Наследники звезды

      Послышались чьи-то гулкие шаги. Дети вжались в стену, стараясь спрятаться в тени. Было страшно, что если их найдут, то сделают то же самое, что и со всеми там… Дома…       Они явились в Гавани без предупреждения. Пронеслись, словно ураган, смели всё на своём пути. Они были жестоки, и огонь безумия горел в их глазах. Они внушали страх. И их боялись…       Кто-то сделал ещё несколько шагов, и камень пещеры отозвался эхом. Дети прижались друг к другу ещё сильнее, закрывая ладошками рты брат брату, чтобы ненароком не пискнуть или не вздохнуть слишком шумно. Судя по звукам, неизвестный развернулся, оглядываясь по сторонам, и вскоре треск факела и шаги его стали отдаляться. Если бы малыши немного прислушались, они бы услышали короткий разговор вышедшего из пещеры и другого эльфа, но они были слишком испуганны.       Близнецы долго сидели в оцепенении, страшась каждого всплеска, опасаясь, что их найдут и сделают что-то страшное; и только когда ни лучика света больше не проникало в пещеру, и мерцание драгоценных камней внутри померкло, осмелились выбраться наружу.       Мальчики побежали к берегу, прислушиваясь к шуму волн, которые накатывались на песчаный пляж с неистовой силой. Закатное солнце раскрашивало всё золотым и розовым. Море было довольно спокойным, и лишь прилив заставлял его проявлять свою мощь. Вдалеке виднелись паруса. Корабли, идущие под сине-звёздными знамёнами, отдалялись. Малыши узнали гербы тех, кому могли довериться, тех, кто мог их спасти. Но не спасли. Больше надеяться было не на кого. Они остались одни. ***       Под ногами хрустнула ветка. Конь настороженно остановился. Маглор, одной рукой осторожно раздвигая ветки орешника, положил вторую на шею скакуну.       — Тихо, тихо, — сказал Песнопевец, поглаживая коня и всё высматривая что-то. Ничего. Показалось.       Маглор вздохнул, накинул на голову капюшон плаща и сел прямо на землю. Ждал дальше.       Стояло мокрое начало октября. Вереск отцвёл, деревья постепенно сменяли цвет нарядов, — всё больше на красный, будто в память о произошедшем в Гаванях около луны назад. От постоянного, хотя и мелкого, дождя, грязи становилось всё больше, и пройтись, не запачкав сапоги, становилось всё труднее. Особенно это было заметно на болотистых почвах устья Сириона. Подлесок пах прелой листвой, влажными мхами, ранними грибами и холодными ручьями, держащими путь к устью реки. Постепенно теплело, и на землю опускался туман — пока редкий, но обещающий поплотнеть.       Потянувшись, чтобы размять затёкшие от неподвижного сидения конечности, Маглор вдруг заметил, как к расстеленному за кустами плащу и разложенной на нём еде крадучись подбирается маленькая фигурка ребёнка. Очевидно, его Канафинвэ и ждал, потому как сразу поднялся и медленно двинулся вперёд, прочь из орешника. Конь остался стоять на месте: ждать хозяина.       Мальчик был одет в рубашонку с длинными рукавами — но такую носить уж точно не октябре. Ещё можно было догадаться, что цвет одежды ребёнка — синий, хотя она и была запачкана и кое-где порвана. На вид тёмноволосому малышу было пять-шесть лет, однако осмысленный взгляд говорил о том, что ребёнок, скорее всего, старше — возможно, эльф.       Эльфёнок заметил нолдо, выбирающегося из кустов, и, перестав медлить и выбирать, что из разложенной пищи взять, схватил плащ за края, заворачивая еду.       Маглор с облегчением отметил, что ребёнок убежал не сразу. За несколько таких визитов с «приманкой» и поджиданием в кустах дети — да, именно «дети», — немного к нему привыкли и почти стали доверять.       Был почти конец августа, когда они с братьями напали на Гавани, в тщетной попытке отобрать Сильмарилль. Тогда впервые Маглор и увидел несчастных маленьких эльдар, но после того, как дочь Диора бросилась в море, никто из оставшихся в живых феанарионов не бросился на поиски детей: много важнее были братья. Когда обшаривали разорённые дома и окрестности — тоже не нашли никого живого, хотя и искали до тех самых пор, пока не показались паруса Гил-Галада. Все, кто мог сбежать, так и сделали, боясь попасться в руки к разъярённым феанорингам.       