Побочные эффекты

Вечером следующего дня я заперлась в своей комнате и размолола в ступке серебрец-траву из венка, с горечью отметив, что на пальцах моих синие следы не появились, и щедро обсыпала порошком все, до чего теоретически могла дотронуться Винка. Затем я заварила кипятком несколько стеблей поскакушки с желтоватыми бутонами - символом счастливой и долгой жизни и сильным заживляющим средством. Вот и все мои запасы… Слава богам, в прохладном сундуке травы сохранились вполне прилично, да и Вальвес не помер, кажется. Значит, на что-то они все еще годятся. В кастрюльку с поскакушкой отправились заранее нарезанные с прошлого раза сосновые почки. Я размешала жидкость, постепенно приобретающую золотистый цвет, и обернула кастрюлю полотенцем, чтобы сохранить тепло. Теперь оставалось только ждать. Я до сих пор не была уверена в необходимости запланированного, а уж о благоприятном исходе дела не могла и мечтать. Сколько с меня сдерет Вальвес, я даже не представляла, хоть и пообещала возместить все расходы - где вообще была моя голова, когда я к нему потащилась? Этот тип оказался совсем не таким приятным с большинства сторон человеком, каким мне его представляли… Внизу что-то распевала Винка, вернувшаяся из храма, громко смеялась мачеха. Наверное, прибираются после постояльцев, они только сегодня и съехали, довольные и нагруженные купленным на ярмарке товаром. Мне же ничего не оставалось, кроме как сидеть в своей комнате и таращиться на темнеющее небо. От домашних дел меня с самого начала освободили - да и что я могу сделать, постоянно опираясь одной рукой на трость. Левый ботинок на платформе, призванный скомпенсировать мой физический недостаток, со своей задачей справлялся плохо, передвигалась я с трудом и полностью оправдывала свое прозвище - “Рауха Кривая”, полученное за перекошенную постоянным хождением с тростью спину. И все из-за того неудачного прыжка из окна! Наконец, я перестала проклинать судьбу и занялась делом. Советник сам себя не переведет! Я старательно выписывала наиболее часто употребляющиеся и просто вспомнившиеся мне слова в пустую часть книги, предназначенную для создаваемых владелицей рецептов, дополняла их значениями на истском и в упрощенном виде вносила переведенные рецепты в тетрадь. Колыхался огонек свечи, уютно поскрипывало перо… Разбудила меня горсть песка, кинутая в окно. Все. Дождалась. Я поставила свечу на подоконник, обвязала нижний конец трости тряпкой и тихонько выскользнула в коридор. Приоткрыла дверь напротив - обе дрыхнут, кажется, достаточно крепко. Полненькая рука Винки свесилась с кровати - вся в синих следах. Я вздохнула. Какая-то часть меня надеялась, что в первый раз я ошиблась, что сестра просто где-то измазалась в одной из самых дорогих красок… Как глупо. Я осторожно зашла в комнату, мягко постукивая по полу, и приблизилась к кровати сестры. -Винка? Тишина. Только мирное посапывание. За ширмой на другой бок перевернулась ее мать. -Винка… - я коснулась ее руки. Никакой реакции. Прекрасно. Я спустилась в кухню, по привычке съехав по перилам, и осторожно открыла черный ход. -Не прошло и года. Дрыхнет? - Вальвес совершенно бесшумно вошел в дом и положил на стол узел с чем-то мягким, - неплохой, кстати, у тебя домик. Торговец был одет в неприметный темный костюм без украшений, длинные волосы собраны и увязаны в хвостик - он явно знал, что делает, в отличие от меня. Я кивнула и отвела взгляд. -Второй этаж, первая дверь направо. Узнаете по длинным косам. За ширмой спит ее мать, не разбудите. Еще нужна кастрюлька из моей комнаты, стоит прямо за дверью на полу. -Да видел я твою сеструху, сочная, - Вальвес вынул из узелка крошечный пузырек и моток веревки, - тащить поможешь? -Я бедная больная девушка, - хмыкнула я, - но за отдельную плату я готова изобразить поддержку. Моральную. -Да какая ты девушка, знаю я ваших баб ястрадских - прыгают на все, что движется… - он надел на голову мешок с прорезью для глаз и сунул пузырек в карман. Я пропустила его комментарий