, — опять повернув голову, он с удивление отметил, что на него с верха лестницы взирала женщина, одетая в одежду ниндзя, катана которой была измазана кровью. Он не помнил её имя, но её лицо он уже видел. Это была жена Тахашинигавы. Или скорее уже вдова… Мадара сложил печати, и яростные огненные птицы наполнили комнату. Съехав на перилах, он с размаху разрубил пополам одного из поджидавших его внизу. Быстро перехватив падающий тати4, снёс голову крестовым ударом уже горящему в птичьем пламене Учиха. Третий догадался выйти из дома и уже застыл посреди главной улицы, дожидаясь его. — Как глупо… — фыркнул Мадара и переместился позади него. Однако тот, почувствовав неладное, вовремя обернулся и успел заблокировать удар, способный разрубить его сверху на две одинаковые половинки. Мадара отбросил катану Таруи — было невозможно сражаться двумя мечами и успевать складывать печати, да и тати в руке лежал куда лучше, чем недлинный меч с грубой угловатой рукоятью. Мадара сложил печати, и чёрные птицы, вылетев у него прямо из рук, набросились на его противника, заклёвывая того насмерть. Глава Учиха отвернулся от движущегося чирикающего облака, что было его ошибкой, и сжал зубы, почувствовав, как в его бедро вонзился кунай. А его противник к тому времени успел избавиться от птиц, да ещё и друзей позвать. Однако он выглядел далеко не бодро, что со злой радостью для себя отметил Мадара, по крайней мере, мамочка его теперь точно не узнает — всё лицо парня было сплошное месиво, и на мгновение ему даже показалось, что он видел белеющую у него на носу косточку. Мадара огляделся. Вокруг него был с десяток Учих-предателей. Что-то подсказывало ему, что больше пополнения ожидать не стоило, потому он решил, что пора закругляться. Мадара закрыл один глаз, формируя в нём чёрную смерть. Его губы расползлись в пугающей усмешке. Некоторых стоящих перед ним трясло от страха, другие же твёрдо держали своё оружие, он даже заметил сенбоны — наверняка отравленные, зажатые в руке Шаис Учиха, престарелого старикашки, составлявшего третий круг старейшин его клана, не очень привилегированный, но всё же… Видно, собравшись, наконец, с духом, они все бросились в его сторону, Шаис швырнул отточенным движение руки сенбоны, рассекли воздух кунаи, а Мадара лишь стоял и ухмылялся. Секунды превратились в вечность, и когда один из сенбонов старейшины с ужасающей медлительностью подлетел, рассекая воздух своим острием, к закрытому глазу Главы Учих, Мадара распахнул его, и сенбон сгорел, словно спичка, объятый чёрным пламенем, так и не долетев до цели пары сантиметров. Крики боли и мольбы о пощаде вновь наполнили улицы Учих. Пламя пожирало, мучительно, медленно и неумолимо испаряя всю жизнь из измученных тел. Крысы скребли чёрными пальцами-костями по земле, которой сегодня не получить их крови. Мадара безразлично наблюдал, как сгорает заживо его родня. Сейчас уже было не разобрать, кто из них кто — все они превратились в обгоревшее убожество, чёрный попискивающий костёр, желающий лишь одного — смерти. Мадара наклонился, разглядывая рану на бедре. Сжав зубы, он дёрнул кунай из ноги, на мгновение его сознание настигла тьма, и этого секундного помешательства его врагу хватило, чтобы почти убить его. — Брат! Мадара рванул в сторону, сложил печати, появился за спиной жены Тахашинигавы и, свернув ей шею голыми руками, упал на землю, зажимая рукой рану на левом боку. — Брат! — если бы у Изуно были глаза, то он старался бы не смотреть в сторону движущегося и стонущего костра, от тепла которого становилось невыносимо жарко, и всё его тело покрылось испариной, но он не мог позволить себе такой роскоши, ведь теперь он видел абсолютно всё в