"Я - твоя ошибка"

      Несмотря на то, что рыжий старался соразмерять силу согласно человеческим возможностям, его вмешательство резко переломило ход сражения. Киборг выбрал наиболее уязвимые болевые точки и буквально парой коротких точных ударов-пинков практически вывел нападающих из строя.       Освобожденный от амбалов, вцепившихся в него, как разъяренные псы в медведя, Гоша, резво вскочил и огляделся. Рыжий стоял в стойке, напряженный словно пружина, готовая вот-вот распрямиться. Один из налётчиков не мог подняться, завывая от боли и держась за колено. Второй, стиснув зубы, баюкал руку.       — Валить надо, — тихо прохрипел главный мордоворот, с трудом умудрившись встать и, подволакивая ногу, медленно двинулся к выходу. — Мы на это не подписывались.       Теперь, когда к охраннику неожиданно подоспела такая эффективная подмога, а впереди отчетливо замаячила перспектива оказаться на больничной койке, продолжать неожиданно затянувшиеся воспитательные мероприятия окончательно расхотелось. Рыжий парень с синяками на лице не размахивал кулаками впустую. Он быстрым экономным даже не ударом, а тычком лишал противника возможности двигаться из-за полученного болевого шока.       — И массажёр свой заберите, ...удаки! В задницу себе запихнёте, — Гоша грозно махал вслед быстро ковыляющим прочь налетчикам брошенной ими в салоне дубинкой.       — Зачем ты им это советуешь? — хитро улыбнулся Алекс и невинно поинтересовался: — Ты давно был у своего психолога? Он говорил тебе что-то о подсознательных желаниях?       — Заткнись, Попадакис, а то я сейчас тебе её туда запихаю!       — Вот видишь, опять, — глубокомысленно заметил Irien и на всякий случай отскочил подальше.       — Кнопку вызова полиции с мясом выдрали, киборги поганые, чтоб их… — ругался Гоша. Он уже немного отошёл от схватки и сейчас убивался, оценивая причиненный салону ущерб. — Бл… и зеркало расфигачили! — перед глазами охранника пронеслась вся тяжелая эпопея по восстановлению этого гребаного антиквариата.       — Почему киборги? — оскорбился Алекс.       Ответить Гоша не успел. Из-за поваленного кресла показалась взлохмаченная макушка, и раздался жалобный протяжный стон:       — Жоржик, я, наверное, умираю! Эти сатрапы переломали мне все руки!       — А я тебе всегда говорил: не лезь к пидорасам! — по всей видимости, охранник считал, что выбрал более удачный синоним слова «сатрап».       Игорёк укоризненно покачал головой и поморщился.       — У меня абсолютно точно перелом со смещением во всех местах. Эту адскую боль невозможно терпеть. Жорж, сделай что-нибудь, иначе вы меня потеряете.       Несчастный стилист сидел на полу, окруженный осколками зеркала, и крепко прижимал к груди чудом уцелевшую кружку в горох. Обессиленно привалившись спиной к стене и тихо поскуливая, он с видом умирающего пролепетал:       — Алекс, солнце, возьми меня на ручки и перенеси на диванчик, мои члены отказываются мне служить.       — Когда члены не служат — это трындец, — бессовестно заржал Гоша. — Кстати, сколько их у тебя? Неужто все разом отказали?       — Жорж, ты меня убиваешь, — закатил глаза Игорёк и взвыл, попытавшись двинуть рукой.       Алекс легко подхватил пострадавшего на руки и перенёс на диван, а Гоша по пути заботливо смахнул со стилиста осколки и с трудом отобрал кружку, в которую тот вцепился как клещ.       — Так, многочлен, ну-ка пошевели пальцами, — охранник начал первичный осмотр и быстро вынес вердикт: — Короче, с рукой ничего страшного, максимум — растяжение.       — Жоржик, ну как ничего страшного, когда мне так чудовищно больно! Я на неё неудачно упал и от боли лишился сознания. Ты уверен, что перелома нет?       — Сознания ты лишился гораздо раньше, — фыркнул Гоша. — И вообще, я те чё — рентген. Щас в травмпункт сгоняем, там и скажут. Вдруг трещина?       — О! — пуще прежнего заголосил Игорёк. — Я так и знал: там ужас, ужас…       Алекс хотел сказать, что он почти рентген и точно знает, что ни перелома, ни трещины у объекта нет, но скромно промолчал, так как его никто не спрашивал. Кроме того, объяснить, откуда у него такая уверенность, было бы довольно затруднительно.       — Попадакис, сажай его... тудыть, — Гоша мотнул бритой головой в сторону стоявшего перед салоном потрёпанного кобайка.       Игорёк перестал скулить и крепко прижался к предмету своего обожания, уткнувшись носом ему в шею, пока Irien, сканируя обстановку, нёс охраняемый объект к указанному транспортному средству.       — Жорж, только умоляю: не вырони меня, я знаю, как ты летаешь. Это же уму непостижимо… ай… — возглас стилиста потонул в реве сорвавшегося места кобайка.       Алекс вернулся в салон и задумчиво оглядел царящую в нём разруху. Нежданные визитеры вели себя странно. Они не сломали ничего из ценной аппаратуры в косметическом и массажном кабинете, не тронули дорогой солярий. Если бы не полёт Игорька, то осталось бы целым и псевдоантикварное зеркало в золоченой раме. Больше было раскидано, чем разрушено. Акт устрашения? Предупреждение? Irien пока не мог определиться.       «Активировать софт модельного ряда Mary. Да/Нет? Да. Разделы…Уборка… сухая / влажная / повседневная / экстренная… экстренная…»       Чтобы не терять зря времени, он решил предоставить процессору разгребать завалы и почти не обращал внимания на бегущие перед глазами строчки, а сам предался размышлениям. Он ударил человека. Да, формально — в рамках программы «телохранитель», но ведь он знал, что это не так. Ни Гоша, ни Игорёк не были его хозяевами, почему же, говоря словами охранника, он за них впрягся, нарушая самый главный для киборга запрет?       После долгих размышлений и детального анализа ответ уместился в одно-единственное слово, значение которого он до этих пор не очень понимал — друзья. А еще Алекс сделал неожиданный вывод: сериалы — это зло и не стоит тратить на них время. На фоне его собственной бурлящей событиями жизни, история Долорес и Пабло теперь казалась серой и невзрачной бытовухой. И сегодня из-за его полного погружения в этот выдуманный мир, чуть серьёзно не пострадали люди, которыми он дорожил. Внезапно разозлившись на себя, киборг удалил из архива все любимые серии, даже те, которые смотрел с хозяйкой. С мыльными операми было покончено навсегда.       Когда парочка вернулась из травмпункта, Игорёк выглядел бледным и несчастным, правую руку, согнутую в локте, стягивала тугая повязка.       — Это конец, — произнёс он и как подкошенный рухнул на диван.