мимо ушей - сейчас мне было не до пререканий, тем более что насчет “девушки” я действительно слукавила. Интересно, жив ли еще этот паренек… -А насчет платы, - продолжил Вальвес, - ты мне еще сама будешь должна, знаешь, сколько я отвалил за сонный настой? -Какой еще сонный настой? - я не на шутку испугалась. Если он говорит о ханвейском сонном зелье... -А ты думаешь, что я ее на руках понесу, как королевишну? Усыплю, да и вся недолга, а там хоть с лестницы скидывай. Да успокойся ты, ничего с ней не будет, я пару капель всего, разбудим в два счета. Точно, верейское… Оно настолько сильное, что человеку, принявшему полстакана, можно хоть руки-ноги пилить, ничего не почувствует. Злоупотребляющие же просто не просыпались, впрочем, им особо и не позлоупотребляешь - за цену одного пузырька можно было полдома купить, причем ханвечане-алхимики эту цену регулярно повышали, будучи единственными, кому известен материал и процесс изготовления. -Может, как-нибудь без этого? - взмолилась я. -Сама потащишь, - Вальвес бесцеремонно нахлобучил мне на голову такой же мешок с прорезью и набросил на плечи темный плащ, - ну? Я махнула рукой. -Убьете - заложу. -Это уж как повезет. Вальвес ускользнул на второй этаж, прихватив с собой сонный настой и веревку, я же разворошила угли в печи и подкинула дров. В кухне стало немного уютней и теплей, вот только я никак не могла согреться и отчего-то с трудом сдерживала слезы. Мешок на голове колол щеки - зачем мне-то маскироваться? Вскоре Вальвес вернулся, поставил на печь кастрюльку и снова исчез в дверях. Через несколько минут сверху послышался сочный храп на два голоса, а затем звук падения чего-то большого и мягкого на деревянный пол. Сердце замерло у меня в груди. Я прислушалась. Храп не прекращался. Слава Рааххо… Особой нежности по отношению к Винке Вальвес проявлять не стал - просто ухватил под мышки и поволок вниз по лестнице. Она не просыпалась. Не проснулась Винка даже когда он привязал ее к стулу рядом с печью, запихал ей в рот тряпку и довольно ощупал пышную грудь под тонкой тканью ночной рубашки. -Руки убери, сволочь… - не выдержала я и ткнула его тростью в бок, как обычно поступала с сестрой. -О, мы уже на “ты”? Ох, напекла булочек краса-девица… - Вальвес перехватил трость и вырвал ее у меня из рук, - что теперь скажешь? Может, еще один стол сломаешь? -Я серьезно, говорю, Вальвес. Не трогай ее, - взвизгнула я, хватаясь за нож. -Психованная баба, - удовлетворенно отметил он, шлепая Винку по румяным щечкам, - давай, просыпайся… Ну? Он легонько ущипнул ее за шею. На светлой коже расплылось красное пятно, Винка застонала, но не проснулась. -Может, ее еще где-нибудь потрогать? - притворно озадаченно протянул торговец, обходя стул кругом. Пола темного дублета коснулась локтя Винки - ее рука чуть вздрогнула. На ее лице плясали отблески огня из печи, ресницы чуть дрожали. Я попыталась было вытащить из ее рта тряпку, но Вальвес тут же меня остановил. Он был заметно обеспокоен. -Не смотри на меня так, травница. Всего две капли, ты же не думаешь, что я бы потратил на нее больше, нет? Ну-ка! И Вальвес отвесил несчастной Винке смачную оплеуху. На щеке расцвел красный след от пятерни, я повисла на его руке, кусаясь и царапая, что есть силы. Он отбросил меня одним движением руки, и я вновь оказалась на полу. Одно хорошо - Винка открыла глаза и обвела кухню мутным взглядом, нечленораздельно мыча. Заметив нас с Вальвесом в черных мешках, она попыталась вырваться, но веревки держали крепко, а со стулом на заднице далеко не убежишь. -Ну что, травница… Твой выход! - усмехнулся Вальвес, играя с кончиком косы Винки. Я с трудом поднялась, сняла мешок с головы и, хватаясь за стол и стены, поковыляла к печи, на которой ключом кипел отвар. Торговец покачал головой и отдал мне трость, затем осторожно передвинул кастрюлю на край печи поближе к Винке. В воздухе повис именно тот запах, за который Вальвеса прозвали Засранцем. Он поморщился. -Ну? Я кивнула и села рядом с сестрой. -Винка… Ты все же не станешь послушницей, вот. Дело в том… - я набрала воздуху в грудь, - дело в том, что ты обладаешь силой Снадобника. Ну не мычи ты на меня так, я уже проверила и знаю, что не ошибаюсь. Эти синие следы на твоих руках… Я приобняла сестру за плечи и почувствовала, как она дрожит. Она не пыталась больше ни вырваться, ни выплюнуть тряпку, она просто спокойно сидела, прикрыв глаза - то ли от действия лекарства, то ли от страха. -...