Глава 9. Испытание второе. Яд (часть 2).
Колос — в цвет янтаря, успеем ли? Нет, выходит, мы зря сеяли. Что ж там цветом в янтарь светится? Это в поле пожар мечется. Разбрелись все от бед в стороны. Певчих птиц больше нет — вороны. В. С. Высоцкий
Вы когда-нибудь видели смерть? Видели как медленно, текуче, или же до смешного стремительно уходит жизнь из человека? Как чья-то душа всплывает над головами, устремляясь в небо? А вы видели, как человек умирает от яда? Как инородное вещество растекается по венам, с каждой минутой высасывая жизненные силы? Говорят, что тот, кто хоть раз увидел чью-то смерть, может видеть таких удивительных существ, как фестралы. Но почему же люди так боятся фестралов? Только ли из-за их неприятной наружности, ужасного вида? Только ли от суеверий? Нет. Людям было бы абсолютно плевать на внешний вид этих животных, многие бы даже нашли в нем особый шарм. Люди боятся фестралов, потому что костлявый силуэт этих животных будет подтверждением того, что ты хоть раз в жизни видел чью-то гибель. Многие боятся собственной смерти. Но ведь гораздо легче уйти на тот свет самому, чем узреть смерть другого человека, особенно если этот человек был кем-то родным и значимым. И Оливия знала это. Не понаслышке.***
Распрощавшись с парнями у лестниц, они довольно быстро спустились к кухне. Груша на натюрморте с фруктами отозвалась привычным хихиканьем на легкое поглаживание, после чего в стене показался небольшой проем, недостаточно высокий для роста среднестатистического волшебника. Послышался звон медных кастрюль и сковород, шум воды и шипение масла. Стоило Гермионе войти в небольшое помещение, как ее лицо опалило жаром от бесчисленных плит, а носа коснулся приятный запах чего-то жареного, от него одного уже рот наполнился слюной. Завидев гостей, эльфы-домовики, работающие тут, возбужденно зашептались, с интересом косясь на двух девушек, при этом, однако, ни на мгновение не отрываясь от работы. Между тем к подругам уже подлетел один из эльфов, в тот же миг сгибаясь в поклоне. — Госпожа Адара, Госпожа Гермиона, рады вновь видеть вас! — пролепетал домовик, смешно тряся длинными ушами. — Добрый вечер, Тоби, — с улыбкой произнесла Блэк и, обращаясь уже ко всем эльфам, продолжила. — Мы бы хотели устроить небольшой пикник. Сможете собрать для нас корзинку? Тоби тут же радостно взвизгнул, подпрыгивая, кажется, до самого потолка. Домовики и домовухи взволнованно зашептались, делясь друг с другом общей радостью, захлопали в ладоши, пританцовывая, кто-то тут же бросился к погребам с продуктами. Общее оживление не прошло мимо ни одного из них. — Для Господ — все, что угодно! — пролепетал Тоби и умчался в радостно галдящую толпу раздавать указания. В холле девушки столкнулись с довольно большим потоком народа. Студенты возвращались из Хогсмида. Но около озера, слава Мерлину, никого не было, поэтому можно было отдохнуть вдвоем, не опасаясь, что им кто-либо помешает наслаждаться теплым вечером. Они сели на траву прямо под сенью большого дуба на берегу Черного озера. Теплый ветер с озера обдувал их лица, колыхал дубовые листья, отчего те еле слышно шелестели, будто перешептывались между собой. И Гермиона вдруг поймала себя на мысли, что донельзя привязалась к Адаре. Грейнджер казалось, что она знает эту девушку всю свою жизнь. Вот они едут в Хогвартс-эксперссе. Им обеим всего одиннадцать, а голову разрывают противоречия. Гермионе одновременно и страшно, и невероятно захватывающе-любопытно окунуться в какой-то новый, необъятный мир, поэтому она то и дело в нетерпении поглядывает в окно, ожидая появления за ним огромного замка. Адара же ничуть не выдает своей взволнованности перед предстоящим поступлением. Закрывшись книгой по Чарам, та заинтересованно поглядывает на девочку с непослушными кудрями, время от времени поглаживая жабу, лежащую на сидении около нее. У…у Адары же была жаба? Конечно же была! Гермиона ведь познакомилась с Роном и Гарри, разыскивая