We gonna get stupid

Хосок возвращается домой с четким намерением - выяснить все, сейчас или никогда. Его особо не парит, что ночь, а мысли, что Намджун может спать, он даже не допускает, поэтому сильно удивляется, когда приходит домой, а там темно и тишина. Он запинается, тихо матерится - Намджун своими кедами порушил весь фэн-шуй в прихожей - и пытается добраться до кухни, не включая свет, словно ниндзя - в горле пересохло. По пути он сталкивается с другим ниндзя - Тэхеном и почти не удивляется, мало ли чего в жизни не бывает. - Хён, ты чего здесь? - Вот тебя еще спросить забыл, - Хосок не видит – угадывает, как у Тэхена в темноте вытягивается лицо, - вот прав Сокджин-хён, бесят ваши подростковые драмы. Один тут психует, другой хёну мозги ебет. - Да понял я, - огрызается Тэхен шепотом, вокруг все еще темно, поэтому Хосок разбирается с водой на ощупь, - Чонгуки у хёна, что ли? Хосок только отмахивается, но потом вспоминает, что тот его не видит, и выдает емкое "пошел я спать". Тэхен тихо бурчит "ну и пусть там сидит", Хосок только фыркает - у него похеренные планы, но пар он уже, вроде как, выпустил. Но все равно обидно. Он вроде как помнит, что в комнате спит Намджун, помнит даже, что, вроде как, на полу, стягивает с себя футболку, потому что гребанная жара, и мельком удивляется, что ни обо что и ни об кого не спотыкается по пути. Это, несомненно, успех, Хосок мысленно хвалит себя, когда с размаху садится на диван, и чуть не орет самым позорным образом. - Блять, - он подскакивает как ошпаренный, потому что, да блять, это его дом, его комната, его диван и, Намджун, придурок, так вообще не честно. Намджуну, как всегда, наплевать. Он, похоже, даже не просыпается, только ерзает под одеялом - серьезно? Хосок ежится, ему какого-то хера сразу становится холодно - волшебство, не иначе - и зависает. И вообще не понятно, что теперь делать. Он аккуратно присаживается на краешек дивана, хотя вот бухнуться бы на этого козла еще раз всем своим весом - чтоб неповадно было, но Хосок все еще Хосок, а Намджун все еще друг, хотя, в свете последних событий, друг из него выходит какой-то сомнительный и хуевый. Намджун вздыхает во сне в ответ на все спутанные хосоковые мысли, и Хосок начинает злиться, потому что спихивать того на пол, вроде как, жалко, а с ним ложиться как-то... "Пошел он в жопу", думает Хосок как раз после того, как все-таки решает ложиться - пусть этот придурок помучается тоже. Но то ли день сегодня такой, то ли Хосок какой-то мрачный неудачник - все снова летит к херам, потому что Намджун бормочет "да ложись ты уже" и утягивает к себе под одеяло. - Какого хера? - возмущается он, когда Намджун перекидывает руку поперек его груди. - Да, да, спи давай, - Намджун его, как всегда, слушает мало и делает только то, что хочет сам. Намджун вообще больше, сильнее и тяжелее, это ужасно бесит, но Хосок сдается и с мстительным удовольствием толкается, устраиваясь поудобнее, и, окей, с Намджуном лежать уютно. Так уютно, что бесит тоже, но Хосок почти сразу же засыпает. Он обнаруживает себя уткнувшимся Намджуну в грудь, когда хлопает входная дверь и слышится удивленный возглас Тэхена. Хосоку не хочется просыпаться, ему хочется хоть раз поспать без громких посторонних звуков и высказать эту мысль тому, кто приперся. Но он не успевает - Намджун приподнимается, бормочет "блять, ну шесть утра" и рукой прижимает Хосока к себе - это даже, в каком-то смысле, мило. - Значит, все, кроме меня знают, где этот лохматый, - Чонгук начинает наезжать прямо с порога, натыкается на спящего Хосока или суровый взгляд Намджуна - хрен знает - но решительно продолжает, - ... хён две недели мотался? Намджун тяжело вздыхает, Тэхен просит "давай-ка уйдем" и тянет Чонгука за локоть, Хосок не знает - да и не очень хочет - лишь предполагает. - Даже Чимин знает, - у Чонгука