Шоколадная симфония

Ремус никак не мог сосредоточиться на занятии, несмотря на речь профессора МакГонагалл. Женщина грозным голосом что-то рассказывала, внимательно рассматривая постоянно вздрагивающего мальчика. Он прекрасно понимал необходимость скорее приняться за работу, но не мог себя заставить даже раскрыть глаза. Бессонная ночь давала о себе знать, ноги болели от долгого стояния перед чужой кроватью. Ремус сам не мог ничего понять. Раньше он никогда не испытывал такой безумной потребности в чьём-то запахе. Это началось совсем недавно. Признаться честно, мальчик боялся такой необычной реакции на обыкновенного волшебника. Его тянуло к Сириусу во время полнолуния и очень сильно. Зверь внутри подсказывал, что именно с этим человеком бояться нечего, он всё поймёт и сможет защитить. Ремус закрыл лицо руками, стараясь отогнать мучающие его мысли. Нет, только не сейчас! Вон, МакГонагалл недовольно смотрит в его сторону. Сердце часто застучало от этого холодного взгляда. – Мистер Люпин, – с гордо поднятой головой сказала женщина, подходя прямо к дрожащему мальчику. – Ведите себя тише, иначе я сниму с Гриффиндора несколько баллов! Ремус вздрогнул, его сковывал холод от одного только слова этой волшебницы. Она такая страшная! Мальчик с ужасом чувствовал, как быстро колотящееся сердце постепенно вернулось к обычному ритму, а по телу пробежала крохотная и неуверенная волна тепла. Началось. Жар охватил грудь, казалось, что к ней приложили раскалённое железо. Горячие тиски сжали его, не давая вздохнуть спокойно. Так хотелось набрать полные лёгкие воздуха, но любой вдох причинял ужасающую боль, доводя до отчаяния. Ремус чувствовал, что по красным щекам побежали слёзы, но и они были ужасно горячими, капельки просто обжигали нежную кожу. С каждой минутой жар становился сильнее, он напоминал о скором полнолунии, которое опять встретит болезненными стонами. Мальчик всегда боялся превращений, они были болезненными, неприятными, опасными. Ремус вовсе не хотел никому причинять вред, но судьба распорядилась иначе. Урок трансфигурации закончился, а мальчик всё-таки получил пять штрафных очков. Обида на весь мир засела глубоко в горящей душе. Злость появлялась чаще, а холодные пальцы создавали неприятный контраст. Мальчик прекрасно понимал, что скоро придётся пережить ещё одно превращение и ожидание выводило его из себя. В дальнем углу библиотеки холодно и пусто, сюда не попадает даже свет из узких окон. Ремусу совсем не до учёбы, он тяжело дышит, сосредоточенно смотрит на стену и пытается собрать мысли в кучу. Мир кружился перед глазами, мальчик не мог точно сказать, что он видит. Цвета размылись, стали какими-то неестественными, блеклыми, они создавали ужасную иллюзию одиночества. Ремус не узнавал даже своего излюбленного места, всё казалось чужим. Вокруг витали странные запахи. Они кружились, пленили своим разнообразием. Вон от того мальчика возле стеллажа пахло приятно, даже очень. А у старшекурсницы, сидящей за столом, – отвратительный, резкий, наполненный искусственностью. Какие-то духи, должно быть. Внезапно все запахи, окружавшие мальчика до этого, отошли на второй план, они словно стушевались. По библиотеке пронёсся сладкий дурманящий аромат. Ремус мог поклясться, что это Сириус. Только у него настолько сильный запах, способный затмить собой всё остальное. Действительно возле двери замаячило тёмное пятно. Мальчик не видел сейчас ничего, но был уверен в том, что знает, кто там топчется у входа. Он чувствует, а это намного точнее, чем зрение! Ремус быстренько поднялся в башню, сметая всё на своём пути. Ему нужно бежать сейчас, потом будет слишком поздно. Кажется, ещё немного и он будет бросаться прямо на людей. Такого нельзя допустить, мама будет расстроена. Она и без того несчастна, не следует огорчать её ещё больше. Мальчик переоделся в более свободную одежду, надел мантию и, моля, чтобы его никто не заметил, пошёл на улицу. Он прекрасно чувствовал, как бьётся сердце в груди, как его ускоренный стук эхом отражается в ушах. Ремус зажмурился, из последних сил пытаясь контролировать своё непослушное тело. Оно не должно так себя вести! В лицо подул ужасно холодный ветер, заставляя укутываться плотнее в мантию. Неприятно били по щекам летающие листья. До чего ужасная погода. В самый раз для полнолуния. Мальчик не знал, куда ему идти, он растерянно оглянулся. Вокруг лишь приятные глазу лужайки и различные статуи. Здесь не место для злобного зверя. Ремус прекрасно помнил, что никому нельзя ходить на территорию запретного леса – там водятся страшные создания, способные убить человека. Может, именно там ему и место? Тяжело вздохнув, он тайком пробрался к первым деревьям. Тело сковал холод. До чего же неприятно здесь находиться! Зверь внутри чувствовал опасность и отчаянно пытался вернуть непослушное тело ближе к замку, но Ремус не поддавался ни на какие уговоры. Он шёл вперёд протоптанной тропинкой, испуганно оглядываясь по сторонам. Дрожащими пальцами сжал мантию, начал вдыхать через рот, но ничего не помогало успокоиться. Страх сковал его сильнее, навязчивые ночные кошмары нашли своё место в этом лесу. Казалось, что вот-вот обозлённая стая оборотней покажется из-за деревьев и разорвёт мальчика в клочья. Ремус впервые хотел скорее обратиться для того, чтобы избавиться от страха. Сквозь ветви деревьев уже была видна полная луна. Мальчик остановился. Какая она большая и красивая. Этот свет, словно дурман, на него хочется смотреть постоянно. Да, луна. По телу пробежала мелкая дрожь, тело ужасно болит. По всей плоти разливается жар, смывающий остатки человеческой сущности. Ремус плотно зажмурил глаза, стараясь не смотреть на виновницу своих несчастий, но даже в полной темноте непроизвольно возникала картинка ярко светящегося диска. Тело словно объял огонь, дышать практически невозможно, а дрожащие руки уже совсем не слушаются. Мальчик нагнулся, хотелось быть ближе к земле, лечь на неё, породниться, слиться с ней. Ниже, ещё ниже. Чем ближе эта холодная пыль, тем легче переносить зверскую боль. Перед глазами только бессердечная луна. Внезапно стало намного лучше, по телу разлилась странная лёгкость, хотелось летать, парить и разрывать на части. Белоснежный волк побежал куда-то вперёд, но он не мог понять, куда принесла его судьба. Нигде нет людей, как же теперь удовлетворять свои потребности? Желание наброситься на волшебника, укусить до крови, внести проклятый яд в его кожу будоражило звериный ум. Оно сводило с ума, заставляя волка метаться в поисках жертвы, но вокруг лишь непоколебимая лесная тишина. Щёлкая челюстями, он постоянно останавливался, прислушивался и в ярости бежал обратно. Волк остановился возле очередного дерева, повернулся в сторону луны и протяжно завыл, словно прося её о помощи. Рассвирепев, животное начало царапать когтями дерево, яростно набрасываясь на него, как на виновника всех бед. Люди, нужны люди, нужна сладкая кровь, он должен наложить своё проклятие на каждого, кто попадётся ему на пути, чтобы сделать стаю непобедимой, чтобы весь мир начал выть на луну!