В душу Канафинвэ тут же закралась тревога: второго малыша, похожего на первого, как отражение, не было. Обеспокоенный феаноринг медленно, чтобы тот не услышал преследования, двинулся вслед за малышом, бегущим настолько быстро, насколько мог под тяжестью ноши по раскисшей под ногами земле.       Путь был недолог. Совсем скоро ребёнок, а затем и его преследователь достигли водопада, из которого брал начало широкий ручей, бегущий к морю. Стена воды заслоняла вход в небольшую пещеру. Маглор нерешительно потоптался у прохода, но всё же зашёл, стараясь не производить лишнего шума. Остановившись на полпути, нолдо задумался и аккуратно снял меч, прислонив его к стене. Нечего оружием пугать малышей. Или теперь только малыша? Задаваясь этим вопросом, Канафинвэ двинулся дальше, и вскоре достиг места, где пещера расширялась.       Феаноринг осмотрел своды, запрокинув голову: стены блестели почти как в Менегроте — неприятные воспоминания резанули по сердцу, но нолдо тут же их отогнал. Наконец, Маглор увидел обоих мальчиков: один, за которым и следовал феаноринг, укутывал другого, лежащего прямо на камнях, в плащ, который забрал с собой.       Канафинвэ подчинился какому-то внезапному порыву и, забыв об осторожности, бросился к детям. Однако у эльфёнка был чуткий слух, и он тут же обернулся. Нолдо успел заметить в маленьких руках кинжал, который ребёнок выхватил откуда-то неуловимым движением.        — Не подходи к нам! — пригрозил он слегка дрожащим голоском: боялся. В глазах вперемешку со страхом плескались гнев и недоверие. Феаноринг заметил, что малыш говорит со странным акцентом. Похоже, сказывалась жизнь под одной крышей с нолдор и синдар.       Маглор поднял руки в мирном жесте, показывая, что оружия у него нет.       — Я не причиню вам вреда, малыш, — успокаивающе сказал нолдо и тут же подумал: «После всего, что я сделал, большего вреда я причинить не смогу. Только бы поверили».       Не опуская рук, Маглор слегка подался вперёд, стараясь рассмотреть второго близнеца. Однако первый тут же заслонил брата.       — Что с ним? — тихо спросил феаноринг.       — Это не твоё дело, — ответил эльфёнок, выставляя вперёд руку с кинжалом. Но тут же ему пришлось отвернуться к брату, так как тот закашлялся и что-то просипел.       Макалаурэ тут же отругал себя: нужно было забрать детей сразу, и плевать, что сказал бы Маэдрос.       Когда старший феаноринг увидел убегающих детей, только в ужасе отшатнулся: обезумев после смерти Амрода и Амраса, он вспомнил лишь о прошлом и о двух сыновьях Диора. Маглор не решился уговаривать брата гнаться за ними, чтобы проверить: ему и самому было дурно от таких предположений. Однако позже он вернулся в Гавани и снова увидел маленьких близнецов. Они не были ни призраками, ни миражом. Самые обычные голодные осиротевшие дети. Канафинвэ они тогда испугались, и у него не было иного выхода, кроме как просто оставить им еды. Сейчас же один из близнецов был болен, и Маглор знал, что это весьма угнетающе действует и на второго.       — Позволь, я осмотрю твоего брата… — попросил феаноринг, аккуратно приближаясь к малышам.       На этот раз Эарендилион его не остановил, и нолдо наконец подошёл и присел рядом с лежащим ребёнком.       — Как тебя зовут? — спросил Маглор, обращаясь к сидящему мальчику и кладя ладонь на лоб укутанного в плащ.       — Эльронд, — тихо ответил мальчик. — Так меня мама звала.       Нолдо нахмурился, щупая пульс больного.       — А брата как?       — Эльрос.       Маглор вздохнул. Отчего-то судьба этих детей тревожила его сильнее, чем он бы хотел. От волнения слова сперва застряли в горле и показались ему непростительно грубыми. Нолдо положил руку на плечо Элронду, который устремил на феаноринга внимательный взгляд.       — Слушай внимательно: твой брат серьёзно болен, и если он останется здесь, я ничем не смогу помочь. С собой у меня нет нужных лекарств, а условия жизни у вас, мягко говоря…       — А мама учила… — подал голос старший Эарендилион, но нолдо тут же его перебил:       — Мама могла учить тебя многому, однако твоему брату поможет только уход умелых целителей.       — И… И что делать? — спросил мальчик, настрой которого мгновенно переменился. Казалось, ещё немного, и он расплачется       — Я заберу вас к себе в замок. Там вы оба будете в безопасности, а Элроса будет намного легче вылечить.       — Ты нас не обманешь? — Недоверие снова проснулось в Эарендилионе.       — Нет, — твёрдо ответил Маглор. — Сейчас я желаю вам только добра. Ты поел?       Элронд только кивнул и поник, глянув на брата. Нолдо сложил всё оставшееся в свой заплечный мешок, легонько погладил старшего Эарендилиона по волосам и ненадолго исчез, выйдя из широкой части пещеры — забирал меч.       — Идём, — коротко велел феаноринг, вернувшись к детям.       Маглор, выйдя из пещеры уже с близнецами, направился в сторону леса, где оставил своего скакуна. Под ногами хлюпала грязь, журчание воды отдалялось, но с моря наплывал туман, густой и белый у самой земли, он заволакивал всё вокруг, постепенно поднимаясь вверх и становясь почти однородным.       Однако Маглор помнил дорогу хорошо. Элронд же, пугливо озираясь, схватил феаноринга за полу плаща и продолжил путь держась за ткань. Конь, обеспокоенный довольно долгим отсутствием хозяина, вышел из перелеска ему навстречу. Канафинвэ подозвал питомца, и тот встал совсем близко, любопытно тычась мордой в лицо укутанного в плащ сына Эльвинг. Нолдо только легонько похлопал коня по морде, нежно отводя её в сторону. Животное ещё раз внимательно посмотрело на эльфа и эльфят. Сразу поняв, что хозяин вряд ли сумеет забраться в седло, конь припал к земле. Маглор сперва сказал сесть Элронду, потом залез сам.       — Держись за меня крепче, — велел нолдо, выжидая, пока старший из близнецов устроится поудобнее. Элронд тут же схватился за пояс феаноринга.       Когда животное встало на ноги, действительно тряхнуло неслабо, и малыш вцепился в пояс нолдо ещё крепче. Конь немного потоптался на месте, привыкая к увеличенному весу, и, пройдясь вперёд, перешёл на рысь.       Ехали быстро. Сулрох — так звал Маглор коня — менял рысь и галоп, лишь изредка переходя на шаг. Вскоре у Элронда затекли пальцы — он больше не мог держаться за пояс феаноринга, и просто обнял его, прижимаясь к спине нолдо щекой и вдыхая аромат осени и дыма.       Темнело. Туман всё густел, и дорогу теперь мог найти лишь конь, безупречно запомнивший землю под копытами. Элрос к этому времени уже даже не кашлял: то ли уснул, то ли потерял сознание. Феаноринг положил ладонь ему на лоб и едва поборол желание припустить коня ещё быстрее: ребёнок просто горел. Однако тут же вспомнив, что так может и загнать любимого питомца, просто снял с пояса флягу, откупорил зубами и стал аккуратно лить воду на лоб Элросу. Прицепив флягу обратно, стал осторожно обтирать лицо и руки маленького полуэльфа и попутно тихо шептать что-то. Элронд, вслушивавшийся в эти слова, понял лишь, что некоторые из них звучат почти как на сером наречии, но сам язык казался ему более чистым и мягким. Так изредка говорил отец — Элронд ещё помнил.       Путь всё не кончался. Маленький полуэльф давно потерял счёт часам. Размеренный стук копыт и покачивание в седле, когда конь переходил на шаг, усыпляли, и старший Эарендилион давно заснул бы, если бы в тумане не промокла его летняя одежонка, и он не продрог, казалось, до самых костей. Маглор не делал передышек, не останавливал Сулроха, и конь послушно бежал, лишь постепенно замедляясь. Нолдо уже сам почти погрузился в свои мысли настолько, что казался задремавшим, однако раздумья прервало хныканье. Такие звуки Канафинвэ последний раз слышал очень давно и не сразу понял, что они относятся к реальности. Однако хныкать ребёнок продолжал и с каждым разом — немного громче.       — Эй! — Маглор обернулся. — Ну, ты чего? Голодный?       