Ничего личного

Сонливость отступала постепенно, вначале просто стало легче дышать. Затем я ощутил, что мой прозрачный «гроб» двинулся. Открыв глаза я, все еще, видел кровавую жижу и ничего более. Тусклый свет пробивался сквозь нее. К моменту, когда уровень красной вязкой дряни начал опускаться, я уже окончательно проснулся. Я не сопротивлялся, позволил ногам коснуться пола, дождался, когда глаза оказались над жидкостью и осмотрелся. Ящики с сонными еще пленниками опять двигались. Я очередной раз вдохнул воздух, прохладный и слишком легкий, и тут же закашлялся, выплевывая красную дрянь. Пришлось опереться о стенку «гроба». Теперь жидкость уходила быстро и я задрожал от холода. Ящик подъехал к люку, там уже вручную сняли и перевернули плашмя, впрочем, достаточно аккуратно и плавно. Меня, словно груз, положили в другой транспорт, сверху на такие же ящики, но мой был не в верхнем ряду. Куда бы я не смотрел, всюду были обнаженные люди в прозрачных ящиках. Пришлось закрыть глаза, чтобы не думать. Противно было ощущать себя вещью, грузом, который везут неизвестно куда и для чего. Ехали мы долго, или только так казалось. Вскоре я сам уже был готов стучать ногами и руками по крышке ящика. Казалось, что если я еще хотя бы минуту пробуду в этой упаковке, то превращусь во что-нибудь не живое. Так что когда нас стали разгружать, я уже был на грани истерики. Но нас, точно так же, в этих чертовых ящиках, загрузили на платформу, гравитационную вроде бы, по крайней мере, та парила в воздухе. Мне повезло, меня уложили в крайний ряд и я мог видеть лужайку, стриженые или просто странно растущие деревья с ярко-зелеными листьями. Заполнив платформу, ее повезли к белоснежному двухэтажному зданию. Я смотрел на другой, неизвестный мне мир, где предстояло жить, может – существовать. Когда я уже подумал, что так и буду живым брелком в прозрачном ящике, нас завезли в помещение и начали открывать «гробы». Я был во второй партии, так что уже знал, чего ждать. Меня выпустили, взяли анализ крови, прицепили на оба запястья ярко-синие широкие браслеты. Нас было двенадцать, столько же, сколько в предыдущей группе. У каждого из двенадцати цвет браслетов был свой, но они повторялись в каждой группе. Трое пришельцев повели нас к двери. Мы вошли в огромное помещение и я застонал расстроенно: там были опять прозрачные ящики. Эти были значительно больше, метров восемь на восемь каждый, внутри прозрачных комнат было двенадцать матрасов, в углу комнаты стоял серебристый толстый столб и все. Между комнатами было расстояние в пару метров, можно было ходить и наблюдать за происходящим внутри с любой точки. Нас вели между ними, почти до противоположной стены этого странного огромного ангара. Комната рядом с той, куда впустили нас, была занята первой группой. Изнутри стены оказались не прозрачными, а темно-серыми, создавая ощущение уединенности, но я-то понимал, что это не так. Мы, голые, скучающие, заперты. Как звери в террариуме. Один из наших провожатых показал, что столб открывается и там прячется туалет с душем, затем он вышел и закрыл нас. В моей группе не было похищенных мной. Осмотревшись, я представился, громко, выводя из оцепенения своих соседей: - Меня Мартин зовут. - Макс, - представился брюнет лет тридцати. - А я Аксель, - опускаясь на матрас, сказал парнишка лет семнадцати. Мы знакомились, разговаривая, все, кроме одного азиата – тот заперся в душе и, судя по звукам, плакал там. Я не хотел сразу скрывать то, что был охотником, но не знал, как Они среагируют, если «зверьки» подерутся в своей клетке. Мало ли, не разбираясь, усыпят всех участников драки, а подставлять их еще больше не хотелось. - Интересно, а кормить будут? – задумчиво спросит Питер, худощавый парнишка, сидящий в углу. В этом разговоре я участия не принимал, это меня не интересовало и я обходил комнату, осматривая стены. Изнутри было ничего не видно и не слышно, ровные стены, даже не поймешь где двери, потолок светился ровным дневным светом, пол был теплым и даже слегка мягким. В комнате было тепло, температурный режим для «зверушек» был выбран верный. Понять, сколько времени прошло в этом окружении было сложно, но азиат вышел из душа, все выбрали себе матрасы, перезнакомились. Говорили, рассказывали о себе и своей прошлой жизни, помогая этим остальным не скучать и не думать о будущем. Еду все же принесли, на подносе, порционно, что уже радовало. Суп, какой-то сок, булочку, странный фрукт, похожий на большую синюю клубнику. Ложки нам не дали, но вполне съедобный суп-пюре можно было просто пить из