радиусе пятидесяти метров5. Потому Изуно просто решил не замечать этого, забыть о том, что он опоздал, просто выкинуть это из головы. Главным сейчас был лишь Мадара, который нуждался в его помощи больше, чем когда-либо в их недолгой жизни. Мальчик стянул с себя рубашку и, разорвав с помощью катаны, которую он осторожно вытащил из рук Юзами-чан, — её он узнал по запаху, от этой доброй женщины, всегда помогавшей ему и жалевшей, когда он ослеп, всегда приятно пахло сливами — и, намотав их над раной Мадары, завязал. Они тут же все пропитались кровью, и когда Изуно попытался перевернуть брата на здоровый бок, он просто отмахнулся от него, шипя от боли. — Брат, там Сакура… — неуверенно начал он, неуверенный, что момент вообще располагал к такому рода новостям. — С чего ты взял, что меня она вообще интересует?! — прошипел Мадара и резко сел. — Она уходит… — выдохнул Изуно. — Совсем. Понимаешь? — С чего ты взял? — тут же поинтересовался его брат. — Я сам слышал… Мадара, прижимая промокшие от его крови тряпки к боку, встал. — Когда?.. — Сегодня… Закрыв глаза, Учиха попытался почувствовать чакру, которую он вложил в медальон, прежде чем подарить девушке. Выходило, что она не так уж и далеко… — Оставайся здесь, — приказал он своему младшему брату и заковылял к выходу с улицы Учиха. ~ * ~ — Я не могу поверить, что больше не увижу тебя… — прошептал Хаширама. Сакура удивлённо посмотрела на него. Она сидела в середине круга, испещрённого рунами. — Я буду скучать… — опять сказал он и опустил взгляд. — Знаешь, мне кажется, что когда ты исчезнешь, я буду думать, что ты была лишь сном… — Почему? — тихо спросила девушка. Хаширама усмехнулся. — Потому что в моей жизни ещё ничего не было такого прекрасного, как ты, что это кажется даже невозможным. — Я кажусь тебе невозможной? — переспросила девушка, чуть склонившись в сторону Сенджу, на что он ответил её весёлым смехом. — Сейчас — нет, но потом — я не знаю… — ответил он улыбаясь. — И волосы у тебя розовые… — вдруг прибавил он задумчиво. Сакура опустила взгляд на руки. А она ведь даже оставить ему ничего на память не могла. Даже тот дурацкий камешек угодил совсем не тому, кому следовало… Внезапно взгляд девушки прояснился, и она поднесла руку к шее, на которой висел подарок Мадары — ведь Хаширама не знал, кто подарил его ей. Сняв медальон, Сакура встала и, осторожно перешагивая через руны и круги, подошла к Сенджу и протянула ему подвеску, на которую тот смотрел с удивлением. Теперь всё встало на свои места. — Держи, это на память... — улыбаясь, сказала она. — И ещё!.. — она достала кунай, быстро отрезав одну прядь длинных волос, схватила правую руку Хаширамы и завязала у него на запястье. — И это тоже… ~ * ~ Мадара ковылял в конец деревни, сжимая зубы до скрипа и опираясь одной рукой на стены домов. За ним оставались красные отпечатки, и ему оставалось лишь радоваться, что в такую рань ещё никого нет на улицах. Согнувшись, Глава Учих зашёлся болезненным кашлем и, опять превозмогая боль, выпрямился. Стараясь идти как можно быстрей, двинулся по улице. Оставалось совсем чуть-чуть… Сая натянула на голову тугую петлю и перевела взгляд на маленькое окошко, из которого лился тёплый розоватый свет. Её губы изогнулись в горькой ухмылке. Она всегда была пунктуальна и в меру щепетильна. Так и умрёт она только ровно в пять — не раньше и не позже. Хаширама складывал печати, не сводя глаз с Сакуры, застывшей в середине круга на коленях с опущенной головой. Она и красный рассвет выглядели просто восхитительно. Сенджу никогда не считал себя особым романтиком, но девушка выглядела настолько трогательно красиво и невинно в белых кругах рун, с этими розовыми волосами, кончики