– Натааашенькаа! – протяжно вопишь ты, хлопая в ладоши, как маленькая девчонка. – Романофф в платье! Боже, храни Америку, я это увидела! – ты не унимаешься, разглядывая меня. Твой мелодичный, звонкий смех заливает просторную примерочную уютного магазинчика в центре Бруклина.
– Так, всё. С меня довольно этого маскарада! Мы уходим, собирайся. – с напускной раздраженностью в голосе срываюсь я, скидывая туфли и пытаясь расстегнуть молнию на винно-ягодного цвета платье с открытой спиной. Нервно дергая за маленькую застежку я неуклюже верчусь перед зеркалом и тихо ругаюсь по-русски. Кажется, вопреки моим причитаниям, ты совсем не собираешься покидать магазин. Напротив, ты легко, словно бабочка, порхаешь от полки к полке, попутно набирая разной одежды и примеряя её на ходу.
Вот и сейчас, надев большую полосатую пляжную шляпу и широкие очки, обернув легкую шаль вокруг шеи ты красуешься перед огромным зеркалом во весь рост, отплясываешь под музыку причудливые па, шутливо строишь рожицы, сложив губы «уточкой», и, не выдерживая моего псевдо-осуждающего пытливого взгляда в отражении снова разражаешься громким смехом. Он настолько заразителен, что теперь уже и я, не выдерживая, сбрасываю маску ироничности и безразличия, рассмеявшись, плюхаюсь на мягкий диван. Ты, подкидывая вверх алую шаль, садишься рядом, пытаясь остановить этот истерический смех. Легкая, струящаяся, нежная ткань падает на наши головы и щекочет мне нос. Стащив, я отбрасываю её в сторону , сделав глубокий вдох-выдох и первой пытаюсь взять себя в руки, включая холодный рассудок.
– Ванда, нам обязательно идти на эту вечеринку? – строю страдальческое лицо, глядя на тебя. – Я уже устала от общества Старка. Мне его и на работе хватает. И Клинта, и… – хочу продолжить я, но ты меня опережаешь.– И даже Роджерса? – удивленно вскидываешь брови ты. – Странно. Мне казалось, между вами есть некая «химия». – улавливаешь ты мой «непонимающий» взгляд и добавляешь : – По-моему он на тебя запал, Таша, и это очевидно. – Вот именно поэтому и устала. Очевидно? – вздыхаю я. – Ван, это же Рождество. Пусть и не настоящее, ибо его мы уже пропустили благодаря работе, но именно этот день я хочу провести вместе с тобой.
– Но…но я.. –пытаешься возражать ты. – Я уже всё распланировала и подготовила. Это же..сюрприз. Пожалуйста.Я неодобрительно качаю головой, но ты не сдаешься. Ты хватаешь меня за руки и смотришь таким умоляющим взглядом, этими, как я называю, глазами «оленёнка Бэмби» или кота из «Шрека», что я медленно таю.
– Натаашенькаа, ну милая мояя, ну пожаааалуйста, ну Натааааш! – не унимаешься ты, используя «запрещенный приём» и я сдаюсь.(Почему запрещенный? Потому что ты знаешь, что когда говоришь так – я всегда сдаюсь.И умело этим пользуешься.) Это была последняя капля. Что-что, а уговаривать ты всегда умела. Поднимая руки жестом побежденной я выдыхаю. – Хорошо. Будь по-твоему, но это было в послед…Я не договариваю, потому что ты накидываешься с объятиями в которых, казалось бы, готова меня задушить от радости. Как же я люблю жизнь в такие моменты. Ты рядом. И сейчас такая другая. Не та запуганная девчонка, потерявшая родителей, пережившая смерть родного брата. И не та сильная и волевая женщина, поборовшая горечь утраты, которой ты стала, оказавшись в команде Мстителей. Рядом со мной ты – настоящая. Веселая, задорная, беззаботная. Но вместе с озорным ребячеством в тебе уживаются и такие качества как мудрость и рассудительность. В любой ситуации ты не только сама не потеряешь самообладание и контроль, но и не позволишь сделать этого мне. Сначала я думала, что я за тебя отвечаю и присматриваю за тобой, но теперь…я даже не уверенна, кто за кем смотрит? Ты для меня – как младшая сестра, о которой я всегда мечтала. Я привязана к тебе, очень. И пусть говорят, что привязанность для шпиона – гиблое дело,это непозволительная роскошь, уязвимое место, слабость. Плевать. Ты – Ванда Максимофф, Алая ведьма и сестра Черной вдовы. И что бы там ни было, до последнего вздоха мы будем защищать друг друга.
