Голый янтарь — это свежий, невыветренный самородок, первоначальный цвет которого ещё не изменился, либо камень, потемневший, имеющий красноватый поверхностный слой, который естественным образом был отшлифован морским песком в процессе волнения моря
Итак, они упали. Гермиона весьма логично ожидала почувствовать резкую боль во всем теле, холодный пол и кровь вокруг, но почувствовала лишь тепло и мягкость чужого тела. Видимо, на пол было наложено заклинание, подобное тому, на которое они наткнулись в Отделе Тайн в прошлом году. Тело под девушкой зашевелилось, а чужая рука попыталась скинуть ее с «мягкой подстилки» Итак, Гермиона упала прямиком та Темного Лорда. А потому тот и не успел остановить шатенку, когда та резко встала и направилась к зеркалу напротив. — Адара! — против воли соскользнуло с уст. Собственного крика Гермиона не услышала, но продолжала приближаться к зеркалу в бронзовой оправе, медленно ступая под взглядом восьми пар красных, налитых кровью и яростью глаз. Зато вот оказалось, что люди, находящиеся с волшебницей рядом, ее прекрасно услышали. Волдеморт наконец понял, куда подевалось тело, всего несколько секунд назад приземлившееся прямо на него. Глаза мужчины расширились в мимолетном испуге. Он выкинул руку вперед, требуя у глупой девчонки остановиться. Ни звука не сорвалось с его губ. Удивленная настороженность переполняла душу Гермионы. Неужели Адара здесь, чтобы помочь им? Но как же она попала сюда? Почему переместилась из ее головы… сюда? Девушка приблизилась к зеркалу, долго вглядываясь в холодную поверхность и осматривая резную раму. Адара по ту сторону протянула вперед руку, что легла на прозрачное стекло. Будто приглашая. Гермиона задумалась, стоило ли соглашаться на это приглашение. Стоило ли ей… верить? А верить хотелось. Хотелось позволить себе хоть немного расслабиться сейчас. Хотелось, чтобы рядом был человек, которому можно было бы доверить все без боязни быть преданной. Пусть даже это будет встреченная совсем недавно Адара. Она ведь помогала ей на том испытании? Она ведь явилась в образе возлюбленной лучшего друга? Она ведь — друг? (она правда очень скучала по Гарри и Рону) Так почему бы не довериться сейчас этим синим нахальным (таким знакомым на самом деле) глазам и этой улыбке?.. Тогда Гермиона несмело подняла руку и, проведя самыми кончиками пальцев по разреженному воздуху, тронула зеркальную гладь. Она доверится. Безрассудно. Но рука девушки вместо того, чтобы впечататься в ровную холодную поверхность зеркала, вошла в нее, словно в желе. Гермиона принялась дергать рукой, пытаясь высвободиться из ловушки. Не получалось. Словно мушка в меду, она трепыхалась, била крылышком о крылышко в отчаянной попытке выпутаться из липкого плена и не могла ничего поделать. Паника завладела девушкой. Неужто зеркало засасывало ее? Взгляд Гермионы метнулся на лицо напротив. Так и должно было быть? Это же не… ловушка? Однако Адаре, кажется, совершенно было плевать на нее. Она смотрела в упор, не моргая, на волшебника посередине мраморного зала. И нога ее, уже освободившаяся от зеркального плена, была готова ступить в его направлении. Гермиона старалась даже сейчас мыслить рационально и потому понимала, что ее, кажется, только что предали. Девушка грустно усмехнулась, бросив через плечо взгляд на темного волшебника. Что ж, возможно он действительно был прав насчет нее. Она всего лишь глупая доверчивая девчонка. Волшебника же в данный момент занимала вовсе не Гермиона. Нахмурив брови, он следил за тем, как темные фигуры выходят из других зеркал. Они вскидывали свои безволосые головы и с животным голодом смотрели на мужчину в центре круга. Когда голубые, наполненные ледяной решительностью глаза вновь посмотрели на волшебницу, та уже упиралась ладонями в