Раздвоение реальности

POV Минхо Ради него я пойду на все. Идти на поводу? Я и так иду. Захочет звезду? Достану. Умереть? Умру. Лишь бы не видеть отныне этих горьких слез, его несчастного и измученного лица, тихого от боли голоса… Для меня это хуже самой извращенной пытки. Я дышу этим человеком! Цепляюсь за него, держусь из последних сил, но волочусь следом, потому что меня не существует за пределами его пространства. Порой смешно подумать: зависим от него, сильнее, чем от наркотика, эти восхваленные порошки не идут в сравнение с моей потребностью, а прелести жизни меркнут в тени его фигуры. Мне ничто не мешало любить и быть любимым. Даже родители, так рьяно пытающиеся запереть меня в склепе здравого смысла. Наивность их жизней смешит до истерических гоготаний. Стоит ли говорить глупым людям всю правду, если они извращают ее до неузнаваемости? Я слушал наставления, нравоучения, разрабатывая в своей голове стратегии выхода. Добиваться от них понимания или благословения не стоит, надежда умирает на пороге моего дома, оставляя после себя выжженный след с частицами пепла. Я пытался понять их, дать им понять себя, но все было напрасно. Мой рот грубо затыкали. Умолять и плакать было ниже моего достоинства, приходилось выворачивать себя наизнанку, пуская пыль в глаза. Отныне ложь стала моей проводницей, второй кожей, спасающей от суровой реальности. Рисуя утонченные черты Тэмина в своем воображении, я представлял полное объединение душой, мыслями, телом – это и было моей мотивацией. Жить те долгие месяцы в одиночестве и смотреть со стороны на твои страдания было больно. Чудом я не послал к черту все свои планы и не убежал к тебе. Чудом оставил тебя дальше гнить в обществе недоумков. И вот долгожданный конец. Впереди светлая дорога в будущее: высшее заведение, прилежная учеба, студенческая жизнь, работа, карьерный рост, богатая невеста с раскрашенным лицом, семья, дом, тихая старость… Вот что мне пророчил родительский устав. Но это меркнет и бледнеет по сравнению с моими реальными страхами. В своих кошмарах я вижу тебя посреди глухой тьмы, твой зов рассекает меня на тысячи безжизненных кусочков и расплавляет в ледяном мраке доверия. Сейчас я добился ожидаемого, но нужен ли буду тебе и сейчас? Снова плачешь по моей вине. Всегда только по моей вине. Иногда я ловлю себя на мысли, что приношу тебе одни страдания, лучше бы и вовсе не появлялся в твоей жизни. Забыл бы тот злосчастный случай, хоть раз отошел от своей упрямости. За несколько минут я успел нарисовать другой виток жизни, где бы не было Тэмина. И только твои губы вернули меня к жизни. Я проснулся от вечного сна. Наши первые, неуклюжие касания стали радиоактивными для моих абсурдных размышлений. Все было так, как и должно быть. - Так какой ты придумал план? План. Точно. - Я как раз иду его осуществлять, - притягиваю Тэмина ближе к себе, идя по стелющейся каменной дорожке парка. – Хочу сделать сюрприз на твой день рождения. Тэмин, ты знал, что лицо всегда выдает все твои эмоции? - Не забыл, значит, ухажер, - стреляет он своим самым игривым взглядом, попадая прямиком в сердце. - Причем твой подарок и мой подарок. В смысле, это очень полезная вещь, для нас обоих. - Это несправедливо! Ты коварный человек,- щипает за руку, уже горя от нетерпения. Мой малыш, так и останется ребенком и только моим. - Если ты сейчас скажешь что вот ЭТО подарок, я буду долго протирать глаза, не веря в происходящее, - глаза Тэмина расширились до завидных всем азиатам размеров. - Ты так его боготворил, что я просто обязан был… Не успел договорить, как Тэмин вырываясь из моих объятий, летит к двери старого домика, едва не падая на сырую от росы траву. Теперь его солнечная улыбка, в довесок к восхищенным глазам заполняла меня гордостью целиком и полностью. Делать приятное любимому человеку и дарить счастье – вот чего я желаю. Старый, заброшенный, немного