В общем, ты просто обязана заняться изготовлением лекарств. Понимаешь? Они спасут куда больше людей, чем твои молитвы. Я знаю, что Наставники твоего храма не приемлют колдовство, но ведь… Это же не колдовство, это всего лишь растения, металлы и немного силы, понимаешь. Винка замотала головой. -Не веришь? Моя мама тоже была Снадобником, но перестала практиковать в Исте, здесь ведь не достать нужных трав. Но теперь мы сможем, ты только представь, как все будет хорошо! Мы вылечим и твою тетушку, и булочника, и всех-всех, кого только скажешь… Меня только не вылечим, нет у меня рецепта для удлинения ноги, - я криво усмехнулась, - и мама тоже не смогла вылечиться от той болезни… Не веришь, да? Смотри же. Я достала из кармана “птичью лапку”. -Прости меня, я воровка. И пожалуйста, не дергайся. Нужен контакт. И я отломила от “лапки” один из лучей и бросила его в кастрюльку. Затем взяла Винку за косу и опустила концы волос в кипящий отвар. Он моментально окрасился ярко-зеленым. -Уважаемый, - обратилась я к торговцу, на всякий случай не называя его по имени, - у вас тут был интересный браслетик - для определения ядов, верно? Проверьте, пожалуйста, то, что находится в кастрюле. Вальвес расстегнул браслет и опустил его до середины в отвар. Ничего не произошло. -Видишь, Винка, все хорошо. Только не дергайся, прошу тебя. А теперь - неприятная часть… Я схватила нож, зажмурилась и хорошенько полоснула себя по запястью левой руки. На пол закапала темно-вишневая кровь. Винка обеспокоенно замычала. -Не волнуйся. Если я все сделала правильно… - я осторожно опустила в отвар лоскуток, подержала пару секунд, вынула и обмотала свое пораненное запястье. Затем я выудила из кастрюльки позеленевшую косу Винки. -Отмоется, наверное, - я беспомощно улыбнулась... ...И сняла с запястья лоскут со снадобьем. На коже розовел толстый свежий шрам. Вот незадача, со свежей поскакушкой и шрама бы не осталось. Винка завизжала сквозь кляп. Вальвес грязно выругался. -Значит, так, златовласка. Будешь делать, что тебе скажет эта, как ее… Как там тебя, нетравница? -Рауха, - пискнула я. -Угу. Так вот. Через пару недель, если мой знакомый не помрет по дороге, будет первая партия сена. Еще через неделю я ожидаю первую партию вашей отравы. Не будет отравы - познакомитесь с карающими наставниками. Ясно-понятно? Винка дернулась. -Он шутит, - успокоила я ее, - а теперь давай аккуратненько тебя развяжем, ты же ничего не сделаешь, нет? Я принялась распутывать узлы и протирать восстанавливающим снадобьем следы от веревок. Сестра обмякла и не двигалась, безразлично таращась в стену - не понять, то ли молится, то ли просто в трансе. Наконец, я вытащила у нее изо рта тряпку. -Что вы сделали с мамой? - всхлипнула Винка. Я обернулась, чтобы спросить Вальвеса, но тот уже ушел - и когда успел... -Ничего… Она проснется утром, все будет хорошо. -Я теперь грязная… - Винка уткнулась мне в плечо, - это все ты виновата, ты… Хранитель тебя накажет… И меня накажет! За что ты так со мной, за что? Я ничего не могла сказать. За меня на вопрос ответил мой желудок, жалобно заурчав. -Мы больше никогда не будем голодать, сможем снова нанять мне горничную. Тебе тогда больше не придется носить мне еду в комнату. Здорово, правда? Ведь здорово же? И мы всех вылечим, всех-всех... *** Остаток ночи Винка провела у меня в комнате и здорово мешала спать своим хныканьем. Она забилась в угол кровати, прежде принадлежавшей моей матери, спряталась под одеяло и вылезать отказывалась, как и прекращать нытье, и на все мои попытки выгнать ее