Элронд отрицательно помотал головой, и снова захныкал, вцепившись в плащ феаноринга.       — Спать хочешь? Замёрз?       — Не-е-ет, — протянул малыш, чуть не плача.       И тут Канафинвэ понял. Нолдо заставил коня свернуть с дороги и спешился, сразу уложив Элроса и помогая слезть Элронду, который тут же скрылся в ближайших кустах. Маглор тем временем решил, что раз уж они остановились, то стоит устроить привал. Наспех разложив костёр, — как ни странно, какое-то количество сухих веток всё же нашлось, — он устроил Элроса головой у себя на коленях, пытаясь придумать, как помочь ему бороться с болезнью в условиях ещё двух с лишним дней пути. Впрочем, такими темпами, они достигнут Амон Эреб не раньше, чем дня через четыре. Старший Эарендилион вскоре вернулся, утирая рукавом нос. Маглор подозвал ребёнка к себе, и тот послушно стал рядом. Ничего не спрашивая, Канафинвэ снял с плеч плащ и укутал Элронда.       — Садись, грейся.       Маленький полуэльф послушно уселся рядом. Собственно, ему ничего иного не оставалось. Теперь он даже убежать не сможет — сразу же заблудится. Тем более не сможет бежать без брата. Пусть нолдо сдержит обещание и вылечит его. А уж тогда они подумают, что делать.       Маглор тем временем пробовал разбудить Элроса. Спустя некоторое количество попыток нолдо это всё же удалось: мальчик с трудом разлепил веки, но пришёл в себя. Увидев незнакомца, он попытался сопротивляться его объятиям, но был настолько истощён, что даже толкнуть феаноринга как следует не смог. Тот в свою очередь старался напоить ребёнка, однако малыш лишь с недоверчивым мычанием отворачивался. Маглор продолжал уговоры:       — Пей. Тебе станет легче. Пей, кому говорю!       Наконец, нолдо потерял снисходительность к упрямому поведению больного, и, крепко удержав голову Элроса, попытался влить ему в рот воды. Маленький полуэльф поперхнулся, выплёвывая питьё, но понял, что дают ему обычную воду, и всё же послушно сделал несколько глотков.       На этом Маглор успокоился, и почти ласково погладил обоих детей по головам, словно стараясь усыпить. Близнецы и правда вскоре уснули, — а когда проснулись, от костра поднималась лишь тонкая струйка дыма. Вокруг царило туманное серое утро, тихо шепталась листва, а их похититель или спаситель, — они уже не могли понять, — снова собирался в путь, приторачивая седельные сумки.       Не успев толком проснуться, братья вновь оказались на лошади. В этот раз Канафинвэ ухитрился усадить обоих близнецов перед собой. Конь всё скакал вперёд, вдаль тянулись перелески и равнины, дальше — холмы. Пейзажи детям были совершенно незнакомы — они отъехали слишком далеко от дома — и вскоре, чувствуя себя совершенно потерянным, Элрос прижался к близнецу, ища у него поддержки и опоры. Элронд лишь обнял брата в ответ.       Утренний туман постепенно рассеивался: выглядывало солнце, разрывая полупрозрачную вуаль, укрывавшую землю. Незаметно становилось теплее. Однако несколько часов утомительной скачки не подействовали хорошо на Элроса, и он снова ехал полуобморочном состоянии. Беспокойство Элронда просто витало в воздухе, и Маглор не мог спокойно относиться к его нытью и ёрзанью — просто потому, что и сам стал бояться за младшего Эарендилиона.       Они всё ехали и ехали, изредка делая короткие привалы. К вечеру перед усталым взглядом старшего из братьев всё плыло, и дальнейшую дорогу он запомнил так, словно туман и не сходил всё это время. Даже ночью Маглор старался делать привалы как можно короче: давал отдых только коню.       Ещё несколько раз — Элронд пробовал запомнить, сколько, но так и не смог — солнце вставало и садилось, прежде чем впереди показались огни крепости феанорингов, взгромоздившейся на холм. Канафинвэ облегчённо вздохнул, увидев ждущий его замок, успокаивая взволнованных и усталых детей.       Только ближе к рассвету всадник и его маленькие спутники достигли ворот. Стража, узнав лорда, открыла створы и подняла решётку, закрывавшую проход. Но на въезде их совершенно неожиданно встретил высокий рыжеволосый Феанарион, сурово нахмурившийся и скрестивший руки на груди.       — Маэдрос… — неуверенно проговорил Маглор, останавливая коня и чувствуя себя весьма нелепо.       — Доброе утро, братец. — Тон Маэдроса был холоднее пиков Тангородрима. И тут же старший феаноринг вздрогнул, даже отшатнулся, увидев сидящих перед братом испуганных близнецов.       — Это… это не те, Майтимо, — заметив реакцию брата, тут же ответил Маглор, прижимая детей к себе, словно стараясь укрыть их.       — Я вижу, — тихо, наверное, одними губами, ответил побелевший лорд Амон Эреб и отвернулся.       Маглор молчал, глядя, как старший брат отворачивается, а затем направляется к замку. Потом осторожно слез с коня, всё держа на руках Элроса, у которого снова был сильный жар. Конюх помог спешиться Элронду. Старший сын Эльвинг, не в силах стоять на подкашивающихся ногах, — он слишком устал, — просто осел на мощёную дорогу, прикрывая глаза. Словно сквозь воду он услышал чей-то оклик, шаги, и вот уже через мгновение сильные руки подхватили его и понесли куда-то. Куда, Элронду было уже всё равно: лишь бы туда, где можно было бы отдохнуть.       Пока его несли, он из-под ресниц, с обычным ребячьим, хотя сейчас немного приглушённым усталостью и страхом, любопытством, осматривал окружающее пространство. Сперва они миновали широкий внутренний двор, который с южной стороны плавно переходил в угрюмый осенний сад, потом вошли под сумрачные своды замка. Внутри было холодно, а из-за голых стен любой звук многократно повторялся гулким эхом и становился даже устрашающим. Сквозь узкие окна в длинных переходах, по которому несли Элронда, понемногу проникали лучи рассветного солнца — утро вступало в свои права. Света становилось всё больше и больше, в одном из переходов окна стали шире, а потом они зашли в очень светлую и тихую комнату: ни шагов, ни треска факелов, ни разговоров слуг. А ещё стало тепло. Намного теплее, чем на улице и в замке. Элронд блаженно закрыл глаза, уже проваливаясь в сон, и лишь тревога о брате не давала заснуть окончательно. Маленький полуэльф тут же услышал голос Маглора:       — Пододвиньте вторую кровать ближе. Только не вплотную.       Безмолвное, хотя и не бесшумное исполнение приказа последовало незамедлительно. Маглор уложил Элроса на кровать, наконец снимая с него плащ.       — Камлаугэ, — обратился Канафинвэ.       — Да, милорд? — Элронд услышал, как в ответ раздался твёрдый женский голос.       — Позаботься о близнецах — их зовут Элронд и Элрос. Пожалуйста.       — Это мой долг, лорд Маглор, — почтительно кивнув феанорингу, ответила эллет.       — Я позже приду узнать, как они, — тревожно оглядев комнату, сказал Маглор. — Маэдрос, что с тобой? Уложи Элронда и не беспокойся! Идём…       Так это тот угрюмый нолдо держит его на руках? Однако Элронд не успел толком понять, что для него это могло значить, так как тут же почувствовал под щекой подушку, показавшуюся ему самым мягким, что есть на свете, и тёплое одеяло, укрывшее его, и, наконец, услышав сопение брата рядом, он смог успокоиться. Не прошло и полминуты, как малыш почувствовал объятия сна, впервые за долгий месяц глубокого и спокойного.       Проснулся Элронд ближе к вечеру, хотя и понять этого не мог: шторы на окнах были задёрнуты. В комнате пахло травами. Малыш огляделся вокруг: на соседней кровати с компрессом на лбу спал Элрос, между кроватями стоял небольшой стол, дверь была чуть приоткрыта.       Оба близнеца были одеты в наспех перешитые взрослые рубашки, но даже так одежда была для детей слишком большой.       Несмотря на то, что проспал почти весь день, старший Эарендилион вовсе не чувствовал себя отдохнувшим. Нет, прежней усталости больше не было, но были страх, боль и гнев, которые малыш испытывал буквально ко всему: к болезни брата, к феанорингам, к замку, в котором находился, и к своему бессилию. Он никогда не думал, что всё может быть так пугающе: что он когда-нибудь будет хотеть к маме, которой больше нет рядом, что, может быть, уже не увидит брата смеющимся или плачущим — живым. Элронду было страшно. Не хотелось думать ни о прошлом, ни о будущем, ни даже о настоящем, потому что неизвестность пугала не меньше крови и смерти. Раньше он никогда не думал об этом, и теперь в голове будто бы не хватало места. Слишком, слишком многое навалилось вот так — сразу. И слишком рано.       