покосившийся со временем дом, недосягаемый для любопытных глаз, в глуби растительности, вдали от цивилизации… Проклятый камень, проклятый лес, проклятый дом и проклятые мы. Единственные в своей любви, изгнанники, закрытые для окружающих и искренние друг для друга. Как же много неправильного со стороны родительского взгляда. - Наша крепость. Тут спокойно и безлюдно. Теперь ты здесь хозяин, царь, Бог. - Как? – Тэмин удивлен до крайности. Я вижу по глазам, что он рад, но до сих пор не верит. Да, он сорвал крупный куш, смог стать самым важным человеком в моей жизни, тем единственным ради которого я буду менять мир. Наивный? Пусть будет так. Глупец? Будь я умным, не делал столь безрассудных вещей. Влюбленный? Без сомнений. Только любим ли в ответ? * * * - Мам, можешь прислать мне денег? *невнятное бормотание из телефонного динамика* - Мы уезжаем с группой в небольшое путешествие, куратор хочет показать нам всю красоту Италии, для… - думай голова, думай, - для предстоящей конференции, - очень тяжело думать под кайфом. *собеседник вздыхает в трубку и вновь начинает говорить* - Неделя, может чуть больше. Позвоню, когда приедем обратно. *-Хорошо, люблю тебя сынок, - единственное, что можно услышать прежде, чем раздадутся ровные гудки* - Теперь в Италию? Смотреть на Пизанскую башню и Колизей? – вот он, единственный голос, согревающий вплоть до костей. - С удовольствием, если бы ты захотел, - смотрю на дисплей телефона. Там, на экране, двое улыбающихся парней светятся счастьем и молодостью. Мы в прошлом. - Издеваешься? Такие деньги выкидывать на ветер, чтобы поглазеть на разваливающиеся здания? – возмущение слишком явно присутствует в его словах. – У нас с тобой кончились все запасы, госпожа ломка точит свои лезвия, а ты грезишь о путешествиях! До сих пор не вырос? – уходит, громко топая пятками по деревянному полу. Посуда на кухне начинает греметь, оповещая о не самом лучшем настроении своего хозяина. Я поворачиваюсь на звук разбитого стекла, а секундой позже несусь на испуганный крик Тэ. - Тэмин! – вижу, как крохотные трясущиеся руки достают осколки из кровоточащей ноги. – Дай помогу. Его боль – моя боль. Его кровь – моя смерть. В этих испуганных глазах, потухших со временем, вижу отражение обиды. Беру бинты со стола, дезинфицирующие средства, вату… Наш запас фармацевтического оборудования за последние полгода напоминает частную аптеку. Как кстати. - Больно? – смотрю на лицо Тэмина. В нем нет былой живности. Глаза потускнели, губы потеряли мягкость, теперь на них красуются маленькие трещинки, тело больше не выглядит стройным, тощее – это слово более уместно. Целую острые коленки. Левую. Правую. Спускаюсь вниз к перебинтованной стопе, целую и ее. Даже если Тэмин изменился, он не потерял свою привлекательность для меня. Все так же манит, возбуждает и пьянит. Вся моя сущность буквально кричит от желания обладать этим мальчиком! Духовно или физически, не важно. - Хочешь опять? – усталый голос отрывает меня от бусинок его сосков. - Я всегда хочу и никогда не устану наслаждаться тобой, - провожу языком по закрытым сухим губам, приглашая в ласковый поцелуй. И он соглашается. Он тоже не может устоять. - А я хочу… - в перерыве между переплетенными языками успевает сказать Тэмин. Его колотящееся сердце отдает в мою грудную клетку, подбивая мое на единый темп. Мне кажется, сними с меня ошейник, я загрызу его до смерти, не оставив и кусочка аппетитного тела. Место на стуле на кухне я считаю неподходящим, поэтому спустя некоторое время Тэмин оказывается на смятой, расправленной кровати. Мои руки скользят по уже обнаженному бедру Тэмина, спускаясь к коленям и чуть приподнимая их вверх, для подходящей нам позы. Одних губ и шеи становится слишком мало. Я уже горю от желания получить десерт. Спускаюсь к ключицам и целую ямочку над ними, не оставляя без внимания