отчаянно выла и пыталась пинаться - неужто кто-то подменил мою миролюбивую сестрицу? Ближе к утру я отбросила попытки уснуть и вновь засела за работу, хоть мысленно я была где-то совсем далеко от рецептов и трав. Шрам на руке неистово чесался, но рана не открывалась - и на том спасибо, значит, я все сделала правильно с практической точки зрения. С моральной же… Утром Винка не отважилась пойти в храм. Да что там в храм, она и мою комнату покинуть отказалась. Ее матери я наплела, что бедняжка приболела и уснула у меня в кровати, а будить больную не стоит, кажется, она поверила и обещала помолиться за здоровье нас обеих. Странно, что в комнату мачеха даже и заходить не стала, лишь приоткрыла дверь и взглянула на высовывающуюся из-под одеяла розовую пятку - возможно, помнит, как моя мать легко подцепила хворь от постояльцев, оказавшуюся смертельной. На все мои вопросы сестра отвечала нечленораздельным мычанием и всхлипами, и на секунду я даже усомнилась в том, что вытащила у нее изо рта кляп. Не стоило, наверное, так жестко… Проклятый Вальвес. Что же теперь… Можно, конечно, держать Винку в подвале и просто использовать ее силу, но это так трудоемко… В большинстве рецептов источником силы, совершенствующей лекарство, служат волосы Снадобника - ни в коем случае не обрезанные, а опущенные в варево - этакий канал передачи. Именно поэтому все ястрадские Снадобницы и еще более редкие Снадобники носят длинные волосы и берегут их (мне же остается молча завидовать, у меня и силы нет, и волосы ниже плеч не отрастают). Иногда необходимо что-то другое - слюна, кровь, помешивание пальцем. Желание самой Снадобницы здесь уже не имеет значения - важен только состав, чем я и воспользовалась ночью. Я задумчиво наклонила кастрюльку с остатками зелья. Ярко-зеленый цвет не потускнел ни на тон, запах не изменился. Я обмакнула в варево палец и намазала им шрам на левой руке - результата нет. Значит, на шрамы или на старые раны не действует. Глупо было надеяться… Никакие травы меня не восстановят. -Хватит ныть! - я кинула в стену над Винкой смятый черновик. Из-под одеяла на секунду показалась лохматая блондинистая голова и тут же скрылась. Надо как-то по-другому. -Винка! Возьми себя в руки! Рыдания усилились. Я встала, вышла из комнаты и сползла по стене. Ну что за девка… Такой шанс выпал, а ей все бы колени в храме оббивать. Каждое утро по полчаса, это ж надо! А в праздные дни так и вечером еще! Такая завидная невеста, хоть и бедная, а ведь сгниет в монастыре… Наверное, она сейчас так во мне разочарована - мало того, что я с момента своего появления в ее доме испытывала ее терпение всеми возможными способами, так теперь я еще и обокрала ее и чуть не допустила изнасилование. Предала. Лишила будущего - какого-никакого, но все же плана на жизнь! О чем я только думала! ...Винку я застала перед моим столом с ножом в руках. Она бездумно водила моим ножом по тыльной стороне ладони, из царапин на записи сочилась яркая кровь. -Ты что делаешь, дура! Винка вздрогнула и выронила нож. -Глупая девка… Что творишь, все мне заляпала! - я поймала ее за руку и сунула кисть в зелье. Царапины мгновенно затянулись, а снадобье даже цвета не поменяло. Винка дернулась. -Винка, перестань, ничего страшного не случилось. Это же такие возможности! Да многие бы правую руку отдали за эти способности! - я посмотрела вниз, - или левую ногу, пусть хоть сейчас забирают… -Я…. Я теперь грязная! - Винка резко оттолкнула меня, - ты ничего не понимаешь, ты жестокая… Хранитель меня накажет, и тебя тоже, и твоего подельника, всех нас покарает! Ненавижу тебя… Она встала передо мной - раскрасневшаяся, с опухшим лицом, пышущая праведным гневом. На мокрой от слез и пота ночной рубашке проступают пятна от прикосновения грязных рук Вальвеса, косы расплелись - одна до сих пор зеленая. Нужно успокоиться… Нам обеим. -Тебе бы помыться. У нас куча работы, Винка, - с притворным спокойствием ответила я, - нужно привести в порядок лавку, осталось две недели, а там такая