которых задевали белые коленки и алым солнцем, встающим у неё над головой. Сая вздохнула, последний раз взглянула в окно и легко спрыгнула с табуретки. Мадара вышел на главную улицу Сенджу как раз тогда, когда Хаширама сложил последний знак и увидел, как поднявшая голову Сакура, заметив его, открыла рот, чтобы что-то крикнуть ему, и растворилась во вдруг вспыхнувшем рассвете, рассыпавшись миллионами лепестков сакуры. Вдох-выдох, вдох-выдох. Но воздух не шёл в легкие, а сознание затуманивалось, и Сая подумала, что, может быть, эта затея с самоубийством была провальной, и она всё-таки хотела жить? Однако было уже поздно, её тело свело судорогой и девушка, выгнувшись в последний раз, раскачиваясь на удавке, безжизненно повисла на ней. Мадара безразлично разглядывал Хашираму. В его голове сейчас было несвойственно для него пусто, будто все мысли выкачали, как воду выкачивают из водоёмов. Наверное, он сейчас выглядел в точности, как застывший на месте Сенджу. Ушло всё — и ненависть к этому отродью, и злость, и обида на Сакуру, оставив его с невыносимой пустотой, которую непременно нужно было заполнить хоть чем-нибудь… Взгляд Мадары остановился на шее Хаширамы. Медальон. Она оставила его… И кому? Учиха вдруг захотелось рассмеяться. Его враг, которого он взаимно ненавидел почти всю свою жизнь, будет носить до конца своих дней его силу и бессмертие! Как забавно! Неужто она догадалась, что с помощью этого неприметного камешка он сможет найти её хоть в аду? Но отдав его, она ошиблась. Ведь нигде сила Учиха Мадары не будет в большей безопасности, чем у Хаширамы Сенджу, подаренная его бесконечной любовью. Взгляд Учиха опустился и застыл на правом запястье Сенджу. — А вот это уже моё… — хмуро сказал он и, облокотившись о стену дома, сполз на землю. Силы оставляли его. ~ * ~ Мир сузился до одной песчинки, почти прекратив существовать, и на мгновение Сакуре показалось, что она просто исчезла. Ощущения перепутались, не давая понять что, где и когда. Время то заходилось бешеным темпом, то останавливалось вовсе. Когда она почувствовала под ногами ровную, твёрдую поверхность, Сакура не устояла на ослабевших ногах и рухнула на землю. От поднявшейся вокруг неё пыли слезились глаза и щекотало нос. Девушка приподнялась на руках и огляделась. Сквозь плотный слой пыли были видны столь знакомые дома. Поднявшись на пошатывающихся ногах, Сакура облокотилась на стену ближайшего полуразрушенного дома и подняла взгляд к небу, пытаясь по солнцу определить время. Девушка опустила взгляд, надеясь, что совпадения оставили её в прошлом... Она медленно пошла по разбитой дороге в сторону шумящего сражения. Она вернулась, вернулась назад… Сакура была уверена, что попала, куда надо. За пределами Конохи шла оживлённая битва, а откуда-то из середины деревни тянулся ввысь толстый хвост дыма. Она вновь среди дорогих ей людей, она может помочь им, сражаться за них! И всё же, какая-то странная давящая пустота наполняла сердце девушки с каждым шагом. Всё - война, дым, вопли боли и отчаянья, шум встречающегося ледяного оружия — перестало существовать для неё. — НЕ-Е-ЕТ! Дикий вопль заполнил всё вокруг, заставив Сакуру застыть. Боль пронзила сердце, и девушка побежала вперёд. Её будто толкали в спину, и она уже не могла остановиться… — Найти, немедленно найти её! Обгоревшие вымершие улицы будто ожили. Наполнились шумом и жизнью. Сакура завернула за угол и резко остановилась. Резкий вздох на мгновенье заглушил звуки всего мира… Всего в нескольких метрах от неё стоял Мадара. Холодные руки появившихся за спиной людей схватили её за запястья и волосы, не позволяя двинуться с места. А Сакура Харуно будто забыла, что могла убить их. Могла