ее! А вот уже и конец первого курса. От непрерывных аплодисментов болят ладони, а от радостных криков — горло. Они смогли! Они сделали это! Гиффиндорцы одержали победу в напряженном соревновании факультетов! Среди смеющихся лиц Гермионе удалось найти лицо Адары и, заглянув ей в глаза, широко улыбнуться и показать большой палец. Подруга в ответ кивнула головой, растягивая рот в улыбке еще более широкой, при этом показав ей язык. Теперь скрывать смех уже не было сил, поэтому Грейнджер, не сдерживаясь, захохотала, запрокинув голову. Взгляд зацепился за зелено-серебряный галстук сидящего рядом человека. Далее в памяти почему-то всплыл фрагмент уже третьего курса. Взгляд лихорадочно бегал по опушке Запретного леса, в поисках выхода из незавидного положения. Дышать было трудно. С трех сторон ее уже окружали, а сзади были лишь темные деревья. При виде этих кровожадных улыбок становится страшно, а в голове остается лишь одна мысль — «Бежать!». И только решимость начинает наполнять девушку, ноги уже готовятся к новому марафону, как один из преследователей ловит ее в кольцо теплых рук, а другой нахлобучивает что-то на голову. По опушке катится задорный девичий смех. Раздается щелчок фотокамеры. — Ненавижу! Вас! Троих! — рычит Гермиона, пытаясь выбраться из крепкого захвата Уизли, сопровождая каждое слово ударом ноги. — Какого! Мерлина! Вы! Сделали! Рон, Гарри и Адара весело хохочут, пока Грейнджер, срывая с себя венок, услужливо сплетенный и надетый на нее Адарой, и бросает его наземь. — Как только до такого додуматься можно? Он же с волосами моими сливается! Ненавижу лютики! Все эти воспоминания так органично вписывались в ее голову, что становилось как-то не по себе. И все же непонятная тоска овладела девушкой. Им ведь придется расстаться, не так ли? — Так ты расскажешь мне о причине твоего марафона «До-Хогвартса-И-Обратно»? — тронув подругу за локоть, иронично спросила Адара. — Чего? Какого марафона? — от неожиданности вздрогнув, переспросила шатенка. — Ну, когда мы в очереди стояли, ты вдруг сорвалась с места и убежала в Хогвартс, буркнув что-то про «информацию-которую-нужно-проверить». Ты еще так торопилась, что по дороге Малфоя «уронила», — смеясь, проговорила девушка. — Таких витиеватых пожеланий смерти я еще не слышала. Гермиона в ответ выдала лишь нервный смешок. — Не бери в голову. Это несущественно. Вранье. То, что она «проверяла» в Хогвартсе было очень важным. Вот только что именно? — Эй, Гермиона, ты тут вообще? — размышления девушки прервались настойчивыми хлопками перед самым ее носом — А? Что? Ты что-то сказала? — Ну наконец-то! Я до тебя уже минут пять докричаться не могу! Ты сегодня прям какая-то совсем не своя. То от людей шарахаешься, как от призраков, — вон, несчастного Седрика напугала — то вдруг историю волшебного мира забываешь и талдычешь о каком-то «страшно-ужасном Волде-как-его-там». — Волдеморте, — машинально поправляет подругу Грейнджер. И застывает. Имя кажется таким знакомым, от него сам собой по спине пробегает холодок. Но не говорит ничего. — Именно, — брюнетка рассеянно проводит рукой по волосам. — А потом вдруг заявляешь, что была бы не против желтого платья в подарок на День рождения. Желтого, понимаешь? Ты же этот цвет, в отличие от меня, терпеть не переносишь. Что с тобой? Расскажи. Мне ты можешь доверять. Гермиона рассеянно поводит плечами, чувствуя под одеждой липкий холодный пот. Щеки начинают гореть. — Что-то ты совсем плохо выглядишь, — Адара тянется рукой ко лбу шатенки, на что та лишь отмахивается, потирая глаза тыльными сторонами рук. — У тебя точно нет жара? — Со мной все в порядке, — рассеянно отвечает волшебница, отнимая руки от глаз, и тут же нервно сжимая ими колени. В глазах появляется неприятная резь. — Уйди от меня со своими покровительственными замашками. Блэк недовольно поджимает губы и складывает руки на груди, но послушно отдвигается. — Так. Ладно. Хорошо. Я спрашивала: Тебе сэндвич