разруха… А мне бы поспать. Винка вытерла слезы и посмотрела на меня неожиданно ясным взглядом. -За что? Я молча села на кровать и потянула сестру за собой. Та послушно опустилась на одеяло. -Ни за что, - тихо сказала я, обнимая Винку, - понимаешь? Ты принесешь куда больше пользы не молитвой, а делом. Это не колдовство, это просто смесь ингредиентов, и так получилось, что ты можешь пробудить их настоящую силу. Твой Хранитель наказал вам заботиться друг о друге, а лечение - это такой вид заботы… Как твои булочки, - я улыбнулась и закопалась носом в ее волосы, - для сирых и убогих. И это все тоже. Пусть вместо тебя молится спасенный тобой бедняга, ладно? Ты ведь видела, как хорошо помогает… Ты только не говори никому, и все будет хорошо… А Хранитель тебя простит, хоть и прощать не за что. А хочешь, я буду молиться вместо тебя? -Ты все равно не умеешь… - Винка вздохнула и взяла меня за руку. Какая она горячая, уж не жар ли… -А ты меня научишь. -Нет. Она встала и ушла - лохматая, в грязной рубашке, жалкое зрелище, но уже по осанке ее была заметна прежняя решительность, и пятками по половицам она стучала уже как совсем оправившийся человек. *** С такими новостями к Вальвесу можно было даже не являться - за себя я не боялась, а вот с бедной Винкой он, кажется, готов сделать все, что угодно. В самом деле, достаточно запереть ее и макать косой в котелок. Даже если она обрежет косы, всегда можно использовать другую ее… часть, пусть и не для всех лекарств. Она ничего и сделать не сможет - Наставники внушили, что Хранитель не благоволит к самоубийцам. Что же до рецептов - думаю, такой ушлый делец сможет с легкостью найти свежий выпуск ястрадского Советника Снадобника. Зачем ему тогда еще одна глупая девка, которая знает о его… похождениях? Мысли эти меня совсем не радовали. Под жалобное урчание в животе я достала Советник и последнюю пару листов - закончились они куда быстрее, чем я предполагала. Наверное, не стоило так щедро переправлять и переписывать текст, к чему стараться, если строки эти увидит одна Винка, которая, кстати, на двадцатом году жизни читать так и не выучилась. Я сунула перо в чернильницу и ткнулась в почти сухое дно. “Мазь… от… ожогов”, - вывела я, “взять мяты…” Перо заскрипело. “в равной части воды и…” Кажется, это была последняя капля. Я привычно съехала по перилам на кухню, где уже ничто не напоминало о ночном событии. Сквозь разбитое окно, аккуратно заколоченное досками, посвистывал ветер, в щель между досками попадали капли дождя, и на подоконник уже успела натечь солидная лужа. Я плотнее закуталась в шаль и подкинула в печь дров. Хотела бы я обнаружить в печи не угольки, а пирожки, или хотя бы горшочек с супом - но нет, кажется, мне и за дрова надо вознести хвалу Рааххо. Оно и понятно, Винка полдня ныла у меня в комнате, а матушка ее, небось, храм юбкой метет. Лучше б перед кем-нибудь юбку задрала за серебрушку, и то хлеб. Хлеб… Хлебушка бы. Хоть зернышко. Хоть что-нибудь… Я поочередно открывала шкафчики и сундучки в поисках съестного, и с каждой дверцей надежда на успех таяла. Здесь когда-то была мука, здесь мы хранили соль - помню, ее запасы мы продали еще в начале зимы - забрали даже крошечный подмокший мешочек. В том углу стоял стол с резными ножками, его мы обменяли на кукурузу всего месяц назад. Угол теперь пуст, как и мой желудок. Вальвес-то, небось, жрет от пуза. Я пощупала свое пузо, точнее, место, где оно когда-то было. Год назад по истским меркам можно было сказать, что я не самая страшная девушка в округе, если, конечно, не принимать во внимание длинный горбатый нос, кривую спину и трость в руках. И цвет волос, конечно же, хотя волосы-то напоказ здесь только шлюхи и выставляют. Теперь к недостаткам моей внешности добавилась еще и худоба, хотя эта печальная участь постигла большинство бедных и обедневших горожан, а уж что творится в деревнях, мне и представить тяжело. И как только Винка сохранила свою пышность… Жрет втихомолку, наверное… В подвале еду можно было не