Роман Жбонда и Миллесаны?

Вместе, уже втроём они сидели и пили чаёчек! — Ну наконец мы одни… Халва небесам… Ну… Ну вы поняли каламбур? Типа халва и хвала похожие слова, — Миллесана в надежде, что всех сейчас вывернет со смеху от её супер-остроумной шутки, глядела на Дестро и Жбонда, но они не понимали, чего она ожидает и почему смотрит с таким ожиданием. — Может пойдём на улицу? — быстро переменил тему Жбонд, кроме того, с ночного инцидента ему стало ужасно дискомфортно садиться. — Давай! — поддержала Миллесана, вовсе позабыв о подписке о невыезде. — Но разве мы не должны были заниматься подделкой документов, или что? — с недоумением спросил Дестро. — А-а-а…да… Мы в этом не сильно разбираемся, мы пойдём погуляем…а ты тут… Побудь… Поищи как это сделать… Всё же от нас всё равно пользы нет, — отговаривалась Миллесана, а Жбонд покорно кивал на её слова и поддакивал. — Каково пожелаете, я закрою глаза на ваши отговорки.       Миллесана и Жбонд чинно вышли за пределы кухни, будто не слышали его последней фразы, а затем и за пределы квартиры. Они спустились по лестнице, по вонючему подъезду, где бомж насрал в пятницу и вечерком частенько тусила гопота. Когда они выбежали на свежий воздух, то почуяли лёгкость, ветер трепал длинные волосы Жбонда в носу.       Было облачно и сыровато, похоже ночью лил проливной дождь, пони шли к парку вдоль металлического высокого забора, и вот, уже подойдя к калитке у входа в парк двое увидали, что в мусорке роется какая-то пони, Жбонд подошёл к ней и потрогал за спину, та закричала и провалилась целиком в мусорку, но потом высунула голову и узрела их обоих. — А? Что? Э-эм, — она смотрела на них и не шевелилась, особенно на Миллесану, она будто застыла и искала слова. В свою очередь пара тоже активно разглядывала её, пони была белая, с бледно-песчаными глазами, а её грива была малость волнистой и убиралась набок, она имела цвет прям как у флага Израиля, она была единорогом и на её волосах красовалась Звезда Давида, а рог проходил сквозь неё, так же она была одета в длинную чёрную мантию, а голову укрывал самет, — э-э-э.…Шалом! — Почему ты роешься в мусорке? — спросила Миллесана. — А. Мой айфон туда упал, — по-детски грустно ответила она и выпятила нижнюю губу. А так-то, все её движения казались какими-то грубыми и резкими, а действия, словно несли некий иронический подтекст…? — А ты аккуратнее будь, — дал совет Жбонд. — Бля, ты откуда такой умный пришёл? — постебалась еврейка, и на этом же пегас утих. Не то, чтобы она желала его заткнуть, как говорилось уже, практически все её действия были с долей стёба и иронии, и даже самоиронии… — Ну, у тебя же есть магия, — напомнила Миллесана ей про магические способности единорогов. — Агрх, — она проигнорировала Миллес, вылезла из мусорки, взяла её и вывалила из неё всё содержимое на асфальт, прям под копыта Миллесане и Жбонду, а вместе с содержимым вывалился её золотой с Жолтыми Олмазами айфон 6+ — я нашла! — обрадовалась она и сунула его к себе в карман. — А…как тебя зовут? И почему ты так похожа на флаг Израиля? — заинтересовалась Миллес. — Моё имя Израиль Саппир! — громко и самодовольно представилась единорожка, — а про расцветку не ваше дело! И зачем вам моё имя? — пришла в негодование Израиль. — Тише… Тише… Мы просто подумали, что ты бомж… Эхах… — Я? Бомж? — она разинула очи и проорала эти слова на весь район, для неё это было ужасно оскорбительно, но и ужасно смешно, именно поэтому она заорала настолько сильно, дабы поржать над самой собой, но она тут же поспешила логически объяснить свой ор, и её слова были чистейшей правдой, — пха-а-а-а, да чтоб вы