Элронд, перевернувшись на живот, уткнулся лицом в подушку. «Ненавижу», — подумал маленький полуэльф и разрыдался в голос.       ***       — Маглор, где тебя носит?! — Маэдрос столкнулся с братом на лестнице.       — Что случилось? — в иное время Канафинвэ был бы предельно спокоен, даже слегка ленив: нравом он пошёл в Мириэль. В иное — но не теперь, и вопрос прозвучал немного нервозно.       — Малышня твоя… — стал объяснять старший сын Феанора, но из-за собственного волнения не смог закончить фразу. И вздохнул, кивая в сторону: — Элронд ревёт, иди, успокой.       Песнопевец, едва дослушав брата, бросился в сторону лазарета. Старший феанарион устремился следом широкими шагами, не преминув упрекнуть Маглора:       — Кто-то обещал, между прочим, что с ними хлопот не будет…       — Уж тебе ли не знать о том, что детей без хлопот не бывает? — раздражённо отвечал Канафинвэ, надеясь уйти от разговора. Вот прицепился… А между тем были сейчас вещи и поважнее.       Маэдрос, шедший чуть позади брата, ответил со всей своей невозмутимостью:       — Я-то об этом знаю. Но и ты не забывай, что не щенков в дом притащил.       — Я… — Маглор хотел что-то возразить, но понял, что старший брат как всегда прав, и умолк, только ускорив шаг.       Вскоре братья достигли дверей лазарета, откуда действительно доносился детский плач. Заглянув в комнату, Маглор увидел Камлаугэ, тщетно пытающуюся утешить маленького сына Эарендила. Эллет, увидев лордов, тут же ретировалась, прекрасно поняв довольно резкий жест одного из них.       Канафинвэ не сдержался: забрался на кровать к Элронду и порывисто обнял ребёнка. Тот сперва сопротивлялся, но Макалаурэ только крепче прижимал к своей груди полуэльфа, слегка покачиваясь из стороны в сторону.       — Элронд, Элронд, хороший… Тише, тише, малыш… — Феаноринг всё шептал и шептал тихие слова, вспоминая, как иногда баюкал братьев. От нахлынувших воспоминаний, Маглор стал перебиваться на квенья, и, не обращая внимания на скептичное хмыканье брата, прислонившегося к дверному косяку, даже тихонько запел колыбельную, сочинённую для Амбаруссар когда-то, ещё в Благословенном Краю.       Постепенно Элронд перестал вырываться из объятий Канафинвэ, только вцепился в рубашку своими маленькими пальчиками, вжимаясь в неё лицом. Теперь он плакал, просто чтобы выплакать усталость, которую не сумел прогнать сон. Теперь он плакал просто потому, что иначе не мог показать, что ему плохо. Теперь он просто плакал.       Маглор нежно погладил маленького полуэльфа по голове, вместе с ним ложась на кровать. Канафинвэ не переставал баюкать Элронда, пока его плач не перешёл в хныканье, сам малыш не утих немного, а потом расслабленно отпустил ткань рубашки феаноринга.       Лишь когда понял, что Эарендилион уже спит, второй сын Феанора встал с кровати, и укутал ребёнка в одеяло. А потом посмотрел на брата, бледного и едва стоявшего на ногах.       — Что с тобой?       Старший вздохнул.       — Я боюсь, Кано. Очень боюсь.       Канафинвэ хорошо понял, о чём идёт речь.       — Мы не можем бросить их. Особенно, теперь. — Маглор перевёл взгляд на близнецов. — Ты прав: мы не убережём Эарендилионов. Клятва уже коснулась их. Но хоть что-то, чтобы искупить свою вину, мы должны сделать.       — Я знаю, — Маэдрос невесело улыбнулся уголком губ.       Маглор с беспокойством во взгляде подошёл к старшему феанорингу. И обнял его, совсем просто, не думая, как это выглядит теперь, когда они взрослые нэри, а не дети. Мэдрос обнял брата в ответ.       — Мне тоже страшно. Никогда не думал, что буду так бояться, — тихо произнёс Канафинвэ. — Но мы ведь вместе?       — Обязательно, брат, — уверил Майтимо.