Научи меня быть счастливым

      Ужасно болела голова. Казалось, внутри сидел маленький кровожадный крокодил и с упоением пожирал его мозги. Оскар застонал, но поднялся с постели и сел. С трудом он стерпел головокружение и тошноту, умылся и принял душ. Стирая с кожи капли воды, он услышал внизу звон посуды. И Оскар было бросился вниз, но остановился. Вчерашний разговор оставил неприятный осадок на душе, и теперь он медленно натянул рубашку в красную клетку и джинсы и замер перед дверью из спальни.       Внизу что-то снова звякнуло, и он решился.       — Ты совсем плох, дружище, — Лео бесперебойно помешивал омлет в большой сковороде. — В холодильнике есть пиво.       — И тебе доброго утра, — заворчал Оскар, но всё же достал пиво и с коротким шипением откупорил бутылку.       — Если бы утра, — усмехнулся Леонардо. — Уже почти обед.       Актёр разложил омлет по тарелкам, кинул туда ещё не успевший остыть бекон.       — Приятного аппетита, — кивнул он на тарелки, приглашая Оскара за стол. — Быстро перекусываем и идём в театр на «Короля Льва».       — Здорово, — Оскар через силу улыбнулся. — Спасибо. И… извини за вчерашнее, я надрался, как последний…       — Забудь, — резко перебил Лео. — Достань сок.

