Огонь и лед Кольца

      Раскинулась черным покровом первая зимняя ночь над миром, промчалась птицей крылатой и снежной от Железных Холмов и Гундабада до степей Рохана, от моря Рун до берегов океана Белегаэр. Осыпался с птицы белый пух и укутывал землю. И земля погружалась в дрему, и все творения валиэ Йаванны тоже засыпали – до весны. Спали деревья и травы под снежным покровом, и сами духи земли, некогда присланные великой Йаванной в Средиземье, спали вместе с ними. Ведь пришла пора иных духов – страшных духов льда, о которых и говорить-то можно лишь шепотом – чтоб не накликать. Ибо не из Благословенного Валинора явились они – сотворены были Великим Врагом в Древние дни. Сходят духи льда на землю с горных вершин да прилетают из северных долин. И кружат они чудные танцы, и подолы их одежд рассыпают снежные вихри. Вот только горе путнику, ненароком заставшему их – закружат-заметут так, что до весны никто не найдет человека…       Говорят легенды людей: жила однажды юная дева, решившаяся пойти вслед за духами льда и увидать их танец. Любопытство влекло ее, и отправилась она к горным вершинам. И увидела на ледяном склоне девица духов, и стала следить тайно за их танцами из-за каменной россыпи. И столь прекрасны были они, что позабыла несчастная обо всем на свете, и с места двинуться не могла. А круговерть снежная, танцем духов поднятая, закружилась вокруг нее и укрыла белым ковром – не девица уже у каменной россыпи, а статуя ледяная. Так и осталась в убежище ледяных духов на веки вечные.       Такие сказки рассказывали человеческие матери в назидание непослушным детям. Юные же девицы передавали из уст в уста иную концовку легенды. Что-де был у юной девы возлюбленный, мэльдо, чье сердце было горячее самых глубоких огней подземелий. И когда храбрец узнал, что пропала любимая, отправился он в горы, чтобы вернуть свою деву. И разыскал воин суженую у ледяных духов, и ни один из них его не коснулся – ибо испугались обитатели льдов огня его души. Растопил он дыханьем снежное одеяло, и проснулась дева, духами очарованная, и унес воин деву в свой дом. И их любовь, хоть не так известна, как любовь Берена и Лютиен, тоже стала одной из людских легенд.       Не раз Элхэ слыхала эти легенды – и когда-то давно, в детстве, даже почти верила в них. Вот только пробудившаяся память открыла иную правду. Что дева была еще дитём по меркам своей расы – ведь семнадцатилетний эльф выглядит точно как семилетнее человеческое дитя. Что уже тогда предчувствовала она свою гибель – и стремилась как можно больше запечатлеть в памяти. Что возлюбленный ее был не суженым, а наставником ее народа, и дева была лишь одной из учениц. И любви не было у них такой, о какой поют люди – с пылкими признаниями и пышной свадьбой. Зато были сверкающие мечи аманского воинства, что пришло повергнуть Вала-отступника к тронам Великих. Было поле черных маков на месте, где прежде стоял родной город легендарной девы. Был один из валинорских майар, что сам не заметил, как сразил в пылу боя случайно оказавшуюся под рукой юную девицу-дитя из народа эллери…       И была память прошлых жизней, беспощадная и безжалостная.       Она – Толтэ, Восьмая.       Семь раз она прошла через смерть – и ныне живет в восьмой раз.       Элхэ устроилась на спине дракона. Мерные взмахи гигантских крыльев, свист ветра… Она ощущала, что проваливается в дремоту – сказывалась бессонная ночь. Человеческое тело слабо – и она вынуждена подчиняться его нуждам. И вскоре она уснула – несмотря на шум ветра и пронизывающий холод здесь, на большой высоте.       А когда девочка вновь раскрыла глаза, уже всходило солнце. Она привстала, оглянулась. Внизу морем, до самого горизонта, расстилался потемневший зимний лес с редкими уже желто-красными проблесками. Лихолесье, вотчина короля Трандуила – а, впрочем, вспомнила Элхэ, ему не так давно пришлось малость потесниться!       Смауг потихоньку снижался – и уже можно было различить вдали, у горизонта, темные иглы башен, взметнувшихся к небесам. Они возвышаются над лесом, словно бросая вызов окружающему пространству. Но еще яснее ощутим Замок-на-холме в Незримом мире – черная звезда, иглы лучей которой пронзают океан света, разлитый вокруг. И вот уже слепящее сверкание далекого Лотлориена если не гаснет полностью, то становится терпимей и спокойней. Сплетаются нити Тьмы в потоках Света, и Незримое наполняется жизнью и движеньем – во всех их разнообразии и красоте.       Воздух гудел под драконьим крылом. Мчался вперед Смауг, и башни на горизонте увеличивались все быстрей. И вот уже Дол-Гулдур встречает нежданную гостью.       Снижаясь, дракон медленно очерчивал круг за кругом. И вскоре он уже уселся на вершину холма – как раз напротив огромного черного замка на втором таком же холме. Элхэ соскользнула на землю по аккуратно подставленному крылу. Обошла грозное существо и, став напротив, легко прикоснулась ладонью его морды, одновременно обращаясь к нему мысленно:       «Прощай, Смауг. Отправляйся на волю – в небесах тебе открыты любые дороги, кроме той, что ведет на запад. Лишь об одном прошу тебя: не забывай слово, что дала я гномам Эребора и не превращай меня в клятвопреступницу».       – Не забуду, Черная Дева, – Смауг отвечал ей вслух. – И помни: тебе достаточно лишь позвать, и я прилечу, где бы ты не оказалась.       Снова прикосновение – разум к разуму, фэа к фэа. Дракон в Незримом – темное пламя, оправленное в плоть, точно камень в металл. Иной разум, не человеческий – и все же несущий отпечаток Силы одного из тех, кто создавал Арду. И той же, безумно похожей мелодией отзывается в Незримом Кольцо, отнятое у полурослика. Музыка Огня, Льда и тьмы – такая близкая и почти родная.       Элхэ с трудом заставила себя сосредоточиться – память уже коварно подбрасывала картины воспоминаний древних времен. Дом, в котором она выросла; лица родителей и младшего брата; башни замка Хэлгор, что вырастали из скал и тянулись к небесам. И крылатая фигура в черном на вершине одной из скал. Айанто Мелькор – владыка и творец, наставник ее народа. И все же…       – Могу ли я просить тебя еще об одном одолжении, Смауг?       – Говори, Черная Дева, – глухо пророкотал дракон.       – Можешь ли в своих странствиях разыскать тех, кого я тебе покажу и передать им пару слов?       – Могу и передам. Покажи.       Элхэ раскрывает разум дракону – и сами собой в памяти всплывают лица и отражения в Незримом.       «Первый – отблеск огня в чистом кристалле – пламя и движение, словно сама жизнь. Наурэ, самый старший и мудрый.       Вторая – словно росток, что тянется к солнцу – нежная юность, радость и надежда. Айони, самая младшая среди них.       Третий – звон стали о сталь, сверкание металла – и родство, что прошло через тысячи лет. Дэнэ, Дхэнн, милый мой младший брат. Недаром ты так берег кинжал, подаренный Гортхауэром.       Четвертая – сам огонь жизни пылает в ней, неиссякающий и неугасимый, и затменное солнце – символ ее. Аллуа, что дала начало королевскому роду Ханатты.       Пятая – туманы над рекой, времени плавный бег и звон падающих капель воды. Оннэле Къолла, что некогда держала Ангэллемар, а ныне властна над Гундабадом.       Шестой – ветер и свобода мчаться вдаль – подобно птице. Альд. Где ты нынче, друг мой, и где твой народ?       Седьмой – холод чистого разума, сверкание льда, холодное и равнодушное. Олло, наставник людей.       Восьмой – тьма дальнего пути и ясность прозрения в будущее. Моро, почти собрат ее в Пути Видящих».       – Разыщи их, Смауг. И передай, что пришло время Кругу Девяти Рун вновь собраться вместе. Так говорю я, Элхэ, дочь Гэллора из народа эллери, Черная Дева Ангбанда. А теперь – прощай!       И с этими словами, оборвав мысленную связь, она развернулась и устремилась прочь по тонкой извилистой тропинке. Вниз и вниз – и только услышала шум драконьих крыльев за спиной, только ощутила ураганный порыв ветра. Но не оглянулась – все быстрее и быстрее сбегала по тропинке к узкому мосту, что повис над пропастью между холмами. А там ее уже ждали – высокий человек в черном плаще стоял неподвижно, наблюдая за нежданной гостьей.       Лишь оказавшись у моста, Элхэ замедлила шаг и вскоре остановилась вовсе. Встречавший ее мужчина, напротив, сделал шаг вперед. Высокий рост выдавал в нем уроженца Нуменора; а необычно правильные черты лица – наличие эльфийской крови. Осведомленному в истории Людей Острова несложно было бы догадаться, что незнакомец принадлежит к королевскому роду; вот только черные одежды куда больше подходили служителю темных сил, нежели потомку Элроса, в чьих жилах течет кровь трех рас: Майар, Эльдар и Людей. И все же он был потомком нуменорских королей.       Когда Элхэ приблизилась, он опустился на одно колено – но не в знак почтения, а лишь для того, чтобы наравне смотреть на невысокую девочку. И раскрыл объятия:       – Ну, здравствуй, сестренка названая.       Лишь мгновение медлила девочка, вспоминая, кто перед ней. А потом с неподдельной радостью бросилась к нуменорцу на шею:       – Хэлкар! Как рада я тебя видеть вновь!       Нуменорец, смеясь, подхватил и закружил девочку. А затем, словно вспомнив о чем-то, поставил ее на землю; хоть рук ее и не выпустил:       – Надолго к нам на этот раз?       Элхэ энергично закивала:       – Да, в этот раз – надолго. А еще… – тут она подняла перед лицом ладонь, позволяя сверкнуть золотой искре: – у меня есть дар для Гортхауэра. Пойдем же!       – И где только ты его достала? – воскликнул Хэлкар, и, вновь подхватив девочку на руки, направился по мосту к замку. Обняв его за шею, Элхэ устроилась поудобней:       – Среди игры случайностей и нитей будущего, – отозвалась она. – Это долгая история, Хэлкар.       – Расскажешь нашим?       – Ага, – кивнула Элхэ.       Она смотрела на приближающуюся громаду Дол-Гулдура и с непривычным наслаждением думала о том, что вскоре окажется среди своих. Дома.       Потому что дом – это там, где тебя ждут с радостью.       Даже если ты там никогда не бывала прежде.