миски. За посудой охранник пришел лишь, когда мы все поели, это подтвердило мою догадку, что за нами наблюдают. Свет в комнате стал медленно затухать, постепенно почти погаснув. Время, когда нужно спать? Теперь так и будет в моей жизни? Утром кто-то включит мне свет, вечером выключит? А все свое, бесконечное свободное время придется тратить на разговоры с одиннадцатью чужими людьми, с которыми даже быть откровенным нельзя? Лучше бы меня так и оставили в том ящике с красной жидкостью. Заснуть мне удалось лишь под «утро», да и снился мне странный пустой сон. Через какое то время, после того, как свет зажегся, нам принесли завтрак, затем убрали посуду. Я думал, что на этом общение с Ними закончится, как на всех четырех стенах зажглись большие экраны, нам показали момент из «Один дома», где мальчик ел, затем прозвучало слово «есть» по английский, затем короткое слово на незнакомом языке. Эта запись повторялась раз десять, затем был другой момент из другого фильма слово «спать». Такой обезличенный урок языка, навязчивый и раздражающий, но слова все же запоминались. Разбить мониторы было нечем, да и наказания боялись все, так что пришлось терпеть. Закончился урок так же неожиданно быстро и на экранах начали показывать первую серию, первого сезона «Ходячих мертвецов». Я смотрел этот сериал, но все же это было хоть какое-то развлечение. Лишь к средине серии я понял, что все слова, что мы слушали во время урока были заменены : английские на местные. Нам показали аж две серии. Оказалось, что обед нам положен. После еды вновь начался урок, затем было две первые серии другого сериала. Что ж, это не самый плохой способ учить язык, да и сам факт, что нас ему учат, означал то, что нам он может понадобиться. Значит, из этого террариума нас планируют выпускать. После ужина, уроков и сериалов не было, зато принесли мяч с веселым принтом, с десяток, сделанных из странного пластика пазлов, конструктор и книги на местном языке. Ну и на том спасибо! Написание слов, что были на уроках, нашел в одной из книг, постарался запомнить страницы на которых они были. Постепенно мы все привыкли к распорядку дня, привыкли к сериалам, урокам, собственной наготе. Даже я все реже вспоминал, что стены прозрачны с той стороны и за нами наблюдают. Однажды утром я осознал, что не помню, двадцать три или двадцать четыре дня прошло. Да, говорили мы на английском, но сериалы смотрели уже на треть переведенные на местный. Я частично понимал написанное в книге и знал, что это приключенческий роман про какое-то животное. Тот, кто приносил нам еду, начал здороваться и желать здоровья перед едой. Я уже смирился со своей жизнью и почти забыл, где нахожусь, когда приблизительно на двадцать пятый день все перевернулось. В комнату зашли двое, прервав урок. Один из них вручил азиату комбинезон и ботинки, на своем сообщив: - Одевайся, тебя ждут. Кто и зачем ждет Ли не сказали, а он был самым нервным из нас. - Нет, нет, я не хочу, - на местном ответил парень, отступая к душу, явно решив спрятаться в единственном убежище. Они не позволили, один из двух схватил парня за запястье. Ли извернулся и ударил инопланетянина по голени. Зря это он. В отличие от остальных я уже знал, что как бы не выглядел представитель этой расы или союза рас у них есть одна общая особенность. Их нельзя было ранить или сделать больно, они экранировали чужую агрессию и эти повреждения на агрессора. Люди в моем времени знали об этом, заплатив кровью за это знание. Азиат вскрикнул, не знаю от неожиданности или от боли. Теперь, обнаружив эту странность Ли обалдел и замер в руках охранника, давая тем самым возможность натянуть на себя комбинезон. Правда, когда его начали застегивать, парень вновь стал вырываться, даже заехал кулаком по носу второго стражника, вот только кровь полилась из носа Ли. Это уже заметили все, слишком явно было. Когда азиата увели, даже его матрас унесли, урок продолжился, но мои сокамерники не слушали его. Они обсуждали увиденное, споря о том, бил ли охранник Ли или кровь пошла сама собой. Я знал ответ, но не мог его озвучить, не объясняя, кто я, так что я слушал спор, не вмешиваясь, думая о другом. Что это все значит? Нас так и будут забирать по одному? Для чего? Куда? Опасаться ли мне этого или наоборот, желать? Когда будет моя очередь? Я подошел к стене, прислонился к ней лбом, пытаясь посмотреть сквозь неё, увидеть тех, кто смотрит на нас. Интересно, наблюдают за нами круглосуточно или только днем? Я ухмыльнулся, представив, что кто-то сейчас смотрит на меня и показал язык невидимому наблюдателю.