зеркальную гладь с другой стороны. Ну а перед единственным зеркалом, не занятым клоном Волдеморта, стояла коротковолосая брюнетка. Адара с какой-то отчаянной решимостью оглядела свои руки и подняла взгляд на мужчину. Тот холодно и равнодушно посмотрел в ответ. Руки брюнетки сжались. Именно этот момент выбрали монстры, чтобы напасть. Первым, что Гермиона поняла о них, было то, что это определенно были не люди. Ни заколдованные, ни порабощенные империусом и уж точно не действующие сознательно. Они походили на каких-то безвольных кукол или животных в человеческом обличии. Принюхиваясь, они вскидывали головы и, сверкая рубиновыми глазами, набрасывались на жертву. Они точно определяли, в какой стороне находится настоящий человек и выбрасывали вперед тонкие руки с уродливо длинными и желтыми ногтями. Они раскрывали пасти, обнажая острые зубы. И если бы шатенка сейчас находилась в круге зеркал, то она подавилась бы запахом гнилой разлагающейся плоти, от которого в носу у Тома все свербело. Гермионе показалось, будто она находится внутри какого-то фильма ужасов про зомби. Будто бы ей снова десять, а дурацкий кузен Кевин затащил ее в кинотеатр на «Ночь живых мертвецов» (словно он не знал тогда, что девочка до безумия боится даже подкроватного монстра). И вновь она ничего не могла сделать, чтобы этот кошмар закончился… только смотреть это безумное кино. Темному Лорду же было совсем не до наблюдений и не до ностальгии по детству. Он уклонялся с невиданной гибкостью от каждого броска этих оживших трупов на него, резво метал заклинания направо и налево, да еще и успевал проглядывать тыл, исподтишка наблюдая за черноволосой бестией, защищавшей его спину. Кто эта девушка? Как она оказалась тут? Почему девчонка бросилась к ней? Все эти вопросы хоть и занимали голову волшебника первые секунд пять, но быстро канули в небытие под весом мыслей более насущных. Колдовать умеет? Хорошо. А сражаться? Еще лучше. Не теряется и не разводит пустой болтовни? Идеально. Остальное сейчас было неважным. Темный Лорд привык всегда быть честным с самим собой. Поэтому, когда из зеркал стали выходить они… он признал, что липкая дрожь пробежалась по его спине. Да, у Темного Лорда действительно были страхи. Мужчина не любил признавать их существование, но приходилось. В любом случае, сейчас нельзя было позволить палочке в его руке дрогнуть. Нельзя было позволить эмоциям завладеть им. Это всегда заканчивалось плохо. Нужно было держать себя в руках. Как и всегда. Сражаться с самим собой, тем не менее, было странновато. Еще страннее было то, что монстры не падали от его заклинаний. Неважно, лучи какого цвета — красного ли, черного, зеленого — ударялись об угольно-черные мантии, чудовища лишь слегка пошатывались, встряхивали безволосыми головами и продолжали тянуть свои руки вперед, издавая при этом режущие по ушам урчащие звуки. Подобравшегося справа урода Том безжалостно огрел локтем — даже это не помогло, и ужасный двойник вцепился желтыми акульими зубами ему в плечо. Всю правую половину тела пронзило жгучей болью. Волшебник сдержал чуть было не вырвавшийся рев, поспешно стряхивая это недоразумение со своей руки. Со стороны зеркал послышался приглушенный вскрик и тихие ругательства. А затем — неожиданно — возмущенное пыхтение и рык. «Что, черт подери, там происходит?» — думал Темный Лорд, уклоняясь от очередного монстра, нацелившего свои зубы на его шею. Лысые (и кусачие, ко всему прочему) чудовища атаковали один за другим, не давая ни малейшей возможности отвлечься от ведения боя. Однако когда сзади послышался еще один гневный вскрик, Том не выдержал и отбросив заграждающее ему обзор тело монстра простым пинком, окинул взглядом то, что творилось в стороне, где находились зеркала. А точнее, то, что творилось