с ветчиной или с курицей? — громко проговаривает Адара, взглядом указывая на корзинку с провизией. Ее голос отдает холодом, а в испытующем взгляде читается сомнение. — Нет, я, пожалуй, буду яблоко. Там ведь есть яблоко? — Есть, — почему девушке чудится в ее голосе…облегчение? Брюнетка лезет в корзинку, достает оттуда большое зеленое яблоко и, хмыкнув, бросает его Гермионе. — Держи свое яблоко. Кхм… кролик. — Прости? — говорит Грейнджер, чуть не подавившись фруктом. — Нет, ничего, — улыбается Адара и уже совсем тихо добавляет. — Кролик. — Значит так, да? Кролик, значит? — притворно оскорбляется Грейнджер. — А ну, иди-ка сюда. — Я, пожалуй, воздержусь. Брюнетка вскакивает с земли и пятится назад, старательно изображая ужас на лице. Гермиона встает тоже и, игнорируя мгновенно вспыхнувшую резь в висках, с притворно грозным видом начинает надвигаться на Адару. — Между прочим, я могу расценить это как оскорбление и принижение чести, а за это вызывают на дуэль. Но… у меня есть идея получше. С этими словами ведьма резко подается вперед, вытянув руки, и сталкивает отвлекшуюся подругу прямиком в озеро. Слышится всплеск и возмущенный визг Адары. Гермиона не может удержаться и громко хохочет, прикрыв на несколько секунд глаза. За такую неосмотрительность с ее стороны, Грейнджер тут же сама оказывается в воде. Палочка все еще оставалась с брюнеткой. Теперь от души хохочет уже Блэк. А вот Гермионе становится уже не до смеха. Тело резко бросает в холод. И, кажется, перед глазами все становится на порядок темнее. Голова внезапно начинает гудеть. Через полузакрытые веки девушка все еще видит пробивающийся к ней сквозь толщу воды луч света. Дышать становится невозможно, а вместо спасительного воздуха в нос и рот заливается вода. А на краю затухающего сознания вспыхивает мысль о том, что она все же что-то забыла. Но это уже не важно.***
— Нет, иногда ты меня пугаешь. И… настораживаешь. Том Реддл сидел за своим рабочим столом и мерно потягивал виски из стеклянного бокала, поглядывая исподтишка на своего товарища, который сидел напротив него. Исследования в области магической Янтарной книги как-то сами-собой зашли в тупик, ничего не принеся горе-исследователям. Они не поняли совершенно ничего, при этом перепробовав Все. Да, с таким положением дел оставалось только напиться. — Серьезно, почему ты так волнуешься из-за Грязнокровки? — Можешь считать это исследовательским интересом. Мне интересно, до чего дойдет вся эта… ситуация, — сказал Дэмиан, пряча обеспокоенное лицо за бокалом янтарной жидкости.***
— Гермиона! Гермиона, Мерлин тебя за ногу! Очнись! Черт, ты ведь не могла просто потерять сознание из-за контакта с водой? Я же чувствую, что с тобой все в порядке, так какого драккла ты глаза не открываешь? Я же сейчас паниковать буду! Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста проснись… Пожалуйста… Продираясь сквозь туманный кисель в мыслях, Гермиона слышала панически дрожащий голосок подруги, потом к нему примешались еще голоса…много голосов. Среди разных тембров и тональностей она смогла различить лишь обеспокоенный — Рона и спокойный, с тревожными, чуть дрожащими нотками — Гарри. Тело почему-то никак не хотело отзываться на слабые импульсы мозга. Мысли были похоже больше на желе. Так хотелось сказать друзьям, что все хорошо и что беспокоиться за нее не нужно, но язык будто отнялся. Очередной болевой импульс в голове заставил девушку сдавленно застонать. Непонятная дрожь пробирала все тело, бросало то в жар, то в холод. И вот, наконец, все снова поглотила тьма.***
Нет сил. Что-то делать, сражаться за чужую жизнь. Необходимо. Нельзя вновь плакать. Нельзя посыпать голову пеплом и вверяться в собственной ничтожности. Нельзя. Но по-другому не получается. Хрупкая ладошка в ее руке. Пульс еле бьется. Жизнь еще теплится в теле бледной девушки. Еще. Оливия не чувствует слез на своих щеках, но влажные капли на бледной ладошке не скроешь. Испробованы все лекарства, все доступные ей методы лечения. Ничего не помогало. — Дурочка, дурочка… Какая же ты дурочка… — еле шепчут губы. Она только нашла ее, после стольких лет. Тем не менее. Она все еще теряет ее. Снова.***
