We gonna get stupid

Хосок просыпается рывком, будто в бездну падает - Чимин громко смахивает что-то с полки в прихожей и приглушенно ругается. Хосок нихрена не понимает, что творится вообще и конкретно сейчас, дергается и заежает локтем куда-то под ребра лежащему рядом Тэхену - тот шипит и нецензурно советует оставить его в покое. - Ой, вы проснулись, - замечает Сокджин, а звучит это как "ой, мы вас разбудили", но не то чтобы звучало с сильным сожалением. Чимин поглядывает на них явно виновато, и Хосок молча поднимает руку и показывает всем пис - что угодно, только отвалите. Пока Сокджин вяло передвигается по комнате, устраняя следы ночного погрома, Хосок бездумно пялится в потолок и прислушивается - не спрашивать же. Он немного успокаивается, когда понимает, что вчерашних ночных звезд тут нет - уже успели свалить, очень умно с их стороны. Хосок бы тоже свалил, желательно вообще и из этого мира, но какого-то хрена начинает волноваться, как бы эти два придурка после вчерашней сомнительной стычки не поубивали друг друга. - Кстати, Юнги-хён и Намджуни-хён свалили куда-то еще с утра, - Чимин, как всегда, очень вовремя, - ну, как с утра. Около двенадцати где-то было. Хосок ищет взглядом хоть какой-нибудь телефон или хотя бы часы, нихрена, конечно же, не находит и хрипит через силу: - А сейчас сколько? - Третий час, - сообщает Чимин после паузы. Он потом еще говорит что-то про блудных хёнов, которые не дают нормально поспать, Сокджин подключается и ворчит что-то про нехороших тонсенов, которые дохрена безответственные. Хосок почти не слушает, у него губы ноют после вчерашнего - пиздец просто, и он предпочитает не думать о том, как он выглядит, мысленно благодаря и хёна, и Чимини за то, что те очень заняты вселенским осуждением всех за все и не обращают внимания. Хосок предпочел бы не думать, но со всех сторон летит то "Юнги-хён", то "Намджун", а Тэхен вообще бурчит "заебали с вашими Юнги и Намджунами", но это слышит только Хосок и он полностью согласен. - А чего Чонгуки-то вчера свалил? - пытается сменить тему Хосок и, блять, походу, у Чимина заразился - опять не туда. - Блять, - шипит Тэхен, - вы там валить собирались? Вот и пиздуйте уже. Тэхен выгоняет всех, но утыкается Хосоку носом в плечо, чтоб лица не видно было. Чимин моргает с выражением оскорбленной невинности, и Хосоку бы надо Тэхену хотя бы подзатыльник дать, но он снова, в принципе, со всем согласен. Тем более, что в голове вертится "надо быть добрее" с намджуновой интонацией, а Намджун - последний, о ком вообще хочется думать. Точнее, вообще не хочется. Сокджин смотрит с укором, но он - хороший хён, понимает все без лишних слов и подталкивает Чимина к выходу - тот вот явно не догнал, какого хрена. Не сказать, правда, чтобы Хосок был сильно в теме, но он скидывает их с Тэхеном говняное настроение на похмелье - жизнь ничему не учит - меньше надо было бухать. Хосок машет рукой на прощанье, сам утыкается в тэхеновую макушку и не знает, радоваться ли вдруг образовавшейся тишине. Мысли упорно лезут в голову. Хосок пытается спрятаться от них под подушку, но выходит слабо, поэтому он еще и накрывает себя с Тэхеном одеялом - тот даже не протестует и не ноет, что будет жарко. Похер. Хосок согласен думать обо всем: о глобальном потеплении, о тесной тэхеновой кровати, но только не о том, как они с Намджуном вчера как дебилы долго кусали друг другу губы, пока Хосок не психанул окончательно, послал Намджуна нахуй и ушел спать под теплый бок Тэхена. "Какого хуя?", хочется заорать Хосоку, но он упрямо слушает тишину, потом тэхеново дыхание, а потом, кажется, засыпает. Ему снится пустыня, какой-то сомнительный караван, шейх Юнги верхом на верблюде-Чимине и Намджун в костюме арабской танцовщицы, который соблазняет его и, блять, запихивает в какой-то мешок, обвиняя, что Сокджин целуется лучше. Хосок задыхается, и последней мыслью у него, кажется, выходит что-то типа "Намджун даже в пустыне подставит, но юбку ему надо покороче", а потом стреляет пушка, объявляя конец войны, и Хосок вырывается из-под