Коноха.
Хатаке и Итачи вновь стояли на балконах главной арены Конохи, сверху вниз глядя на собравшихся внизу на площадке перед трибуной гостей деревни и учеников, что, как и они, слушали многим уже знакомую речь. Но кое-что было совершенно иначе. В этот раз наставники, да и организаторы мероприятия, точно ощущали неуловимым духом то, что перед ними, в большинстве своём, стоят уже далеко не дети. Что эти ученики уже не те, кем были в прошлом году. Сегодня перед ними стояли уже шиноби, вставшие на путь защитников своего селения, осознавшие всю ответственность этого звания. — Всего-то год прошёл, — пропела Куренай, улыбнувшись. — А они так изменились. — Да, — кивнул в знак согласия Хатаке. — Словно уход Наруто и Хинаты подстегнул их совершенствоваться и развивать своё мастерство до новых высот. — А это так и есть, — произнес Шикамару, подходя к собравшимся наставникам. Остановившись рядом с Асумой, он поглядел вниз на своих товарищей, команды которых у некоторых сейчас имели немного иной состав. — Особенно это заметно в ваших ребятах, Какаши-сан. Разве ваших учеников можно сравнить с теми, кто стоял здесь в прошлый раз? Могли вы поверить в то, что Саске найдёт-таки общий язык с Асами, а та, в свою очередь, наконец, усмирит свою гордыню? Или девушка без клана, без уготованного с рождения места в жизни, станет достойной ученицей легендарной Принцессы Слизней? Мы все — одногодки, большинство из нас дружат, но и соперничают друг с другом. Успех каждого заставляет быть еще усерднее и тренироваться с утроенной силой. Нару и Хина, пусть и невольно, но стали лидерами нашего поколения, на которых равняются. — Ну-ну, Шикамару, — многозначительно улыбнулся ученику Асума, тем не менее, не скрывая гордости за него, на что получил в ответ усмешку гения Нара. — Не только за Наруто и Хинатой. В день их выпуска все ставили, что лидерами станут Саске, Кизаши и Асами, но события повернулись совершенно иначе. Верно говорят — не всё золото, что блестит… Надолго задерживаться у наставников Шикамару не стал и, ещё раз окинув собеседников взглядом, привычно заложил руки за голову, с тяжелым вздохом отправляясь к участникам экзамена, причитая по пути: — Быть экзаменатором… Как это проблематично….***
— Хокаге, — перед главой деревни преклонили колено четверо шиноби, в масках и форме Анбу. — Поднимитесь, — не отрываясь от чтения, сказал Намикадзе. — Можете снять маски. Хокаге поднял взгляд на подчиненных: Какаши, Итачи, Фу, Айку, и, прищурившись, медленно продолжил: — Ровно через три дня Тсунаде-химе отправляется в Скрытый Туман для заключения союза. В последнее время, из самых разных концов приходят недобрые известия. На нашем счету союз с Суной, так же долгие переговоры с Мизукаге, что, наконец, принесли свои плоды, так что рисковать нельзя. Вы войдёте в состав сопровождения, но цель этой миссии заключена не только в, непосредственно, союзе. Печать их джинчурики ослабла, и едва способна сдерживать биджу. Они просят нашего мастера фуиндзюцу провести запечатывание, но Мизукаге опасается, что, узнав о данной ситуации, за хвостатым явятся Акацуки. До нас уже дошли нехорошие слухи, что ими совершенно недавно была захвачена носительница семихвостого… Шиноби заметно напряглись: пропажа джинчурики очень важное и совсем не радостное событие. — Наруто сейчас отсутствует, — озвучил свою осведомлённость Хатаке, после чего задал свой вопрос учителю: — Кто будет проводить запечатывание? — За это можете не переживать, Какаши, она возвращается через четыре дня, и нагонит вас по пути. А теперь все свободны.***