Тихий стук капель о стекло дарил умиротворение. Голова была будто в дурмане, конечности отказывались слушаться. Легкий ветерок холодит кожу. Яркое солнце слепит глаза. Оно настолько желтое и горячее, что кажется ненастоящим. Теплая ладонь сжимает хрупкое плечико. Так хорошо. Вокруг маячат школьники в легких футболках и кофточках. Слышится веселый гомон. Сотни, нет, тысячи улыбок… Гермиона удивленно всматривается в лица прохожих. Половина тех, кто машет ей рукой или просто одаривает улыбкой, девушке незнакомы. Грейнджер не помнит такого огромного количества магазинов и пабов в Хогсмиде. И такого оживления — тоже. Взгляд теряется в разнообразии светящихся вывесок и витрин. Впереди маячат две темные макушки. Гарри и Адара оживленно переговариваются, перебивая друг друга, и активно жестикулируют. Кажется, опять ссорятся. Вдруг позади себя Гермиона слышит оклик, который заставляет ее развернуть голову. Дыхание сбивается. По спине пробегает холодок. — Гермиона, Рон! Фух, как хорошо, что я вас заметил. Дело есть. Светлые волосы, черно-желтый шарф на шее. Он что-то говорит, улыбаясь. Девушка не слышит, что именно. Хочется протянуть руку и дотронуться до него, чтобы удостовериться в том, что он не рассыплется подобно миражу. В том, что это тот, с кого все это началось, кто пал первой жертвой. Седрик. Вдруг становится как-то холодно. Обилие ярких красок вокруг вызывает скорее тошноту. Гермиона прижимает ладонь ко рту и громко, надсадно кашляет. — Тебе нездоровится? — обеспокоенные голубые глаза заглядывают, кажется, в самую душу. — Нет, все хорошо. Просто немного холодновато, — натянуто улыбнувшись, протянула девушка, незаметно вытерев кровь с руки о подол платья. На руку, кажется, капало что-то холодное. Что это, дождь? Тишину в комнате изредка прерывал шелест пергамента. «Нет… Не то… Снова не то…» Руки немного дрожат, переворачивая пожелтевшие страницы. Пальцы водят по местами неровным строчкам. Вокруг высятся горы пыльных книг. Рядом валяется перо и девственно-чистый пергамент. Очередной просмотренный талмуд летит на пол. Глаза нестерпимо режет. Тонкие пальцы зарываются в спутанные волосы. На светлой кофточке, накинутой на плечи, тут и там виднеются пятна крови. Подняв голову, Гермиона отчаянно всматривается в пейзаж за окном. В лучах почти вечернего солнца глаза лихорадочно блестят. Резко встав из-за стола и разминая затекшую спину, девушка жестом отправляет все книги обратно по полкам. Устало привалившись к шкафу, она закрывает лицо руками и еле слышно выдыхает. Пора бы вернуться к друзьям, ждущим ее у шатра предсказательницы. Гермиона резко отталкивается от стеллажа и решительной походкой направляется к выходу из библиотеки. Краем глаза зацепившись за шкаф с книгами по Трансфигурации, девушка отмечает, что неплохо было бы подготовиться к скорому тесту по ней. На периферии сознания послышался хлопок двери, уверенные шаги и ругань. Звон разбитого стекла заставил виски вспыхнуть болью. Шелест страниц резко прекратился. Обеспокоенный голос вырывал сознание из полудремы. Она хоть и не верила в предсказания, но было в словах этой Трелони что-то такое, что не давало покоя. Задумавшись, Гермиона практически не слышит оклика предсказательницы. — Девочка, подожди! — ее голос задумчив, но между тем женщина не на шутку встревожена. — На карте появились еще символы! — Герми, что-то случилось? — слышится голос Гарри с улицы. — Будь добра, не зови своих друзей. То, что я тебе скажу, ты должна услышать лично, — Трелони не внушает ей доверия, но тем не менее… — Все хорошо, подождите меня на улице! Предсказательница уже сидит за своим стеклянным столиком, задумчиво барабаня пальцами по столу. Недолго думая, Грейнджер падает в кресло напротив