вырваться и убежать… А могла ли она?.. Мадара лёгким движение руки отозвал своих людей, не сводя взгляда алых глаз с её лица. Шиноби тут же отпустили её и растворились в белом дыме. Они одновременно сделали шаг: он к ней, она — назад. Сакура отходила всё дальше и, наконец, столкнувшись со стеной, съехала по ней вниз. Учиха сделал к ней ещё несколько осторожных шагов, пока расстояние между ними не сократилось до метра. Сакура шумно втянула в себя столь знакомый запах крови и нарциссов. Казалось, будто Мадара выдыхал его из себя, потому что в природе не могло быть такого запаха… он был нереален, так же, как и Учиха перед ней… Он присел на корточки и протянул руку, на запястье которой аккуратно была завязана прядь её волос, собранная большими бусинами, цвет которых так напоминал небезызвестный камень, когда-то она приписывала своё перемещение именно ему… — Пойдём со мной… — прошептал он одними губами. Сакура перевела полный ужаса взгляд с его страшных глаз на протянутую к ней руку и ещё сильнее вжалась в стену позади неё. — Этого не может быть… — сказала она побледневшими губами. — Этого не может быть… Мадара укоризненно покачал головой, будто она сказала какую-то очевидную глупость, которую он от неё не ожидал. — От судьбы не уйдёшь, Сакура, — сказал он твёрдо. Его рука до сих пор была протянута, а Сакура смотрела на неё, как будто это была катана, которой ей обещали убить её. Она внезапно подняла взгляд и сузила глаза, на солнце блеснувшие ядовито-зелёным цветом. — И что же ты хочешь сказать, что ты и есть моя судьба?! — прошипела она и, тут же опомнившись, зажала рот рукой. Ужас вновь вернулся в её глаза. Мадара усмехнулся и лишь повторил. — Идём со мной… Сакура глубоко вздохнула и закрыла глаза. Неужели это то, к чему она стремилась? То, чего она хотела? Всего лишь-то нужно было взять его руку — и её жизнь изменится… Но у неё всё ещё был выбор, верно? Если бы его не было, Мадара бы не стал спрашивать её… Был ли у неё выбор? Что её ждёт? Уже сейчас она чувствовала запах победы и, увы, он исходил далеко не от неё и не от её соратников. Они сражались и гибли, словно тараканы под натиском усовершенствованного убийственно-химического средства. Битва до сих пор шла лишь потому, что люди Конохи были слишком отчаянны и горды, чтобы сдаться, когда в их жилах ещё есть литр крови… В голове всё смешалось, и Сакуре вдруг захотелось, чтобы её кто-нибудь спас. Взвалил на себя все её проблемы… А это мог сделать только Хаширама. Она сама отказалась от него и теперь её некому спасать. Теперь проблемы съедят её, потому что она была слишком слаба, чтобы справиться с ними… …Но у неё всё же есть выбор… 1 — я не знала, как точно это назвать, так что остановилась на «смертоубийственной молитве». Я лишь довожу до сведения, что древние самураи не просто вспарывали себе животы, а делили это во служение и веру клана. 2 — ну, думаю, хиромантией все в своё время увлекались. Линия ума и сердца это самые видимое линии, они находятся выше линии жизни и обычно пересекают ладонь от ребра к ребру. Ну, линия сердца чуть изогнута, у некоторых она выходит к среднему пальцу. Линия судьбы же менее заметна и она (если есть) пересекает эти две линии. Чем она длиннее и резче, тем больше человек подвержен событиям и своей судьбе, не в силах изменить предначертанное. Изначально её у Хаширамы не было, но после очередного боя с Мадарой, Учиха оставил на его ладони резкий шрам, позже имитирующий линию судьбы. Нагината3 — японское холодное оружие с длинной рукоятью овального сечения. Тати4 — длинный японский меч. 5 — он научился видеть ногами, чувствую вибрации окружающего мира. Радиус увеличиться по увеличению практики. Конец.