Безбрежное и бескрайнее небо. Что бы не происходило, оно всегда будет укрывать свою возлюбленную землю и проливать на нее свои безутешные слезы. Эпохи сменяют друг друга, словно воды горной реки, борьба и поиск — часть вечного круга жизни. В борьбе ты взращиваешь себя, находясь в поиске ты постигаешь себя. На вершине горы, смиренно принимая хлесткие удары разгневанного ветра, в развевающихся одеждах стояла юная девушка. Закрыв глаза, она, казалось, слушала слышимую лишь ей яростную песнь стихии. Багряные волосы покорно танцевали, ведомые порывами ветра, а на розовых, словно лепестки лотоса, губах застыла безмятежная полуулыбка. Ветер затихал. Девушка распахнула свои нечеловеческие ярко-синие глаза, чей зрачок был огранен золотой каймой. Со странной смесью эмоций, она смотрела на раскинувшееся у подножья горы селение, расцветшее множеством огней в вечерних сумерках. Танабата-мацури разгорался, и каждый радовался тому, что, пресекая разделяющий их млечный путь, Орихимэ — принцесса ткачиха, могла, наконец, воссоединиться со своим возлюбленным Хикобоси. Несмотря на то, что умы людей уже успели позабыть старых богов, создав себе новых идолов, сердца их еще хранили память об истинных правителях Небес и их детях. Такие ночи и дни имели особую силу, будили особые чувства. — Дома и дышится легче, я успела соскучиться, — шагнула из тени принцесса Бьякугана, став за правым плечом названой сестры. — Мы дома, — обернулась к ней Узумаки, даря лучезарную улыбку. — Сегодня оживленно. — Так праздник же. Людям, растревоженным последними событиями, нужна отдушина. — Слышала уже? — Слухи, порой, ветра быстрее, — Наруто досадливо поморщилась. — Сделала-таки очередной ход, богиня, с луны упавшая, чтоб она от икоты померла. Их встреча, спустя минувший в их мирах призыва год, а для всех лишь четыре месяца, была такой легкой, словно они виделись еще только вчера. — С возвращением, — из тени деревьев, на залитое вступающим в свои права ночным светилом плато, вышел молодой чунин. — Спасибо, Шикамару, — благодарно и радостно улыбнулись ему подруги. Как он сейчас отмечал изменения в них, они отмечали изменения в нем, которые, хоть были заметны не сильно, но от цепкого девичьего взора не укрылись. Наследник Нара явно не терял времени попусту — нападение Звука и Треххвостого на первом экзамене показало ему его беспомощность, что, вопреки врожденной лени, сподвигло его на усиленные тренировки внутри своего клана. — Странно видеть тебя в юкате, но тебе идет, — оценила его внешний вид Наруто, на что парень недовольно поморщился. — С матерью спорить было лень, — закинул он руки за голову. Вновь три взгляда пресеклись, а их тени дрогнули, словно тень пламени огня на ветру, связанные тонкой нитью понимания и тайны. Да, тайны. Шикамару помнил ту злосчастную ночь, когда он проснулся в холодном поту и чувствовал себя так, точно постарел на добрые десятки лет. Он видел удивительную историю, где был он и те, с кем он рос, учась понимать этот мир. Но, в то же время, это были не они вовсе. Он видел все со стороны, будто бы сидел на зрительском месте в театре, вот только история на сцене заставляла его до крови кусать губы и сжимать кулаки, бледнея с каждой сценой и с безумной надеждой ожидая антракта, но его не было. А когда кошмар все же отпустил, и он проснулся, не замечая соленых дорожек, бегущих по его щекам, то бесполезно попытался отогнать видение безжизненного тела златовласой девушки в окружении белоснежных цветов. Казалось, она словно уснула, опираясь на белоснежный, как и цветы вокруг, монумент, на котором как злой рок были выгравированы два имени — Хьюга Хината и Хьюга Неджи. Только белый камень с каждой каплей алой крови, покидающей девичье тело, становился багряным, пылая в лучах закатного солнца. В ту ночь небесная тройка подарила своим игрокам еще одного союзника, чей гений был сравним с самыми прославленными кекей-генкай. Трое друзей — трое союзников, смотрели на расцветающие в небе цветы-фейерверки в молчании, с наслаждением вдыхая разгоряченный от веселья воздух селения. Они умели ценить драгоценные мгновения, проведенные под этим небом, и им не нужен был новый мир, к которому стремятся Кагуя и Мадара. Их мир лишь тень, блеклая иллюзия, воздвигнутая на залитых кровью руинах. А посему они сохранят этот мир, во что бы то ни стало. Таков их путь под этим небом. — Мы вернулись, Хокаге-сама. Тренировка завершена успешно, — сообщили Минато две сильно повзрослевшие девушки. — Поздравляю. Хината, можешь идти отдыхать, — Хьюга поклонилась главе селения и, переглянувшись с подругой, покинула кабинет. — Наруто, тебе, прости, времени на отдых дать не смогу. Я хочу, чтобы ты сейчас же отправилась в Скрытый Туман — Мизукаге просит помощи в перезапечатывании