в них самих. Там тоже было восемь их. Они так же скалили желтые зубы и сверкали яростью алых глаз, но только были заперты в кованых рамах зеркал. И девочка с растрепанными каштановыми волосами — одна — отбивалась от острых когтей окруживших ее с двух сторон чудовищ. Девочка поджала в сосредоточении бледные губы. Девочка держалась одной рукой за правое плечо, другой выводя выверенные и четкие пассы палочкой. Девочка беззвучно шептала заклинания, в то же время уклоняясь от ударов с другой стороны. Каждый шаг ее был математически рассчитан, каждый поворот и каждый пасс совершались в определенном ритме. Не то чтобы она выглядела беспомощной. Скорее — сосредоточенно скованной. Как будто она не сражалась с чудовищами, а решала задачу по нумерологии. Но все же не все ее заклинания выходили уверенными — наверное, потому что она использовала невербальные чары, затрачивающие слишком много дополнительных усилий. А неуверенные заклинания влекли за собой только усиливающийся напор со стороны чудовищ. Нельзя было позволить чудовищам ранить ее. Нельзя было позволить ей умереть. — Мордред тебя за ногу, девчонка, — крикнул Том (но, кажется, даже воздух не дрогнул), — сражайся нормально! Какого Мерлина ты строишь из себя? И правда, почему она не стала использовать вербальные заклинания сразу, как только обрела возможность говорить? Между тем шатенка все так же продолжала колдовать свои слабенькие чары, даже не посмотрев в его сторону. Том начинал выходить из себя. Что, черт подери, она себе позволяет, не слушая… — Она не слышит тебя, — раздался прямо над ухом смутно знакомый высокий голос. Черноволосая заклинательница, оттолкнув от зазевавшегося волшебника очередного монстра, пристроилась к нему за спину, не переставая разбрасываться чарами. — На самом деле я тоже тебя не слышу. Не была уверена, что меня услышишь ты, но, как я вижу — услышал. «Что ты имеешь в виду?» — подумал Реддл, отбивая нападение слева простым коллопортусом и одновременно ловя взгляд девушки. — Что я имею в виду? — усмехнулась та в ответ, — Ты никогда не слушаешь то, что она говорит тебе — она теперь боится сказать тебе лишнее слово. Поэтому ей вернули право говорить, — и помыкать — а ты вправе лишь слушать — и молча подчиняться. У Янтаря поразительное чувство юмора как для камня, не правда ли? Темный Лорд с трудом, но проглотил высказанную насмешку. Особого выбора как такового у него и не было. «Но почему она тогда.?» — Почему она не использует вербальные заклинания? — вновь прочитала его мысли брюнетка, — О, она не знает, что может говорить — она ведь теперь не слышит сама себя. А ты не можешь сказать ей нужных слов, как будто язык проглотил. И она почему-то громко и ехидно рассмеялась. — Не волнуйся, я скажу ей прямо сейчас, раз не можешь ты. Тогда девушка ненадолго ушла в себя — как понял по реакции девчонки Том, она передавала той мысленное сообщение. После чего девчонка наконец встрепенулась и, резко выдохнув, проговорила громко и четко: «Экспелиармус!», отправив монстра в полет до противоположной рамы зеркала. Реддл довольно усмехнулся, наблюдая за зажегшимися глазами девчушки. Она, кажется, обрела второе дыхание. Что ж, и ему пора. Как раз в это же время отвлекшаяся на разговор с шатенкой другая волшебница не заметила, как сзади к ней тихо и очень нагло подбирается одно из чудовищ. Стоило монстру только протянуть свои лапы к затылку ведьмы, ухватившись за что-то на ее оголенной шее, Том мысленно, растягивая слоги, проговорил: «Диффиндо»[1], не без удовлетворения наблюдая, как тяжелая лапа чудовища отделяется от остального тела где-то в районе сгиба локтя и падает на пол. Но не успел маг налюбоваться своей работой, как со стороны зеркал вновь послышался довольно громкий удивленный возглас. Девчонка за