***
Норвегия знал свои обязательства перед НАТО, и в то же время допускал, что советской подлодке действительно может быть нужна помощь. Сигурдссон дал отмашку своим подчиненным, вышел на палубу и со смутным чувством вгляделся в горизонт.***
- Да ладно?! – Джонс от восторга потерял контроль над голосом и теперь срывался на фальцет, как подросток. – Вот прям взял и заглох? На секретном атомном ракетоносце? Вот прям посреди моря? Вау, вот непруха! Ничего, Герой спешит на помощь. Рассмеявшись, он дал отмашку следовать конкретному курсу.***
Это был небывалый конфуз. Брагинский сдавленно выругался сквозь зубы. Это же позор. Над ним будет смеяться всё НАТО. Да что там это НАТО – весь мир! На его замечательном, совсем еще новеньком, только что сошедшем с конвейера атомном подводном ракетоносце заглохли оба реактора. Как ни пытался экипаж реанимировать атомные сердца подводного судна – всё впустую. - Что делать… Что делать? Всплывать, вот, что делать! Скорость и так упала до безобразия. - мрачно цыкнул Брагинский на вопрос подчинённого. Ещё бы сплюнул с досады, да не положено. Сдвинул фуражку на лоб, зарывшись рукой в волосы на затылке. Это в какой-то степени успокаивало и позволяло взять себя в руки. Он в задумчивости пожевал губу. – Всё, приплыли тапки к берегу. Продуваемся, всплываем и в дрейф. - Есть, товарищ!***
Альфред был вне себя от радости. Не, серьёзно. Настолько грандиозно Брагинский еще не лажал на его памяти. Боясь пропустить хоть мгновение этого воистину знаменательного события, Джонс выбежал на самый нос линкора. Да, «на помощь Советам» он отправил аж три корабля, но линкор был наиболее великолепен. Унижать – так со вкусом!***
- Да-да, прям вижу, как вы все жаждете мне помочь, - процедил Брагинский, вглядываясь в горизонт. На линии слияния неба и воды белесыми привидениями маячили корабли Швеции и Норвегии. Брагинский вздохнул и обернулся к капитану, который разве что слюной не брызгал, требуя надводный корабль сопровождения. Судя по всему, тот непонятно где шлялся. Брагинский выругался и глянул на радар. И сперва не поверил своим глазам. Увидев американский эсминец, Брагинский смиренно вздохнул. Заметив американский крейсер, он поперхнулся воздухом от возмущения. Узрев американский линкор, он недобро сузил глаза и скрипнул зубами. Потому что все планы и намерения этого малолетнего выскочки были прозрачны и просты, как кусок стекла. Ну, Джонс. Ну, паскуда!.. Сказать, что Брагинский был вне себя от злости и досады – ничего не сказать. Он слушал, как капитан ракетоносца продолжал яростно ругаться с командованием и требовать причитающейся на такие происшествия поддержку. Что было ему ответом, Брагинский уже не слышал. Он всегда предпочитал не отсиживаться "в домике", а выходить навстречу своим врагам, глядя в их глаза, преисполненные предвкушением легкой расправы над ним. И вот, упрямый, но спокойный взгляд Брагинского уже в который раз скрестился с полными притворного участия голубыми глазами Джонса, которые плохо скрывали чувство триумфа. «Врёшь, с*ка!» - прищурился Брагинский и решил во что бы то ни стало феерично послать всех, кого видел, на все четыре стороны. Но такие дела нужно делать красиво. Приняв решение, Брагинский спешно захлопнул люк, спускаясь в нутро подлодки.***