торчащий сосок скольжу ниже, к заветной цели. Грудь Тэ тяжело вздымается, обдавая легкие спасительным кислородом, которого ему так не хватает из-за пьянящих ласк. Когда и как именно он остался в одних боксерах ума не приложу, мое тело двигается интуитивно, не задумываясь о следующем шаге, я всего лишь подчиняюсь подсознанию, которое требует близости, требует секса. Наши органы были возбуждены, мысли спутаны, а души развратны в своей страсти. Одна рука опустилась на ткань трусов с вызывающей надписью на английском «Love me,Fuck me. Deeper, please». - Ну, если вы так просите, - ухмыляюсь от только что прочитанного. И в каком месте он отыскал такие смелости. - Будешь выпендриваться, я встану и… - договорить у него опять не получилось, я чуть прикусил его член через ткань, получив при этом стон, смешанный с капелькой раздражения. Долго мучить его ласками не имеет смысла, я лишь зря оттягивал момент объединения. Зубами тяну вниз резинку трусов, оставляя Тэмина без всякой защиты от моих глаз. Его эрекция буквально кричит, прося о внимании к своей персоне, теперь это не только чувствуется, но и видится. Приятно наблюдать столь прелестную реакцию на свои действия. Лаская его, я забываю про собственное состояние в штанах. - Опять тормозишь, - требовательные руки подтягивают меня ближе, устраивая между раздвинутых ног. Отрываюсь от сочащегося смазкой органа, предвкушая дальнейшее. Сладкий. - Боже, какой же ты сладкий, - не могу удержаться от комплимента. В такие моменты я не властен и над своими словами тоже. Они не задерживаются на языке, тот занят совершенно другими вещами. Я, наконец, стягиваю с себя пижамные штаны, захватывая по пути и нижнее белье. На прикроватной тумбочке не видны нужные так сейчас предметы, заваленные кучей лишнего хлама. Сбрасываю все шприцы, ватки и колпачки, шаря руками по поверхности в поиске презерватива. Сейчас полумрак комнаты мне не помощник, к тому же прибавьте трясущиеся от ажиотажа пальцы и мой стояк, трущийся о ногу Тэмина. - Хватит медлить, заканчивай уже с этим, - подает голос малыш. Что заканчивать? Поиски спасительной резинки или вообще все свои манипуляции касательно будущего секса? В таком состоянии я не могу трезво оценить ситуацию, поэтому просто захватив тюбик со смазкой, зачерпываю пальцем небольшое количество прозрачной эмульсии. Почувствовав прохладу у колечка мышц, Тэ немного приподнимается в надежде избежать неприятные ощущения. Но я не сдаюсь и пытаясь просунуть один из пальцев, снова опуская губы на сочившийся смазкой орган. Вбираю его в рот, отвлекая от первых неприятных ощущений. Хочется скорей закончить с прелюдиями и уже дать волю своему изголодавшемуся достоинству. Один палец вскоре дополняется другим, а затем еще. Для первой ударной дозы хватит и одного касания до этой точки, чтобы пробудить желание. Массируя бугорок простаты, мне удается ловить сладостные стенания. Стараюсь запомнить каждый вздох, каждое его прикосновение к моей оголенной коже. Понимаю, что на грани, хочу его насильно или обоюдно, но хочу. Поэтому резко заменяю пальцы налитой головкой члена. Лицо Тэмина приобрело болезненный вид, вытягивая руки перед собой, он хотел было оттолкнуть меня, но я лишь сильнее прижал его к мягкой кровати, не позволяя сбежать. - Потерпи любимый, - шепчу на ухо, посасывая при этом мочку. – В прошлый раз тоже было больно. Я аккуратно. Одновременно успокаивая его, я ввел член глубже. Все мое существо было на пределе. Слишком горячо и тесно. Хотелось наплевать на собственные слова, однако я продолжал медленно и осторожно входить и выходить из него, чувствуя теплоту трения. - Мммм, - я, наконец, услышал этот заветный звук наслаждения. В разных позах, с разной скоростью и силой я удовлетворял наши обоюдные желания, находясь на пике блаженства. Одной рукой стимулирую его плоть, другой обхватываю упругую попку, сильней