Купол

      Иногда время идёт незаметно, так же, как утекает в раковину вода, набранная в пригоршню ладоней. Дневные часы просочились сквозь пальцы, не оставив какой-либо ценной памяти о себе. Ютака вернулся к своим, непривычно сухо и официально сказал им, что с Хайдом уже всё в порядке, а он сам дико устал и в планах у него только душ и отдых, никаких споров и разговоров о грядущей операции. Ну, может, немного уборки для восстановления душевного покоя, и то не факт. Таканори, вновь оккупировавший ноутбук этим утром, только пожал плечами, Койю покосился на вампира со странной подозрительностью во взгляде. Широяма блаженно уплетал трёхэтажный сэндвич и кивал с набитыми щеками в ответ: ему, кажется, было всё равно, что говорит бывший, он наслаждался вкусняшкой. А Сузуки и вовсе не было дома, он чуть свет смылся на работу на Арену.       Уже тогда было понятно, что план с выкупом точно будет осуществлён, просто обсуждать его Уке не хотелось. По своему обыкновению он принял решение сам, не прислушиваясь к чужому мнению. Насчёт Хайда он был на сто процентов уверен, что тот, взвесив все за и против, встанет на его сторону. А если это произойдёт не сразу, то Ютака немного поднажмёт и упрямое чистокровное «нет» превратится в их общее «да».       И всё же его друзья не были бы собой, если бы оставили ситуацию без внимания. Изначальную просьбу выполнили — поначалу после возвращения трогать вампира никто не стал. Но передышка вышла недолгой. Он встал ближе к вечеру, ни капли не отдохнув после тёмного продолжительного кошмара, похожего на чёрную дыру во времени, заполненную отчаянием, страхами, сажей и летающими в воздухе хлопьями пепла. Подсознание подкинуло ему горсть неприятных образов, которые почти сразу же забылись, оставив осадок в виде бесформенной тревоги и раздражения, как сожжённое в камине дерево оставляет копоть внутри печной трубы.       Пошатываясь, выбрался из комнаты и почти сразу увидел в кухне четвёрку, напряжённо поджидавшую его в обеденной зоне под предлогом общего внепланового кофе-брейка, а для кое-кого — пива-брейка. Вернувшийся с работы Сузуки привычно и устало суетился у плиты, Мацумото нервно постукивал ногтями по столешнице, Юу в одной руке душил горлышко бутылки, другой разминал неприкуренную сигарету. Такашима стоял, опираясь ладонями о спинку стула Широямы, и оценивающе смотрел на Уке. Полусонный Ютака возвёл глаза к потолку и с усилием выдавил:       – Что за картинка из кабинета дознавателей? И давно вы так сидите, ребят? Или вернее будет сказать «господа следователи»? Смешно.       – Не очень давно. С тех пор, как вернулся Акира, — коротко бросил настороженно щурившийся Койю.       – Давайте, вещайте уже, что вы там хотите мне высказать. Только… Аки, пожалуйста, можно мне кофе? Горячо и горько — чтоб пережить этот судебный процесс и сохранить остатки рассудка.       – Ага, минутку. Сейчас всё будет, подсластим тебе допрос.       – Горячо. И горько, — поправил его Ютака с нажимом.       Сузуки резво принялся исполнять просьбу друга, Уке подошёл и опустился на свободный стул со вздохом:       – Ну, начинайте уже экзекуцию. Вопросы?       – Когда? То, что вы это сделаете, сомнений ни у кого не вызывает, — резко рубанул Мацумото. — И что нашего мнения спрашивать не собираетесь тоже понятно. Вопрос в том, как и когда?       – Прозвучало, конечно, двусмысленно… Но, как ни странно, наш местный сексолог Мацумото-сан говорит на сей раз не про вашу с Хайдом ебельку. Хотя про неё, думаю, тоже не прочь уточнить, всем любопытно, — нервно схохмил Юу.       Присутствующие прожгли его криво улыбающуюся рожу убийственными взглядами. Он пристыженно примолк, сам ведь понимал, что шутка в классическом широямовском стиле была неуместной.       – Разве я обязан спрашивать ваше разрешение на то, чтобы съездить к Сакураю? Вообще на любой поступок? Или мне нужно конкретно твоё разрешение, Така? — нахмурился Уке. — Что, лицензию мне выпишешь, благословение дашь? Оно не требуется, поверь, я уверен в том, что делаю, и без вашего одобрения. Так очевидно будет лучше для всех, в чём проблема? Не понимаю.       – И в каком, интересно, месте лучше? В том, где ты окажешься в застенках у Сакурая? Или в том, где мы должны сложа руки ждать, пока Хайд принесёт нам в клювике тридцать сребреников за снятую с тебя шкуру? Объясни мне очевидные плюсы двух сторон одной задницы?       – Таканори просто хочет сказать, что это безрассудно. И гадко по отношению к тебе, Ютака, — осторожно начал Акира, ставя перед Уке кружку со свежесваренным кофе. Горячим и горьким.       – Знаешь, а давай я сам буду решать, что я хочу сказать, без переводчика, — ядовито перебил волка тигр. — Пусть Снежка ответит. Вы ведь все думаете как я, хотя бы отчасти, никому здесь на сто процентов не нравится эта идея с выкупом. Так чего вы трусите это произнести вслух? Пусть объяснит нам, какого хера он лезет на рожон.       – Не вижу смысла что-то тебе разжёвывать, — надменно вздёрнул бровь Ютака. — Ты просто твердолобо упёрся в моральную сторону вопроса и не можешь рационально мыслить.       Таканори скрипнул зубами от злости:       – А, я мыслить, значит, не могу? Пошаговые стратегии эти ваши вонючие разрабатывать не умею? Разве ты не убедился там, в другом мире, что я способен просчитывать выгоду и предсказывать реакцию людей? Но тут речь не о продаже мерча и альбома, не об организации концертов. На кону твоя, сука, жизнь, Ютака. И знаешь, я отлично вижу единственную возможную перспективу — труп, твой труп, обработанный со вкусом и изяществом твоим дражайшим маньяком-родителем. А ещё — кровавые деньги, которые нам ничего не дадут даже при самом фантастически прекрасном исходе. Потому что я так не хочу. Уверен, тебя по головке не погладят за всё, что ты устроил ради нас — бегство, укрывательство и прочее. Не знаю, почему ты самонадеянно считаешь иначе. Ты перестал быть его драгоценным балованным сыночком с тех пор, как бросил играть в торговлю взаимными уступками и попёр на него втупую. И Сакурай за это отомстит.       – Ты не знаешь его так, как я. Всё получится, Таканори, доверься мне, — максимально спокойно попытался возразить ему Ютака.       – Получится? Ага, на этих словах я должен расслабиться, что ли? И почему же у меня не выходит, странно! Всё получится? Какой удивительный немотивированный оптимизм, на тебя это совсем не похоже. Граничит с идиотизмом.       – Ты же видишь — Уке не переубедить. Не трать время, он всё равно сделает по-своему, — неосторожно бросил Юу.       – А ты вроде бы ещё день назад был против этой затеи, Широяма. Почему так шустро сдал позиции? Потусил вчера с Кирой, бухнул, и всё, теперь тебе пофиг на принципы? Задурили тебе мозги, а ты и рад, — сорвался Мацумото.       – Ну, я просто знаю, что кое-кого не остановишь, если он что-то задумал. Это как врукопашную переть на танк — лучше сразу сдаться.       Койю, стоявший за спиной Юу, заметно поморщился на эту фразу, как и Ютака, сделавший глоток кофе с таким лицом, будто в кружке была настойка полыни.       – Ребята, брейк. Давайте не будем бодаться попусту, помните зачем собрались? Нам хотелось обсудить то, что они запланировали. Поговорим без споров и сэкономим время и нервы, — миролюбиво вмешался Акира. Такашима сдержанно кивнул, но поддержать оборотня словами не успел.       – Заткнись, Сузуки, мои нервы, хочу — трачу. Я, в отличие от вас, молчать не собираюсь, — не поворачиваясь, озлобленно шикнул на него Мацумото. — И это не безрассудно, как пытался высказаться наш дипломатичный волк. И не гадко. Слова неподходящие. Во-первых, попахивает суицидом. Не знаю, что за дерьмо в ваших якобы умных вампирских черепушках, если вы с Хайдом считаете риск оправданным. Тупость полнейшая. Во-вторых, это самый подлый и мерзкий вариант развития событий из всех возможных. На то, чтоб мы чувствовали себя последними говнарями, толкаешь нас ты, типа самый благородный из благородных. Нормально вообще? Все молчат, берегут то ли твою, то ли свою психику, а может, им реально похер. Но я хочу, чтоб ты всё прочувствовал до печёнок, как чувствую я. Меня воротит от этой сделки.       – Отнюдь, Така, ты не объяснить мне что-то хочешь. Ты поссориться собрался. Уж не знаю, в чём настоящая причина твоей агрессии, но тебе очевидно не нужны никакие доводы в пользу выкупа. Поэтому я не собираюсь совещаться по поводу этой сделки. Моё решение, моя ответственность, можешь не чувствовать себя обязанным кому-то последним говнарём, — холодно отрезал Ютака.       – Прекрасно! Спасибо за отпущение грехов, святой отец! Это его, блять, решение, его ответственность! Все слышали? Наш великий Уке Ютака самолично всё решил, а мы должны благоговейно взирать на то, как он лезет в петлю. И даже высказаться не имеем права, он не намерен совещаться. Это ты называешь семьёй, Акира? Мы с парнями семья, ты так считаешь? До сих пор, да? Ну, конечно. Обосраться, какие родственные отношения. Ему вон чхать на то, что нам нахрен не нужны его жертвы. Никогда не были нужны, справились бы и без них!       Ютаку окончательно вымотал этот бессмысленный пыточный спор, и он сделал единственный возможный ход, чтобы его прекратить и остановить вскипавшего от непонимания тигра. Удар был грубым, некрасивым, но действенным.       – Правильно, Таканори, мы не семья, — в голосе Уке было столько отрешённости, что, казалось, из этих тяжёлых звуков можно было возвести крепостную стену. — Моя семья — Сакурай, тот самый маньяк-родитель, как ты тактично выразился. И ты понятия не имеешь, как строятся наши с ним отношения. Вообще, что из себя представляют отношения отца и сына, не знаешь. Поэтому не можешь выстроить верную стратегию, а значит, твоё мнение не имеет никакого веса. Я всё равно поступлю так, как считаю нужным.       – Что и требовалось доказать. Ну и пошёл ты на хер, Снежка. Катись к дорогому папочке. Раз ты считаешь себя бессмертным и неуязвимым. Только не рассчитывай на мою помощь и понимание.       Радужки Мацумото давно полыхали тигриной неоновой яростью, он всю беседу сжимал кулаки, а тут не выдержал, пулей вылетел из столовой, а затем из коттеджа.       – Я, конечно, прекрасно осознаю, что не мне это говорить, Уке, но к чему быть таким мудаком? — осуждающе покачал головой Широяма.       – Он же просто волнуется, — поддержал его расстроенный Акира, — а ты ему по больному…       – О да, это было впечатляюще. Не можешь переубедить — макни в дерьмо. Класс. Странное у тебя представление о дипломатии и заботе, Уке Ютака, — добавил Такашима с укором, и вампир вздрогнул, на миг вспомнив о документе, который он забрал у Киры. Его забота и правда иногда принимала довольно уродливые формы. Искажалась до подлости, очень по-семейному, Сакурай был бы в восторге.       – Отлично. На этом мы закончим, да? Итог подвели: я — монстр. Бедный ранимый Таканори не переживёт упоминания о том, что мы не кровные родственники. Это же для него такая новость! Надеюсь, плакать не будет и в депрессию не впадёт. Проехали. Больше вопросов не будет? — как можно сдержаннее произнёс он.       – Когда? Это был первый вопрос от Нори и от нас всех, — бесстрастно напомнил Койю.       – Точно не знаю. Но могу предположить, что этим вечером или максимум завтра утром. Мне хотелось бы сделать это как можно раньше, пока у нас есть преимущество. Точнее по времени сориентирует Хайд после того, как утрясёт все детали передачи с Кирой. А уж у Киры наверняка всё давно продумано, — со вздохом завершил он свой небольшой монолог. Тут Юу возмутился:       – То есть договариваться ты поручил Хайду? Я думал, ты к Хазуки ходил как раз чтобы всё утрясти. Как они вообще смогут общаться, этот твой мутный друг и наш вампирский царёк? Нет, я признаю, Кира своё дело знает, спец, конечно. И всё-таки… Я б на месте Хайда сначала ему навалял, а потом уж разговоры разговаривал.       – Ты не на его месте, — отчеканил Койю, предваряя фразу Ютаки, который хотел сказать то же самое, но другим тоном. За эти два дня Уке порядком надоело, что кто-то вечно сравнивает себя с Хидето, бесило, что он прекрасно понимал — ни один из гипотетически предполагающих подобную смену ролей не смог бы оказаться на месте Хайда и принимать столь сложные решения тоже не стал бы.       – Вот и я это хотел сказать, спасибо, Такашима.       – О, не благодари, — скривился тот. — Гадость-то какая…       – Как скажешь. Так что? Я считаю вопрос решённым, окей? Спасибо за кофе, пойду вещи соберу, не знаю, как долго я там пробуду и что мне понадобится. Но надеюсь на лучшее. Чего и вам советую, это будет хорошей моральной поддержкой для меня, — на этих словах он тяжело поднялся и отправился к себе.       – М-да… Прекрасно поговорили. Рыжий, а открой-ка мне ещё бутылочку. Акира, будешь?       – Нет, что-то не хочется.       – Завязывай уже, Юу. Это какая за сегодня? — проворчал Такашима, но почему-то упираться больше не стал, достал из холодильника и открыл пиво.       – Кто ж считает-то, какая? Это мой антидепрессант. Представь, что это лекарство по рецепту от дока. Спрашивал я Нао, он говорил, что мой душевный покой очень важен для общего состояния. И вообще, расслабься, Койю! Дерьмовый день требует дерьмовых решений!       – Ну-ну, посмотрю на последствия этих решений завтра утром, когда проснёшься с больной головой и сушняком. Так, я вас оставлю на пару минут, хочу кое-что сказать Уке перед его отъездом. Наедине, — мягко произнес Такашима, хлопнул Широяму по затылку с нежностью и удалился. Стукнул разок для приличия в дверь и, не дожидаясь ответа, нырнул в спальню к Ютаке.       – Будете опять сосаться, мальчики, хоть позовите нас посмотреть, а то я всё ещё поверить не могу, — расслабленно рассмеялся Широяма и сделал первый глоток из новой бутылки.       – Странно, что это он ему сказать хочет? Ещё и наедине… Тебя это совсем не волнует? — тихо спросил Акира, убирая со стола пустые кружки.       – Ой, да забей. Что-то вроде: «Не обижай моего Нори, сукин ты сын». Уверен, ничего серьёзного.       – Разбаловал он тебя. Такое взаимное доверие, я прямо завидую. Завидую Широяме, дожили, прикинь? Когда-то ты у нас был самым депрессивным из всех. А быть самым депрессивным в среде Ликвидаторов — это почти мировой рекорд.       – Был, да. Но ничто не вечно под луной. Будет и на твоей улице волчий праздник, Аки.       – Ну давай, кинь в меня ещё парой-тройкой банальных поговорок, бро, мне, конечно, от этого полегчает, — горько усмехнулся Сузуки.       – Прости, бро. Хотел разрядить обстановку, как всегда, получилось уёбищно. Что, даже не побежишь за своей кошкой? Искать его там, утешать по-всякому? Ну, как у вас заведено. Сначала побегать, потом потрахаться-помириться?       – Не-а, не побегу. Мне тут накануне намекнули, что пора сменить тактику и дать ему спокойно повариться в собственных страданиях.       – И ты поверил в такую лабуду? Тогда ты точно тупой босс, Сузуки. Обычно такой намёк значит — я отчаянно хочу на ручки, но не факт, что не покусаю в процессе.       – Не хочу я слышать это от такого эксперта по отношениям, как ты, Широяма, — усмехнулся волк. — Но, знаешь, я передумал. Давай-ка по пивку. Дерьмовый день, дерьмовые решения. Надо запомнить формулировку. Отличный афоризм. ***       – Чем обязан? — фраза, сочащаяся лживой учтивостью, как стейк «extra rare» кровью, не требовала ответа.       Ютака, конечно, догадался, зачем к нему пожаловал незваный рыжий гость. Уке искоса посмотрел на вошедшего. Сам он сидел на кровати и машинально поглаживал рукой ящик с Глоками, стоявший у него на коленях. Это было первым, что ему захотелось сделать, когда он вернулся в свою спальню. Он знал, что взять подаренное оружие с собой точно не сможет. Но ему почему-то отчаянно нужно было ощутить в руках вес и форму кейса. Бывают такие медитативные минуты-озарения, когда вещи или ещё не воплотившиеся события управляют поступками людей. Вот и для Ютаки это был такой момент, что-то неосознанно подтолкнуло его к пистолетам. Если бы не нагрянувший с визитом Такашима, возможно, он уже достал бы Глоки, подумывал осмотреть, может, даже почистить. Глупое ритуальное действие на прощание.       Койю промолчал, считая вопрос о том, зачем он пожаловал, абсолютно бессмысленным. Он бесцеремонно шагнул внутрь и прикрыл за собой дверь. А затем сделал странное — подошёл, повернулся и рухнул на кровать плашмя, за спиной сидящего сбоку на краю постели Ютаки. Чистокровный с минуту полежал, разглядывая потолок, затем с неприятным скрежетанием в голосе произнёс:       – Рассказывай. Всё рассказывай.       – Что?       – Не выделывайся. Ты знаешь. Я знаю. Зато Юу — ни сном, ни духом. Наивный до чёртиков. Но я-то нет.       – Конечно, ты сама мудрость и опытность. Не имею понятия, о чём речь. И ещё — я тебя, кажется, не приглашал входить и располагаться на моей кровати.       – Ну извини, издержки воспитания, меня два Ликвидатора растили, так что манеры не для таких снобов, как ты. Захотел — лёг. Но не переводи стрелки. Ты очень даже в курсе, о чём я говорю. Нечего отпираться. От информации, которую Широяме вчера подсунул Кира, за километр несёт очень узнаваемым флёром твоей так называемой заботливости. Что с Нори, что с другими ты поступаешь так, будто вправе решать, как им лучше. Это как отпечатки пальцев, Уке. Исключительно в твоём духе. И я даже не говорю о том, что Кира с тобой связан, договориться за спиной Юу вам было бы проще простого.       – Надо же. Юный ревнивый вампир играет в детектива. Это даже по-своему занятно, но, увы, рыжая и плечистая Нэнси Дрю с клыками, ты ошибаешься, я тут ни при чём. Что же такое Кира рассказал вчера, если ты примешиваешь к этому меня? Может, хватит уже ко всему придираться? Я давно не заинтересован в Широяме, чтобы что-то ему подсовывать, у меня другие заботы, если ты не успел заметить, — попытался выкрутиться Ютака.       – Я знаю, что ты в нём не заинтересован. В том смысле, о котором говоришь, нет. Но в другом — ты никогда от него не отлипнешь. Ты с ними со всеми такой, Уке, назойливый, словно сверхзаботливая мать, не вдупляющая в понятие «личностное пространство». И вот это меня бесит! Какого хера сейчас подтасовывать факты и врать? Оберегаешь его? Выходит не очень, знаешь ли. Будь он чуть менее эмоциональным, заметил бы подлог сразу. Да любой бы заметил. Но это же Юу.       – На то и был расчёт. Всё, отвали от меня. Да, я бездушный змей, душу друзей своей опекой, — устало сдался Уке, которому уже надоело в очередной раз за день слушать о своём эгоизме и коварстве, то от Киры, то от друзей, а теперь вот от этого сыщика недоделанного. Он был занят другим — пытался перенести всё своё внимание в подушечки пальцев, ласкающие упаковку огнестрельного подарка. В конце концов, может, это сработало бы как с Мацумото — взять на себя дерьмо, раз они так хотят. И пусть занудный Такашима фыркнет и уйдёт. Это всё, что хотел Ютака, остаться в одиночестве.       – Значит, признаёшься. Тогда хватит врать. Расскажи мне всю правду о том, что вы двое скрыли от Юу.       – Не хочу я ничего рассказывать. Особенно тебе. На этом всё, аудиенция окончена, проваливай. Мне надо собираться.       – Слушай, я же с тобой по-человечески, можешь хоть попытаться тоже быть нормальным? Я не стал устраивать сцен, пришёл к тебе, говорю с глазу на глаз, мирно и, по возможности, вежливо, хотя тебя придушить охота за эту подставу. Но мне нужна настоящая информация о родителях Широямы. И я очень тактично прошу её мне предоставить. Она не твоя, сколько бы ты ни заплатил Кире. Тебе эти данные не принадлежат.       – Тебе тоже. Только Юу имеет право на них претендовать.       – Но он не в курсе. Ты лишил его возможности узнать правду. Сам всё решил и украл часть чужой жизни. Так что оцени моё терпеливое и сдержанное отношение. Я мог бы к тебе в мысли залезть, но не сделал этого. Ты не забыл, я же чистокровный?       – Смешной ты какой, Такашима. Ты и твой простодушный неэффективный блеф. Нет. Ты не мог бы прочитать мои мысли и воспоминания, даже если бы очень захотел. Ты вроде уже пытался, не получилось.       – Сейчас я постарался бы получше. Ведь у мелких детишек Гакта вышло тебя загипнотизировать, значит, и я могу.       – Их было двое, их отец из первых чистокровных, к тому же я был не в лучшем состоянии… Скажем так, не собран. А у тебя не получится, сейчас я вытолкнул бы тебя, как тогда. Как бы это ни звучало, недоделанный ты герой-любовник.       Уке откровенно издевался, голос был пропитан уничтожающим сарказмом, и Такашима, конечно, вспыхнул, вспомнив историю с нелепым поцелуем.       – Специально тупость пошлую ляпнул? Широяма бы посмеялся. Но не я, — проворчал он, стараясь унять разбушевавшееся сердцебиение. — Ужасно дешёвые уловки, чтоб отвлечь от главного. Я тебя спрашиваю о серьёзных вещах, а ты кривляешься. У Киры научился? Детский сад какой-то.       – Нет, Койю, детский сад разводишь ты. Ты и есть ребёнок во многом. Надоедливый ребёнок с особенной кровью. По нормальному человеческому летоисчислению тебе где-то два года. И какой бы чудесной ни была ваша раса, у тебя слишком мало реального опыта, чтобы осуждать меня за сокрытие фактов от Юу. Ладно. Так уж и быть. Хочешь честно?       Койю изобразил кивок лёжа, но, осознав, что Уке его не видит, ведь во время беседы он так и не соизволил повернуться, поспешно произнёс:       – Да, давай честно, и я отстану.       – Договорились. Я хотел бы всё изменить с этим враньём про родителей. Сейчас хотел бы, у меня, понимаешь, в последнее время произошла небольшая переоценка ценностей в связи… Нет, дело даже не совсем в… — продолжение фразы с именем — «Хидето» — прозвучало лишь в мыслях Ютаки, однако чистокровный всё понял и так.       «Ну конечно. И кто ещё тут ребёнок?» — насмешливо подумал Такашима, но вслух этого тоже не сказал, остерегаясь спугнуть миг чужой откровенности.       – Короче, причина не столь важна, но теперь я думаю иначе. Возможно, то, что ты называешь моей специфической «заботливостью», испортило Широяме жизнь. И другим моим друзьям тоже. Не знаю, я всегда поступаю, исходя из личного представления о том, как было бы лучше. А кто ведёт себя иначе? Может, Юу не такой уж хрупкий, как я думал прежде, может, он должен пережить настоящие тёмные эмоции, без этого сахарного глянца. По крайней мере я точно согласен с тем, что правда должна принадлежать только ему. Теперь я это осознаю. Но я опоздал. Кира выполнил заказ до того, как я смог его отменить. Так что вышло как вышло. Не знаю, стоит ли теперь отдавать Широяме эти бумаги. Если да, то надо бы сделать это до отъезда…       – Дай их мне.       – Да пожалуйста. Вот.       Уке открыл верхний ящик прикроватной тумбочки, достал страницы и, наконец усевшись в вполоборота к Койю, вручил ему «истину», о которой он так беспокоился. Такашима начал читать лёжа, потом резко дёрнулся вперёд, сел. Проглядел всё снова и снова. Один раз, второй, и ещё… С каждым прочтением он мрачнел всё больше.       Тем временем Ютака задумчиво и мрачно продолжил:       – Только рассказывать правду Широяме, наверное, должен я. Не стоит тебе вмешиваться в эту историю с ложью, это полностью на моей совести.       Такашима криво усмехнулся в ответ:       – Да в жопу твою совесть, Уке. После того, как он успокоился, дать ему это? Ты серьёзно? Издёвка какая-то. Это его убьёт. В моральном смысле точно прикончит. Его жизнь и так сократилась до крошечной человеческой. И ты хочешь дать ему покой на полдня и тут же забрать на годы?       