Посвящаю Фан Тасту за знакомство с песней, RA за сборку шкафа под аккомпанемент "Лабутенов...", Ольчику за каждовечерний певческий дуэт и за гостеприимство!
Мода – опасная штука, заразительна и губительна похуже иной болезни, и ей подвержена большая часть людей. Меньшая часть, которой мода побоку или же у нее свой, веками проверенный стиль, железобетонно уверена в бесполезности новых фэшн-тенденций. – На лабутенах, ах, и в офигительных штанах... – раздавалось из каждого утюга в любом доме, магазине или автомобиле. А в данной квартире было вообще возможно всё, поэтому песня могла звучать из тапка, кастрюли или из проигрывателя виниловых пластинок, хотя подобный носитель с песней «Экспонат» еще не выпускался. В большом кресле с кремовой велюровой обивкой сидела своеобразным образом девушка лет шестнадцати: ноги, согнутые в коленях, лежали на одном подлокотнике, на втором – голова, подметающая пол длинными светло-русыми волосами. – Шея затечет, – предостерег девушку молодой человек, морально умирающий не от сюжета песни, а от многократного ее прослушивания. Он старательно отгонял от себя мысли принести из кладовки мясницкий топор и разрубить проигрыватель. Сдерживало то, что молодой человек трепетно любил устройство для воспроизведения звуков, к сожалению, из-за сводной сестры-меломанки ставшее шайтан-машиной. – Не был ты никогда занудой, Людвиг, вот и не будь им, – отмахнулась фанатка песни, пошевелилась и застонала: – Бли-ин... Мышцы одеревенели-и... Кое-как приняв правильное сидячее положение, девушка осторожно наклонила голову к плечам и снова заныла: – Больно, ы-ы-ы... Это ты меня сглазил! – Ага, – усмехнулся Людвиг, подмигнув сестренке правым, светло-серо-голубым глазом с неподвижным зрачком. – Не дурачься, Лёка, и не клевещи. Я своих не трогаю. К этому времени девушке полегчало, она поднялась с кресла, одернула шортики и футболку, встала посередине комнаты, уперла руки в бока и провозгласила: – Я хочу лабутены. – И охренительные штаны? – подсказал Людвиг второй неизменный атрибут героини хита. – У меня их полон шкаф. Пойдем в магаз и купим мне эти туфельки с красной подошвой! – потребовала Лёка. – Не красить же краской небрендовую обувь, как девчонка из клипа! – Глупо следовать нынешней, постоянно меняющейся моде. То ли дело вечная классика, – намекнул брат на собственные пристрастия. – А если завтра будут в моде галоши, то начнешь их клянчить? – Не дурачься, Людвиг, – повторила его укоряющую интонацию девушка. – И быстрее пошли за лабутенами-и-И-И! Бессовестная Лёка знала, чем нужно убеждать. И спустя пять секунд мольбы, высказанной ультратонким оглушающим голосом, Людвиг сдался.***
Заполучив коробку с черными туфлями – настоящее дизайнерское творение Кристиана Лабутена! – с открытыми носами, на высоченных каблучищах и с обязательной алой подошвой, Лёка надела их прямо на улице, выкинув уже немодные балетки в урну. Чтобы опровергнуть сомнения Людвига, считавшего что сестра в этом ногоубийстве и шагу не ступит, Лёка без труда пробежала в новых туфлях метров тридцать и показала розовый язычок: мол, я самая крутая и модная. – Я гулять! – заявила лабутенопоклонница и бодренько ускакала демонстрировать обществу невероятно стильную обувь.***
Вернулась Лёка далеко за полночь, босиком и держа в руках пыльные туфли без каблуков. – Тебя недоограбили обувные фетишисты? – расхохотался Людвиг при виде расстроенной и одновременно сосредоточенной сестры. – Ты вот ржешь, а на меня напали в переулке, темном и страшном, – девушка швырнула изуродованные лабутены в камин, в котором тут же вспыхнуло рыжее пламя и принялось поедать фирменный дар. – Кто-нибудь остался в живых? – продолжил веселиться Людвиг. За безопасность сестры он не волновался: Лёка, несмотря на юный возраст, могла дать отпор, равный по силе взрослого человека. Словом, вундеркинд. – Естественно. Как же ты плохо обо мне думаешь, однако! – Тогда позвольте полюбопытствовать: где каблуки ваших незабвенных туфель, уважаемая Леокадия? Сняв с проигрывателя пластинку брата (Лёка скорчила гримаску – не песни, а набор разных по длительности нот и пауз), девушка поставила винил с въедливым «Экспонатом». – У одного из нападавших в ноге, у второго – в боку, – ответила Лёка, плюхаясь в кресло, и торжествующе добавила: – А ты говорил: от моды никакой пользы!