Купол

      Ещё издали приближение Ютаки было замечено и подцеплено на крючок колких кофейных глаз. Широяма нежился в лучах смягчённого городским куполом иллюзии солнца. Спокойно улыбаясь, он сидел на верхней ступени крыльца, упирался локтями в колени и курил свою первую утреннюю сигарету. Кружка рейтиного магического кофе стояла рядом с ним, он с удовольствием сжимал фильтр сигареты губами и ненадолго выпускал, чтобы создать еле видную в тёплом воздухе струйку дыма. Юу источал тихое умиротворение, казалось, ещё немного — и он замурлыкает, словно полусонный кот. Он кивнул Уке и тут же удивлённо слегка приподнял брови, потому что тот, не здороваясь и не дойдя до их дома, свернул по тропинке в соседский двор.       – Эй, куда ты? Как там Хайд? — громко окликнул его Широяма.       – Уже хорошо. Сейчас, я недолго, — Ютака раздражённо отмахнулся, стараясь не смотреть в сторону Юу, но, спохватившись, затормозил, вскинулся и снова возобновил движение, изменив траекторию, упрямо глядя только себе под ноги.       – Чудной ты какой-то сегодня, — ухмыльнулся Широяма, задрал подбородок, сощурился и лениво покачал сигаретой, когда Уке дотопал до него и замер перед бывшим. — Что, наверное, ночка у вас была бурная? Ты поэтому такой дурной?       – Не твоё дело. На, закинь в мою комнату, там не заперто. Я быстро вернусь, — отчеканил он и пихнул Юу пластиковую коробку с кобурой.       – А ты всё командуешь, как я погляжу, ну-ну… Хоть что-то в этом мире не меняется. Есть ведь такое слово «пожалуйста», алё. Вежливо интересоваться всяким — не моё дело, а чужие любовные подарочки по комнатам разносить, значит, моё. Это ведь его подарок, да? Я тут столько профессий освоил — дворецкий, теперь вот ещё посыльный, сплошное саморазвитие…       Беззлобный широямовский бубнёж не достиг адресата. Уке резко развернулся и со скоростью пули добрался до коттеджа Хазуки. Постучал в дверь, игнорируя всё сказанное и любопытный взгляд, которым его явно провожал Юу. Это ощущалось на уровне лопаток, как ледяной укол — наивная заинтересованность ни о чём не подозревающего мужчины. Только не сейчас. Только не Широяма. Вот его не хватало. Ком в горле, увлажнившаяся от тревоги и злости на себя ладонь, Ютака был заряжен на агрессию и готов взорваться, что дико контрастировало с его недавним состоянием блаженного почти-покоя в спальне Хайда.       Дверь наконец открылась, хотя барабанить пришлось долго.       – Привет, забыл как тебя там… Сорри. Тот, что живёт с братцем Широ, да? — раздались обильно пропитанные бесящим позитивом слова.       – Я не живу с Широ, — скрипнул зубами Ютака, молясь всем богам, чтобы названный Широ не мог расслышать обрывков этого дурацкого обмена глупостями, и прилагая неимоверные усилия, чтобы оставаться в рамках вежливости. Правда, в очередной раз в его жизни было непонятно, ради кого он так старается. К чему были манеры при общении с подобными типами?       Перед ним стоял весёлый, явно хорошо поддатый мужчина в одних только боксерах и носках. Конечно, сложен был Хазуки на зависть, его идеальную подтянутую фигуру не портил такой непрезентабельный наряд, а вернее почти полное отсутствие оного. Он жизнерадостно сдул со лба мешающуюся чёрную чёлку, закрывшую левый глаз, сделал приглашающий жест внутрь дома и не преминул добавить:       – Технически ты с ним живёшь! Вас же там целая толпа, но я в эти ваши мексиканские страсти «кто с кем» не лезу, сосед, не обижайся. Так ты идёшь? Как бы тебя ни звали?       – Ютака. Вот даже и не знаю, Хазуки, идти или нет, спасибо за приглашение, но… — протянул Уке, вымученно подкатывая глаза. — Если у вас там с Кирой дружеская оргия, то, пожалуй, я откажусь. Не хочу даже представлять… Просто позови мне его, если нетрудно, есть разговор. Он в курсе.       – Какая оргия, ты чего? — заржал Хазуки. — Это не оргия, а киберспорт, заходи давай, присоединяйся.       Прозвучавшее начало слова «кибер» должно было дать Ютаке намёк на происходящее в доме, но он не успел сообразить, что кроме одного проблемного для него создания там может находиться ещё и второе, женского пола. Приятный грудной смех Чили он распознал уже в пространстве коридора и мысленно матюкнулся: «Блять, этого не хватало на мою голову! Кира и Чили — команда мечты. Как она вообще тут оказалась?»       Внутреннее убранство коттеджа было практически точной копией того, что у них, с редкими изменениями в простеньких дизайнерских решениях и в составе мебели. Расположение комнат было такое же, но кухня-гостиная немного отличалась, главным образом степенью захламлённости. Смятые упаковки от фастфуда, гора грязной посуды, батарея пустых бутылок на полу. Тут явно вчера была вечеринка. Ютаке не хотелось думать о том, что они отмечали.       Если не учитывать царящий вокруг мусор, то представившаяся ему картина была достойна глянцевой фотосессии для какого-нибудь женского журнала с лёгким уклоном в феминизм и доминирование. На диване сидел ещё один почти полностью обнажённый мужчина, на котором, как и на Хазуки, тоже было бельё, но носков уже не осталось, зато наблюдалась повязка на правой руке — как забытый след былого ранения. Альбинос яростно нажимал кнопки на контроллере и пялился в экран телевизора. Там его персонажа, как грушу для битья, кровожадно поколачивала проворная героиня хакерши. Саб-Зиро обречённо проигрывал Китане, Кира хохотал и ругался последними словами, но делал это удивительно по-доброму. Таким по-детски расслабленным Ютака его ни разу не видел за годы знакомства. Чили восседала в кресле, как королева на троне, полностью одетая, даже бижутерия была при ней — пушистые розовые серёжки-медвежата и умопомрачительные бусы из меховых помпонов и бусин такого же оттенка. Со всем этим сладеньким великолепием каким-то чудом сочеталась короткая чёрная юбочка, чулки и полупрозрачная блуза цвета овсянки. Оборотень управлял человечком на экране с диким азартом и подростковым волнением, а девушка совершенно не напрягалась, натренированные пальчики бегали по кнопкам и неизбежно укладывали противника на лопатки.       – О, Ютака, присоединяйся, мы тут на раздевание играем, я как раз должен нашей золотой медалистке отдать последнее! Чили, сейчас будет стриптиз! — не оборачиваясь выпалил Кира, завершая раунд эпичным поражением. Как он распознал в вошедшем Уке, было непонятно, разве что по запаху учуял.       – Спасибо, нет. Нашли с кем играть, — резко ответил вампир.       – Ох, Ютака-кун, привет, милый! Какой десерт с утра, ты — лучший сорт сладкого, тот, что радует, но не полнит! — взвизгнула Чили, контроллер со стуком полетел на пол, а девушка — к Уке с протяжным «няяя». Оказавшись в тисках объятий любвеобильной «Китаны», он кисло улыбнулся, отметив расцветшую на губах Киры мерзкую самодовольную ухмылочку.       – Ну так что, мне начать разоблачаться? Может, музыку включить? Какая жалость, что этот мрачный кровавый круассанчик не хочет с нами поиграть, — в тон хакерше протянул альбинос. — Вот бука!       – Глупый Кира, — обернулась Чили к оборотню, продолжая поглаживать пухлыми лапками поясницу Ютаки всё ниже и ниже, в опасной близости к пятой точке. — У него же только одна рука, конечно он не будет с нами гамать. Хотя раздеть его я бы очень хотела.       – Я ведь тоже травмирован, миледи, — жалобно и игриво простонал альбинос, демонстрируя руку в бинте. — Меня пожалеешь? Или как?       – Играть не станешь, но от пива-то ты не откажешься, Ютака? Или чего покрепче налить? — гостеприимно спросил Хазуки. — Чёрт, кажется, мы с Широямой забыли один ящик в коридоре, а холодного уже не осталось. Пойду принесу.       – Это в девять-то утра? Знаешь, я всё-таки откажусь, не привык напиваться в такое время, как некоторые. Но ты иди. И можешь не возвращаться, — грубо обрубил Ютака, вконец обозлившийся на идиотизм ситуации и на душные ласки навязчивой дамочки.       Повисла напряжённая тишина. Оборотень-пантера ошалело открыл рот и так и не закрывал какое-то время, Кира откровенно насмехался, откинувшись назад на спинку дивана и разглядывая разъярённое лицо Уке со сведёнными к переносице бровями.       – Но милый, вообще-то это дом Хазуки, — робко пролепетала Чили, от неожиданности смягчая свой натиск, что дало Уке шанс вырваться из пахнущего французским парфюмом капкана. Он отступил на шаг назад и обратился к Хазуки чуть спокойнее:       – Прости, я хотел сказать, не надо пива. Знаешь, там на улице на крыльце нашего коттеджа Широяма сидит, возможно, тебя дожидается. Не желаешь составить ему компанию? Поговорить обо всех этих ваших мормышках, спиннингах, не знаю там… О чём угодно. Пожалуйста. Просто у меня дело к Кире. И ты, Чили…       – Поняла-поняла, дорогуша, — вздохнула девушка и примирительно подняла руки. — Уже убегаю. Жму на «escape», так сказать, — дурацкая неуместная шутка и последовавший за ней смешок вышли дико неловкими, но нужный эффект был достигнут: дамочка отступила назад, немного растерянно послала Кире воздушный поцелуй, чмокнула напоследок Хазуки в щёку, оставив на ней розовый след помады, и поспешно убежала.       Оскорблённый в лучших чувствах брюнет осуждающе покачал головой, подобрал с дивана шмотки, нарочито медленно натянул спортивные штаны и чёрную майку, а затем тоже вышел, не прощаясь. Входная дверь захлопнулась с грохотом. «Иди ты знаешь куда, мерзо-пафосный мудак!» — говорил этот звук.       – Ну вот мы и остались наедине. Этого ты добивался? Может быть, прикажешь мне тоже одеться или предпочитаешь наслаждаться обнажёнкой? Тебе точно должно такое нравиться. Превосходство, да, господин Уке?       «Он как будто всё знает», — возмущённо подумал Ютака, вспомнил день, проведённый с больным чистокровным, и тут же отмахнулся от этой нелепой мысли, ведь оракулом Кира точно не был, что, впрочем, не отменяло отличное чутьё оборотня. Это раздражало, и Уке продолжил грубить:       – Да мне поебать, как ты выглядишь, если честно. Век бы тебя не видел, хоть голым, хоть в одежде. Знаешь же, зачем я пришёл.       – Ой-ой, зачем ты так! Это было больненько. Ранил меня прямо в сердце, а оно у меня такое нежное, ты бы знал, как мягенькая зефирка, — неприятно оскалился альбинос, не отвечая на последнюю часть фразы. — Зачем ты так с зефиркой? Бедный я, бедный Хазуки, всех третируешь, даже эту прелестную ни в чём не повинную девочку Чили. А она хороша, да? Какой же ты избалованный всё-таки, привык отдавать приказы, получать самое лучшее и совсем этого не ценишь. Мерзкая сцена вышла. Как нетактично, фу.       – А ты что, вежливости от меня хочешь? Серьёзно? Это после вчерашнего? Ты переступил черту, за которую лезть не следовало.       – Только не надо оправдывать свой вздорный характерец реакцией на мои поступки. Ребята тут были ни при чём. А ты их обидел. Гадкий Ютака, злой-презлой, — мелодично продекламировал Кира, раскинул руки, положив сверху на спинку дивана и раздвинув колени непристойно широко перед стоявшим прямо перед ним Уке.       – Как я сказал вчера, я тебе этого не прощу. Но…       – А мне, знаешь ли, тоже поебать. Простишь или нет. Хоть всю жизнь дуйся на невинную шалость. Мне понравилось. Как ты всполошился после этого выстрела! Будто впервые тебя живым увидел, без выражения вселенской скорби на лице и оттопыренного мизинчика. Классно!       – Закрой. Свой. Рот, — отчеканил Уке, сжимая кулак.       – Нет уж. Ты пришёл поговорить, так давай поговорим. Если на полном серьёзе, то сдаётся мне, ты ещё благодарить меня должен за предоставленную возможность поворковать над ослабленным Хайдом. Предполагаю, что Большой Начальник-сама редко позволяет подобное.       – Не лезь в мою личную жизнь, Кира, последний раз предупреждаю…       – А то что? Напугал, Юта, я весь дрожу. Позволю себе заметить, ты сам меня в неё впустил, в эту свою неприкосновенную личную жизнь. Взять хотя бы последний заказ. Мне интересно, а твой новый фаворит в курсе, как ты печёшься о старой, вышедшей в утиль модели?       – Это опять же не твоя забота.       – Хочешь совет в делах амурных? Бесплатно. По-дружески. Не говори ему. Это ведь даже не враньё, просто смолчи. Не своди мужика с ума. Я бы на его месте не хотел знать подобного.       – Ты не на его месте. Я разберусь без твоих бесплатных наставлений. Лучше давай покончим с тем, что я просил тебя сделать за плату. Я отменяю вторую часть заказа, не нужно доносить всё это до Широямы.       – Поздно спохватился. Нужно было сказать вчера. Но увы и ах, ты, кажется, был занят чем-то другим. Сделка есть сделка, если я за что-то берусь, то всё довожу до конца.       Шах и мат. Не к месту и не ко времени Ютаке вспомнились детские уроки игры в шахматы с Казуки и то, как Сатоо объяснял ему разные стратегии, доказывая на примере их партий, что иногда красивая сложная комбинация проваливается от одного незамудрёного хода противника — «в лоб». Вот и тут Уке перемудрил. Навалилась непонятная дикая усталость и обречённость. Снова одно и тоже. Хотелось вырваться из этой повторяющейся петли надуманной им самим ответственности за другого человека и лжи ради него, но не вышло. Он повторил это снова. Нахмурившись и смирившись с неизбежным, он прохладно произнёс:       – Ясно. Раз так — рассказывай как прошло. И давай без лирических отступлений и твоего дуракаваляния. У меня на него ни терпения, ни сил нет. Просто отчёт.       – Окей, минуту, схожу за бумагами, — понимающе кивнул Кира, на удивление ни прибавив ни одной прибаутки или остроты.       Ютака дождался, когда альбинос покинет комнату, и тяжело опустился в кресло, в котором недавно сидела Чили. В голове роилась сотня вопросов без ответа, скорее к себе, чем к Кире.       