знали, я богата, я намного богаче всех президентов всех стран, вместе взятых! — Чего? — встрял Жбонд, не поверив такому резкому заявлению. — Чё слышал, петух! — издевательски произнесла единорожка, она даже и не желала оскорблять Жбонда, она всё говорила просто так, просто потому, что ржёт практически над всем и любит говорить всякую ересь, а потом ржать с себя, а потом и смешить остальной народ и опять же ржа-а-а-а-а-ать над этим. — Эй, ты что? — сильно возмутилась Миллес, похоже так и не уловив всю долю иронии в словах Израиль и восприняла оскорбление Жбонда всерьёз. Впрочем, наверное, Израиль и вправду лучше бы не «шутить» так с каждым встречным, это могло бы и нехорошо закончиться, но она практически не знала грани смеху и своей уверенности, которая порой перерастала в наглость, по мнению народа. — Ничего, — Изя, с умеренной долей иронии, по-дружески похлопала обоих по плечу, и они как-то успокоились, а что бы было не повадно называть Изю бомжом, та ткнула Миллесане прямо в рожу своим золотым айфоном с Жолтыми Олмазами. — А теперь… Время… Для… Сэлфи! — проорала Израиль и тут же, включив камеру и прижав Жбонда с Миллес поближе, начала делать с ними тучу сэлфи… И во всяких странных позах… После кучи фотографий Изя сделала перерыв и призналась, — хочу предупредить… Я.…Зависима от сэлфи! — опять проорала та и принялась фоткаться с ними, после нескольких десятков тысяч фотографий она положила айфон в карман мантии… И поняла, что уже ночь. Но зато сколько сэлфи! Она была и вправду зависима от них, фоткалась везде и постоянно, а на её профилях в интернете было уже по нескольку терабайт фотографий, и все абсолютно разные и не схожие друг с другом, Изя занимала своё положенное место в Книге Рекордов Гиннеса. — Я…так устала-а-а-а… — вымученным тоном протянула Миллесана, в то время как Жбонд валялся на полу и пускал слюни. — Чё с ним? — сатирически поинтересовалась Изя, она знала, что они дохуища устали от такого кошмара, но это не печалило её. — Он поражён, — констатировала факт Миллесана, оглядывая полуживого своего парня. — Блять. Ребзя, а ведь я так понимаю, мы друзья? — поспешила Израиль, но на то явно были собственные причины. — Не знаю, может знакомые. Но не трогай Жбонда, он итак вялый какой-то сегодня… — Так его зовут Жбонд? Ой, блять! Это тот, что фанфики пишет упоротые? — по-новому завелась еврейка. Жбонд, вообще, был довольно известным писателем в своём фэндоме, только вот известный с дурной стороны, печатая всякие извращенства и прочее… Перечислять можно долго. — Можно и так сказать, но он мой пупсик и не трогай его! — но Миллесане было полностью насрать, она была готова защитить Жбонда и его творчество, даже если сам пегас был бы против того, даже если бы сам он был сто раз неправ. — Окей, а тебя там как? Ну, имя, — в кои то веки, более-менее спокойно спросила Израиль. — Миллесана, — ответила собеседница. Изя молчала в ответ и глядела на неё, — что? — Ничего, просто. Шалом, Миллесана, — да, её поведение было подозрительным, подозрительно спокойным для Израиль. — Эм… Окей… Слушай… Уже вечер… Нам, наверное, пора домой…? — Миллесана уже слишком устала, чтобы продолжать диалог с этой странной пони, хотя она была бы и не против продолжить диалог, но копыто уже откровенно подкашивало. — Ок, я с вами! — Изя подпрыгнула, и выказала этот акт невероятной наглости, сказав это, особенно в такой форме. — Ну… Не знаю… Ты готова к неожиданностям? — Миллес была совсем не против гостей, её, конечно очень удивила такая вульгарная форма, но она и сама-то была «хороша». — Блять, да! Кто как не я к ним готов? Я уже готова ко всему! — смело объявила Израиль, будто её уже не могло удивить абсолютно ничего. — Окей, пошли… Жбонд? — А-а-а? — вяло проскулил пегас, — она с нами?.. — Да. Я с вами! — Эх, — Жбонд еле поднялся на копыта с помощью Миллесаны, и они трое пошли в квартиру. Когда они поднимались, Израиль заметила жуткий запах говна в падике, и когда они наконец поднялись на четвёртый этаж, то наткнулись на гопоту.       