одеяла, глотая воздух - спасен. Он, тяжело дыша, во все глаза смотрит на Намджуна с Юнги, которые в обнимку вваливаются в комнату, громкие и до пиздеца радостные, аж в ушах гудит. Хосок еще плохо соображает, не может найти верблюда, а Тэхен жмется ему в руку и снова посылает всех к херам отсюда. - Этэншн, - призывает Юнги, и тут отмахнуться вообще без шансов - хён же, - мы наконец-то привели Намджуни в божеский вид. Хосок замечает наконец - у Намджуна башка выбеленная настолько, что взгляд застревает, хотя вот Хосоку вообще туда смотреть не хочется. - Зацени-ка, - от Намджуна так и прет гордостью, - это хён посоветовал. "Лучше бы тебе хён посоветовал меньше пить", думает Хосок, глядя, как эти двое лыбятся и нахваливают друг друга. Хосоку иррационально хочется, чтобы те лучше надавали друг другу по морде, а потом отсюда свалили - последнее желание вслух за него высказывает Тэхен. - Кто-то сегодня не в настроении, - ржет Юнги, а Намджун, скотина, ведет себя, как ни в чем не бывало, тоже ржет и весь выглядит довольным и расслабленным. Хосок даже поверил бы, что это все ему в бреду приснилось - он знает, что могло - но губы у того выглядят откровенно дерьмово. Вызывающе дерьмово. А у Хосока все еще болят свои, поэтому его будто током прошибает - Намджун смотрит не читаемо и облизывает губы. Блять. Юнги рассказывает очередную охуительную историю, Намджун в очередной раз умничает - они слишком шумные. Хосок мысленно обзывает Юнги бакланом тоже, хочет, чтобы он ушел, и как-то совсем грустнеет, понимая, что это первый раз, когда он думает так о Юнги. Намджун, мудак, даже его светлые чувства к хёну похерил, залез сначала к нему в рот языком, а потом своим толстокожим похуизмом в голову. "Какого хуя" почти вырывается у Хосока, потому что Намджуну вообще нихрена не неловко, но сегодня Тэхен тот, кто в конец заебался. - Вы какого хуя постоянно тусуетесь здесь? - А вот это уже обидно, - но Юнги не обижается, у него иммунитет - бонус от постоянного общения с Намджуном и его шуточками, - лучше бы проявил гостеприимство, чаю предложил. - Хер вам, сами возьмете, - Тэхен отворачивается - пофиг на уважение и что самый младший - и стаскивает с Хосока одеяло, и слава богу. - А гостеприимство? - вскидывается Намджун. - Ты же тут живешь, вот и развлекай гостя, - отвечает Хосок за Тэхена и даже улыбается немного - уел. У Тэхена, похоже, непрекращающийся "сучка мод он" или он просто все не может отойти от похмелья - постоянно психует, огрызается и иногда даже за это огребает, получает даже от Чимина. - Тебя что, Чонгуки разлюбил что ли? - гиенит Чимин, огребает по полной сам и как-то быстро сдувается и становится серьезным. Хосок готов почти на все, чтобы только занять свои мысли, да и непривычно это - Тэхен сучит обычно недолго. В ухо сообщают "абонент недоступен", к сожалению, совсем не голосом Чонгука, и Хосок как-то сдувается тоже. Он, может, тоже хочет послать всех в жопу, в особенности Намджуна. Тот со своими белоснежными волосами теперь какой-то неуловимо другой, а как надевает очки, так вообще выглядит воспитанным и до неприличия благоразумным - пока не открывает рот. Хосок пару раз застревает взглядом на новой прическе, на дужках от очков, а потом резко отворачивается и сам себе запрещает пялиться. Тем более, что теперь вообще нихрена не понятно, что делать - Намджун без усилий делает вид, что забыл, а Хосок забыть не может, хотя и усиленно старается. Хосок даже идет ва-банк и применяет юнгитерапию - вспоминает, какой тот классный и какой голос у него приятно скрипучий и проникновенный. Сначала вроде даже получается, но потом Хосок ловит себя на совершенно идиотской мысли, что белоснежные волосы Намджуна хочется потрогать, и все снова летит к хуям. - Это фигово, - бормочет Хосок, а потом мысленно добавляет "у Намджуна, вообще-то, голос не хуже", и это уже намного фиговее. Он сидит ночью на кухне со стаканом воды - закончился даже чай - и думает, что наступают очень тяжелые времена. - Я не знаю, чего я хочу, - делится Хосок с Тэхеном, который умудряется омрачать