Тем временем Альфред через короткую дуэль взглядов с Брагинским понял, что тот сильно не в духе. Хихикая подленько, но от этого не менее радостно, он уже прикидывал сценарий, который подбросит кому-нибудь в Голливуде. Этот фильм будет не таким, как другие. О, этот фильм будет особенным! Прохаживаясь вальяжно и непринужденно, он смаковал те несколько секунд, когда он вглядывался в, как он думал, полные бессильной ярости лиловые глаза. Джонсу доставляла удовольствие мысль, что Брагинский уже прекрасно понял, какое унижение его ожидает, и теперь беспомощно метался по так не вовремя вышедшей из строя подлодке, осознавая, что у него нет иного выхода, кроме как принять все, что ему уготовано, с кротким смирением. Кстати, любопытная такая подлодка. Таких Джонс у Ивана еще не видел. Замечательно, новая разработочка. Можно взять на буксир и тщательнейшим образом изучить... - Не-не, стой. Подожди. – Альфред положил руку на плечо молоденькому служивому, что в любой момент был готов сигнализировать флажками. Тот с интересом покосился на Джонса, чьи брови были заломлены то ли в невыносимой муке, то ли в экстазе. – Подожди, дай насладиться моментом… А теперь давай. Контрольный в голову, ха-ха-ха! Мальчонка послушно взмахнул флажками. П Р Е Д Л А Г А Ю С Д А Т Ь С Я***
- М-м? - это все, на что оказался способен Оксеншерна.***
- Идиот, - флегматично произнес Сигурдсон.***
- Да-а!.. - можно было подумать, что Джонса мучает невыносимая боль, но нет. Он распахивает восторженно сияющие глаза и расплывается в блаженной улыбке. - Это было прекрасно, Джордон. Хочу еще! Джонс знал, что сейчас Брагинский не отрывал от него взгляда.***
Брагинский снова не поверил своим глазам. Отпрянув от перископа, он проморгался, и прильнул к верному оптическому прибору снова. Джонс любезно повторил сигнал. Брагинский моргнул медленно и вдумчиво. Нет, он, конечно, допускал, что Джонс попытается захватить подлодку, но не ожидал такого... Обернувшись через плечо, он увидел, что лицо от очередной вопиющей американской наглости вытянулось не только у него. Было понятно, что с губ каждого готова была сорваться отборная брань. Усмехнувшись этому поистине редкому единству человеческих душ, Брагинский залихватски подмигнул своим людям, зубоскаля так широко, как только мог в эту минуту: - Не, вы слышали? Америкосы предлагают нам сдаться! Ответом ему был весёлый звучный смех и восклицания типа "хрен им с маслом". Брагинский знал, что его люди пойдут за ним до конца. И теперь все виделось не так, как два часа назад. На кону оказалась не только честь, но и безопасность Советского Союза. Страшно представить последствия, попади такая секретная разработка в руки врага... Эта подлодка - ключ к ядерному щиту Союза. К защите самого Ивана. Брагинский предпочитал не вспоминать о странных, алчных взглядах, какими похабно оглаживал его Джонс, когда думал, что Иван ничего не видит. Встряхнув головой, РСФСР теперь уже всем корпусом обернулся к своим людям. Взгляд его смягчился. - Милые мои товарищи, - нежно начал он. - Вы родились под сенью моего крыла, а это значит, что просто вам никогда не будет. - А по-другому нам и не надо, товарищ Брагинский! Лишь бы с тобой! - воскликнул один из экипажа, не сдержавшись. Более опытные сослуживцы и даже сам капитан расплылись в улыбках и одобрительно загудели. Россия зажмурился. Ровное сияние любви и преданности Родине исходило от всех и каждого на подлодке, и Брагинский буквально купался в волнах этого человеческого тепла. - Ой, мужики, отставить телячьи нежности, а то сейчас разревусь, как последняя баба! - полу в шутку, полу всерьёз сказал Брагинский, издав мягкий смешок, а после по-мальчишески подмигнул. – Ладно, сам виноват, раз первый начал. Итак, к делу. Какое наше судно к нам ближе всего? Двое молодых мужчин, бывалых на вид, склонились над радаром. - Рыболовецкий сейнер, товарищ Брагинский, - едва скрывая разочарование, прогудел один из них. - Ма-аленькая такая посудинка, толку-то от нее... - невесело хмыкнул второй. - Маленькая, да удаленькая, - улыбнулся Брагинский, а глаза его загорелись. И добавил, чуть глухо, загадочно, - Мой тебе совет, Бобров, никогда не сбрасывай со счетов тех, кто кажется маленьким и слабым. И исчез. - Ох чую, сейчас Отчизна наша задаст жару, - усмехнулся в седые усы капитан. – Узнаю этот взгляд. - В смысле? – спросил мальчонка-кок, буквально вчера ушедший в армию и до сих пор не понимающий, как его угораздило попасть на такой важный и секретный объект, как атомный подводный ракетоносец. - Увидишь, малец, - глаза капитана блеснули лукаво, совсем как у Брагинского секундами ранее.***
