Возможно, в другой вселенной

«Мы не помним дни. Мы помним моменты». Кэсси не помнит, какой день был на календаре, когда Бен Пэриш вошел в класс по математике и сел за парту перед ней, бросив беглый взгляд карамельных глаз на нее. Всего на секунду, а потом снял рюкзак с плеча и кинул его под стул, заранее вытащив карандаш с учебником. Она не помнит, какого числа был тот важный матч для их школы, в котором он забил такой необходимый гол в самом конце отведенного времени, обыграв в счете противников. Тогда благодаря нему команда смогла попасть на финальные соревнования, а тренер голосил, что Пэриш такими темпами может претендовать на футбольную стипендию в колледже. И девушка не помнит, какого числа он впервые с ней заговорил. В том автобусе. Только его лицо с мягкой улыбкой и теплыми глазами, которые впервые смотрели прямиком на нее дольше, чем несколько сотых секунды. У Салливан в голове много таких воспоминаний: первая вечеринка, на которую ее затащила подруга, чтобы снова поглазеть на Бена – ведь футболисты всегда приглашены на все пати. Школьные танцы, поход и еще миллион маленьких, трепетных воспоминаний с ним (о нем), которые она бережно хранит где-то в закромах подсознания, точно в хрустальном шарике, что иногда можно достать, потрясти и увидеть знакомые образы. Особенно его глаза на солнце. У нее есть еще одно особенное воспоминание, помимо, конечно, первого и единственного разговора. На школьном стадионе, во время занятий по физкультуре, он случайно обернулся на нее, а она зацепилась взглядом за такие до мурашек знакомые радужки – будто лучики солнечного света, очерчивающие его затмение. Тогда она заново влюбилась в них. А потом пришли иные. Пришли. И отобрали у нее возможность оставлять себе на память такие крохотные, но очень важные моменты. А спустя время она и вовсе оставила призрачные надежды о Бене Пэрише. Сказала себе: он мертв. И тогда ее мечты - наивные, детские, сказочные мечтания – разбились. Хрустальный шарик разлетелся на множество кусочков, оставляя царапины в кромках сознания. Кассиопея все еще видит его глаза, цвета солнечного затмения с яркими лучами по кромке, когда засыпает, но когда просыпается, той девочки снова нет, как и Бена Пэриша.