Внезапно прорезавшаяся тактичность оборотня проявилась в том, что вернулся он уже одетым, что значительно сняло раздражение утомившегося от этого диалога Ютаки. Кира и при полном параде умел превращать всё в фарс, так что это было небольшой уступкой с его стороны.       – Вот, — сказал оборотень, плюхаясь обратно на диван, бросил на журнальный столик свою «работу». — В верхней папке подлинные данные, в нижней — копии подделок, которые я предоставил Широяме. Второй вариант выглядит, конечно, как полная туфта, но только по содержанию. Внешне — выполнено идеально, печати и подписи как настоящие, данные в государственный реестр встроили, тут мне Чили помогла. Короче, не прикопаешься.       – Он поверил? — сухо спросил Ютака, уже зная ответ, ведь он буквально только что видел Юу и его лучащееся тихим счастьем лицо было однозначным.       – Само собой. Поверил. Ты же сам понимаешь, как сильно уязвлённая, растравленная годами самобичевания совесть хочет впитать спасительное враньё. Ни тени сомнения не возникло. Проглотил и даже потом проставился в честь такого счастья, конечно, без упоминания причины для тех же Хазуки, Чили и вашего волка. Просто всех угостил вечером. Вроде бы есть такая традиция, да? Нечто вроде поминок.       Уке уныло вздохнул перед тем, как приступить к изучению правды и липы, потянулся вперёд и с едва заметной брезгливостью взял обе папки. Их будто бы отполированная зеркальная поверхность казалась маслянистой, коснёшься — испачкаешься. Конечно, это было не так, но он чувствовал липкость содержимого блестящих пластиковых конвертов с ложью. Положил обе папки на колени, раскрыл первую, пробежался глазами, не меняясь в лице, апатично перелистнул страницы. Внутри были скупые цифры и не очень-то много слов. Бесстрастный рапорт о зачистке маленького приморского города, без указания причины, с переписью населения, в которой дважды мелькнула знакомая фамилия — один раз рядом с мужским именем, второй — с женским, а также накладная на затраченные средства — нервно-паралитический газ, патроны, отдельно — зарплата наёмникам и расходы на массовое захоронение. Нижняя папка была потолще. Конечно, ведь сказки должны быть долгими. Правда не нуждается в лишних подробностях. Выдуманная по его просьбе легенда подкреплялась перечнем эвакуированных жителей, в числе которых были и родители Широямы, документы о их вымышленной прописке в другой части страны, вдали от строящихся правительством платформ будущего купола — крышки невидимого гроба для Японии. Там они якобы прожили до позапрошлого года, мирно и счастливо, пока не умерли. Не в один день, конечно, это было бы слишком, в такое бы даже наивный дурень Юу не поверил. Нет, они будто бы скончались друг за другом с разницей в несколько месяцев. Вполне правдоподобно. Мать, судя по медицинским документам, от онкологии, отец — позднее от инфаркта. Очень неплохо, Кира подготовился, изучил все опорные данные, наверное, историю болезни откопал, Юу вроде бы рассказывал Ютаке, что у его папы было больное сердце. Прилагалась даже фальшивая вырезка из местной газеты о рыболовецком соревновании, конечно, без фотографий, но Широяма старший занял там третье место, когда был жив. В сказке, не в реальности. Столько деталей, как не влюбиться в придуманную, заказанную для успокоения бывшего небылицу? Почему-то в голове мелькнула мысль о недавно предложенном Хазуки пиве, это уже не казалось таким глупым и возмутительным. Но, пожалуй, тут нужно было что-то покрепче.       – Ты хорошо поработал. Это впечатляет, — ледяной голос с металлическими нотками казался чужим. Ютака, подумав, вытащил подлинный рапорт о зачистке из первой папки, затем положил оставшееся обратно на столик перед Кирой.       – Можешь забрать и уничтожить. Или нет. Делай с этим что хочешь, мне оно больше не нужно, — продолжил вампир. На нёбе почему-то осел фантомный запах гари, как будто он побывал в другом времени, в другом месте — на остывшем пепелище, и там вдохнул запах сгоревшей плоти.       – Уверен?       – Да. Дело сделано. Оставшееся больше не пригодится.       Кира равнодушно пожал плечами и забрал документы. Встал, собираясь отнести их в свою комнату, но вдруг обернулся, застыл:       – Ютака…       – Да?       – Ты не боишься, что я могу подставить тебя, например, рассказать об этой истории Хайду? Вот даже оставляешь мне бумаги…       – Не боюсь.       – Доверяешь?       – Нет. Больше нет, Кира. Но всё может измениться. Я знаю, на что ты способен. И тогда знал, просто сглупил, отвлёкся.       – А если буду, допустим, шантажировать? — кривая усмешка белым кинжалом-полумесяцем разрезала его красивое лицо. — Ты знаешь, мне есть чего хотеть от тебя. Как тебе горячий грязный секс за моё вечное молчание?       – Не будешь ты меня шантажировать. Это не настоящая угроза, а пробный шар — заведусь или нет. У меня нет ни сил на злость, ни желания препираться. Шантаж не в твоём духе, Кира. И потом… Хидето я сам всё расскажу. С ним мне нечего бояться.       – Зря. Я бы боялся.       – Уходи, Кира.       Оборотень склонил голову к плечу, внимательно посмотрел на Ютаку. Уке казалось, что с сожалением. Возможно, хотел что-то сказать. Что-то искреннее, недоговоренное между ними годами. Но альбинос смолчал, потому что оба и так знали о мнимом секрете сердца-«зефирки». На самом деле Кира хотел запомнить ускользающий момент как можно более подробно. Чтобы это сокровище навсегда оставалось при нём.       Когда он ушёл, Уке даже не заметил. Ещё четверть часа он сидел, не шевелясь, безучастно и отрешённо глядя куда-то вглубь себя. Ему было жаль, что так получилось. Снова. Но с этим предстояло жить дальше. Сложил бумаги вчетверо, сунул в карман и поднялся. Надо было идти к своим. ***       Всё в жизни взаимосвязано, и если сравнивать её с законом сообщающихся сосудов, то в понедельник это были сосуды, равномерно заполненные шумом. Как только статичная система нарушилась, в одной её части воцарилась блаженная тишина, так необходимая для выздоровления больного, а в другую будто бы перетекли все громкие звуки. Хлипкий баланс изменила «святая троица», как любезно обозвал Широяма вампирское семейство: Хидето, Манабу и Ютаку.       – Ну, а что? Им подходит, — хохотнул Юу в ответ на озадаченный взгляд Койю. — Отец, сын и однорукий Антихрист, отпрыск Сатаны.       