Очутившись на рыболовецком сейнере, Брагинский тут же оказался в центре внимания. Не дрогнув, встретил настороженные взгляды и произнёс: - Товарищи. Ваша Родина в опасности.***
Вглядываясь в сторону дрейфующей советской подлодки, Оксеншерна не сразу заметил крохотное рыболовецкое судно. Оно уверенным шестнадцати узловым* ходом шагало прямо на его корабль. Оксеншерна прищурился и в задумчивости склонил голову к плечу.***
Норвегия с настороженностью следил за крохотным русским суденышком. Иногда из Швеции можно было вытянуть пару занимательных историй. И если эти истории были о его взаимоотношениях с Россией, то мораль их в основном заключалась в простой, как валенок, истине: русские не сдаются. А тут Америка порисоваться удумал... Сигурдссон вздрогнул - ожила рация. - Бьорн, в'лим отс'да, - Швеция был немногословен, но красноречив. Даже начал проглатывать гласные. - Не поверишь, Бервальд, то же самое хотел тебе предложить, - спокойно ответил Норвегия, наблюдая, как суденышко сигнализирует невероятное...***
Иван лишь улыбнулся, когда Оксеншерна, дрогнув, отвел взгляд в сторону. В Швеции Брагинский был уверен - тот дураком никогда не был и уроки прошлого помнил. Шведский и норвежский корабли чинно и благородно развернулись и двинулись прочь. Дыша спокойно, но полной грудью, Иван обратил свой взор к тому, кого история незаслуженно щадила. Джонс ответил ему снисходительной усмешкой. Действительно, настолько разные весовые категории сложно даже представить... - Вывешивай, Павел, - заорал Брагинский, пытаясь перекричать ветер и шум морских волн. - Есть! - гаркнул в ответ сурового вида бородатый мужчина и взмахнул флажками. И Д У Н А Т А Р А Н По мере того, как в шоке вытягивалось лицо Америки, ширилось в груди Брагинского какое-то безумное торжество. Все понимали, что кроха-сейнер, если пройдет свой путь до конца, разобьется о громаду линкора, как яичко. Только погромче.***
- Боже, что ты делаешь? - просипел Джонс, наблюдая, как суденышко всего с пятнадцатью русскими мужиками во главе с капитаном, несется, весело подпрыгивая на волнах, навстречу своей гибели. Он видел сумасшедшие улыбки каждого члена экипажа-смертника. И все они были точной копией улыбки России. Как можно с таким восторгом отдавать свою жизнь? И за что? Что такого в том, чтобы хоть раз сдаться в плен? Это же такая малость!.. Ведь для людей не может быть чего-то страшнее смерти. Ну не могут они мыслить масштабно - слишком короток век. А кто и может - тот просто редкое исключение из правил. Джонс сглотнул, глядя в лишенные всяческого сомнения глаза РСФСР. - Брагинский, мать твою за ногу! - не вытерпев, воскликнул он, однако не был услышан. Расстояние и рокот морской стихии развеяли отчаянный крик. - Что ты, подонок, делаешь?!***
Брагинский даже не моргнул. Под суровый хорал океана, причудливо и гармонично сплетающийся с бодрым и простым тарахтением двигателя скромного рыболовецкого сейнера, он несся вперед и не чувствовал даже тени сомнений. Эти пятнадцать человек были русскими до мозга костей, кто по крови, кто по убеждениям, и все понимали не хуже военных. И тем больше он боялся за жизнь каждого из них. Вдруг Джонс позволит разбиться крохотному суденышку о бронированный бок своей невозмутимой бандуры? А вдруг?.. Вглядываясь в исказившееся лицо Альфреда, Брагинский ждал, когда тот примет непростое для себя решение... Такой ли ты герой, Джонс? Что ты сделаешь? Позволишь погибнуть горстке гражданских, зато потом захватишь секретные разработки врага? Военные на подлодке без корабля сопровождения не смогут тебе помешать. Или сохранишь жизни невинных, но, оконфузившись, покинешь поле?***
