Когда оживает фэнтези

Музей под открытым небом в Бемише (Beamish) показался мне прекрасной идеей. Даже если кому и надоели исторические места, то здесь всем можно найти развлечения по вкусу. Правда, я предупредил народ, что бродить будем часов пять. Ленка сразу велела еды с собой прихватить с запасом. Сестрица – дама экономная. А цены в туристических кафешках действительно поражали. Впрочем, мы все равно что-то всегда покупали. В «пункте питания» викторианской эпохи приобрели «фиш энд чипс». Причем в кулечке, свернутом из газетной бумаги. Юлька не пропустила магазинчика со сладостями. Так что ни времени, ни желания перекусывать тем, что мы носили в рюкзачках, у нас не было. Бугровы на еду тоже не отвлекались, поскольку от своих фотокамер почти не отлипали. Чего запечатлеть в этом музее хватало. Я же коварно решил воспользоваться тем, что в свой предыдущий визит не посетил угольную шахту. И теперь ненавязчиво завлек своих подопечных в ту зону музея, где были спроектированы и восстановлены поселок шахтеров конца девятнадцатого века и, собственно, сама шахта. – Чё, там и правда уголь? – всё заглядывал в проход Славка, пока мы ждали местного экскурсовода и еще туристов, желающих сходить под землю. – И много, – ответил я на вопрос племянника и поправил на нем шахтерскую каску. – Север Англии вообще богат углем. – Как-то мы в окрестностях Ньюкастла шахт угледобывающих не наблюдали, – вклинилась Ленка. – Во времена Маргарет Тэтчер все шахты были закрыты, – решил я пояснить. – Отчего-то тогда посчитали, что покупать в Германии будет выгоднее, чем самим добывать. – Экологию берегут? – Да ну, какая экология, – отмахнулся я. – Просто уголь здесь в легкодоступных местах, как эта шахта, уже давно выработан. – То есть его осталось мало? – не поняла родственница. – Нет, угля за двести лет выбрали процентов двадцать пять, – терпеливо пояснял я. – Мы съездим на побережье, и вы сами увидите, что на песчаном пляже нет-нет да и встречаются кусочки. Дальше рассказать, отчего прекратились разработки угля, я уже не успел. Мужчина в «сценическом образе» шахтера конца девятнадцатого века проверил наличие головных уборов у всех и объявил, что экскурсия началась. Кроме нас, еще с десяток туристов захотели посетить эту достопримечательность. Гид что-то пробормотал насчет того, что нас много. Но после махнул на все рукой. Хотя одна пожилая пара уже на входе в шахту усомнилась в правильности принятого решения. Своды были низкими. Но две семьи с детьми ждать следующую партию туристов не собирались. Да и мы тоже. Так что заверили сопровождающего, что хлопот не доставим. Я тихо старался переводить своей группе то, что слышал. Первые метры мы шли, согнувшись, и пояснения мне давались с трудом. Но, тем не менее, я поведал, что та цементная облицовка, что мы видим в этом коридоре, вполне современная. И предназначена для безопасности туристов. Кроме того, в те ответвления, где не проведены специальные работы, обеспечивающие надежность сводов, мы тоже не попадем. Но нам обещали продемонстрировать один из недавно открытых для просмотра проходов. Юлька сразу стала возмущаться, что мокро, грязно, и она уже заляпала свои джинсы. А я и сам не ожидал, что внизу будет так сыро. – А лифта и спуска в шахту не будет? – шёпотом уточнил у меня Валера, когда мы уже прошли весь коридор. – Нет. Я же говорю, что раньше уголь метрах в десяти от поверхности добывали. – А чего так воняет? – тут уже интересовался Славка. – Сырость и, скорее всего, плесень, – пожал я плечами и сосредоточился на том, что пояснял гид. И, собственно, ничего нового. Тяжелые условия работы, детский труд. Конечно, упоминал гид и тех, кто погиб при взрывах газа. Продемонстрировал стенд с фото. Ленку местные пони заинтересовали. Мы еще снаружи встречали на территории музея обычных лошадок. А оказывается, на шахтах использовались раньше пони. То есть вагонетку с углем вывозила по рельсам такая животинка. Это потом уже стали другую тягу использовать. Честно говоря, я самой шахтой был разочарован. Это все можно было и на фото в буклете посмотреть. Кажется, мы зря потратили время. Но с умными лицами продолжали слушать пояснения экскурсовода про те лопаты и прочий инвентарь, что стоял у стены. Хотя всем было откровенно скучно. Ленкин муж, уже особо не скрываясь, зевал. Мы предыдущим вечером знакомились с пабами в окрестностях гостиницы. А утром я всех разбудил, когда и восьми не было. Родственники теперь еле скрывали зевки. Я же вслушивался в речь гида и пытался сообразить, как он долго еще будет нас «развлекать». И уже не старался переводить. Если кому интересно, потом расскажу. Даже не знаю, о чем