той и, сложив руки на груди, выжидающе смотрит на нее. — Видишь вот это? — женщина поднимает со стола одну из своих гадальных карт и показывает ее Гермионе. На той изображено черное, словно безлунная ночь, чудовище, напоминающее собой помесь собаки и оборотня. В голове тут же всплывает ассоциация с одним очень важным для девушки человеком. Она кивает головой. Ничего необычного на карте нет. Лишь Грим. Как и пять минут назад. — А теперь — смотри, — с этими словами Трелони переворачивает карту кверху низом. К удивлению девушки, изображение грима переворачивается вместе с картой. Картинка чуть расплывается и веки зверя распахиваются, открывая взору два огромных алых глаза. От этого взгляда чудовища внутри все переворачивается. Переведя взгляд с изображения на предсказательницу, Грейнджер находит в глазах той только серьезность. Такой Гермиона женщину еще не видела. — Ты ведь не знаешь, что означает изображение глаза? — спрашивает женщина, и она чуть мотает головой. — Это может лишь означать ненадежность находящихся рядом с тобой людей. А возможно, и скорое предательство. Присмотрись к своим друзьям поближе. Кому из них ты действительно можешь доверять? Вот оно. Ключ Сознание возвращалось неохотно. Стоило пошевелить лишь пальцем, все тело прошило острой болью. Хриплый стон сорвался с бледных губ. Дышать получалось через раз. Рядом послышалась какая-то возня. Разлепить веки удалось только с третьей попытки. Сверху вниз на нее смотрели обеспокоенные синие глаза. — Миа! Слава подштанникам, ты очнулась! Ее тут же стиснули в сильных объятиях. — Ад…ада… — голос не слушался, выдавая какие-то сипы, а потом горло и вовсе скрутил спазм, вызывая кашель. — Тихо, не говори ничего. Я так волновалась! — в глазах брюнетки стояли слезы. Оторвавшись от подруги, Гермиона осмотрелась вокруг. Антураж Больничного крыла не поражал ничем новым. Все те же каменные стены, те же идеально застеленные кровати с белоснежными простынями. За небольшим окошком небо было серым. По стеклам барабанил дождь. Глаза Грейнджер расширились. — Адара, — игнорируя боль в горле, хрипло выдавила она. — Ко-который сейчас час? Сколько до заката? — Часов девять, наверное. А что? — Как девять? — не скрывая паники. Всего час остался. — Адара, с кажи, я… я не передавала тебе чего-нибудь? Кому ты действительно можешь доверять? — Что-нибудь, это что? — Какую-нибудь вещь, все равно какую! — голос срывался на хрип. — Может, у тебя есть еще какие-нибудь странные вещи? Хоть что-нибудь! — О чем ты говоришь? Ты сама видела все мои вещи! — в ее голосе было непонимание. — И ничего ты мне не передавала. У тебя, наверное, жар. Полежи немного… — Нет! — оборвала ее Гермиона, сбрасывая с себя одеяло. — Я итак достаточно провалялась. Спустив босые ноги с кровати, девушка уже начала подниматься, как резь в глазах заставила ее зажмуриться и тяжело выдохнуть. Адара уже стояла перед ней, не давая встать на ноги. — Куда ты собралась? Тебе нельзя! Ты же вся горишь! — чуть ли не прокричала Блэк, для убедительности своих слов дотронувшись до нестерпимо горячего лба девушки. Та сбросила ее руку и продолжила подъем. Холодный камень под ногами придавал уверенности, но сами ноги слушаться отчаянно не желали, заставляя свою хозяйку упасть на пол. — Я же говорю… — поддерживая подругу за плечи, помогая подняться, тихо проговорила Адара. — Давай ты просто отлежишься, а свои дела закончишь потом… Слушать ее явно не собирались. Гермиона сбросила руки девушки со своих плеч, с трудом поднялась на ноги и, покачиваясь, побрела к рядом стоящему стулу, на которой валялась мантия. — Моя? — полувопросительно пробормотала девушка, сжимая ткань в руках. — Да… — ответила Адара и уже тише добавила. — Ты ведь не отступишься от своего, чем бы оно ни было? Грейнджер решительно мотнула головой, накидывая мантию сверху на больничную пижаму. В пламени свечи на ее груди блеснула серебряная змейка.***