искать, выгребли все. В какой-то момент я почти решилась распоторшить сестричкино приданое, но так и не смогла позволить себе совершить очередную подлость. Пусть она всего лишь глупая девка, но именно на ее шее я так удобно устроилась - в конце концов, кто еще согласился бы обслуживать “бедную-несчастную” меня. Не стоит пинать курочку, что несет золотые яйца, когда можно вполне отметелить зарвавшегося петуха. С этими мыслями я сняла с крючка накидку от дождя и поспешила по знакомому маршруту, вдоль мокрых улиц и потоков грязи, несущихся по прорытым канавам, по скользким булыжникам, через узкие переулочки, наперерез повозкам с кое-как укрытыми от дождя мешками (“Куда прешь, дурная!”), вдоль набережной, где бурлила коричневатая речная вода, мимо заколоченных лавок, вверх по широкому проезду, дальше направо, к знакомому двухэтажному дому из светлого камня, первый этаж которого украшала блестящая от дождя вывеска “Редкости. Предметы роскоши. Скупка.” - и прежде не замеченный мной щит с умело нарисованными вазами, статуэтками и книгами, очевидно, для отваживания малограмотных бедняков. Я даже стучаться не стала - так прямо и вломилась. Вместо Вальвеса за прилавком сидела грудастая девка в дорогом темно-красном платье, которое я тоже явно уже на ком-то видела. -Хозяина зови, - я нетерпеливо стукнула тростью. Девка смерила меня презрительным взглядом и указала белым пальчиком на дверь. ...Понятно. Вечно меня пытаются отсюда выгнать, а... -Эй! Уважаемая! Зови Вонючего! Я не попрошайничать, я по делу. Скажи ему, Рауха Кривая пришла. Девка с той же кислой рожей кинула мне под ноги тряпку и удалилась в подсобную комнату, покачивая бедрами. Тоже, наверное, жрет хорошо... Долго ждать мне не пришлось - буквально через мгновение злобная подружка Вальвеса ткнула пальцем сначала на меня, потом на комнату позади прилавка. Вот и славно, еще бы не смотрела она на меня волком. Вальвес, несмотря на мои рекомендации, вновь проводил время в компании своей возлюбленной - бутыли зеленого стекла в соломенной оплетке - и моему визиту был явно не рад. -Ну? - выдавил он. -Накормите меня, - бесцеремонно заявила я, - а то я ничего делать не буду. Вальвес поднял одну бровь и открыл рот для очевидно едкого ответа, но посмотрев на меня, отчего-то замолчал, снял ботинок и что есть силы швырнул его в дверь. В комнату заглянула та самая девка в темно-красном платье. -Принеси еще. И закуски. А ты… Сядь куда-нибудь и не мешай. Я покорно опустилась в кресло, краем глаза заметив, что девка подняла ботинок, сдула с него несуществующую пыль, встала на колени и обула торговца. Затем она все так же молча ушла и вскоре вернулась с подносом, на котором стояла полная бутыль, горшочек картошки и блюдо с горкой мелкой рыбы, переложенной луком. У меня аж в глазах помутнело - забросив все приличия, я ухватила самую жирную рыбку за хвост, оторвала ей голову и опустила целиком в рот. Пряная, соленая, с легкой кислинкой… Представляю, сколько такая стоит, тем более сейчас. Я зажмурилась. На кончике моего языка танцевали феи, в ушах пели птицы, а перед глазами сияла радуга. Какое-то время я существовала не в истерзанном неурожаями Литече, а в сказочном крае с холмами из специй, луковыми реками и деревьями, ветви которых ломились от рыбы, и из омута грез меня вытащил только насмешливый голос торговца. -Картошечки? Я сглотнула и принялась за трапезу, отправляя в рот рыбку за рыбкой обеими руками - плевать на правила приличия. Вальвес со скучающим видом наблюдал за тающими горками еды, изредка прикладываясь к бутыли, и молчал, чему я несказанно радовалась. От подноса я оторвалась, лишь почувствовав легкую тошноту и жажду. На краю тарелки сиротливо прижимались друг к другу три рыбешки в компании пары картофелин. -Спасибо, - я откинулась на спинку кресла, сыто икнула и прикрыла рот рукой, - я все. -Я тоже, - махнул пустой бутылкой Вальвес, - ты пожрать заходила или по делу? -По делу пожрать. Я не могу так работать, мне нужны хотя бы чернила, бумага