атмосферу даже молчанием и хлещет воду так, будто хочет хрен знает от чего очиститься. - А лучше ничего не хотеть, - советует тот, наливая себе еще, - и будет заебись. Тэхен все еще психует, подрывается из дома, возвращается и психует еще больше. Обстановка вокруг совсем напряженная или это Хосоку так кажется, поэтому он очень радуется присутствию Чимина. И тому, что Чимини такой смешливый и ведется на "спорим, я тебя в приставку уделаю?". Ким Тэхен - гребанная истеричка, его хочется связать или завернуть в ковер - тот ходит туда-сюда, переставляет вещи и распускает в пространство флюиды своего похеренного настроения. - Слышь, - не выдерживает Намджун, когда Тэхен запинается о шнур и чуть не херит еще и всю гениальную книжную конструкцию, на которой возвышается ноутбук, - кончай мельтешить. - Сядь уже, пока не убился. - Да идите вы все, - психует Тэхен снова и уходит на кухню - клал он на Хосока и его советы. Хосок смотрит ему вслед, забывает про игру и проигрывает с позорным счетом. - Чонгук, - пожимает плечами Чимин, будто это все объясняет, и идет за Тэхеном следом - тру бро, все такое. Хосок остается наедине с Намджуном, и это гребанный пиздец, потому что впервые с тех пор, как. Намджун пялится в экран ноутбука и вообще спокоен, как будда, а Хосок не знает, чем себя занять, и стучит пяткой по полу, но просто встать и уйти не может - хрен он покажет, что ему рядом с Намджуном стремно. Да и повода как такового нет. - Все, - говорит Намджун, поворачиваясь к нему, - вай-фай кончился. - В смысле? - Мы за интернет не заплатили, - поясняет Намджун, захлопывая ноут, и смотрит опять своим этим взглядом исподлобья. Но Хосоку уже неважно - это повод, а им надо воспользоваться как можно скорее. То, что он не взял с собой ни денег, ни телефона, Хосок понимает, только пройдя несколько метров по улице - зашибись, называется, заплатить пошел. Намджун его, наверное, спалил еще на выходе, а это злит. "Во всем виноват гребанный Ким Намджун" становится почти мантрой - то, что раньше было очень простым, теперь становится каким-то двусмысленным и очень сложным, и это очень парит мозг. Хосок решает, что нужно проветрить голову, а потом решает, что неплохо было бы зайти к Сокджину. Дверь ему открывает, почему-то, Чонгук. Хосока ступорит на пороге с удивленным "нихрена себе" и совсем несмешным "я думал, ты умер", а потом появляется сам Сокджин и машет рукой, мол, чувак, жизнь дерьмо. - Тэхен там скоро наш дом сожжет, - говорит Хосок, садясь рядом с Сокджином, а Чонгук набычивается, - или устроит массовое убийство. - Пофиг. - Как же заебали эти подростковые драмы, - стонет Сокджин, наливает Хосоку и, немного подумав, Чонгуку - видимо, из заначки достал и, видимо, и правда в конец заебался, - поэтому я и живу один. - И как давно он тут прячется? - понимающе кивает Хосок. - Да вот, - хён не конкретизирует и выпивает залпом. С каждым стаканом Чонгук все больше мрачнеет - гордый же, а хёны мало того, что не замечают, так еще и его кости перемывают, причем, при нем же. - Ты хоть знаешь, на что ты обиделся? - Сокджина уже немного ведет от выпитого, и Хосок бесстыдно ржет - сам не знает, почему. - Ну а что он, - совершенно по-детски возмущается Чонгук, и в этой фразе практически все: что он делал две недели, почему не звонил, какой он после этого друг и вообще. Хосок снова ржет, ему охренеть как смешно от всего происходящего. Забавные проблемы, забавный разговор и пьяный Чонгук тоже дико забавный. - Так узнай, - очень доходчиво советует Сокджин, так что у Чонгука, в общем, выбора практически нет. Мелкий еще бормочет что-то про "пусть помучается", Сокджин дает ему подзатыльник и призывает пожалеть хёнов и поскорее избавить окружающих от этого пиздеца, Хосок соглашается и думает, было бы хорошо, если бы Чонгуки что-то сделал и с его пиздецом тоже. - Мудаки они все, - неопределенно говорит Сокджин, и вот хер поймешь, кого он там подразумевает. Но Хосок опять соглашается, чокается за "восстановление спокойной жизни" и думает, что Ким Намджун самый мудацкий мудак во вселенной.