— Успокойся, черт бы тебя побрал! — буквально рычала Оливия, смотря на сидящего напротив нее мужчину. — Псих неуравновешенный! В ответ на нее недовольно воззрились два кроваво-красных глаза. — Еще раз повторяю, я ничем не могу тебе помочь! Твои вспышки боли как-то связаны с ее состоянием, на которое я повлиять ну никак не могу! — женщина обняла себя руками, смотря на фигурку лежащей в постели девушки пустыми глазами. — Давай просто подождем, когда ей станет легче. Со стороны кресла послышалось ироничное хмыканье. — Она должна справиться… — будто убеждая саму себя. — Должна…***
Кому же ты можешь доверять? — Куда мы идем, Миона? — В Гриффиндорскую гостиную… конечно, — с отдышкой ответила Грейнджер, уже еле переставляя ноги. Они будто налились свинцом и стали раза в два тяжелее самой девушки. — Рон и Гарри ведь…там? — Конечно, но… — замялась брюнетка, обеспокоенно поглядывая на Гермиону. — Зачем? — Какая разница? Ты ведь все равно попрешься вместе со мной, — ехидно пропела волшебница. Кому можешь доверить все? Гриффиндорская гостиная встретила девушек веселым гомоном. Ученики болтали, смеялись, обмениваясь впечатлениями от прошедшего выходного дня. Небольшая компания гриффов играла в карты, судя по всему, на раздевание. Еще одна — травила себя «превращательными» конфетами. Кто-то увлеченно целовался в темном углу помещения. Но все это оживление резко сменилось гробовым молчанием, стоило только Адаре пройти в гостиную, пропуская вперед Гермиону. Отовсюду послышались настороженные шепотки, далеко не дружелюбные взгляды прошивали Грейнджер насквозь. Ей, если честно, было плевать. Она даже не обратила внимания на такое отношение к собственной персоне. Ее путь лежал к спальням мальчиков шестого курса. Кому ты доверишь… — Рон! Гарри! — Гермиона, что ты делаешь в нашей спальне? — обеспокоенно проговорил рыжий, стоило девушке пересечь порог. — Что ты вообще делаешь вне больничного крыла? Еще и в таком состоянии? — Герми, это не шутки! — нахмурив брови, произнес Гарри, подскакивая к ней и хватая за руки, — Ты себя в зеркало хоть видела? Пойдем… — Нет времени на это! — отчаянно прорычала волшебница, пытаясь вырвать конечности из хватки парня. — Это очень важно! Выслушайте! Хватка друга ослабла и Гермиона легко высвободила руки, тут же потирая запястья. — Ты знаешь, что у тебя хватка железная? — бросила девушка. — Так. Ладно. Мне нужно знать, не отдавала ли я вам в последнее время что-нибудь? Все равно что: какую-то безделушку, мусор или что-либо еще… Пожалуйста, это очень важно… — Мне ты ничего не отдавала, — сказал Гарри, глядя в молящие глаза подруги. Та перевела взгляд, полный надежды, на Рона. Ответом ей послужило неуверенное покачивание головой. …самую важную для тебя вещь? Она буквально вылетела из спальни, не замечая никого и ничего вокруг. Кажется, она налетела на кого-то на выходе из гостиной. Где-то сзади слышался стук каблучков подруги. Голова раскалывалась на части. В висках стучало. Что-то стекало по лицу. Что-то соленое. Девушка старалась не думать, что это. Вода. Нужна вода. Туалет оказался не так далеко. Забежав в приоткрытую дверь, Гермиона кинулась к умывальникам. Рванув вентиль на полную, она сунула лицо под обжигающе холодную струю воды. Когда же голова чуть-чуть успокоилась, девушка вынырнула из-под крана, отплевываясь. Над раковиной висело зеркало, которое она не заметила ранее. Кому же? Гермиона отскочила от зеркала, как ошпаренная. Из отражения на нее глядела осунувшаяся, бледная девушка с огромными темными синяками вокруг глаз. Из носа и рта хлестала бардовая кровь. Ее золотые, чуть вьющиеся волосы были разбросаны на голове в огромном беспорядке. Завершала всю картину чуть съехавшая с плеч черная мантия с серебряной змеей на груди, которую Грейнджер машинально оправила. Странно, но девушка в отражении повторила ее действия точь-в-точь. — Миона! — дверь туалета с грохотом стукнулась о стену, пропуская в комнату тяжело дышащую темноволосую девушку. Та огляделась вокруг