Похороненные сердца.

      В моем окне все еще горел свет. Он был чуть темнее света в моей душе и свидетельствовал о том, что мама не спит.       Я подумал о том, как загляну в ее глаза, как она отреагирует на мой приезд. Куда я дену Йонне и как представлю его перед своей матерью?       Йонне, видимо, прочел мои мысли, потому что сказал вслух:        - У меня есть идея.        - Что на этот раз? - с волнением произнес я, все еще не спуская глаз со светло-желтых окон. Первый раз меня не было там словно целую вечность.        - Я представлюсь ей твоей девушкой. Круто я придумал? - у Йонне даже глаза заблестели от такой восхитительной, по его мнению, идеи.        - Ты с дуба рухнул? — я округлил глаза. - Думаешь, она совсем тупая?        - Посмотри на меня, - весело проговорил Йонне, покрутившись передо мной. - Разве парни так одеваются? Тем более, парня она не пустит, а девушка — совсем другой разговор.        - С чего тебе знать, что у нее вообще на уме? - задумчиво спросил я, оглядывая Йонне на сей раз более пристально. Серебристая кофта, кожаные штаны, аккуратно уложенные, волнистые волосы. Вроде бы все в порядке… (Только мне одному эта идея кажется воистину идиотской?).       Но, за неимением более здравых идей, я все же согласился с парнем.        - Делай, что хочешь, но постарайся быть убедительным, - со вздохом ответил я, направляясь к дому.        - Мне кажется, все не так плохо, - прощебетал Йонне из-за моей спины, видя во всем только хорошее и позитивное.        - Кажется ему… - пробурчал я себе под нос.       Мы стояли напротив двери. Я пребывал в нерешительности. С каждым вдохом идея Йонне казалась мне все хуже и хуже.       Я стиснул зубы и постучал в дверь, желая провалиться под землю.       Тишина. Приглушенные шаги тихо, но отчетливо тронули мой слух. Дверь распахнулась, и мое сердце ухнуло вниз, ведь то, что стояло на пороге, было совсем не тем, что я представлял себе ранее.       Лаури Илонен!        - Линде! - Дядя расхохотался и заключил меня в свои теплые и гостеприимные, объятия.       Я пошел ему навстречу, несмотря на то, что в моей голове возникла куча необнародованных вопросов к своему родственнику.        - Сколько лет, сколько зим!        - Мы не виделись несколько дней, - пробубнил я в крепкое плечо, пахнущее какой-то неизвестной вкуснятиной.       Йонне шумно сглотнул и потупил взгляд.        - А это кто, твоя девушка? - произнес Лаури немного озадаченным тоном.       Я замялся не зная, что ответить. Если врать, то с самого начала, не так ли?        - Именно, - Йонне роскошно улыбнулся и обменялся с Лаури вполне себе мужским рукопожатием.       Я подтолкнул Йонне, напоминая ему о его «принадлежности к слабому полу».        - Ты совсем придурок? — прошептал я едва слышно, проходя на кухню вслед за дядей. Шепот предназначался Йонне, который, в свою очередь, крепко зевнул и отмахнулся. «Кадык… У него торчит кадык, мать его».       Ситуация приобретала двойственную окраску. Все нормально, вроде бы, но до конца не ясно, поверил ли Лаури?        - С каких пор, - начал я.        - Ты удивлен? - Лаури усмехнулся. - Я помогал твоей матери с климат-системой. Не благодари.       Йонне покосился на «дядю» и кашлянул. Собственно, в его кашле проскальзывало некое «Может, и мою климат-систему проверишь?». Не считая нужным концентрироваться на столь прозаичных для Йонне вещах, я попытался разговорить Лаури - разведать обстановку на, так называемом, поле боя.        - А где мама?        - Она у подруги. Ты приехал без предупреждения на несколько дней раньше. Исходя из этого, она не ожидала твоего приезда.       Вздох облегчения. Не могу передать словами то ощущение, когда тебя избавляют от диалога с дьяволом и указывают дланью на вход в поднебесную. Так я представляю нашу встречу с матерью.       