– Тебе правда нравится? – искренне улыбаешься ты, глядя на меня своими сверкающими от счастья глазами, и получив утвердительный кивок от меня, улыбаешься еще шире. Теперь моя очередь дарить подарок. Подхожу к тебе сзади, аккуратно убирая волосы с твоего плеча. – Не подглядывать. Закрой глаза, Максимофф. – убедившись, что ты подчинилась, я осторожно опускаю тонкую золотую цепочку, застегивая её на твоей шее. Замечаю, как молочно-белая кожа на твоих оголенных плечах покрывается мелкой дрожью от соприкосновения с холодностью благородного металла. Улыбаюсь, расправляя твои волосы обратно. – Уже можно? – нетерпеливо выдаешь ты. – Можно. Ты открываешь глаза, какое-то мгновение отходя от темноты пытаясь привыкнуть к свету. Проводишь рукой по цепочке и восторженно улыбаешься, как дитя. Изящный переплет, средней величины инициалы «S» и «W», инкрустированные мелкими сапфирами – твоими любимыми камнями. Я знала, что ты оценишь. – А «S» и «W» это «Scarlet Widow» ? – Вообще-то это значит «Scarlet Witch», но твой вариант мне нравится больше. – Спасибо тебе, Наташа. – вновь одариваешь меня своей искренностью и «настоящестью» и заключаешь в крепких объятиях. – С Рождеством, Ванда. – сжимая крепче, будто боясь отпустить, шепчу тебе в каштановые волосы, от которых пахнет пионами и спелыми грушами.
Нашу идиллию нагло прерывает Старк. Вручив мне два бокала с шампанским, кланяясь и извиняясь, под предлогом «подарите мне этот танец» он крадет тебя у меня. Следом появляется и Роджерс. Этот даже не пытается меня приглашать, а мне и не надо. По крайней мере – не сейчас. Усевшись на удобный диван недалеко от камина, мы попиваем шампанское и наблюдаем, думая каждый о своём. А может, об одном и том же? Как знать. Перехватываю взглядом твой «незаметный» жест для Стива, чтобы тот меня пригласил и демонстративно закатываю глаза. Вновь твой звонкий смех заливает всю комнату. Уже в который раз играет композиция «''My Heart is open'», предусмотрительно поставленная Старком на повтор, ты и сама не замечаешь,как начинаешь тихонько подпевать, хоть никогда особо и не любила эту песню, Тони кружит тебя в чувственном вальсе, за окном ,в январской ночи тихо падает снег, в камине глухо потрескивает сухое полено, а искорки огня яркими переливами играют на твоей цепочке… как и в твоих глазах. Или это не огонь? Быть может, от счастья… Больше всего мне сейчас хотелось бы знать, что ты счастлива. Ведь ''когда счастлива ты – счастлива и я.'''
Отставляю опустошенный бокал в сторону, и положив голову на широкое и сильное плечо Стива, устало закрываю глаза, чтобы на миг отдохнуть, пока ты танцуешь. Совсем скоро я вновь услышу этот родной голос, зовущий «Натаашенька», но это будет чуть позже. – Счастливого Рождества… – последнее, что слышу где-то возле уха прежде, чем проваливаюсь в сон, опутанная теплыми объятиями Капитана всея Америки.