тон насмерть обиженный, - а я нет. - Ну так у меня спроси, - начинает злиться Тэхен. - Ну так у него спроси, - повторяет следом Намджун и откидывается обратно на подушку, - заткнитесь уже и свалите. Хосок усмехается и засыпает сразу же после того, как хлопает дверь. А когда просыпается снова, то думает, что лучше бы он не просыпался никогда, потому что намджунов стояк полностью омрачает утреннюю атмосферу. Он вообще омрачает все. Хосок, конечно, понимает - с кем не бывало, но ситуация в его сознании выглядит уж слишком двусмысленно. - Неужели отодвинуться не мог, - ворчит он и пытается отодвинуться сам, но не удается - Намджун разворачивает его к себе. - Сам меня тут зажал, - выдыхает тот, прежде чем уткнуться в его губы своими, а потом прижимается к Хосоку совсем, и какого хуя вообще? - Намджун, какого хуя? - спрашивает Хосок вместо того, чтобы отдышаться, когда Намджун отстраняется для того, чтобы вдавить своей тушей его в диван окончательно. - Вот только не говори, что ты против, - целует Намджун снова. "Прикинь, блять, так и есть", хочет сказать Хосок, но вместо этого почему-то приглушенно стонет Намджуну в губы. Он жалеет, что вчера вел себя так неосмотрительно и снял с себя футболку, жалеет, что все-таки лег спать на этот гребанный диван, и жалеет, что Намджун, сволочь, так классно целуется, хотя тот с ним, разумеется, не согласится, ведь это же так классно - классно целоваться. Намджун прикусывает ему шею и кладет руку куда-то на хосоков бок, но Хосоку не до этого - он вообще чувствует себя преданным, когда обнаруживает свои руки у Намджуна в волосах - такого он от них никак не ожидал. Когда в дверь звонят, Хосок честно не знает, что чувствует, и рад ли вообще, что их прервали. Он все-таки отталкивает Намджуна, скатывается с дивана и шипит, натягивая футболку - Намджун в конец охренел и оставил яркий засос у него под ключицей. - Не разбудил? - невинно интересуется Чимин, заходя, а Хосок благодарит небеса, что Тэхен не додумался дать ключи еще и ему - свой же, все дела - и выдыхает, когда Намджун скрывается в ванной. Чимин вовсю поддерживает свою репутацию, придя так не вовремя, или вовремя - хрен его разберет теперь. Хосок чувствует себя крайне растерянным - сейчас явно ничего не спишешь на алкоголь, оправданий не находится даже для себя, что уж говорить о Намджуне. Тот, кстати, тоже не сказать, чтобы светится счастьем, слушая какую-то чиминову историю. Зато счастьем светится Чонгук, который появляется вслед за не менее довольным Тэхеном. Хосок закатывает глаза - малышня помирилась - и чуть не роняет чашку, когда Намджун ржет "о, Чонгуки, я думал, ты умер". - Хён, мы же утром виделись, - напоминает тот и смущенно опускает глаза - видимо, за свою выходку стыдно. - Я забыл, - снова ржет Намджун и треплет Чонгука по волосам. А Хосок вспоминает свои руки в волосах Намджуна и, блять, ну зачем. Хосок бы предпочел забыть все это или хотя бы не вспоминать в подробностях именно сейчас, но как не вспоминать, если Намджун садится рядом и совсем близко - у них соприкасаются локти и колени. Хосоку вдруг становится жарко, а по спине бегут мурашки - он ощущает намджунову кожу своей, и это совсем не круто - реагировать так. Он же не влюбленный и перевозбужденный школьник, хотя, на счет последнего сейчас сложно сказать. Намджун, несомненно, замечает - это видно по внимательному и темному взгляду, которым он провожает Хосока, когда тот выходит из кухни. У Хосока больше нет сил терпеть, когда кажется, что кожа сейчас загорится, потому что намджунова рука слишком близко. Он прижимается спиной к двери, когда заходит в ванную, и тяжело дышит несколько секунд. Надо срочно успокоиться, решить проблему с внезапной теснотой в штанах и как-нибудь незаметно слиться отсюда - подальше от Намджуна с его взглядом и белобрысыми волосами, которые, кстати, неожиданно