***

      Когда мужчины вышли из театра, на улице сияло солнце, и не смотря на мокрый асфальт, лужи и хмурую публику вокруг, они смеялись, а Оскар даже пел:       — Забудь заботы и держи трубой хвоо-о-о-ст! Вот и весь секре-е-е-т, живи сто лее-е-е-т!       — Хакуна Матата, — более сдержано подпел Лео и посильнее надвинул капюшон на глаза. Ему очень не хотелось засветиться перед папарацци.       — О! Смотри! — Оскар потянул Леонардо за рукав. — Фотоавтомат!       На память об этом вечере им остались четыре крохотные фотографии, где обворожительно улыбался Лео и корчил рожи Оскар.       Рядом с палаткой с мороженым, Леонардо захихикал, чем слегка обидел Оскара, хотя тот по-прежнему считал сравнение крайне удачным.       К вечеру снова разразилась непогода. С неба хлестал холодный дождь, а где-то вдалеке даже гремело.       — Завтра придёт портной, к параду Дня Святого Патрика нужно подготовиться, — Леонардо строчил в телефоне сообщение Люку, планируя завтрашний день. Он отпил виски, который они решили сегодня прикончить, потому что откупоренная бутылка противно мозолила глаза.       — Здорово, — кивнул Оскар, не отрываясь от книги, которую ему сегодня купил Лео в Barnes & Noble на семнадцатой улице. Это была большая энциклопедия интересных фактов. — Ты знал, что в Норфолке проходят гонки улиток?       — Нет, но думаю, это самые скучные гонки в мире.       — А на берегу Цугского озера стоит самый дорогой дом… ого, блин! Он украшен костями динозавров!       Лео хмыкнул и ненадолго задумался.       — И бассейн там побольше, чем здесь… — Оскар перелистнул страницу. — А пойдём в бассейн?       — Поздно уже… половина второго.       Парень скептично скривил лицо. А через пару минут, они уже спускались на лифте на нулевой этаж, где сонная распорядительница не посмела отказать им и открыла бассейную.       — Фиговая идея — плавать по пьяни, — после нескольких минут активной работы руками и ногами, Оскар пытался отдышаться, прицепившись к металлическому поручню. Его немного мутило, а голова шла кругом.       — Ты неправильно дышишь, — мимо на спине проплыл Леонардо, лениво взмахивая руками.       — Что-то мне не хорошо, — Оскар стал подниматься из бассейна и направился в душевую. Леонардо, выждав пару минут пошёл за ним, обнаружив обнажённого парня, прислонившегося к кафельной стене головой. Вода из душа лилась на его плечи, огибала лопатки и стекала ниже, обрисовывая контуры тела.       — Ты как? — Лео подошёл ближе, хлюпая ступнями по мокрому полу, коснулся его плеча. Оскар вздрогнул.       — Всё… в порядке, да, — глухо ответил он, но не повернулся.       — Уверен? — рука актёра легла на плечо парня.       Тот кивнул, но не повернулся, продолжал шумно дышать, опираясь на стену. Леонардо отошёл, но не далеко, а включил ближайший душ и тоже стал смывать с себя запах бассейной чистоты. Не отдавая себе отчёта, он то и дело кидал беглые стыдливые взгляды на Оскара. Как это обычно и бывало, в состоянии алкогольного опьянения тело совершенно не слушалось его самого, хотя по собственному мнению он выпил совсем немного.       Оскар стоял вполоборота и, неохотно отпустив стену, взялся за пакет с одноразовой мочалкой.       — Это такое странное ощущение, — начал парень, продолжая водные процедуры. — Я вроде и я, но руки такие лёгкие, а сознание, словно лепесток лотоса на поверхности горного озера…       Оскар говорил и говорил, натирая руки, грудь, живот мочалкой, не замечая, что рядом стоящий Лео тяжело дышит, лаская себя совершенно не целомудренно.       — Мне кажется, что алкоголь ломает наши внутренние скрепы, поэтому тело становится таким лёгким и…       Леонардо рядом застонал, привлёк внимание Оскара, и тот обернулся.       Конечно, его собственного опыта было недостаточно, чтобы понять, но за прошедшее время он видел столько фильмов, а значит, прожил столько жизней, что у него не осталось и капли сомнений.       Оскар сделал шаг, и теперь его рука коснулась мокрой кожи друга. Он не стал интересоваться, всё ли у того в порядке. Он и так знал ответ на этот вопрос.       Рука проложила дорожку от плеча к пояснице, вода послушно расходилась в стороны, а по коже Леонардо пробежала дрожь. Оскар оказался выше и, когда он придвинулся ближе, то волосы на затылке Лео коснулись его лица и он вдохнул их аромат.       — Что ты… — начал было Леонардо, но его губ коснулся палец, обвёл их контур и спустился ниже, гладя шею, а потом и грудь.       — Вспомни, Лео, — прошептал Оскар, обнимая друга крепче, прижимаясь к нему всем телом. — Может, не мороженое, а мясо…       — Ты больной, — выдохнул в ответ актёр, но не отстранился. Тело по-прежнему предательски отказывалось повиноваться разуму, да и сам разум сейчас был где-то далеко.       — Зато счастливый, — Оскар улыбнулся, разворачивая мужчину к себе лицом, оттесняя к холодной кафельной стене.       Его губы, всё ещё застывшие в улыбке, прикоснулись к губам Лео. Осторожно, словно пытаясь не спугнуть, он погладил его по щеке с лёгкой щетиной. Сердце Оскара бешено билось, пытаясь через кожу и кости достучаться до сердца Лео, а тот закрыл глаза и, хватаясь за стойку душа, пытался собраться с мыслями, вернуться в лодку благоразумия, но поцелуй, словно увесистое весло, сбросил его за борт, в пучину безумия. И эта пучина оказалось настолько глубокой, что только Оскар попытался отстраниться, Леонардо впился в его губы, углубляя поцелуй, охватывая вихрастую голову руками. Парень целовался неумело, похоже, и в этом память его подвела, но когда Оскар тихо застонал от прикосновений Лео, тот безрассудно улыбнулся, одновременно и довольный собой, и до ужаса напуганный собственными действиями.       — Пойдём наверх, — прошептал он прямо на ухо Оскару, ощущая жар его смуглого тела.       Дождь забарабанил по окнам с новой силой, исказил яркие оранжевые огни города, особенно звонко настукивал по металлическому столику на террасе. Небо, затянутое грозными тучами, отражало светящийся город, отчего стало оранжевым, словно персиковый пуддинг, или абрикосовое мороженое. Но в эту ночь на двадцать седьмом этаже Риверхауса никого не волновало мороженое, больше нет.