Издав пораженческий стон и на мгновение повиснув на перилах палубы, будто эта дуэль не столько взглядов, сколько характеров, отняла у него все силы, Америка с трудом выпрямился, обернулся к команде линкора, цепляясь за перила, и взвыл, скалясь зло и отчаянно: - Поворачиваем! Поворачиваем, я сказал! Что ты мне тут заливаешь, что не успеем разминуться?! Это сделать необходимо, иначе всех сброшу за борт к чертовой матери! Живо, ленивые засранцы, живо!! Должен же от вас быть хоть какой-то прок! Неповоротливая, но вгоняющая в дрожь своими размерами и вооружением, посудина приступила к маневру. Мощный гул огромных двигателей почти перекрывал рокот океана, не говоря уже про стрекот сейнера. Соленая вода вспенивалась, брызжа щедро, и переливалась бриллиантами в лучах флегматичного северного солнца. Гигантский линкор едва ушел из-под удара сейнера, кажущегося блохой на его фоне. На сейнере, не дрогнув, дружно выдохнули. - Ты скотина, Брагинский! Слышишь меня, сукин ты сын?! - орал Джонс, не ощущая, как брызжет слюной. Он бежал вдоль края палубы, чтобы оставаться на уровне этого жалкого суденышка. Чтобы Брагинский слышал каждое его слово. Тот стоял на самом носу, задрав голову, с такой довольной рожей, будто Джонс признавался в любви к Советскому Союзу и намеревался стать с ним единым. - У-у, ненавижу тебя! Клянусь, когда-нибудь я урою тебя, слышишь?! Вот этими самыми руками, понятно тебе, чертов комми?! Так, спотыкаясь, не помня себя, он пробежал, временами чуть не сворачивая себе шею на лестницах, весь свой линкор, от носа до кормы, выкрикивая ругательства и угрозы. Матросы и юнги провожали его испуганными, но понимающими взглядами, стараясь не отвлекаться от работы. Однако, даже задыхаясь от бега и натужного крика, падая, снова вскакивая, он не замолкал. Альфред продолжал выкрикивать отдельные, не всегда цензурные, слова и тогда, когда их корабли окончательно разминулись. Недостаток слов и дыхания Джонс пытался восполнить неприличными жестами, выбрасывая перед собой кулаки с оттопыренными средними пальцами с впечатляющей скоростью.***
- Ненавижу!.. Урою!.. Скотина!.. Чтоб сдох-х!.. До Брагинского долетали лишь обрывки горячей речи Джонса, но суть уловить было не сложно. Альфред... немного расстроился и теперь уходит. Улыбаясь светло и нежно, почти растроганно, Иван обернулся к суровым русским рыбакам, которые только что защитили честь и существование всего Союза. Те щурились в сторону удаляющейся кормы линкора, где Джонс все еще продолжал бесноваться. - Ну что, ребята? Пошпыняем америкосов? - Брагинский сейчас больше напоминал озорного мальчишку, а не атомную сверхдержаву. Потом будто спохватился и строго добавил: - Только чуточку! Ответом ему было дружное согласие, полное энтузиазма. Еще бы - какой сейнер может похвастаться тем, что гонял американский линкор по морям? Ибо нефиг над нашими прикалываться. Сами можем. Так, хохоча во все горло, сейнер продолжал весело подпрыгивать на волнах. От него спешно уходил линкор, за которым послушно следовали крейсер и эсминец, грозные, вооруженные до зубов, но невостребованные. На подлодке скопилась целая толпа. Слышались крики "Ура!", а временами даже задорный свист.***
В последствие, Джонс со скандалом заперся в личной каюте наедине с бутылкой виски, отказавшись ото льда, и не выходил оттуда до вечера следующего дня. После каюта выглядела очень печально и восстановлению не подлежала. Брагинский же тепло попрощался с дружной командой рыбаков и, дербанув водочки за встречу и защиту Родины, отправился на все так же дрейфующую подлодку, полную ликования. Немного погодя прибыл корабль сопровождения, и все было сделано так, как следует. * 16 узлов = 29,632 км/ч