мягкие на ощупь. Это нихрена не кстати, если подумать. Хосок поворачивается к двери, чтобы закрыть ее, но так и застывает в полуобороте. Ситуация становится совсем хуевой, Хосок даже почти смеется в голос, смотря на сломанную щеколду и вспоминая, как Юнги-хён ржал над криворуким Намджуном. Юнги-хён сейчас кажется совсем далеким и лишним. "Ну почему", обреченно успевает подумать Хосок, а потом Намджун прижимает его зад к стиральной машине, как обычно, нихрена не спрашивая, и Хосоку больше не думается как-то вообще. Он уже даже не пытается ничего отрицать, сам целует, притягивая Намджуна за футболку, и чувствует чужие руки под своей. - Ты бесишь, - стонет Хосок, когда Намджун вылизывает его шею, - и волосы твои бесят. Какого хрена их хочется трогать? Что ты вообще со мной сделал? Намджун усмехается - слишком самодовольно - кусает и тянется к резинке хосоковых штанов, а Хосок оказывается к этому совсем не готов. И к руке на своем члене тоже. Он дышит тяжело, путается пальцами в чужих волосах и кусает губы, все это слишком скомканно и хорошо одновременно. Он помнит, что мелкие все еще сидят где-то на кухне, но ему становится похер, когда он выгибается, кончая. А потом судорожно ищет намджуновы губы и усиленно старается не думать. Не думать не получается, более того, Хосок ощущает в этом острую необходимость, когда Намджун выходит из ванной. То, что только что произошло, никак не укладывается в сознании - это же, блять, Намджун, Хосок знает его уже тысячу лет, у того руки из жопы и смешная ямочка на левой щеке. Хосок стонет - он целовал ее только что. Хосок сбегает сразу же, как выходит из ванной, пофиг даже, что это выглядит позорно, ему хочется хотя бы попробовать привести мысли в порядок и побыть где угодно, но не здесь. Он бесцельно гуляет по улицам, даже заходит в торговый центр, но, в итоге, бредет в зал, чтобы немного потанцевать. Мысли в голове унылые, тренировка совсем не помогает, в телефоне хреллион пропущенных и непрочитанных сообщений буквально ото всех. Это все нужно было выяснить еще давно, когда было действительно непонятно. Теперь же понятно настолько, что это пугает, и Хосок курит, сидя на какой-то лавке, и совершенно не знает, что со всем этим делать. Он возвращается домой под вечер, а на пороге его встречает Намджун. - Ну и чего ты бесишься? - спрашивает тот, забирая пачку сигарет из хосоковых рук, а Хосок внезапно чувствует себя дохуя уставшим, потому что Намджун и правда никогда у него ничего не спрашивал. Хотя мог бы хоть один гребанный раз поинтересоваться, хочет ли Хосок участвовать во всей этой хуйне, в которую его собираются втягивать. Даже сейчас намджунов вопрос чисто риторический, но Хосок говорит: - Я вообще всего этого не хотел. Намджун смотрит в упор и слишком серьезно, и сейчас бы сказануть еще какую-нибудь хуйню или попытаться сделать эту самую хуйню шуткой, но из комнаты к ним вываливаются мелкие - слишком громкие и слишком веселые для того, чтобы чувствовать чужое напряжение. - Юнги-хён звонил и велел тащить свои задницы в клуб вот прямо немедленно, еще сказал, что Сокджин-хён уже с ним и что они нас проклянут, если мы будем тормозить, - орет Тэхен, наваливаясь на Хосока, - фу, хён, ты что, десять пачек выкурил что ли? - Я не иду, - бросает Намджун и хлопает дверью, не обращая внимания на всякие "о, уже есть один труп". Хосок думает, что зря он так, что надо догнать, а сам топает вместе со всеми в клуб. - А где Намджун? - спрашивает Сокджин, почему-то, смотря на него, и Хосоку становится так тошно, что он просит поскорее налить ему уже хоть что-нибудь. Забыться это, правда, нихрена не помогает, Хосок слабо улыбается на все ругательства Юнги "ну Намджун, ну говнюк, пусть попросит еще у меня что-нибудь" и снова хочет слиться из этого мира, но на этот раз, почему-то, вместе с говнюком Намджуном.