Когда вышеназванная троица уехала и они остались без лидера в смешанных чувствах, надо было срочно решать, что же делать дальше. Тут-то и возобновилась общая разноголосица: каждый высказывал своё мнение, одни пытались перекричать других, покой и хладнокровие сохранял только отошедший в сторонку Юкихиро. Потом он и вовсе выбрался на улицу, видимо, покурить. Друзья, возмущённые поступком вздорного торговца информацией, обсуждали, как было бы лучше поступить с Кирой: Таканори предлагал, соблюдая милые местные традиции, запереть его в амбаре, Сузуки говорил, что оборотня надо допросить с помощью гипноза чистокровных, того же Койю использовать, Койю не возражал, а Широяма вообще высказывал мнение, что в альбиноса тоже надо шмальнуть нейтрализатором, чтобы неповадно было. Кира, который до этого наблюдал за суматохой молча, съехидничал:       – Сначала заплатите за него, а потом уж думайте, в кого им стрелять. Жду не дождусь ваших финансовых вливаний в моё денежное благополучие. А у тебя, Широяма, вообще память короткая. Кое-кто при нашем знакомстве в моём отеле, кажется, просил меня об услуге, хотел что-то разузнать. Забыл уже? Так вот, я не забыл и всё выяснил.       Юу изменился в лице и побледнел. У остальных наглое заявление Киры вызвало новую волну возмущений и гвалта. Дайго быстро что-то лепетал то одному, то другому, пытался всех усмирить, но его никто не слушал. И тут раздался негромкий спокойный голос:       – Я позвонил Асаги. С ним уже связалась Кейко. Она отыскала Йошиатсу и Томо, как просили утром. Отвезу Киру к нему, он сказал, что уже в курсе и всё уладит, — произнёс неизвестно в какой момент вернувшийся Юкихиро.       – Да-да. Никаких амбаров и допросов, — часто закивал Дайго, обрадовавшийся воцарившемуся молчанию. — Хайд-сан велел его отпустить, значит так надо.       – Ага, Хайд-сан велел. Вы-то тут ничего не решаете, мальчики, — искренне забавлялся Кира, а затем он обратился к Юки: — Молчун, эй, молчун, возьми-ка у меня из кармана телефон и набери мне один номер. Сам не могу. Рука не в лучшем состоянии, знаешь ли, пальцы не слушаются.       – И с чего бы это? — усмехнулся обозлившийся Такашима, которого сильно встревожила фраза о выполненном для Широямы заказе. — А не хочешь перекинуться в зверя и обратно, чтоб подлечиться? Или боишься шмотки свои пижонские испортить?       – Обойдусь. Что-то не хочется, будем считать, что я наслаждаюсь этим ранением, и потом — я не хочу раскрывать перед вами тайну моего звериного облика. Она только для самых близких, — ответил ему альбинос с медоточивой улыбочкой.       – Наверняка что-то редкостно уродливое, — не унимался Такашима. — Может, ты бородавочник? Или звездонос? Есть в Северной Америке такие страшилища с щупальцами на морде.       – Большая белая акула, а не превращаешься потому, что без воды сдохнешь, — вяло предположил Мацумото.       – Мимо! Я всё думаю назначить премию тому, кто угадает. Миллион йен! Будут ещё попытки? Нет? Тогда я предпочёл бы заняться делом. Итак, мне надо позвонить.       Юкихиро невозмутимо выполнил просьбу оборотня, набрал продиктованный номер и поднёс телефон к уху Киры.       – Чили, алло! Привет, мой пирожочек. Подарки? Конечно, я привёз подарки. А ты для меня приготовила презент, моя цифровая фея? Да ладно, уже сделала? Я говорил тебе, что ты — богиня? Да? Так я повторю это ещё раз! Ещё много-много раз! Встречаемся через полчаса в доме Асаги. Нет, я заночую в городе. Пока не знаю, где остановлюсь. Там и разберёмся, — может, альбинос хотел сказать что-то ещё, но Юкихиро безапелляционно нажал на отбой. Если Хайд считал этого оборотня важным для города, это не означало, что с ним будут обращаться с уважением те, кому он не нравился.       – Даже с Чили на короткой ноге, вы только посмотрите на него, — удивился Сузуки.       – Профессия обязывает. Надо поддерживать бесценные отношения с полезными людьми. Не знаю, насколько вы относитесь к этой категории, ребятки, но с вами мы тоже подружимся.       – Я бы не был так уверен, — мрачно отозвался Таканори.       – Не сомневайся, полосатенький! Но сейчас не время заниматься наведением мостов. Мне надо ехать. Веди меня, мой немой сподвижник с обалденным боевым даром, только имей в виду: на твой мотоцикл я не полезу, мы пока не в тех отношениях, чтоб обниматься. Без обид. Лучше помоги мне отцепить прицеп, я поеду на своей тачке. А ты можешь сопровождать. Этапировать страшного-престрашного преступника, хех. Только мне бы руку перевязать…       Юкихиро презрительно фыркнул, выказав молчаливое нежелание оказывать Кире первую помощь, и кивком указал ему на выход. Казалось, он в шаге от того, чтобы применить на паяце свой «обалденный боевой дар». Кира понимающе склонил голову и двинулся по указанному направлению, согнув в локте и прижимая к груди окровавленную руку. Красивый гангстерский пиджак был безнадёжно испорчен.       – Скатертью дорожка. Вот пусть Чили тебя и бинтует, — ядовито резюмировал Койю.       – Ясненько-понятненько, — задорно промурлыкал удаляющийся оборотень. — Злые вы, пойду я от вас. Но обещаю вернуться. Всем чао. А Широяму я точно навещу попозже.       После ухода альбиноса они тоже засобиралась, нужно было возвращаться домой, и Дайго, кажется, был рад этому факту и возможности остаться наедине с гибридом, ведь девчонка под действием нейтрализатора точно не могла настолько разрушительно влиять на нервы, как поредевшая, но от этого не менее шумная стайка друзей.       В Додже они не перестали спорить об увиденном, информация была противоречивой, их сомнительный помощник Кира — тоже, к тому же все не преминули отпустить немного колкостей в адрес Ютаки и его избранника, разве что добрый Акира не вмешивался, изредка посмеиваясь над тупыми шутками вроде «гадкий Юта и его миньон». И вроде бы их беседа выглядела такой обычной и непринуждённой, но за этим обменом мнениями и демонстрацией сарказма чувствовались внутреннее напряжение и неестественность. Мысли каждой парочки были заняты своими проблемами, а общий разговор был прикрытием для тревоги, которая нарастала, как звук двух музыкальных инструментов. С одной стороны угрожающе рычал бас, с другой истерично застонала гитара.       Мацумото, как бы он ни старался выглядеть спокойно, не мог перестать думать о девчонке-сироте при живых родителях с исковерканной судьбой и кровью, заражённой его тигриным проклятием. Сузуки чувствовал это и внутренне сходил с ума от того, что знал — трещина между ним с Такой отныне будет только расти, и сейчас, когда всё вроде бы наладилось, это было чудовищно больно. Койю и Юу на передних сидениях тем временем перебрасывались говорящими взглядами. В глазах первого был страх узнать о том, что, сбегая, он оставил родителей на бойне, а в глазах второго — гипертрофированное волнение за любимого. Все четверо предпочли бы ехать и ехать, не расставаться, потому что вместе они были словно воробьи, сбившиеся в общий комок на морозе. Так у них был крохотный шанс забыть обо всём на время или хотя бы притвориться, что никаких личных проблем нет и не будет, можно шутить про Снежку, ругать Киру и строить планы… Но как только они приехали и разошлись по своим комнатам, эта иллюзия разлетелась на части. Двери закрылись. Будто бы бас и гитара взвыли в полную мощь от неизбежной тоски. И началось выяснение отношений.       – Не смотри на меня так, Акира.       – Как, Така?       – Так, как ты смотришь весь день. Знаешь же, я ненавижу этот твой фирменный взгляд покалеченной собаки, которая боится, что ударят, и всё равно лезет под руку с виляющим хвостом.       – Но я такой. Я всегда буду рядом, буду липнуть к тебе, когда тебе плохо, ты пойми, я просто волнуюсь.       – А я задыхаюсь. Опять задыхаюсь от этого. Что за бег по кругу? Мог бы уже выработать стратегию получше.       – Не мог! Твои глаза сегодня… Всё будто вернулось из-за чёртова гибрида. Давай поговорим, я же чувствую…       – Да не хочу я разговаривать! Не хочу… — страдальчески прохрипел Таканори. — Ты — это ты, а я другой. Когда случается какое-то дерьмо, я не могу говорить по душам, обниматься и забывать, я могу думать только о дерьме, я должен погрузиться в него полностью, чтоб как-то разобраться в себе. Меня нельзя отвлечь и успокоить, ты должен был врубиться за столько-то лет! Но нет, ты у нас тупой босс forever, прёшь и прёшь. Твоя забота, преданность, участливость, как и наша прекрасная ебля — не помогут. Не лезь ко мне сейчас. Ну пожалуйста. Просто дай мне это переварить. Оставь меня в покое, Аки.       – Оставить в покое? Не лезть? Я опять тебе мешаю? Ну охрененно… Предпочитаешь эпично пропитываеться дерьмом в одиночестве? Загоняться без всякого смысла? И из-за чего? Из-за какой-то херни, это же… Ну ты же знал, что Сакурай нашлёпал гибридов на вашей крови. Тебе было всё равно! Я просто понять не могу, чего ты так реагируешь на неё…       – Да, ты не понимаешь и, видимо, не хочешь понять. Проще заткнуть меня психотерапевтическими беседами и бесполезным «всё будет хорошо, Така», «не переживай, Така», «тебя это не касается, Така». Ты просто не знаешь, на каком уровне касается, не знаешь, что я ощутил там сегодня рядом с машиной Киры. Родство. То, чего у меня никогда не было.       Конечно, он пожалел о том, что это сказал, в очередной раз со злостью убеждая себя, что ему лучше помалкивать обо всём, что его волнует. Брошенная фраза ранила. Волк ощущал названное родство иначе, для него это было как удар под дых — родным для него всегда был Мацумото и парни, но в меньшей степени, конечно. А для Таканори, получается, нет. Акире не приходило в голову, что понятие семьи у них разное, хотя бы потому, что кровных родственников у тигра не существовало, а у него было счастливое детство с мамой.       Сузуки посмотрел на любовника с мукой, для него это действительно было необъяснимо, почему его вечно отталкивают, и как они могли быть настолько близкими и при этом далёкими. Чужие радужки снова полыхнули лазурным льдом, Акира тряхнул головой, повернулся и вылетел прочь. Сначала покружил по кухне, поставил кофе, задумался, пропустил момент, когда кофе убежал, выключил, бросил чёрное выкипевшее недоразумение на плите, уселся на диван и «разбудил» телевизор. Показывали «Маугли». Акира завис, отчаянно мечтая насладиться моментом, когда Шерхану в его наглую морду ткнут горящей головнёй. Чтоб уже очухался наконец и оттаял, сколько можно мучить мальчишку-волчонка?..       В это время в другой комнате воздух вибрировал от ядовитой смеси паники и сгущённого чувства вины. Широяма сидел на кровати, склонив голову, обхватив её пальцами и бормотал, как в бреду:       – Может быть, в чём-то моё желание стать человеком это желание быть с ними? Ну, знаешь, вроде как вернуться в то время до моего ухода. Я ведь мог их сам поискать после того, как смылся. Вернулся бы обратно из Токио и… Не знаю, надо было…       – Нет, ты не мог, — тихо шепнул Койю, присаживаясь на корточки перед ним.       – Да, я просто струсил. И продолжал все эти годы прятаться. Потому что в глубине души-то я знаю, что там произошло. Только вот убедиться в этом пиздец как не хочется. Как подумаю, что их просто сожгли, а потом прикрыли это говно выдуманной операцией по ликвидации каких-то там вампиров. Да лучше б я там сдох… И почему не съездил после?       – Юу, ты просто боялся знания больше, чем незнания. Но скоро это закончится. Надо будет выдержать и смириться.       – Иногда кажется, что лучше и не знать вовсе. Как думаешь, Кира реально нашёл данные?       – Ну, то, что он профи в добыче информации, это факт. Каким бы козлом ни был, думаю, нашёл.       – Блять, Койю, и как теперь дождаться вечера? Слушай, а давай напьёмся, мм?       – Ага, конечно, такие новости лучше пьяным воспринимать.       – Точно! А я что говорю, неси бухло.       – Широяма, это вообще-то был сарказм, очнись. Я давно хотел мягко так тебе намекнуть — алё, ты ведь теперь почти-человек, притормози с саморазрушением! Куришь как сапожник, жрёшь всякую фигню холестериновую, как слон, и вообще! У тебя в любой непонятной ситуации одна реакция — выпить, а печень, на минуточку, уже не вампирская. Остынь. Возможно, после разговора с Кирой придётся… Тогда я составлю тебе компанию.       – Обещаешь?       – Обещаю.       – И пилить как сварливая жёнушка не будешь по поводу бухла?       – Ну не знаю… — лисья улыбка, порывистое движение — Такашима взял его за запястья, притянул его руки к своим губам и быстро зацеловал. — К тому же… Мы не в курсе, что конкретно удалось обнаружить Кире. А вдруг… Так иногда бывает даже в этом дерьмовом мире. Маленькие чудеса случаются.       Прозвучало робко, неуверенно, оба знали, что вероятность другого расклада событий практически нулевая. Широяма даже попытался улыбнуться в ответ, вышло так себе, но он очень старался.       – Ты слышишь? — вдруг встрепенулся Юу.       – Что?       – Пахнет горелым кофе. Что там у наших зверушек произошло? Ты видел, они сегодня потерянные какие-то?       – Да, если у Акиры убежал кофе, то дело дрянь. Пойдём проверим.       Спасительная возможность укрыться от своих бед, занявшись чужими. Её нельзя было упускать.       Кира заехал к ним вечером, и не один. На одном согнутом локте висела связка пакетов с названиями модных брендов одежды и один — из магазина бытовой техники, а на другом — хихикающая хакерша. Чили держала альбиноса под локоть, посмеивалась и периодически подносила к губам полупустую бутылку дорогого шампанского. Увидев эту парочку на пороге, Такашима занервничал, их облик как-то не вязался с вестниками трагических новостей, скорее с героями комедийного тв-шоу о розыгрышах. Так и хотелось спросить: «Меня снимает скрытая камера?»       – Широ где? — икнув, спросил Кира.       – …яма! — поправила его Чили и по-дурацки рассмеялась.       – Что? А, да, Широяма, — оборотень опять икнул и тут же извинился. — Шампусик! Ми пардон. Мы тут с Томо и Йо бутик грабанули. И решили отметить.       На округлившиеся глаза Койю он отреагировал тем, что поспешил исправиться:       – Ну как грабанули… Потом, конечно, я всё оплатил, и с большими чаевыми. Но витрина в хлам. Чили, как думаешь, там хватит денег на новую?       – На две хватит, — быстро подсчитала в уме девушка и сделала новый глоток. — На две с половиной даже. И на пару сеансов к психотерапевту для охранника.       – О, значит, завтра можем повторить. Хотя без эффекта неожиданности будет не так потешно.       – Широяма занят, они с Акирой на кухне разговаривают, — наконец сумел вклиниться в этот безумный диалог подрагивающий от возмущения Такашима. — Ты что, вот в таком виде хочешь ему всё рассказать?       – Нет, конечно, я предварительно надену свой лучший белый смокинг и галстук-бабочку. Дорогая, а ты, надеюсь, погладила мне манишку?       – Нет, дорогой, — в притворном ужасе ахнула Чили. — Забыла, отвлеклась, когда полировала твой цилиндр и тросточку.       – Малышка, сколько раз я тебе говорил не распространяться про полировку тросточки при посторонних!       – Прости-прости, душечка!       – Короче, Такашима, мы ждём вас в соседнем доме, Асаги меня туда определил на ближайшие сутки или пару дней, как пойдёт. Тащи туда кису с волком, себя и Широ…       – …яму, — нежно подсказала хакерша.       – Да-да, его. Ютака ведь не возвращался?       – Нет, — мотнул головой Койю.       – Как я и думал, — на минуту Кира вдруг стал серьёзным. — Короче говоря, приходите все. Я с ним отдельно у себя в комнате пообщаюсь. А потом… Рядом должны быть друзья, понимаешь?       – Но они не пойдут, ты же в Хайда стрелял, не забыл? — Койю, кажется, понял идею Киры и даже разделял её, Юу действительно нельзя было замыкаться в такой ситуации.       – Сузуки я обещал гостинцы от его матери передать, он придет. А тигру скажи, что я хочу вас угостить. В качестве извинения за сегодняшнее. Вроде мировой. Ну, не знаю, что-нибудь соври, ты ведь это умеешь? Я говорил, мне надо навести мосты. В нашем стане не должно быть разногласий. Так что мы вас ждём. Пойдём, Чили.       В итоге Мацумото, конечно, и слушать ничего не стал, закрылся в комнате и коротко, но ёмко послал Такашиму вместе с Кирой и со всеми остальными куда подальше. Сузуки, наоборот, словно бы в противовес настроению Таки, абсолютно спокойно согласился сходить, сказал, что хотя бы с Хазуки поболтает и выпьет, а торчать дома в этом бастионе непонятных страданий у него нет никакого желания.       У Хазуки, действительно, было всё, чтобы развеяться: закуски, заказанные на дом, алкоголь и приставка, купленная Кирой по просьбе Чили. Акира сходу взялся помочь девушке её установить и, хотя из техники хорошо разбирался только в мотоциклах и кофемашинах, теперь он послушно возился с проводами под женским руководством. Хазуки развернул для них телевизор, чтоб дать доступ к входам, стоял рядом и делал ценные двусмысленные грубоватые замечания вроде:       – Ниже пихай давай, братишка, ты что, вставлять как следует не умеешь? — и задорно хохотал, когда Акира, полностью скрывшийся за теликом, выныривал оттуда, чтоб показать ему фак.       Койю уныло взирал на это мельтешение, призванное заглушить плохое и отвлечь от главного. Широяма и Кира уединились в его комнате, когда оборотень притащил из своей машины какие-то пакеты и папки, видимо, с документами-доказательстввми. Не выходили они долго. «Приставочники» успели всё установить и поцапаться из-за того, во что первое сыграть — в мотогонки или в симулятор рыбалки. Чили вообще стояла грудью за файтинг, и поскольку грудь у нее была феноменальная, Койю подозревал, что в споре победит она. Отвлёкшись, даже не заметил, как Юу и Кира вернулись. И вот что удивительно — Широяма сиял. То есть в его глазах было немного грусти, но гораздо больше того, что Такашима не рассчитывал увидеть — облегчения. Юу положил на кухонный стол рядом с холодильником принесённую с собой папку, достал и открыл две бутылки пива одну за другой, поднёс Койю и умиротворённо-нежно мурлыкнул ему на ухо:       – Всё хорошо, рыжий. Как ты и говорил, что-то хорошее иногда случается даже в этом дерьмовом мире. Потом расскажу. А сейчас — выполняй обещание — пей со мной и не ворчи.       Они чокнулись бутылками и немного тихо посидели рядом в эпицентре шумного веселья, пока пиво не закончилось. Тогда Широяма предложил Хазуки прогуляться до магазина, докупить бутылок и ещё чего-нибудь вкусного набрать. Такашима отказался, и как только дружбаны-рыболовы отправились в супермаркет, он подошёл к холодильнику, подхватил и раскрыл папку, пробежался глазами по тому, что было внутри. Чем больше он читал, тем больше обалдевал. От документов несло таким гадким и сладким враньём, что вывод на ум приходил только один. Койю посмотрел на страницы, на веселящегося за игрой в консоль с Чили Киру, снова на страницы, разобрал в уме это немудрёное уравнение. У него было единственное логичное решение. «Уке Ютака, сукин ты сын», — подумал чистокровный, устало прикрывая глаза. ***       Запахи цветов для большинства — просто сладость без особых различий. Где роза, где красный жасмин, где неженка-орхидея? Да кто их разберёт в общем многоголосии? Асаги был уникумом. Он чувствовал каждое дуновение, полутень аромата, осознавал их отдельными голосами: как всхлип, стон или жалобу. Он шёл, распутывая клубок хора неизбежно умирающих бутонов на отдельные ниточки запахов. «Мои бедные крошки, он совсем о вас забыл, чудовище! Ну подстрелили его, невелика потеря, не умер же! Воду цветам надо менять всё равно».       Оракул потянул носом в прихожей дома Хайда, осуждающе покачал головой и сразу направился налево в кабинет друга. Там на рабочем столе красовалась стеклянная ваза с тем самым букетом от Ютаки с порнографическим подтекстом. До недавнего инцидента с выстрелом Хидето очень бережно заботился о подарке Уке, но за последние сутки по понятным причинам ни разу о нём не вспомнил. Алые пионы потемнели, бордовые орхидеи осунулись, на листьях антуриума появились жёлтые пятна. «Непростительно!» — ужаснулся про себя Асаги.       Сначала он отнёс на кухню свои хризантемы, затем вернулся в кабинет, подхватил и перенёс туда же вазу. Поставил на остров и начал хлопотать над пострадавшими цветами. Насвистывая, обирал подвявшие листы и лепестки, прежде чем сменить воду, добавив в неё волшебное зелье собственного изготовления, секрет которого он не раскрыл бы никому даже под угрозой смерти — этот порошок продлевал жизнь срезанным бутонам на пару недель. За таким занятием его и застал Хайд, спустившийся из своей спальни вниз по лестнице. Усталый и осунувшийся, но вполне здоровый, он выбрался из постели, чтобы выпить воды и встретить друга-провидца, чьё приближение почувствовал за пару минут до того, как Асаги перешагнул порог.       – Хозяйничаешь в моём доме, да? Ну, привет, — поцокал языком Хайд, затянул потуже пояс чёрного шёлкового халата, подошёл к холодильнику, нашёл там двухлитровую бутылку воды и сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка.       – Конечно, хозяйничаю, не выдержал. Кто стерпит подобную безалаберность! Принёс вот тебе букет, чтоб подбодрить, смотрю, а ты и за прежним не приглядываешь. Ни стыда, ни совести, Хидето. Уже думаю, может, все цветы обратно забрать? У меня им будет лучше, чем у такого плохого безответственного вампира, как ты.       – Эй, эти цветы вообще-то не ты дарил, а Ютака, что за наглость! Поставь обратно туда, где взял, — проворчал Хайд, захлопнул дверцу холодильника и забрался на барный стул рядом с островом кухни. Вопреки словам, отбирать букет у друга он не стал. Только подпёр щёки ладонями, сощурил глаза и сонно наблюдал за мастерскими движениями рук Асаги, в данный момент приводящего в порядок орхидеи.       – Поставлю-поставлю, не волнуйся. Только ты обязан больше о них не забывать. Секунду. Ну вот, почти готово. Есть у тебя ещё вазы? Этот, второй, тоже надо пристроить.       – Думаешь, твои хризантемы меня подбодрят? Нет, конечно, весьма мило с твоей стороны, но, по-моему, в такой ситуации ничего не поможет. По мне будто трактор проехался, причём не один раз, какая уж тут бодрость…       – А ты не жалуйся, Хидето, сам виноват, что решил не посвящать меня в затею с гибридами. Я бы тебя предупредил насчёт Киры, очевиднее было некуда, что он сорвётся и опробует оружие на тебе. Так что принимай заслуженное наказание с достоинством. О, я вспомнил, у тебя, кажется, был большой кувшин для сангрии, хризантемам подойдёт. Верхняя полка, да?       – Да, там. Всё-то ты помнишь, всё провидишь, — против воли тихо рассмеялся Хидето. — Ну поругай меня за то, что я решил тебя не беспокоить… Хотя ты же не за этим сюда пришёл?       – Не всё провижу, не всё помню, только самое важное.       – Вроде кувшина для сангрии, ага…       – Да, потому что это важно! Не смейся. Я знал, что пригодится со временем. Именно за этим я и пришёл, отчитать тебя и позаботиться о букетике. Кто, если не я подумает об этих беззащитных красотках? Ну и заодно решил тебя проведать, подкормить.       – Как трогательно: меня во вторую очередь. Так и знал, что растения для тебя важнее. Постой… Подкормить? Как цветочек, что ли?       – Цветы кровь не пьют, — улыбнулся Асаги и вытащил слева из-за пазухи плоскую серебряную фляжку с выгравированным на ней кроликом. — А тебе нужна кровь, посмотри на себя, выглядишь хуже фиалки «Рококо» под прямым солнечным светом. Синяки под глазами, увядший вид. Я правда не удивлён. Так и думал, что после такой ночи ты будешь несколько утомлён…       – Какой «такой»? Что за грязные намёки с твоей стороны? И потом, ты же знаешь, у нас ничего не было.       – О, кажется, я слышу в твоём голосе нотки разочарования, бедная фиалочка Хидето… Неужели тебе этой ночью не хватило внимания и заботы?       С лестницы раздалось вежливое предупреждающее покашливание, прервавшее назревающую дружескую перепалку, вниз спустился смущённый Манабу.       – Извините, — сказал он, осторожно заглядывая в кухню. — Я на минуту. Хотел спросить, как вы себя чувствуете, учитель? Доброе утро, Асаги-сан.       – Отлично чувствую, жара нет, всё просто замечательно, — нарочито энергично отозвался Хайд.       – Доброе утро, юноша, ты как раз к завтраку! А, знаешь, в некоторых странах считают, что те, кто приходит к столу минута в минуту, самые удачливые и счастливые люди. У меня и для тебя есть угощение, — промурлыкал Асаги, вытаскивая вторую фляжку с правой стороны своего черно-белого жилета. — Свежая, только что сцеженная, первый класс, ты же привык к лучшей крови, да? А твой опекун вряд ли мог тебя накормить. Он и цветы запустил!       – Долго ещё будешь пилить? — Хайд раздражённо подкатил глаза.       – Да зачем мне кровь? Я не голодный. Честно! Не нужно так часто, — поморщился мышонок. — Хайд-сан и так ежедневно меня кормит, это много, небольшой перерыв совершенно не важен…       – Так, никаких возражений, — вступился за друга Хидето. — Асаги тебе свою кровь принёс, негоже отказываться. Это особенный дар. Принимать надо с благодарностью. Сейчас…       Он утомлённо сполз со стула, дотопал до шкафчиков и достал стеклянный кувшин для цветов и прозрачный пластиковый стакан с округлой крышкой и трубочкой, закрученной спиралью внутри. В основание стакана и в трубочку были вмонтированы цветные блёстки и бусины в виде бирюзовых улыбающихся медуз.       Манабу смотрел с недоумением, как его наставник наливает в это чудо кровь из фляжки.       – Эм… Спасибо, конечно, но не стоило…       – Стоило! Обязательно надо выпить. Бери стакан и иди погуляй.       – Погулять… с этим? А можно… не надо? — в голосе мальчишки прозвучала мольба, в глазах метался ужас. «Если кто увидит — засмеют. Что за детсадовская тара… Хорошо, что тренировки с Широямой сегодня не будет…»       – Надо, — упрямо надув губы, настоял Хайд. — В Токио так модно, все подростки с такими стаканами таскаются, ты совсем ничего по своему возрасту не делаешь. Я в поездке специально купил. Так что бери и иди. Нам с Асаги нужно поговорить.       – Ну ладно, — неуверенно согласился Манабу, кивнул обоим чистокровным и заторопился к выходу, держа в вытянутых перед собой руках пластиковый ужас с блёстками и кровью внутри.       – Гуляй! Но возвращайся не поздно, — буркнул ему вдогонку Хидето, и тут же опомнился, поймав на себе ехидный взгляд оракула. Снова забрался на стул и, нахмурившись, скрестил руки на груди:       – Ну что? Тебе, кстати, придётся его кормить, пока меня не будет. Розы розами, но, главное, про Манабу не забывай. Он хоть отнекивается, но пить должен регулярно. Сам понимаешь, почти ребёнок, да не так давно обращённый. Лучше ему не чувствовать голод.       – Да уже много времени прошло. И он не ребёнок. Всё с ним в порядке, Хидето. А вот с тобой — нет. Но как же это мило с твоей стороны, — не мог не съязвить Асаги. — Кто бы мог подумать, ты теперь прямо натуральная мать-одиночка, воспитывающая взрослого сына.       – Будешь издеваться, да? Я к нему привязался, и что такого, будто это новость…       – Не новость, а закономерность. Только вот привязываться больно, и ты раньше боялся этой боли. Пока на горизонте не появился Уке Ютака…       – Глупости. Ничего я не боялся, — Хайд задумчиво приложил к губам фляжку и сделал несколько глотков. — Скажем так, я избегал привязанности. Но не из-за страха…       – Из-за него самого. Что как ни страх заставляет ограждать себя от других барьером мнимого величия, стеной ответственности за целый народ? Ты боялся, можешь уже признаться, что защищал себя отторжением близких связей.       – Может и так. Но, прошу, оставь уже эти нравоучения, мне и так тошно до одури. Не понимаю, зачем ты меня в это тычешь носом. Мог бы и пожалеть, тактично промолчать, наконец. Ты же в курсе, что мне предстоит.       – Нет, я не могу упускать момент, ты сейчас весь в смятении, значит жалеть нельзя, надо говорить начистоту, Хидето. Иначе ты можешь принять неправильное решение.       – За меня уже всё решили. И это дико больно. Привязанность, говоришь? Может, лучше было остаться на этапе страха. А теперь вот барьеры и стены сломлены, да только что остаётся в итоге? Ютака хочет, чтобы я отдал его Сакураю…       – Знаешь, что занятно… — внезапно меняя тему, ухмыльнулся Асаги. — С Ютакой мы тоже говорили о страхе. Как раз когда собирали вот этот самый букет — воплощение страсти. Началось всё с диалога о страхе. Не уверен, что это хорошо с моей стороны, выдавать чужие тайны…       – Ну ты прохвост, уже сболтнул, теперь договаривай до конца… Что? Чего он боится? — Хидето вспыхнул, вцепился пальцами в край стола и с напряжением смотрел на друга, который, как назло, снова сосредоточился на цветах, красиво пристраивая хризантемы в кувшине для сангрии.       – Скажу, если ты пообещаешь мне, что соберёшься и перестанешь сомневаться. Эта поездка нужна. И тебе придётся пойти на то, чего тебе так не хочется. Ради Ютаки, ради города и ради себя.       – Это нечестно, вы все на меня давите… Как я могу пообещать? Да я бы лучше сам сдался Сакураю Атсуши, если б это не повлекло за собой поток смертей, и не только наших, не только чистокровных…       – Хидето, ты же меня знаешь, я не выдаю предсказаний просто так, когда не уверен.       – А сейчас ты уверен?       – Процентов на шестьдесят.       Глаза Хайда расширились в ужасе, цифра была чудовищной.       – Это мало, Асаги! Я не могу пойти на такое, когда есть только шестьдесят процентов…       – Этого достаточно. Перевес полностью в ваших руках, — спокойно ответил оракул.       – Безумие какое-то… Ты хоть понимаешь, что мне придётся сделать, чтобы он смог общаться со своим отцом без риска? Понимаешь? Это жестоко. Вы все не имеете права просить с меня такую жертву, да я, считай, только жить начал, и вот теперь должен… Да пошла эта Кирина сыворотка, она того не стоит… Нечестно…       – Боже, Хидето, это просто смешно, причитаешь, точно подросток в истерике. Ты должен успокоиться и трезво всё взвесить.       – Успокоиться? Знаешь, не буду я тебе ничего обещать. Я не могу! Ты не имеешь права с меня это требовать. С тобой такого не случалось!       Тут доброе спокойное лицо Асаги внезапно потемнело. Высокая фигура прорицателя будто ещё больше увеличилась в размерах, на солнечную кухню из ниоткуда, из щелей и углов, повыползали сизые тени и быстрыми полосами побежали по потолку. Чужая ярость и горе заполнили пространство. Асаги поднял выжженный пустой взгляд на Хайда, зло оскалился и сплюнул в лицо лучшему другу:       – Это со мной-то такого не случалось? Ты ничего не забыл? Да я женой пожертвовал. И знаешь почему? Потому что моя Дина этого хотела. Потому что я не мог поступить эгоистично. Хотя каждую секунду жизни во мне всё болит, всё помнит. А знаешь, сколько у нас с ней было процентов уверенности в счастливом финале?       – Прости… — глухо прошептал Хайд побледневшими губами, ему было почти незнакомо такое чувство, как стыд, но в эту минуту хотелось сквозь землю провалиться от осознания того, какую гадость он ляпнул.       – На кой мне твоё «прости»? Нет, лучше ответь мне. Ты ведь знаешь, эгоистичный наш всемогущий рулевой. Ты помнишь! Какой у Дины был прогноз от врачей? Сколько процентов?       – Прости, Асаги… Серьёзно, я зря сказал.       – Ноль. У нас был ноль. Так что заткнись и перестань ныть, говорю тебе это один раз. Любить — это не сжимать в кулаке, Хидето. Любить — это отпускать и верить. И ждать возвращения. Ждать встречи, даже если шансов ноль.       – Хорошо. Хорошо, я обещаю, — сдался раздавленный чужим горем Хайд. — Ещё раз прости. Мелочно, да, но меня всего выворачивает от необходимости этого обмена. А потом ещё если бы не неизбежность того, что надо умолять о помощи его… Унижаться перед Первым, это же…       Асаги мгновенно успокоился и расхохотался. В помещении потеплело, тени растаяли, уступив место солнечным зайчикам.       – Вот чего тебе не хочется, оказывается. Вам давно пора утрясти свои отношения с Арю, ничего, не дети, разберётесь.       Хайд неожиданно робко, чуть запинаясь и ковыряя пальцем столешницу, предположил:       – А может… Ну, знаешь… Может, ты бы сумел выкроить время и поехать к Первому? Ну чтобы не я с ним эту дипломатию разводил… У тебя это лучше получится, я боюсь, что не выдержу, вспылю, и всё изгажу…       – Хидето, — укоризненно сощурился Асаги. — Ты предлагаешь мне поехать с Ютакой вместо тебя? Серьёзно? Ты его бросишь в этом путешествии из-за пустякового страха переругаться с Арю?       – Не вместо меня… А вместе с нами, я в машине бы посидел… Блин, ты же знаешь, я его не перевариваю. А он меня терпеть не может. Ну пожалуйста, вы же так хорошо общаетесь. Ты единственный с ним находишь общий язык. А мне он может даже отказать. И тогда вся затея провалится, Ютака не может попасть к Сакураю с открытыми воспоминаниями о нас.       – Ехать вместе? То есть ты хочешь бросить без присмотра город? В такое время? Я должен остаться, смирись. Или город, или Ютака. Или я, или ты. Уж выбирай.       Долгий тяжёлый вздох, затяжная минута раздумий. Хайд состроил жалобную рожицу и с усилием процедил:       – Выбора нет. Вообще. Надо ехать мне.       – А я о чём говорил? Не парься! Всё у тебя получится просто замечательно. Я в тебя верю. Арю, кстати, тебя не ненавидит. Скорее ты ему очень даже интересен. И твой мальчик тоже… Ох, он будет в восторге от этой затеи.       – Это как раз и есть самое омерзительное. Как представлю его радость, так сразу воротит. Будет с нами как кот с мышами играться. И не факт, что исполнит просьбу, подкорректирует память как надо. Он ведь что угодно может натворить просто забавы ради. Это даже опасно.       – Не опаснее, чем идти в бой без нейтрализаторов. Уж с Первым ты разберёшься. И к тому же ты мне пообещал, что сделаешь это.       – Точно! Я пообещал. А ты сказал, что в обмен откроешь то, о чём говорил с Ютакой в день, когда он у тебя букет заказывал, — оживился Хидето, вспомнив начало разговора.       – Нет, — хитро улыбнулся оракул. — Я обещал тебе рассказать только о том, чего он боится. Всю беседу я не собираюсь выдавать.       – Дьявол! Обманщик ты, — хмыкнул Хайд.       – От дьявола слышу. Давай уже, допивай мою кровь, смотри, как она хорошо на тебя действует, больной мой друг. Вон как оживился, щёки порозовели, глаза блестят!       – Это не от твоей крови, не обольщайся, Асаги. Чего он боится, боже, скажи уже?       – Всё просто: того, что ты разобьёшь ему сердце. А почему — спроси сам.       Хайд нахмурился, мысленно разбирая ответ, пытаясь найти источник чужого страха. Ребус был как острое стекло, попавшее под кожу, кололся и не давал покоя. Настороженно и нервно в ушах вампира стучал собственный пульс. И пока он сидел в задумчивости, застывший, как статуя, оракул полностью переключил внимание на цветы в вазе и в кувшине. Тихо болтал с ними о том, о сём, и, кажется, довольные цветы что-то ему отвечали.