стеклянной поверхностью пораженно воззрилась на монстра перед ней, а вернее, на его ни с того ни с сего отпавшую конечность. Продлилось удивительное зрелище недолго, и монстр практически молниеносно отрастил себе новую руку. Однако это происшествие заставило его задуматься… Что, если это как в той комнате… — Брось в этого заклинание еще раз. — Вдруг проговорила девочка командным тоном, вырывая мужчину из раздумий. И это было так неожиданно, что он, не пряча эмоций, удивленно воззрился на нее. И пусть она не теряла своего полного контроля над телом и эмоциями, но карие глаза ее сверкали возбуждением от новой догадки, и щеки — алели в азарте битвы. — На счет три. Ему не осталось ничего, кроме как кивнуть в ответ. Один. Два. Три. — Ступефай! — Авада Кедавра! «Черт. Опять не сошлись» — с каким-то даже весельем, пусть и обреченным, подумал Темный Лорд, когда оба монстра — настоящий и зеркальный — отлетели назад, но вновь поднялись, чтобы продолжить атаковать. — Непростительное? Серьезно? — не отвлекаясь от отражения атак, пробормотала девочка. — Я бы не стала использовать непростительное ни за что, это же очевидно. Если мы действуем сообща, то не только я должна подстраиваться и включать голову вовремя. Конечно же, чего я еще могла ожидать от темного волшебника, но можно же хотя бы не каждый раз использовать одно и то же, если немного напрячь память, то можно вспомнить такие интересные заклинания, как Иммобулюс[2], Эверте Статум[3], или, например, такое нечасто использующееся, но неизмеримо интригующее, как… Том клялся сам себе, что когда-нибудь эта привычка юной волшебницы много и быстро говорить, когда та волнуется (или по любому другому поводу), его до чего-нибудь и доведет. Но сейчас она как-то даже… забавляла? — …так, хорошо, попробуем еще раз… Только на это раз надо использовать что-то легальное, но при этом действенное, например… «Редукто?» — тут же вспомнил мужчина, но тут же одернул себя. Не будет же такая правильная девчонка… — …например… например, Редукто! Почему нет? — и добавила с какой-то кровожадностью в голосе. — Взорвем их к Мерлиновой бабушке… И Том бы в голос рассмеялся, если бы имел возможность. А пока он приготовился к весьма интригующему сражению. Мужчина невольно поймал взгляд шатенки через зеркало — ее глаза, как и его собственные, горели безудержным (может даже кровавым) азартом. Один. Два. Три. — Редукто! Головы обоих чудищ взорвались с громким хлопком. Это так было похоже на фейерверк…***
Когда вонючие ошметки плоти перестали виться в воздухе кровавым салютом и осели на пол, а лужи гнилой крови расцветили белый мрамор прекрасными цветами, Том наконец смог выдохнуть. Он смотрел на это кровавое празднование заворожено, вбирая в себя все оттенки алого вокруг. Вот, что любил он больше всего. Вот, что за цвет он любил больше всего. Затем он поднял взгляд и осмотрел помещение полностью — убеждаясь, что врагов в нем больше не осталось. Мужчина бросил беглый взгляд на зеркало, за которым пряталась девочка с карими глазами, удовлетворенно отмечая, что стеклянная поверхность, медленно расходясь в стороны, словно через желе пропускала ее в зал. Затем в поле его зрения попала брюнетка, что стояла, пытаясь отдышаться, по левую руку от него. Странно, но во время сражения он совсем забыл про нее. Во время сражения был только он, его палочка и… «Еще раз!» «Нет, не этого! Бей того, что справа!» «Аккуратнее! Не вздумай промахиваться!» В общем, ему было совсем не до какой-то непонятной волшебницы! А вот у волшебницы определенно было к нему какое-то дело. Раз она так пристально рассматривала его сейчас… На лице девушки сменялись одна за другой непонятные эмоции, брови съезжались все ближе к переносице, взгляд становился все суровей… И наконец она навела на него свою