Гопник по кличке Кирпич, стоящий в проходе, наехал на них суровым взглядом матёрого гопника. А гопник Васёк сидел на кортах и осматривал их троих взглядом пьяного беззубого гопника. А третий гопник по кличке Сметана был типа загадочный и в шляпе, стоял в уголке весь такой, да и весьма немногословен. Кирпич приткнулся к ним и сурово басом сказал: — Бабки гоните, не в тот падик зашли. — Пошёл нафек, петушок! — хамский ответ от Израиль не заставил себя ждать, она прям таки получала кайф от таких «выступлений». — За базаром следи, слыш, — пригрозил Кирпич и приставил своё копыто к подбородку Израиль, угрожая ударом.       А Израиль же злорадно и в то же время легкомысленно улыбнулась, вызывающе глядя в глаза Кирпичу, — нет, — вкратце ответила Изя и тут же нанесла удар со всей силы копытом в кадык Кирпичу, что тот не успел среагировать и согнулся, затем получил в нос не менее сильно, но уже от Миллесаны, от чего упал на пол. Сам в шоке от себя, он лежал на полу, мучаясь от боли, и от того, что его, казалось бы, крепкого жеребца, побила какая-то кобылка-жид, но он её явно недооценил, то же самое и с Миллесаной, которая внушала ещё меньше страха, но так задала ему. Васёк тоже не зевал и кинулся на Миллесану, но Изя запустила своим верным золотым айфоном ему в голову, что он отпустил Миллес и бросился к Изе, а она схватила его магией и швырнула в стену. А айфон прилетел к ней обратно, как бумеранг, еврейка вновь нагло усмехнулась над противниками. Васёк и Кирпич лежали на полу и пытались пересилить боль, но собственное унижение не давало чётким пацанам покоя гораздо больше, ну понятия же, блатные поцыки там. А Сметана был не многословен, он вроде даже и не был гопником и был не знаком с ними, а просто вышел в падик послушать музыку из-за надоедливого отчима в доме, но это уже другая история… Жбонд всё это время лежал на полу, прикрыв голову, он не желал лишних проблем её и с теми. Но Израиль с Миллесаной подняли его и потащили дальше на нужный этаж. — Ибо нечего к нам лезть, — гордо проговорила Миллес. Вот они наконец поднялись и зашли в квартиру, а Миллес осознала, что не закрыла дверь, но ничего, всё равно квартира была не без присмотра. С коридора виднелось как Дестро глядел что-то в компьютере. — Привет, мы вернулись! — радостно возгласила Миллесана. — Добрый день, — коротко ответил тот, не отрывая взгляда от монитора, но всё же, через секунду, оторвав взгляд, он заметил новую фигуру, — Израиль?.. — Дестро?.. Шалом и тебе, — недружелюбно поздоровалась еврейка, недоверчиво прищурив глаза, она ну никак не ожидала встречи с ним. — Вы знакомы? — поинтересовалась Миллесана. — Агага, — ответил он. — Ещё как, — подтвердила Израиль, всё вглядываясь в Дестро и вглядываясь. — Израиль моя знакомая… — единорог тоже не отводил глаза от нежданной гостьи. — Да-а… Знакомая, — неодобрительно протянула та. — Именно.       Миллесана тут почуяла что-то странное. Это было что-то определённо странное. Будто эти двое явно чего-то недоговаривали, Израиль и Дестро ещё долго глядели друг на друга, пытаясь то ли понять что-то, то ли осознать, то ли поверить… Но в тот момент они забыли, что на них глядит Миллесана и просто игнорировали всё происходящее, глядя друг другу в глаза.