и… И словарь. Я забыла кучу слов. Торговец насторожился. -Словаря нет. Насколько мне известно, его так никто и не написал, - он почесал бородку, - Без него совсем не можешь? -Могу выдумать. Пойдет? -Будут у нас вместо какой-нибудь брусники козьи ягодки? Если первая партия пойдет нормально, закажу побольше сена в следующий раз, добавишь вместо неизвестного компонента что-нибудь на свое усмотрение, лишь бы не потравились, а то знаешь, что нам за это светит… Я покосилась на картофелину. Оставлять жалко, но в меня уже не влезет, а через пару дней я опять буду готова на любое безрассудство ради еды. И как только местные нищие еще не померли... Хотя пока в городе есть всякие там винки, готовые последнюю рубаху пожертвовать… -Ладно, что-нибудь придумаю. Но вы… ты все равно должен обеспечить мне письменные принадлежности. И еду. И дрова. -Две трети. Я закрыла глаза и сосчитала до десяти. -С условием, что я не плачу за ингредиенты, еду, дрова, бумагу и чернила. -С тобой приятно иметь дело. Прости уж, но договоренность будет устной, сама понимаешь… Ты ведь уже уговорила свою маленькую кудесницу? Вот с этого и надо было начинать, но тогда меня бы не только не накормили, но и выпинали куда подальше. Хорошо, что уважаемый Засранец успел выпить. -Я над этим работаю, - уклончиво ответила я, собирая в платок остатки еды. Вальвес покосился на опустевший поднос, но ничего не сказал. К своему дому я подходила уже в хорошем настроении. Все еще капал противный весенний дождь, и промокшая холодная юбка подло хлестала меня по ногам, но мысль о том, что голодное время для меня закончилось, согревала. Под накидкой в узелке перекатывались картофелины, которые я чуть не решила пожертвовать Винке, жизнь казалась почти прекрасной… ...Пока я не заметила, что вода в лужах на дороге имеет красноватый оттенок. ...Пока я не увидела, что красные лужи ведут к черному входу нашего дома. ...Пока я не вошла и не увидела Винку, рыдающую над окровавленным телом своей матери. -Да простятся тебе грехи, Вирола Благая… - монотонно зачитывал Наставник по свитку, - да покажут тебе духи верный путь… Я слышала ее хриплое дыхание. Я видела, как часто вздымается ее грудь, я видела, как по опущенной на пол руке стекает струйка крови. Она жива, почему читают погребальную молитву… -...и да защитит тебя Хранитель. Завтра утром пришлю гробовщика. Наставник привычным движением свернул свиток и взял из дрожащей руки Винки монеты. -Не плачь, дочь моя, ибо матери твой уготован лучший мир. Щедры были ее деяния… - Винка поспешно высыпала в его ладонь оставшуюся в кошельке мелочь, - ...и воздастся ей за веру. И тебе, дочь моя, тоже воздастся. Не забудьте, саван должен быть чистым… Живого человека хоронить?! Хлопнула дверь. -Винка! - заорала я, - давай, пошла! В моей комнате под столом кастрюля! Пошевеливайся! Сестра посмотрела на меня безумными глазами и белкой кинулась вверх по лестнице. Дура безрукая, Наставника-то позвать догадалась! Ну уж нет, мы так просто не сдадимся! Я повернулась к раненой и оцепенела от ужаса. Столько крови я еще нигде не видела… В стекленеющих глазах Виролы, обычно раздражающе добрых, теперь отражался только страх - какие там успокаивающие молитвы! Все слабее и слабее становилось дыхание, сквозь изрезанную рубашку виднелась кожа жуткого бело-кремового оттенка. Я опустилась на колени, и перед глазами моими возникла рукоять ножа, украшенная синими кисточками. Рукоять торчала из левого бока Виролы. -Ну-ка, куда умирать, думаете, отмолили, так можно уже и дух испустить? А вот нетушки! Сейчас вот мы что сделаем! - я вырвала из рук подоспевшей Винки кастрюлю с заживляющим зельем, - уж простите, будет больно. Винка! Давай, не ной, вытаскивай кинжал. Хоть в этот раз она послушалась. Зеленоватая жидкость влилась в зияющую рану, зашипела и задымилась. Плоть мерзкого серо-фиолетового оттенка перестала судорожно сжиматься, стянулись края разреза. Меня вывернуло прямо в опустевшую кастрюлю, и я без чувств повалилась на залитый кровью пол.