Похороненные сердца.

      Она решила не дожидаться окончания последнего урока; Собрала книги в сумку, окинула взглядом классную комнату и выскочила из душного, битком — набитого помещения.       Весенний ветер, так внезапно притворившийся в их маленький мир, терзал коротко — стриженные волосы и находил пристанище в перламутровых прядях на её челке.       Она шла по тротуару и улыбалась прохожим.       Одно из многих ее платьев выглядывало подолом из под пальто, которое развевалос, подобно пиратскому флагу.       Она, так похожая на весенний подарок жителям Валлилы…       Лийса остановилась у магазина и принялась рассматривать витрину, вверяя оной радужный блеск своих голубых глаз, что сновали по предметам и четко очерчивали контур каждого из них.       Кивнув, она проникла внутрь и начала ходить вдоль полок, не отрываясь, и не глядя на людей, что прожигали ее взглядами.       — Милая барышня, вы не могли бы положить свою сумку вон в тот ящик? — Мужчина преградил ей дорогу и натянуто улыбнулся.       — А свою гостеприимность вы в котором из них «храните»? — Она ангельски похлопала глазами и, отвернувшись, закатила глаза.       Рассмотрев клеть, Лийса кинула сумку в первый из вышеописанных, но, к сожалению, не посмотрела на номер шкафчика, ведь бирка на ее ключе отсутствовала.       Закусив ноготь, она заложила прядь за ухо и сняла с полки первый попавшийся альбом, в котором напрочь отсутствовали какие — либо записи.       Она громко засмеялась и, хитроумно поджав губы, вернула книгу на место.       У полки с карандашами девушка сделала тяжелую остановку, подобно поезду, что остановился на полном ходу.       Нашедши нужные цвета, она еще раз улыбнулась и отправилась на кассу.       Тем же утром.       Молодой, темноволосый парень гулял с одной из своих собак.       Мрачные будни стоически преследовали его, а миловидное лицо приобрело несколько темный оттенок — темнее предыдущего на два тона.       Он комфортно расположился на лавочке и неприметно оглядел районный парк; Делал он это, скажем, без особого энтузиазма.       Наблюдая за своей собакой, он пару раз зевнул, вновь снялся с места и пошел вдоль по аллее.       Завидев тот самый супермаркет, он привязал собаку к столбику и тяжело вошел в магазин.        Бродя средь полок, он нехотя рассматривал состав товаров и незаинтересованно швырял их обратно на искомое место.       Лийса выронила упаковку с карандашами и растянулась на мокром, кафельном полу.       Парень угрюмо наклонился, подал ей пачку и прошел мимо.       — Тут все такие неприветливые? — Она шмыгнула носом и отерла колени от мыльной пены.       Вылетев к кассовым аппаратам, она поспешно рассчиталась, и была такова.       Шкафчик оказался открытым. Она пожала плечами и забрала свою сумку, удивляясь неистовой тяжести ее содержимого.       «Что такое?» «Она была легче»…       Но, не придав значения, она лишь немного поудивлялась и отправилась восвояси.       По дороге ее брови поползли под челку, ведь сумка начала вибрировать спрятанным в нее телефоном.       — У меня не было ничего подобного… — Лийса открыла сумку и чертыхнулась. В оной лежали совсем другие вещи — учебников как не бывало, лишь листы, коих было несметное количество. Различные примочки, гитарная педаль эффектов и барабанные палочки…       Лийса сморщила нос и готова была вцепиться в прическу, лишь бы не думать о чертовом кошмаре.       Только что, где — то за милю от нее, новый владелец удивлялся наличию учебников, рисунков и странных рассказов в его сумке.       Их сумки были похожи внешне, но не внутренне.       Лийса дала задний ход, намереваясь встретить того парня и потребовать назад свои вещи. При встрече она опознала бы того, и попросила бы свою поклажу — такую незначительную для кого — то и самую дорогую для нее самой.       Но, нет…       Обегав улицу, она не нашла таинственного незнакомца.       Водрузив в свою голову тяжкие мысли, девушка пришла домой и, недолго думая, нарисовала незнакомца.       Снизу она приписала слова, что были понятные лишь ей самой и ему.       …«Нашедшего чужую сумку в ящике просьба вернуть мои творения, ибо без них скончаюсь».       Вышло несколько пафосно, но она была рада своей находчивости.       Развесив объявления по району (их было несколько) она вернулась и легла спать…       На следующий день к ней стали приходить странные люди и уверять в находке, но все были не те.       Задумчивый, темноволосый парень пропал без вести…       Однажды, она встретилась с ним еще раз. Правда сама того не осознавая.       Она сидела опершись на забор и рисовала, поджавши ногу под себя. Спина чувствовала шевеление — позади нее кто — то был.       — Кто здесь? — Вкрадчиво спросила она, пытаясь сфокусировать свой взгляд и научиться видеть сквозь стены.       — Какая разница? — Ответил приятный голос, «облокачиваясь» на железную преграду.       — Исчерпывающе, — Она кивнула самой себе и вновь продолжила рисовать.       — Приятный денек сегодня, — Вновь откликнулся «голос» и завибрировал от удовольствия.       — Ага…       — Голос, а почему ты здесь сидишь?       — Сам не знаю… Муза покинула меня, и я ищу ее в любых доступных местах, но не сумел найти пока. — Грустно вещал «голос».       — Знаю, бывают такие моменты. Ты не пробовал найти ее в людях, а? — Лийса хихикнула, дорисовывая последний штрих.       — Да где ж таких найти?.. — Все погружены в свои проблемы.       — Может, тебе выйти из «тени»? При наличии света ты привлечешь внимание нужных людей…       — Конечно. Можно попробовать, — Понуро ответил мужчина и замолчал.       Лийса напряглась. Послышался шорох шагов.       — Ты придешь сюда еще раз? — Взволнованно крикнула девушка, прикладываясь к забору и пытаясь найти в нем крошечное отверстие для глаз.       — Видимо, да…       Они встречались снова и снова. Их встречи походили на «маски — шоу», но у каждой из них был свой невообразимый вкус и прелесть.       Такие встречи помогали оградиться от внешнего мира и почувствовать себя «вне» самой настоящности.       Пару раз «голос» приносил гитару и тихонько оттягивал струны, лаская доверительный слух художника.       Однажды они делились своим прошлым, а вот сравнительно недавно решили попрощаться…       — С чем это связано? — С надрывом произнесла Лийса, пытаясь скрыть слезы в собственном голосе.       — Я уезжаю из города. — Невозмутимо ответил «голос», и заглушил струны сильным ударом ладони.       — Вот так вот, просто? — Она смяла свой рисунок и кинула себе под ноги. Тот упал в лужу и медленно пропитался серой жидкостью; Плавные линии распухли при соприкосновении с водой, а сам образ оставлял желать лучшего.       — Да, но я знаю о правильности своего решения. Может — зря, а может и нет.       — Может, тогда, ты покажешь мне себя? — Ее голос заглох. Их встреча вышла бы невыносимой… Лийса не умела сдерживаться, испортив прелесть момента.       — Нет. — Он отрезал и поспешил уйти.       — Да. — Она открыла калитку и выскочила наружу, но на улице никого не было. Лишь фонари прохладно освещали молочный мрак полуночи.       Она грустно вздохнула и присела на корточки, прикрыв лицо руками. Слезы струились по ее белоснежным пальцам, оставляя ослепительные дорожки на запястьях.       — Ну почему ты так со мной? — Гневно спросила она.       — Потому что я глупый. — Теплая ладонь опустилась на ее голову. Лийса резко обернулась и встретилась лицом к лицу с… Лаури Илоненом…       Он хмурился и выглядел слегка взволнованным.       — Где моя сумка? — Ошарашенно спросила она, теряя суть происходящего.       — Ты хотела сказать, привет? — Он смущенно подал ей руку, помогая подняться с мерзлого асфальта.       — И это тоже… Почему именно ты? Это невероятно. — Она округлила глаза и выразительно всмотрелась в его милое, доброе лицо, что расплылось в очаровательной, волшебной улыбке.       — Так получилось, — Он прозаично развел руками. — Судьба, наверное…       — Что для тебя судьба? — Мягко спросила она, касаясь его лица, в желании слиться с его текстурой.       — Судьба — невесомость… Ее нельзя потрогать, взвесить, расписать. В ней можно зависнуть и отдаться ей, когда придет время. А можно приземлиться и принимать собственные решения… Кажется, я останусь в этом городе и напишу что — нибудь…       Он вновь заиграл на гитаре, только теперь его песни были другими, и Лийса догадывалась, что именно поменялось в их отношении друг к другу.       Я думаю, мне следует уйти И оставить тебя одну, да…       Остановить беспечную игру, Повесив трубку навсегда…       Отправиться в ночное шествие в объятьях снега и тумана       Возникнуть в центре урагана…       Так хочется сломать свои остовы, Но месса эта не вверяет утешения,       Я заточенный в вечные твои оковы Готовый биться в исступлении       Остаться — значит — быть вторым Под пулей таят росчерки движений       Не смогший для тебя прослыть иным, Способен лишь упасть в изнеможении       Огонь, способный сжечь дотла Спалить меня, перетереть в муку.       Как жаль, что ты не поняла, О пуля — любовно льнущая к виску.       Вещаешь о прекрасном настоящем, И для меня нет шагу в праздном бытие       Ответь на мысли: серые, пропащие, Неверие в судьбу живет во мне.       Ты — пройденный этап, Но, кто придумал эти ранги?       Кто нарекал проклятье «раб»? И в вожделении надеялся на «манны»?       Я не смогу отнять от сердца, последний призрачный мираж,       Дай мне в лучах твоих погреться, Не бойся, я не впадаю в антураж.       И да — не бойся — дождь сокроет слезы, От посторонних желчных глаз,       В саду немеют коротко подстриженные розы, Кивая нашим душам — в последний раз…       — Кажется, я вновь обрел музу, — Прошептал Лаури, подставляя лицо крохотным снежинкам, что сыпались с неба.       Что ни говори, — Лийсе было приятно подобное сравнение, — она не отказалась бы вдохновлять свой «голос» в желании услышать его новые творения…