Обидно и досадно, конечно, что приходится бодрствовать на бочке с порохом.       Единственный человек, что мог бы воскресить меня и залечить рваные раны на моем безутешном сердце, поступает со мной жестоко и холодно.       Так повелось с самого начала. Как только я родился и начал расти в доме 1018 на одной из полузаброшенных улиц пригородов Финляндии, ячувствовал неприязнь к своей персоне. Я чувствовал себя под стать городу: пыльным, охладевшим и безропотным, словно покойник.       Я был самым спокойным мальчиком, но бог весть что скрывало оно. Порой молчание бывает красноречивее любого открытого в исступлении рта, кричащего и просящего. Просящего оставить в тишине, наряду с собственными мыслями и переживаниями.       Спустя несколько лет появился мальчик по имени Вилле Вало. К тому времени я более-менее начинал справляться со своей отчужденностью и непринадлежностью к окружающему миру.       Заражая своей волей и свободой действий, он возник в поле моего зрения, подобно огромной черной птице. В меру образованный, начитанный, красивый, необычный, не имеющий аналогов наряду с остальными жителями Валлилы.       Возможно так же, что он был единственным во всем мире человеком, умеющим концентрировать в себе столько потрясных и великолепных человеческих качеств.       Я не мог сравнивать его с кем либо, потому что у меня не было друзей. Все мысли, что возникали в моей голове - там и оставались. Они были замороженными и острыми, колючими, как иголки.       Я не знал, почему решил, что Вилле поступил плохо. Откуда мне знать, что такое «плохо»? Была ли у меня практика в подобных вещах? Вот именно, что не было.       Я терялся в своих мыслях и догадках. Я терялся в собственных ощущениях, которых могло быть в сто крат больше, не дай я заднюю...       Момент на электростанции провоцировал меня. Он все время появлялся у меня перед глазами, словно бы напоминая мне о моей замкнутости.       Я не мог бороться.       Я помнил доменное тепло подле своего тела. Помнил мельчайшие подробности и линии лица Вилле. Помнил его настроение, что выбило меня из колеи, и я перестал воспринимать ситуацию, как что-то реальное на тот момент - ведь все указывало на то, что это был сон. Ну не мог Вилле испытывать те же самые чувства, что и я. Слишком мало у нас было времени, чтобы привыкнуть друг к другу.       Я привык потому что, повторюсь, не было достойных и более-менее, привилегированных людей в моем окружении.       А со стороны Вилле я всякий раз замечал другое. Его поведение основывалось на совершенно чуждых мне понятиях и действиях. Он якобы понимал свою значимость для меня, но всякий раз улыбался этому факту и уходил в сторону. У него, в отличие от меня, было все. Масса возможностей и талантов для того, чтобы преуспеть в своих начинаниях. Свистни он — понабежит куча поклонниц и те начнут ублажать его, подобно языкам дьявольского пламени.       Но и на эти мысли я не мог полагаться, поскольку понимал: я знаю о нем настолько мало, что эта информация может браво поместиться на чайной ложке. Последующий размер мне, увы, уже не узнать. Если, конечно, Вилле не вернется обратно, и мы не помиримся…       Я перевел взгляд на Лаури и Йонне, и мне стало грустно. Печаль взорвалась в моем теле, подобно гранате. Она текла внутри него, сродни крови. Она стучала в висках и давила своим весом. Прижимала к земле, лишая меня шанса на последующий бросок.       Дядя и друг общались свободно, живо, эмоционально. А я стоял подле них, чувствуя себя уродом. Опять я был не таким, как все.       После встречи с Вилле это ощущение начало сходить на нет. Но в его отсутствии, я познал его сполна.       