Не тратя ни секунды на раздумья, Койю сложил бумагу пополам, затем на четверть и стал быстро рвать на мелкие клочки. Белые обрывки хлопьями снега беспорядочно оседали на пол, нахмуренный рыжий, закусив губу, уничтожал ту самую правду, которую только что так сильно хотел вырвать у Уке. За пару минут он осознал весь ужас реальных событий и принял решение. Так же, как годами это делал Ютака. Защитить было важнее.       – У тебя истерика какая-то, Такашима. Значит, он не узнает… — поражённо резюмировал Уке.       – Это будет нашей с тобой тайной. Между мной и тобой. Запомни, ты меня втянул. Правду надо было говорить сразу. А вот сейчас это было бы бессердечно.       – Начинаешь проявлять заботу, да? Мне это знакомо, — усмешка Ютаки вышла кривой и болезненной.       – Замолчи, — резко выдохнул Койю и порывисто встал, собираясь уйти, клочки-снежинки, плавно кружась, сорвались с его коленей. — Несравнимая ситуация. И мы не похожи. Приберись тут, считай сам намусорил. Ты ведь так любишь прибираться.       Когда он ушёл, Уке прошептал в тишину спальни:       – Ну конечно, несравнимая. Все с чего-то начинают, Такашима. ***       Маятник раздумий качался медленно из стороны в сторону, его амплитуда чертила морщинки между бровей вампира. Вправо-влево. Из точки напряжения в точку невозврата. Оставшись один, Ютака снова пытался взвесить и оценить правильность своего решения. Конечно, по-хорошему, ему не хотелось никуда ехать, тем более в логово Сакурая, но другого варианта он не видел. Крохотный камешек его упрямого «да» вызвал настолько стремительную лавину, что возникало ощущение, будто его согласие и не требовалось, всё давно было предопределено и схвачено, кто-то другой выбирал направление и время за него.       Как он и предполагал, Кира и Хайд очень быстро договорились. Хидето позвонил Ютаке где-то спустя час после его разговора с Такашимой и сообщил, что они выдвигаются в среду на рассвете, то есть времени оставалось совсем мало — дождаться утра, и всё завертится с бешеной скоростью. Оказывается, у Киры многое было готово для приведения плана в исполнение. Он будто бы знал заранее, что Уке будет только «за» подобное решение их финансовых трудностей. Да, конечно, он знал. От этого было даже немного досадно, в глубине души противно копошился червячок протеста, но с подростковых времён реверсивная психология на Ютаку не действовала. Это в пятнадцать он мог намазать веки чёрным, вырядиться в нечто пошлое и вычурное от итальянских кутюрье и отправиться на ночь в клуб только потому, что отцу такое дико не нравилось. Ему, может, тоже не нравилось, если подумать, если прислушаться к себе настоящему. Но кто умеет слышать внутренний голос в пятнадцать? Зато сейчас он точно не мог себе позволить бунт от противного. «Это, что ли, называют взрослостью?» — насмехаясь над самим собой, думал он.       Собирать в дорогу, по-честному, было почти нечего. Уке уныло оглядел накупленные клубные шмотки для свиданий. «Оставайтесь тут, до лучших времён». Взгляд упал на пару белых скучных рубашек «а-ля Широяма», одну он подготовил на утро, вторую положил с собой в одолженную у запасливого Сузуки небольшую дорожную сумку, кинул ещё несколько вещей, которые могли бы понадобиться, если бы его отсутствие затянулось. Ютака знал, что отец обеспечил бы его чем угодно, но категорически не хотел прикасаться к вещам, купленным Сакураем, будь то зубная щётка или смена белья. На этом псевдо-сборы закончились, началось мучительное ожидание завтра. Он как назло выспался днём, да и нервы не давали отключиться. Только воображаемый маятник качался туда-сюда, почти рассекая шею лежащего на постели Ютаки острыми вопросами без ответа. «Зачем? Как там всё будет? Как действовать потом?» В темноте июльской ночи почти ощущался иллюзорный запах металла и протяжный свист лезвия.       Далеко за полночь он услышал агрессивный хлопок дверью, что означало: одним неспящим в доме станет меньше, раз Таканори вернулся, хотя бы Акира сможет отдохнуть. Мысли всё возвращались к ссоре с тигром, за жёсткие слова было стыдно до тошноты. Однако извиняться он, конечно, не собирался. «Так будет проще уехать. Пусть злится. Не страшно. После того, как вернусь, разберёмся». Голос разума твердил одно, сердце — другое, оно выталкивало из себя кровь с тянущей болью сожаления и необоснованным: «Если вернусь». Спустя два часа или сто двадцать взмахов пыточного орудия, нарисованного воображением, он провалился в забытье.       Смс от Хайда возвестила зарю за несколько минут до звонка будильника. «Готовность полчаса-минут сорок. Доброе утро. Надеюсь, тебе удалось поспать, упрямый мальчишка?» Ютака улыбнулся, несмотря на хмурое расположение духа, и быстро настрочил ответ, чуть приврав из вредности: «Понял. Доброе. Конечно, удалось, мне ведь не надо было присматривать за беспокойным больным вампиром. Одеваюсь и жду на улице». На экране появилось сладкое многоточие, показывающее, что Хайд что-то печатал в ответ. Потом вдруг исчезло, точно чистокровный передумал, решил не отвлекать. Застёгивая пуговицы одной рукой, торопливо натягивая штаны, Ютака всё поглядывал на смартфон, изредка касался его пальцем, чтоб экран не потух. Даже немного разозлился на себя и на Хайда. Пошёл в ванную причесаться, умыться, специально при этом не взял с собой телефон. Когда вернулся, увидел короткое сообщение: «Жди. Я скоро». Выругался со смехом. «Идиоты. Как дети малые. Мог бы и не писать».       Смартфон отправился в наружный карман сумки, Ютака тихо проскользнул в коридор, а потом на улицу, сел на крыльцо. Надеялся, что никого не разбудил в процессе коротких сборов. Почему-то не хотелось прощальных сцен. Но не тут-то было. Скоро дверь их коттеджа приоткрылась. Выглянул совершенно замученный усталый Акира в одной футболке и трусах. Футболка была сувенирной, со знакомой надписью «Арена» и старым-добрым слоганом «Выживет только сильнейший». А ещё ткань была насыщенного красного цвета.       – Навевает воспоминания, — уголок рта дёрнулся вверх, Уке только сейчас осознал, как был рад другу, хотя и надеялся улизнуть по-тихому. — Только когда-то давно было наоборот: я в красной футболке, а ты при полном параде, такой важный, крутой босс Ликвидаторов. И такой напуганный, что до сих пор смешно.       – Да уж, помню. Вечность назад — на твоей кухне-блондинке в Токио, когда эта заварушка только начиналась, а Койю ещё даже под стол пешком не ходил. Будто целую жизнь назад. Помню, у меня в тот раз чуть башка не лопнула от твоих замудрёных объяснений про чистокровных, а теперь — только погляди на нас. Живём в городе без названия с этими мифическими существами под боком…       Акира не спешил выходить наружу, говорил стоя в проёме. Ютака смотрел на него через плечо и, сам того не замечая, лучезарно улыбался. Всё-таки был у его друга детства ещё один дар, кроме таланта бариста — он вселял в окружающих простой спокойный оптимизм и желание верить в то, что всё будет хорошо. Стоял сейчас такой смешной, несуразный волк в трусах, переминался с одной босой ноги на другую, солнце липло к его вытравленным краской волосам, и почему-то глядя на это полусонное недоразумение очень хотелось жить.       – Кто знает, как бы всё обернулось, если бы ты тогда меня не послушался и сдал мелкого Такашиму Сакураю. Одной занозой меньше. Какая искусительная мысль, — хмыкнул Ютака.       – Не люблю я о таком думать, Снежка. Даже в шутку. Дурацкое занятие. Ясно только одно, что в такой версии вселенной ты точно не продавался бы собственному отцу за оружие, причины бы не было. Но на самом деле — ты едешь. И вообще хотел свалить не попрощавшись, сволочь. Поэтому погоди немного, я сейчас. Дождись, кое-что принесу.       – Сегодня все просят меня чего-то ждать. Любопытно, будто задержать хотите, — рассеянно пробормотал Уке себе под нос, погружаясь в глубокие раздумья, когда Сузуки скрылся в доме.       Вернулся тот уже в штанах с каким-то бумажным пакетом в руках, а ещё с зевающим Юу и хмурым Койю за компанию. Широяма молча, без приветствий, плюхнулся на крыльцо рядом с Уке и тут же закурил, выдыхая дым через нос с раздражённым пыхтением, но вслух ничего не говорил.       Койю и Акира спустились со ступеней, встали рядом с сидящими. Утро было золотым и зелёным, в сочной тишине было слышно только воду из автоматических поливалок, точно по графику она, как всегда, орошала газоны в этом районе города. Так же продолжит весело шуршать и завтра, ровно в пять, когда Ютаки здесь уже не будет.       – Ты это… Осторожнее там, — неожиданно для всех выдал Такашима общую мысль с плохо скрываемым волнением в голосе. Все трое вскинулись на рыжего с недоумением, он пожал плечами, как бы оправдываясь:       – Не, ну я же не бессердечный какой. Если ты там помрёшь, Уке, всем будет хреново: Юу станет переживать, Сузуки станет переживать, Нори тоже…       – Вот спасибо, Койю, у тебя тоже, знаешь ли, свой чудесный сорт заботы, — рассмеялся Ютака чему-то понятному только им двоим.       – Да я просто не хочу наблюдать этот массовый апофеоз страдания. Кстати, а Нори…       – Кстати о страданиях, что ли? Ха… Да, Таке подходит. Он не придёт. Притворяется спящим, — виновато объяснил Акира.       – Знаю, что не придёт. Не страшно, — кивнул Ютака. — Я вообще надеялся, что и вы не придёте, дураки. Поспали бы спокойно, бессмысленные проводы какие-то. Никогда особенно не любил эту традицию, попахивает чем-то похоронным.       – Ага, поспали бы мы, когда ты сваливаешь. Глупости не говори, похороны какие-то, где такой унылости научился? На вот тебе кофе и сэндвичи в дорогу, — пробурчал Акира, пихая Уке в руки бумажный пакет. — Знаешь, Снежка, а вы с Такой два сапога пара. Упёртые ослы.       – Нори просто против обмена. Имеет право на свою точку зрения. Не думаю, что он не хочет провожать меня из упёртости или вредности.       – Я тоже против обмена, но пришёл, — сухо возразил Широяма. — А Таканори просто бомбит, и он хочет, чтоб это видели все. Доносит, блять, свой месседж детским бойкотом. Драматический жест нашего великого артиста. Ничего нового.       Звук приближающихся авто раскатился по серому асфальту гипертрофированно грозно, будто ракеты в небо взмывали, а не две скромные тачки подруливали к их коттеджу.       – Всем привет, — коротко бросил Хайд, выходя с водительской стороны. Манабу выскочил с пассажирской и просто кивнул собравшимся.       – Доброе утро всей честной компании, — опустив стекло, выкрикнул Кира из своей машины и не соизволил выйти. — В который раз умиляюсь тому, какие вы дружные-предружные, не разлей вода.       – Ага, тесный коллектив со строгой квотой на членство, — оскалился Широяма в ответ оборотню, выделяя последнее слово интонацией. — Не все проходят фэйсконтроль, Кира, ой не все.       – У нас не очень много времени, — бесцветно проговорил Хидето. Проигнорировав фразу Киры, он всё же бросил беглый взгляд на сидящую на ступенях «парочку» — Ютаку и Юу. И в этом секундном взгляде полыхнула и погасла небольшая солнечная система взорвавшихся ревностью звёзд. Хайд без разговоров подхватил лёгкую, почти пустую дорожную сумку Уке и протянул руку за бумажным пакетом.       – Это на переднее сидение, как я понимаю.       Забросил всё в машину, вернулся, встал между Акирой и Такашимой, сложив руки на груди.       – Как на пикник собираетесь, с закусками, — ввернул Широяма с улыбкой, которая тут же погасла, когда он сурово обратился к Хайду. — Верни его нам в целости, слышишь, Хайд-сан?       – Если бы это зависело только от меня, мы бы никуда не поехали, — недовольно процедил Хидето.       Ютака встал.       – Харе нагнетать. Всё будет нормально, — улыбнулся он.       – Раньше ты говорил «хорошо». Оценка ситуации снизилась, как я погляжу, — отметил Сузуки.       – Не цепляйся к словам. Ладно, — Ютака похлопал друга по плечу. — Присмотри тут за этими дураками.       – Не впервой, — усмехнулся бывший босс Ликвидаторов и порывисто обнял Уке, тоже позволив себе пару крепких приободряющих хлопков по спине. — А ты будь осторожен, Снежка.       – Береги себя, не смей там помереть, — с мрачной угрозой в голосе произнёс Манабу, так, что все невольно коротко рассмеялись. Мотивация у мышонка была почти такой же, как у Койю, только он думал о своём наставнике.       – Бывай, — мотнул головой Юу, отвёл взгляд и выпустил струю дыма изо рта.       – Удачи, — скупо завершил прощание Такашима.       С тяжёлым сердцем Ютака сел в машину. Поставил на колени пакет с едой и кофе, ощущая невероятно притягательный аромат дорожного пайка, металлическую тяжесть термоса и едва различимый шорох коричневой бумаги. «Вот это настоящая забота», — подумал он с вымученной улыбкой. Хайд сел на соседнее сидение, захлопнул машину и завёл двигатель.       – Мы ещё можем остаться, — прозвучало тихо, едва слышно и без всякой надежды убедить.       – Нет, не можем, Хидето, ты же знаешь, — ответил Ютака с удивительной мягкостью в голосе.       – Очень хочу тебя поцеловать, — глухо произнёс чистокровный, не поворачиваясь, слепо глядя в лобовое стекло. Машина пока не двигалась с места.       – Знаю. И хорошо держишься. Позже, ладно? — это было почти мольбой, хотя в глубине души ему тоже хотелось. Во время поцелуя ведь закрываешь глаза, и никаких трудностей не остаётся.       Кира настойчиво бибикнул сзади, подгоняя их к действию. Хайд вздохнул и наконец нажал на газ. Четыре пары глаз напряжённо проследили за тем, как два неприметных автомобиля плавно покатились по тихой улочке, постепенно набирая скорость. Вскоре их уже не было видно.       – Слышь, мышь, хочешь позавтракать? — оживлённо выдал Широяма.       – Да не особо. Я кровь уже пил.       – Отлично, значит, пошли к нам на кухню, — будто не расслышав, упрямо настоял Юу.       Манабу поджал губы, но всё же предпочёл послушаться.       – Эй, гостя зовёшь ты, а готовить опять мне? Вот же козёл! — весело огрызнулся Акира.       – Пошли-пошли, помогу с завтраком, — проворчал Койю.       Шумная компания ввалилась в дом. Такашима заходил последним, он ещё раз с тревогой оглянулся на пустынную дорогу. «Не нравится мне это. В воздухе что-то странное, будто похолодало. И запахло как в лаборатории… Что это? Чистокровное предчувствие? Или я просто волнуюсь за него?» Испуганно прогоняя навязчивые мысли, рыжий ссутуленный вампир вернулся в дом. ***       Плавность полёта над землёй в железной коробке, ты сидишь и ты двигаешься одновременно. Чувства схлопнулись в некую тягучую прямую печального отупления. Невидящим взглядом в лобовое, Уке дышал подкатившей к горлу пустотой, ненадолго забыв о том, что в автомобиле он не один. Хидето молчал, впитывая его невесёлое настроение, пока, сам того не контролируя, не произнёс с виноватой улыбкой:       – Раньше мне казалось, что я мог бы в машине вечность просидеть. Ну, знаешь, чтобы гнать и гнать без остановок куда глаза глядят. С одной стороны — замкнутое пространство, с другой, снаружи, — такая пленительная иллюзия свободы и независимости.       Ютака понуро смотрел в окно, не отмечая ни изменений в пейзаже, ни во времени, которое начало тикать в сердце каждого из них, будто зашитая под кожу бомба. Он просто отключился, думая о том, что, возможно, никогда больше не увидит друзей, такая вероятность существовала, и тогда это глупое суматошное прощание было последним шансом пообщаться, сказать что-нибудь действительно важное, а он его, как полагается, не использовал. Голос чистокровного, его ровные печальные слова заставили встрепенуться, поглядеть на сидящего от него по правую руку мужчину.       – Что? О чём ты, Хидето? — бесцветно переспросил он.       – Да так, ни о чём… Об ощущениях, наверное… Когда выжимаешь полную скорость, а дорога пустая, можно поверить, будто что-то изменится. Будто ты меняешь что-то вот прямо здесь и сейчас одним поворотом руля, нажатием на педаль. Будто ты и правда что-то можешь сделать со всем дерьмом, которое происходит вокруг. Поэтому я люблю водить.       Уке усмехнулся наивности высказывания, всё ещё не понимая, к чему клонит Хайд:       – Что может измениться от обычной гонки на тачке ради удовольствия? Забываешься ненадолго и на этом всё. Нет, я тоже люблю гонять, знаешь, вот ты сейчас сказал, а я понял, что даже соскучился по своему Бентли, но… Это же самообман, так, пощекотать нервы ложью.       – Конечно, самообман. Но приятный. Хочешь, уступлю тебе потом место водителя на трассе? Хотя из этой развалюшки много не выжмешь. В любом случае, согласись, чувство возникает странное. Мне, например, именно на скорости приходило в голову, что я могу уехать и никогда не вернуться в этот проклятый город — тюрьму. Временами хотелось всё и всех послать и забыть. Жить для себя, знаешь…       – Да, я помню, — кивнул Уке, улыбнувшись Хайду уголками губ, как улыбаются только самым близким, без натуги, не стараясь скрыть за мимикой грусть. — Но ты же в итоге не сбежал и не послал никого из них. Жалеешь?       – Не жалею. Хотя признаю. Нет, они говнюки, конечно, как и твои. Но родные. Никуда от них не денешься, даже если сбежишь. Так что не переживай насчёт Таканори. Вы позже разберётесь…       – Я и не переживаю, с чего ты решил? — насупился Ютака и с наивной подозрительностью покосился на Хайда — не пролез ли тайком в его мысли этот ушлый обладатель «ключа» от его подсознания. Он так распереживался, что мог бы и не заметить тихое вкрадчивое вторжение. Но было непохоже: Хидето выглядел невиновным в предумышленном взломе, он встревоженно ответил на взгляд Уке с видом человека, который как раз-таки не знает, о чём думает тот, кто ему дорог, и изо всех сил пытается это угадать. Ютака внутренне умилился и немного успокоился. Прогоняя отупляющий прилив нежности, он усмехнулся:       – Ну ты и умник! Прекрасно подвёлся к теме, о которой хотел разузнать, через свою откровенность, браво! — он слегка «кольнул» чистокровного и тут же «погладил»: — Но спасибо… Понимаю, о чём ты. То, что происходит со мной, частично похоже на то, что было у тебя. Всё так давит со всех сторон, что я уже с трудом понимаю, что из этого — конкретно моё желание. Однако, как бы ни была обаятельна идея бросить всё и смыться, бегство не выход.       – А жаль, — коротко усмехнулся Хидето. — Так хотелось бы сейчас рвануть куда-нибудь на Окинаву к морю. И чихать на все заговоры и внутренние войны.       – Ты же вроде больше северное море любишь. Холод этот твой обожаемый. Горы, снег, ломание башки в процессе катания на лыжах. Что-то такое, да? — развеселился Ютака. — Как представлю тебя в дурацкой лыжной шапочке, так живот от смеха сводит.       – Не лыжи! Попрошу! Лыжи для стариков. Я за сноуборд! Это так здорово, надо попробовать тебя загнать на доску.       – Меня на доску? Да ни за что!       – Ага, боюсь, ты не оценишь. Хотя поплавать и позагорать тоже круть. Даже не знаю, что сейчас лучше. Ты бы что предпочёл?       – Всегда можно выбрать что-то среднее, — с усилием серьёзно поджав губы и приняв вид почтенного мудреца, покивал ему Ютака. — Что-то вроде отдыха в онсэне. Это ведь прекрасный компромисс. Золотая середина.       – Отлично! Забились. Едем в онсэн, сворачиваю! Уке-сан, позвольте вас угостить традиционным японским релаксом, сначала баня, а потом — сноуборд. Вкусное сакэ, восхитительная еда… Да и покататься можно, где онсэн, там и горы… Ну, а потом вредный мальчишка в юкате с порозовевшими от мороза щеками…       – Так, стоп-стоп! Притормози, размечтался-то как, поглядите на него, — смеясь ответил Ютака. — Мы что, уже в отпуск собрались, не рано ли?       – Да, ты прав, ты прав. Как всегда прав… Рано! Для катания действительно не сезон, снега мало, — лукаво сощурившись, покивал головой Хайд, и оба снова прыснули от этой глупости, как дети. Притворяться, что всё хорошо, не понадобилось, но они позволили себе чуть-чуть подурить на словах. От совместного понимания надвигающейся угрозы, разделённой на двоих, обоим стало легче.       За этим шутливым мальчишеским разговором они пропустили тот момент, когда пересекли черту города в основной пропускной точке границы купола и оказались на подъездной дороге. Поблёкшая жёлтая разделительная полоса бесконечной стрелой указывала направление. Трещины на краске, появившиеся от времени и палящего солнца, местами превращали ленту в прерывистый штрихкод. Но это лишь усиливало ощущение неизбежности — жёлтая лента тянула их вперёд. Лес справа, лес слева. По бокам частоколом росли причудливо искривлённые и иссушенные бесконечной жарой деревья, их стволы были как столбы, отмеряющие расстояние от «дома» до безрадостной «цели».       Оглядевшись по сторонам, Ютака притих и снова поймал себя на неприятном ностальгическом желании закурить, которое напоминало ему о прошлом, о Широяме, о всё том же Мацумото… «Слабак! — мысленно выругался он сам на себя. — Надо уже встряхнуться и забыть. Хоть на время отключиться. Ну не попрощались — и что? Я же на самом деле ненавижу эту традицию…»       Тихий полёт по дороге в лесах не успел пропитаться монотонностью, и болтовня, отвлекавшая их временами, не была тому главной причиной. Они встряхнулись одновременно, выпрямили спины и почувствовали жуткий перелив мурашек по хребтам по другому поводу.       Сначала обоим показалось, что это призрак. Просто жгучий страх расставания смешался с горькими мыслями, и эта смесь эмоциональных приправ воплотилась в нечто живое. Тканью кошмаров, светлым саваном, сочась из самой природы, быстрый морок сгустился в неопределённую фигуру вдали на горизонте. Хайд и Ютака переглянулись с молчаливым вопросом друг к другу: «Ты это видел?» Но проморгаться, сбросить иллюзию с ресниц не вышло. Мираж рваным клочком тумана пересёк лесную дорогу. Он сделал это одним пружинистым прыжком. Из чащи обратно в чащу. Абсолютно бесшумно. И пусть трасса была двухполосной, для его мощи такой скачок был плёвым делом. Исчез. Потом промелькнул уже ближе. Слепящая дуга в обратную сторону, уже слева направо. Хайд нахмурился, потёр кулаком глаза и сильно сбавил скорость. В третий раз они видели уже не белую молнию, разрезавшую дорогу поперёк. Она обрела свой настоящий облик.       Снежный тигр прыгнул им прямо на капот, но сделал это настолько вдумчиво и грациозно, что не оставил вмятин, не попал под колёса. Скачок, взгляд-упрёк, отскок. Хидето вдарил по тормозам, а гигантская кошка уже исчезла из поля зрения. Но оба вампира могли поклясться, что, всего лишь на миг показавшись перед ними, Таканори видел перед собой лишь одну цель. Секунду зверь смотрел прямо на Ютаку, грозно и растерянно, с бешенством и теплом, всё сразу в одном голубом всполохе. Северное сияние — только для него, для друга, с которым чуть не расстался в ссоре. Повинуясь тигриному призыву, Уке распахнул дверь и резко выскочил наружу. Утробное требовательное рычание было ему ответом.       Мацумото нарезал круги вокруг машины в ожидании Снежки. Подошёл к Ютаке, крадучись, с осторожностью, виновато опустив морду. Друг уже ждал его. Смотрел прямо и гордо. А когда тигр приблизился, мужчина склонился к нему и уткнулся лбом в лоб зверя, прикрыв глаза, обнял за шею — пальцы единственной руки нырнули в белый мех, чёрные волосы Ютаки скользнули водопадом по морде тигра, белое пушистое ухо дёрнулось от лёгкого прикосновения, как от щекотки. Таканори тоже опустил веки. Вздох его был почти человеческим. И в нём слышалось: «Прости. Забудь то, что я наговорил. Просто возвращайся. Пожалуйста».       Сколько они так простояли рядом, сосчитать было трудно. И двум друзьям, и чистокровному, который оставался в машине. Хайд полулежал щекой на скрещённых руках с опорой на руль и восхищённо смотрел вбок сквозь пассажирское окно на картину прощания человека и зверя. «Не могу оторвать от тебя взгляд», — читалось в его взоре.