еще поведал бы нам экскурсовод, но вдруг что-то произошло. В первое мгновение мне показалось, что это я здесь нанюхался-надышался каких-то испарений, и меня качнуло. Потом гул и потряхивание почвы стали настолько ощутимыми, что народ запаниковал. Пожилая семейная пара с невиданной для их возраста прытью рванула в сторону выхода. Кто-то закричал. А колебания почвы продолжались. Кажется, паника настигла всех. У меня только что волосы на загривке дыбом не встали, когда представил, что нас сейчас заживо здесь погребет. Хотя потолок шахты выглядел достаточно прочным, мои опасения это не рассеивало. Мозг судорожно цеплялся за фразы гида, слышанные раньше о том, что организаторы музея соблюли только внешние атрибуты. А вообще-то укреплено это сооружение надежно. Но когда с перекрытий начала сыпаться мелкая труха, наша Юлька заверещала и начала метаться. – Стой ты, стой! – Костя попытался ухватить дочь. – А-а-а! Мы все тут погибнем! – заорала девушка. Остальные туристы тоже вдруг разом загомонили. И, в отличие от моей племянницы, устремились наружу. Теперь уже поднялись невообразимые кутерьма и шум. Это я так думал до того момента, как погас свет. Вот тут я точно решил, что оказался в аду и скоро оглохну. То землетрясение (или что там было?) своды шахты не обрушило. Зато люди своими криками вполне могли это устроить. – Моя нога! Нога! – раздался отчаянный вопль Юльки. – Стой ты, дура! – отозвался Славка. – Меньше бы бегала, не застряла. – Мобильниками можно посветить, – где-то слева раздался голос Ярослава. А я мысленно чертыхнулся. Самый младший среди нас, а не паникует. Впрочем, Валера тоже не истерил. Услышав совет брата, включил фонарь мобильника и осветил то место, где завывала Юлька. – Доченька, ты не дергай ногой, – пыталась вразумить Елена. – Как ты тут запнулась? С мнением Славки я был полностью согласен. Не начни Юлька метаться и бегать, не опрокинула бы на себя эти блоки, что демонстрировали тот материал, которым укрепляли «карманы» шахты. Минут десять мы извлекали Юлькину ногу. Могли бы быстрее справиться, да только толпились и мешали друг другу. Плюс освещение от фонариков было не самым удачным. Лодыжка же после извлечения начала буквально на глазах опухать. – Перевязать чем-то нужно, – подал опять дельный совет Ярослав. В рюкзачке у сестры нашелся головной платок. Так что ногу дочери она обмотала. – Идти-то сможешь? – поинтересовался я. – Нет, – всхлипнула Юлька. А потом вообще разразилась пылкой и проникновенной речью о том, что случилось и кто виноват. Между прочим, все, кто был с нами на экскурсии, давно уже убежали. И когда Юлька замолчала, то тишину нарушал только звук капель воды с потолка. – Что-то к нам никто на помощь не спешит, – озабоченно оглянулся Константин. – Проход завалило? – охнула Ленка и кинулась к повороту. – Нет. Коридор в порядке, – вернулась она через минуту. То, что нас не завалило, можно было и так сообразить, иначе вся та толпа паникующего народа была бы ещё в шахте. Но теперь нам стоило поспешить. – Не могу я на ногу наступать, – закапризничала Юля. – Давайте ее понесем, – предложил я Константину. – Может, стоит позвать персонал на помощь? – внес предложение тот. – В любом случае носилки будут предпочтительнее. Там на входе такие низкие потолки, что можем её уронить. Я еще хотел что-то возразить, когда родственник решительно направился к выходу. Елена тоже подскочила и со словами: «Ты же англикам сам ничего не пояснишь» поспешила следом. Вообще-то, наверное, лучше было мне пойти за помощью. Мой английский язык на порядок лучше. Только я уже опоздал со своими услугами. А оставлять парнишек с Юлькой я не рискнул. Должен же кто-то из «взрослых» за ними присматривать? – А позвонить будет не лучше? – поинтересовался у меня Славка, когда родители скрылись. – Сети нет. Я, еще когда мы заходили в шахту, проверил. – Тут же неглубоко, – начал высматривать у себя на мобильнике значок связи племяш. – Может, и неглубоко. Но над нами слой угля. Он или экранирует, или заглушает систему. Плюс все эти бетонные укрепления. Пока мы ждали, я предложил Юльку пересадить на более сухое место. Те блоки, о которые она запнулась, сложил в два ряда и сверху кинул свою куртку. Племянница хоть и пересела, но возмущаться ситуацией не перестала. Так и бубнила все время, пока Славка ее не одернул. – Сколько можно! – возмутился он. – Ты уже с час испытываешь наше терпение. Помолчала бы. А я вдруг замер. Достал телефон и прикинул, сколько прошло времени с того момента, как ушли родители Славы и Юльки. Действительно, прошёл час, а за нами никто так и не явился. И какой-то беспричинный страх окатил меня с головы до ног.