палочку. — Ступефай! — почти прорычала она сквозь зубы. Том отклонил заклинание с легкостью, хотя и не ожидал подобных действий со стороны брюнетки. — Ублюдок! — тем временем закричала она, — Редукто! Получай! Диффиндо! Экспеллимеллиус[4]! Тварь! Ведьма беспощадно насылала заклинания одно за одним, чередуя их с ругательствами в сторону мага. Того же бешеный напор девушки, а также недавняя битва, заставляли начинать сдавать позиции. Ведьма все ближе подходила к нему, а отступать мужчине было некуда. — Адара, стой! Что ты делаешь? — взывала где-то на заднем плане девчонка. Но ее выкрики мало чему помогали и подругу ее совершенно не останавливали. — Авада Кедавра! — взревела брюнетка, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от мага. Он лишь чудом увернулся. И усмехнулся. Его самого его же оружием — нечестно. Укус на правом плече тоже давал о себе знать — двигать рукой становилось все сложнее. Том вымученным рыком перекинул палочку в левую руку, оставляя другую болтаться безвольной плетью. Брюнетка была, должно отметить, превосходной дуэлянткой. Даже удивительно — последний раз вот так в дуэли его теснил только Демиан. Не то, чтобы Темный Лорд мог думать о своем проигрыше, но на тяжелый поединок сейчас он настроен не был. Он уже потянулся закончить все быстрым и привычным методом смертельного заклятия, однако… …противница чертила правой ногой круг кровью, разлитой по полу. Льдистые глаза расширились в узнавании. И в осознании. Он не сможет увернуться. Не от этого заклинания… Но откуда? — Экспелиармус! Однако прежде, чем девушка смогла завершить заклинание ее палочку вырвали у нее из рук. Она так увлеклась своим маленьким триумфом, что забыла о третьем человеке, находящемся в зале. О человеке, что не побоялся выстрелить ей в спину. Если честно, Том не ожидал от нее этого. — Что ты делаешь? Зачем… ты это делаешь? В ее глазах цвета меда стояли слезы. Но голос был тверд. — Верни мне палочку, Миона. — Прорычала брюнетка в ответ. — Верни. Мне. Гребанную. Палочку. — И что тогда? Убьешь его? Ледяное спокойствие в голосе этой девочки поразило мужчину. То, с какой надеждой в глазах она рванулась к другой девушке ранее и то, с какой рассудительной серьезностью она обращалась к ней сейчас — контраст просто не укладывался в голове. Разве так ведет человек, которого только что предали? (он в свои шестнадцать повел бы себя совершенно не так). — Зачем тебе убивать его, Адара? — шатенка шагнула ближе к собеседнице. — Почему бы тебе не убить меня тогда? В давящей тишине та протянула ладонь. Чужая палочка балансировала на кончиках пальцев, вот-вот грозясь упасть другой в руки. — Это проще. — Почти прошептала девочка. — Это так же просто, как предать. Это так же просто, как притворившись голосом разума в голове, заставить убить себя. Адара отступила на шаг назад, слегка пошатнувшись. — Я слаба — я не дам отпора. Я глупа — я не пойму, что это был твой голос тогда. Я доверчива — я не захочу это понять. Она насильно впихнула в руки другой палочку. И заглянула в синие, словно морская пучина, глаза. — Так давай. Брюнетка с силой отшатнулась от нее, во взгляде ее читался почти трепетный ужас. — Какого… черта?! — вскричала девушка. — Ты… ты просто… дура! Можешь… можешь, и дальше защищать его, думая, что у вас что-то получится! Можешь и дальше думать, что он не такой плохой! Что можешь исправить его, помочь ему! Ты не сможешь!.. Женский голос сорвался на самой высокой ноте и потонул в тишине, поглощенный белым мрамором. — Он чудовище! Как те, с которыми мы сражались пару минут назад — ты видела, чем он может стать… чем он станет… — Я знаю. Шатенка пожала плечами. — Я знаю. И совершенно не представляю, что мне со всем этим делать. Наверное, остается только продолжать бороться. За себя. За тех, кто дорог. — Да, наверное, только это и остается. — Согласно кивнула брюнетка. И развернувшись, испарилась. Гермиона прикрыла лицо руками. И расхохоталась.***