семихвостого. Основная команда, во главе с Тсунаде, уже отправилась. — Я поняла, у меня есть время собраться? — Да, выдвигайся через час. И я рад, что ты вернулась, — подойдя к Наруто, Минато обнял ее. Она только вернулась, а ему приходится вновь ее отправлять так далеко. — Я дома, папа, — прошептала Узумаки, чувствуя себя уютно в родных объятьях. Она сильно скучала, как бы хорошо ни было в мире кицуне рядом с Курамой и Инари. Все это время ей не хватало смеха Масуми и восторженного блеска ее ясных зеленых глаз; неуклюжих, но искренних попыток Такеру сблизиться; давно переставшими быть злыми подколок Асами. И, особенно, ставшей такой необходимой, осторожной заботы отца. Уже покидая резиденцию, она вновь оглянулась, найдя взглядом окно, из которого за ней наблюдал Хокаге, и незаметно для себя коснулась груди, в которой учащённо билось сердце, вместо которого раньше она ощущала лишь горсть колючих осколков. Но люди, вновь наполнившие ее чувствами и переживаниями, склеили эти осколки, вернув целостность ей самой.***
Ее обострившиеся чувства уловили отголоски знакомой чакры, и сердце взволнованно забилось. Она уже была рядом с группой, отправленной в Скрытый Туман и, похоже, они устроили привал. Через час она была уже рядом с лагерем шиноби Конохи. За день подобной беготни она устала. Гай и Ли оценили бы ее забег. Какаши-сан заметил ее первым, но, повинуясь просящему жесту девушки, не стал выдавать ее присутствия, спрятав под маской усмешку. Наруто же продолжила свое наблюдение за дружеским спаррингом между Фу и Итачи. Они сплетали движения в смертельном танце боя. Именно глядя на таких шиноби, как эти двое, Наруто понимала, почему науку боя поэтично называют искусством. Забывшись на миг, она едва успела отразить нацеленный в нее кунай, и тем самым дала время быстрому Учихе оказаться у нее за спиной с приставленной к ее горлу катаной. — Очень теплое приветствие, Итачи, — наиграно недовольно заговорила Наруто, но ей не удалось скрыть скользящий в голосе смех. Медленно обернулась, с неприкрытым интересом скользя взглядом по напряженному лицу и разгоряченного от тренировки обнаженному торсу жениха. — Надеюсь, ты скучал? — Наруто?! — не без удивления сказал Итачи, не менее пристально, чем она сама, вглядываясь в знакомое лицо, ища там черты только начавшей взрослеть девочки. — Ты изменилась, — констатировал он, убирая от тонкой девичьей шеи лезвие катаны. — Для меня прошло больше четырех месяцев, — Наруто бережно коснулась его щеки, по которой тонкой струйкой стекала кровь. — Поранился… — Бывает, — небрежно пожал он плечами, улыбаясь. — С возвращением, — прерывая их переглядывания, подошел к парочке Яманака, не без интереса рассматривая изменившуюся девушку. — Спасибо, Фу-сан, классно выглядите, — не смущаясь присутствия жениха и ученика отца так же, как недавно любопытно рассматривала разгоряченное тело Итачи, стала разглядывать прекрасно сложенный торс подчинённого Данзо, чем неожиданно для себя смутила его. — Вы покраснели. Итачи эта ситуация совсем не понравилось, так как он, незаметно для самого себя, обнял Узумаки за талию, а девушка словно и вовсе не заметила этого жеста. — Что вы тут застряли?! Поубивали друг друга что ли? — вышел на поляну Намикадзе Арата, старший сын Хотару, так же вошедший в команду сопровождения старейшины. — О! Наруто, нагнала нас! — Здравствуй, братец Арата! — покинув общество недовольного жениха, смущенного Яманаки и веселящегося Хатаке, Наруто радостно повисла на шее двоюродного брата. Сегодня в ней явно брала верх игривая натура кицуне. — Ты быстро добралась. Устала? — проявил заботу Намикадзе, обнимая не желающую слезать с него сестру. — Угу, с самого утра без передышки неслась. Могу теперь хвастаться перед Ли новым рекордом, — пошутила она, но Арата заметил, что Наруто буквально из последних сил старается не уснуть. — Так! Ты сейчас же идешь спать. — распорядился он, подхватив ее на руки, и понес к основному лагерю, где расположилась остальная группа и госпожа Тсунаде. — Одеться не хотите? — проводив взглядом племянника и дочь своего сенсея, повернулся к зависшим товарищам Хатаке. — Больше тут некому демонстрировать свою удаль.