и, заметив подругу, подбежала к ней, хватая за плечи и поворачивая ту к себе лицом. — Черт… Нужно быстро в Больничное крыло. Мадам Помфри должна помочь. — Нет…нет… — бормотала словно в бреду волшебница, вырываясь из рук Адары. Она вновь обратила взгляд к зеркалу. Девушка в отражении не исчезла. — Ты…ты тоже видишь Это? — обращаясь к подруге, выдавила Гермиона, рукой оправляя волосы. Ее голос хрипел. — В данный момент тебе лучше волноваться из-за крови на лице и синяков под глазами, а не из-за спутавшихся волос! — переходя на крик, проговорила брюнетка. — Миа…мы их потом расчешем… Только, пожалуйста, пойдем к мадам Помфри. Она будто умаляла, коснулась рукой чужого плеча, слегка сжимая, и провела по спутанным золотым волосам ладонью. Гермиона будто ее и не слышала. Отражение выглядело таким жалким и… неправильным. Девушка просто не была в силах отвести взгляд. Подняв руку, она чуть дрожащими пальцами коснулась прозрачной глади зеркала. Казалось, что она сходит с ума. Потому что теперь в отражении виднелась…сама она. В Гриффиндорской мантии и с привычным «каштановым гнездом» на голове. И…что это там блеснуло в районе шеи? Что-то похожее на цепочку. Не отдернув руку, Грейнджер крепко зажмурила глаза. Мираж не пропал. — Кому я могу действительно довериться? — еле слышно прошептала она, вглядываясь в черты девушки за зеркальной гладью. Кому…? — Рону, Гарри… — взгляд, лихорадочно метавшийся по зеркалу, остановился на отражении девушки, все еще сжимавшей ее плечо. — Или…ей? Но Гермиона уже знала ответ. — Все… Я могу доверить все… — пальцы слегка надавили на стеклянную поверхность. Не встретив сопротивления, волшебница все больше надавливала. Пальцы проходили сквозь зеркало, словно сквозь желе. Вся комната будто пропала, превратившись в сплошное серое ничто. Существовало лишь это зеркало. Боль в висках переходила все возможные пределы. Кровь все еще лилась из носа, пачкая светлую больничную пижаму. Рука погрузилась в прозрачную поверхность уже по локоть. «Гермиона» в отражении еле заметно улыбалась, прижав одну руку к груди, ближе к ключицам. Кончики пальцев уже касались ее шеи, нащупав что-то холодное. Цепочка? Гермиона отродясь не носила цепочек. -…лишь себе! Пальцы схватили тонкую бронзовую цепочку и с силой рванули ту на себя. Раздался тихий звон, и она порвалась, оказавшись в руке волшебницы. На цепочку был повешен массивный медный кулон в виде огромного ворона, расправившего массивные крылья. Тут мир вокруг закружился, словно на детской карусели. Кулон жег ладонь, оставляя на той красные отметины. Боль перешла на какой-то уже совершенно новый уровень. Не в силах больше выдерживать ее, сознание Гермионы провалилось в небытие.***
Пробуждение встретило ее невыносимой болью в висках. В глазах было мутно. На лбу лежало что-то холодное и мокрое. И, черт побери, Гермиона была от всей души благодарна человеку, положившему это «что-то». Лицо, как и руки горело. Тем не менее, она была даже рада увидеть над головой знакомый зеленый полог. Справилась. Отчего-то захотелось громко и радостно смеяться, но горло выдало лишь хрип. Послышался громкий скрип кресла. Над лицом девушки тут же замаячило чье-то лицо. Этот кто-то широко улыбался, заправляя длинные светлые волосы за уши. — Олив… — почему-то захотелось улыбнуться в ответ, что шатенка не преминула сделать. — О небеса, Гермиона! Ты смогла! Как ты себя чувствуешь? — Жива, и это уже отлично… Расширив глаза в удивлении, Гермиона обвела взглядом спальню. Они обе молчали, а в комнате определенно больше никого не было…***
По залам старинного замка разносится звонкий стук каблучков. Перед взором мелькают серые стены с навешанными на них бесчисленными портретами. Поворот. Еще поворот. Вот и заветная позолоченная дверь впереди очередного коридора. Распахнутая со всей силы, та с грохотом ударяется о стену. — Хозяин… — слова застревают в горле. Дышится с трудом. Ила видит перед собой совершенно пустой кабинет.