В этот раз Том был тем, кто проснулся вторым. За окном вовсю светило солнце, даря один из тех последних теплых осенних дней, что знаменуются яркими красками опадающих листьев и гомоном улетающих птиц. Частички пыли кружились в лучах, падающих сквозь прорезь в шторах на кровать. Мужчина резко сел на белых простынях и, запустив пальцы во взлохмаченные черные волосы, искоса глянул на неподвижно лежащую на другой половине кровати девушку. Она невидящим взглядом уставилась в стену. Уголки ее глаз краснели невыплаканной печалью. — Ну и зачем ты пыталась спасти меня? В ответ девушка лишь повернула голову в его сторону, фокусируя взгляд на чужом лице. — Зачем все эти подначки и попытки перевести удар на себя, а? — «Разве заслуживаю я этой гриффиндорской безрассудности, девочка?..» — Привычка. — Пожала плечами собеседница. Как будто это было самым обычным делом для нее — спасать от опасных темных проклятий еще более опасных темных лордов. — На самом деле Адара действовала абсолютно импульсивно. — Продолжила она, переводя взгляд на сложенные под одеялом руки. — Тебя бы она могла убить в порыве нахлынувших чувств, меня — нет. Как я и говорила, убить меня ей было гораздо проще, но при этом она не сделала этого раньше. В смысле, после того случая. Значит, в ее планах больше не было нашего убийства. Значит, ей полностью завладели эмоции, поэтому она пошла против своих же замыслов. — То есть, это была намеренная, полностью продуманная провокация? — Ага. С этими словами шатенка резко встала с кровати и двинулась к ванной с намерением совершить утренние процедуры (а может быть, и оплакать в одиночестве так и не состоявшуюся крепкую дружбу). Абсолютно ошарашенный в душе Темный Лорд следил за ее движениями, не зная, какой вопрос задать следующим. Он чувствовал, как против воли повышается уровень уважения его к девушке. И ничего не мог с этим поделать. — И кто же она все-таки такая? — в конце концов выдохнул мужчина. — Не знаю. — Шатенка остановилась, не дойдя пары шагов до двери в другую комнату. — Возможно, просто еще одна иллюзия, созданная камнем, чтобы свести меня с ума. Возможно что-то инородное, что пытается помешать нам проходить испытания. Потому что я уверена, что смысл второй части прошлого испытания был в том, чтобы мы оба дрались спина к спине внутри круга, а не в разведении нас по сторонам. Но она все испортила. В любом случае, мы этого уже не узнаем, потому что она не отвечает мне. Может — исчезла, может — просто игнорирует. Мне плевать если честно. Том ничего не ответил. Он собирался обдумать всю сложившуюся ситуацию. То же самое предпримет, как он предполагал, и шатенка, стоит ей только остаться одной. Но тут, окинув взглядом комнату, он заметил что-то валяющееся на полу около кровати. Это что-то показалось ему очень знакомым, ведь это была подвеска с вороном, которую он не так давно разыскивал по заданию для спасения той девочки. — Постой, — мужчина поспешил поднять вещь и протянуть ее шатенке, уже заходящей в ванную комнату. — Это твое? Девушке ничего не оставалось кроме как обернуться и посмотреть на предмет, который протягивал ей маг. Она на секунду замялась, прежде чем взять подвеску. — Да, это моя подвеска. Спасибо. — Затем шатенка улыбнулась, прикрывая слезящиеся глаза. Смешок вырвался с ее губ непроизвольно. — Что смешного? — Ничего, я просто только что вспомнила, что она была со мной с самого детства. [1] Диффиндо — заклинание ножниц [2] Иммобулюс — парализующее заклинание [3] Эверте Статум — заклинание, отталкивающее противника [4] Экспеллимеллиус — (не путать с Экспеллиармусом) поджигающее заклинание