Я вернулся к своим истокам, к тем, от которых отвык. Я отвык быть прежним Лили, ведь в его оболочке стало слишком мало места, и она вытеснила меня, подобно квартиранту.       Может, я и в правду был не таким, как все. И уготована для меня, отличная от их судеб, другая дорога.       Дорога в пламенную неизвестность, соизмеримую с вечностью, с пропастью, с непрерывным странствием за пределами досягаемости. Но в этом странствии я не ведал достойных путников. Все, как один, были вялыми и такими похожими друг на друга. Конвейер человеческих сердец работал беспрерывно. Никто не потрудился сменить программу и поменять настройки в намерении создать что-то новое.       Друг, враг и наркотик…       Лаури просек фишку. Он говорил с Йонне, тем временем бросая в мою сторону неоднозначные взгляды.       Кажется, даже нить разговора потерял.        - Кончай на меня смотреть. Со мной все в порядке, - со вздохом проговорил я, устраиваясь за столом. Этот стол попался мне на глаза, он казался идеальным штабом для того, чтобы спрятаться за ним и упасть на него головой, тем самым скрыв лицо от посторонних глаз.       Казалось, парни смотрели только на меня и никуда более. Попадали в такие ситуации? Актерские таланты напрочь выключаются - остается лишь собственное лицо, полное боли и отвращения.        - Тут есть авто-мастерские? — с надрывом в голосе спросил Йонне. Он заметил, что его собеседник малость отвлекся, созерцая мою утопию. Лаури и я смотрели друг на друга затравленными взглядами.        - Да, - мягко ответил Илонен, отворачиваясь от меня и улыбаясь Йонне. — Как раз открылась час назад. Может, сходишь туда?        - Откуда я знаю, куда мне идти? - бурчание и непонимание в ответ.        - Верно, - Лаури задумался. - Городок маленький, выходишь из дома и идешь все время прямо. Перед магазином свернешь налево - там и мастерская.        - Ну спасибо, - Йонне закатил глаза и повернулся к двери. Затем немного постоял и бросил через плечо. - Хотите остаться одни — так и скажите.       Мы переглянулись и опустили головы. Спустя мгновение дверь захлопнулась, и мы остались в полной тишине. Тишине, сопровождаемой тихим потрескиванием полов и мерно капающей водой из-под крана.        - Классный он, - неприметно заметил Лаури, глядя мне в глаза.        - Наша затея провалилась, - я развел руками. - Из него девушка, как из меня - оратор.        - Я не про то. Девушки обычно не чинят машины и уж точно не спрашивают дорогу до мастерской в шесть часов утра.        - Девушки разные бывают. - мой уклончивый ответ был донельзя далек от того, что я хотел сказать на самом деле.        - Что стряслось?        - Помнишь парня из Валлилы? Я собирался отнести ему книгу…        - Да, кажется, это было так давно.        - Мы подружились с ним, - кратко проговорил я, стараясь отводить глаза. Лаури напрягся.        - Это же классно - у тебя совсем нет друзей, - Лаури улыбнулся, стукнув меня кулаком в плечо.        - Дело не в этом… Не получилось у меня с ним дружить. Все зашло слишком далеко.        - Ты задолбал, говори прямо, - Лаури, тем временем, отошел к шкафу и принялся искать чай. Наблюдая за его спиной, я взвешивал и перекатывал слова на языке.        - Я влюбился в него, - кратко ответил я, не придумав ничего лучше.       Лаури выронил сахарницу, не поворачиваясь и тяжело вздыхая.        - Теперь убирать придется, — шумно заметил Лаури, игнорируя мой вздох и наклоняясь за вазочкой.        — Я и не думал, все казалось проще простого. Мы дружили, гуляли по городу, затем поехали с его родителями в загородный дом и вполне неплохо проводили время. А тут…       Лаури справился с сахаром и кинул чайник на плиту. Затем, он повернулся и устало присел подле меня.        - Ты всегда такой. Любой человек, который хорошо к тебе относится, заставляет тебя думать о нем невесть что.        - Не думаю, что это плохо. Я волен любить, — в моем голосе послышались стальные нотки, коих прежде не замечал.        - Я не спорю, но к чему это приводит? Такое уже не в первый раз, не так ли? Ты влюбляешься, мечтаешь, а потом..?        - Разве важна суть дальнейшего развития «сюжета»?        - Может, ты просто не готов к нормальным отношениям? - вдумчиво произнес Лаури. - Почему ты рубишь с плеча и ждешь этого прямо сейчас? Настоящая любовь приходит годами. А возможно, что никогда.        - Да плевать мне на правильность твоих суждений, - я скрестил руки и уставился на собственные колени. - В нашей семье ты всегда был самым правильным, поэтому прими меня таким. Лучше подскажи мне, что делать.        - Добиваться своей любви. Идти на риски.        - А как этому научиться? - тихо спросил я, наблюдая за кипящим чайником в надежде увидеть на его стенках ответ.        - Если ты действительно влюблен, то любовь сама приведет тебя к ответу. Главное, отдаться ей.        - Благое дело. Было бы это так легко. Я бы прямо сейчас пошел к нему, и мы помирились бы с ним.        - Во фразе с тремя «бы» нет правды. Не верю я им, - лукаво проговорил Лаури, разливая кипяток по чашкам. - Почему не пойдешь?        - Потому что я не уверен в его чувствах. Он пришпилил меня к стене, нес всякий бред, говорил, что не может справиться с чем-то там. А я? Просто смотрел на него и понимал, что из моих пальцев вот-вот выскользнет золотой ключик к его похороненному сердцу.        - Что за похороненное сердце? - Илонен приподнял брови.        - Его сердце. Сердце «Его Величества».       Лаури хмыкнул.        - Он такой же человек, как и ты. Неужели ты до сих пор этого не понял? У него такие же амбиции, такие же чувства, есть место страху. Может быть, они несколько гипертрофированы, но факт остается фактом.        - А что, если это не так? - уныло произнес я, запустив пальцы в волосы.        - Пока ты так думаешь, твои действия обречены на провал. Он не король, да и ты - не его подданный. В твоих силах творить. Так твори любовь. Зачем упиваться бессмысленными переживаниями?       Я задумался над его словами. В них имелся некий сакральный смысл для меня. Тот смысл, что расшифровывал для меня некоторые коды в голове Вилле. Быть может, правда… В любом случае, я не смогу проверить это, пока парень не вернется.       Лаури Илонен. Чертов Лаури, всегда помогающий мне и осушающий мои слезы ведрами.       Так и в детстве случалось - сидим, говорим обо всем и ни о чем. Он, нет-нет, вытащит из рукава такую тему, что мозг полыхает. Может быть, благодаря этому я стал тем, кем являюсь.       Пусть не совсем нормальным, но имеющим хоть каплю здравого смысла для того, чтобы не бросаться с головой в омут.       Хотя, тут я вру, конечно. Как же, не бросился? А как тогда назвать мое состояние на данный момент? Чувство некой эфемерности и влюбленности?       «Брось, Линде. Ты напрямую зависишь от Вилле Вало и от его настроений. Признай, наконец, это. Ты будешь сидеть и ждать его, как и прежде случалось - стискивать кулаки и молить небо».       Так или иначе, стоит, я думаю, пересмотреть свое поведение и найти в себе более сильные стороны для свершения запланированной любви. Иначе и быть не может.       Нас прервал хлопок двери. Йонне вернулся, в его руках болталась сумка с инструментами. Вернее, в одной руке был глушак, во второй - сумка. Его лицо было перепачкано мазутом, а рот светился улыбкой.        - Я «починила» глушитель, - с трепетом произнес он и бросил поклажу перед собой. - Это - старый, тот, что отвалился.       Мы - Лаури и я - едва сдерживались, а потом вовсе не выдержали и разразились хохотом.       Один Йонне ничего не понимал и смотрел на нас, как на идиотов…