прижимая к себе для более глубокого проникновения. Держать себя под контролем не получается, и я, ускоряя скорость до предельно возможной, буквально вдалбливаюсь в что-то бессвязно бормочущего Тэмина. Прислушиваться нет ни сил, ни желания. Я переворачиваюсь на спину, и, облокачиваясь на подушки, принимаю полусидячее положение. - Давай сам любимый, - на выдохе прошу я. Смотреть на малыша в такой позе намного приятнее. Он начинает сразу с бешеного темпа, скользя по моему члену вверх и вниз, специально немного сжимая мышцы заднего прохода. Его коготки царапают мне живот, то обнимают за плечи, притягивая к влажной шее для нежных касаний. Но я слишком заведен, поэтому вместо горячего языка, мой партнер чувствует остроту зубов. Сегодня я уже дважды кусал его, и как же это приятно. Из разгоряченного рта вырывались всхлипы, стоны, снося напрочь мою крышу. - Тшшш, не сейчас Тэ. Мы остановились на минуту, чтобы не достигнуть волны оргазма так рано, вместо этого вновь целуясь. Мой орган все еще был внутри него, но теперь ему даровали некоторую свободу, ослабив напряжение внутренних мышц. Я прервал поцелуй, просовывая два пальца между приоткрытых губ Тэмина, опять розовых и живых. Смело облизывая каждую подушечку, иногда и посасывая каждый пальчик по отдельности, он пробегал скользким язычком между ними, после опять заглатывая их до основания. В моем воображении это были уже далеко не пальцы… Резко перевернув Тэмина на постель, я грубо начал трахать его. Терпение лопнуло. Больше я не мог держать себя в узде. Глубже. Резче. Сильнее. Жестче. Моя ладонь опять уместилась на чужом органе, принося двойное удовольствие его обладателю. Не знаю, сколько мы времени занимались сексом, сколько раз ограничивали себя в разрядке, но когда пришел долгожданный финиш, я кончил со звериным рыком, прикусывая свою губу до крови и сжимая со всей силы ягодицы Тэмина. Тот выгибался в экстазе, по инерции насаживаясь на мой член. Его крик и победное «ммм,дааа» потонуло в пустоте темной комнаты, лаская слух. - Не получилось аккуратно, прости, - слова давались с трудом, язык одеревенел, я впал в состояние близкое к эйфории от наркотика. Лежа на спине, на влажной кровати и сбившихся подушках, мы восстанавливали способность к хоть каким-то признакам жизни. Все вокруг перестало существовать, мы были в коконе собственного удовольствия. Столь бурного оргазма я еще ни разу не испытывал ни с Тэмином, ни с женщинами из моей прошлой жизни. Прежде было нежно и романтично, много ласки и любви. Сейчас же, мы оба превратились в похотливых животных. Как же дико и необузданно. Усталость заставляла опускаться веки, смыкая ряды черных ресниц… И в этот момент воспоминания хлынули нескончаемым потоком. *flashback 1* - А что с родителями? Тону в неге удовольствия. Голова всегда была одной из самых чувствительных моих зон, эрогенных, как говорят «натуралисты». Глаза закатываются, все остальное тело замирает, прислушиваясь к бегающим нервным зарядам под кожей. - Живы, здоровы, тебе передают пламенный привет, - за такие вольности меня оттянули за волосы, прекращая усыпляющие нежности. - Думают, я уехал учиться. Пусть дальше заблуждаются. Деньги будут перечислять на карточку, якобы мне на содержание. В Америке деньги нужны большие, так что и суммы на экране банкомата я ожидаю наблюдать небедные. Мы оба лежали на траве вблизи своего убежища. Этот домик я выкупил у пожилой женщины, мечтающей давно распрощаться с обузой. Для нас же он стал единственным пристанищем, где мы могли жить свободной жизнью. - Что если твой обман раскроется? – с тревогой спросил Тэмин то, о чем я боялся даже думать. - Без понятия. Будем надеяться на лучшее. Тэ посмотрел на небо, такое открытое в своей красоте и легкости, вновь спрашивая: - Минхо, а Бог существует? Это ввело меня в ступор. Родители учили верить. Но по последним событиям доверие к ним упало ниже допустимого уровня. Наука твердила об обратном. - В детстве я старался делать только хорошие вещи, полагая, что кое-кто сверху следит за мной, записывая на лист мои ошибки. Тэмин хохотнул: - И как у тебя не развилась фобия? Жить в вечном страхе того, что ты находишься под прицелом зорких глаз, - он поежился, - брррр. Страшно жить, - хватается за голову, усиливая драматизм своих слов. Театр одного актера. В такие моменты Тэмин особенно активен в свое роли, а моим делом является смотреть качественную постановку. - Вера – удел слабаков. - Ладно, я понял. Но я не понимал. Люди верят в нечто большее, чем они сами: будь то Бог, удача или судьба… Им необходимо объяснять собственное бессилие, иметь надежду на лучшее, мотивировать свое поведение. Я верю в свою любовь, в реальность происходящего, в будущее без наркотика. Хотел верить в собачку, бегущую следом за мной по имени «последний шанс». Наркоман не верит в Бога. Его вера свисает каплей раствора на конце иглы. *flashback 2* Я боялся потерять контроль над собой, чего не мог сказать о Тэ. С завидной быстротой его аппетиты в порошке росли день ото дня, я же постоянно шел следом. Мы забывались бессонными ночами набитые героином до предела. Влюбленность приобретает космические масштабы, становясь безграничной. В такие моменты я чувствовал небывалый прилив сил, вполне мог свернуть в узел железные прутья, но больше всего хотел распотрошить не кого-нибудь, а Тэмина, с дpугой стороны, он был самым хрупким фарфором, так и грозившимся рассыпаться в щепки. Прикоснуться, значит осквернить. Но вместе с этим я желал заполучить его любой ценой. Весь скотский смысл моего существования грозился вырваться на свободу. Наркотик давал необъятное чувство свободы и доброты, устранял все колебания и сомнения. Моему здоровью и бодрости мог позавидовать любой. Для тревог не оставалось времени, потому как пылал возбуждением, смешанным в купе с весельем и активностью. Гордость буквально распирает грудь, не умещаясь в крохотном теле. Гнусное существование окружающих становится предметом насмешек. Превознося свою персону над головами остальных, ты становишься равноправно Богу в своих суждениях, презирая всех недостойных. Однако наркотик гарантирует истощение денежных средств. Если их достаточно, ты живешь не зная забот. Если они истощаются, ты погружаешься в грязь, меняясь местами с подземным червем, гложущим черную землю ради выживания. Апатия накрывает с головой прозрачным куполом, который не разрушится до той поры, пока очередная доза не окажется на твоей ладони. И тогда ты забываешь о благоразумии, пытаясь найти потерянное наслаждение. Привести все системы в норму. Количество растет, действие снижается. Капкан медленно вонзает свои клыки в шею. Счастье зарыто в тебе самом, а наркотик лишь средство его добычи. По этой причине с каждым разом в тебе незаметно погибает все кричащее о здравом рассудке. - Дай угадаю, ты опять философствуешь, - становясь рядом со мной у открытого окна, победно ухмыляется Тэмин своей проницательности. - Решаю, как тебя соблазнить. Не угадал, - проигрывать и сдаваться все еще неприемлемые для меня выражения. - Соблазнить? – тянется руками к моему лицу. Что такое истинный поцелуй понимаешь только после действия кокаина. Одно переплетение языков становится возвышенным отображением любви. Раскладываясь на последовательные фазы, оно проводит в самую глубь чувственности и позволяет разуму отключиться полностью, оставляя неистовое упоение. И звезды меркнут в своей красоте, и великие умы становятся кучкой научного мусора в сравнении. Каждая клетка всего тела оживает под натиском мягких губ, я замерзаю, одновременно пылая. - Я всегда прав, Минхо. Всегда. И не спорь, - Тэ удаляется в комнату, чтобы погрузиться в опиумные сны. Сны, реальность которых до недавнего времени стала пугать своей правдоподобностью…