***

У Ремуса безумно болела голова. Лёжа на опавших листьях, мальчик отчаянно пытался вспомнить о своих ночных приключениях, но тщетно. Всё заволокло пеленой, закрывая звериную сущность глубоко в сердце до следующего дня полной луны. Мальчик не мог подняться, всё тело в мелких царапинах и порезах, даже на щеке ещё один появился. Чем этот безумный волк занимался? Раскромсанный ствол дерева неприятно впивался в спину, оставляя на ней кровоточащие шрамы. Ремус попытался встать. Ноги тряслись, не давая найти равновесие, с каждой секундой голова начинала болеть ещё больше. Появилось желание просто остаться тут и наконец-то избавиться от мучений. На штанах длиннющие дыры, рубашка вообще превратилась в сито. Хорошо, что хотя бы мантия в полном порядке, она так же и лежит под камушком, как и до этого. Мальчик быстро накинул спасительную вещицу на себя и, придерживаясь за деревья, направился к школе. Ещё очень рано, никого нет. Если повезёт, мадам Помфри поможет ему. С этим проклятием нужно что-то делать. Может, поговорить с Дамблдором? Попросить его помочь чем-нибудь? Хотя бы покидать территорию Хогвартса перед полнолунием. Цепляясь за всё, что попадалось на пути, Ремус всё же добрался до лестницы. Буквально садясь на неё, мальчик мысленно пожелал, чтобы это своевольное сооружение доставило его на самый верхний этаж прямо к целительнице. Перепуганные жители портретов с негодованием смотрели вслед помятому мальчику, тихо шепча что-то друг другу. Ремусу казалось что все, даже приведения смеются над ним. Стало так больно от осознания этого. Может, они всё же ещё не заметили расцарапанного мальчишку, а шептались про своё, портретное. Кто знает, есть ли у них проблемы? Лестница мягко остановилась возле нужного этажа, но сил подниматься уже не было. Ремус пополз дальше, глядя на пол, чтобы как-то отвлечь себя от неприятных мыслей. Ему преградили дорогу чёрные туфли. Медленно подняв голову, мальчик увидел целительницу. – Мадам… – заплетающимся языком прошептал Ремус. – Молчи, тебе не надо говорить сейчас. Я всё знаю, – женщина помогла ему подняться и проводила до одной из больничных коек. Мальчик рухнул на постель без чувств, он больше не мог бороться со своей болью, она душила изнутри, а сон казался таким желанным. Что-то холодное коснулось его щеки, и Ремус широко распахнул глаза, замечая, что голова больше не болит совсем. – Лежи, тебе нужно немного отдохнуть, – мадам Помфри грустно улыбнулась, убирая руку. – Через пятнадцать минут сможешь идти на занятия, скажешь, что опоздал из-за меня. В следующий раз постарайся не калечить себя так сильно. Ремус никак не мог собрать мысли в кучу. Мир запахов постепенно рассеивался, не давая никакого впечатления об этой женщине. Зрение снова вернуло принадлежащую ему власть, теперь ничто не мешало спокойно рассмотреть седоватые волосы целительницы. Зверь успокоился. Мальчик выкарабкался из постели, теперь ничего не болит, но некоторые шрамы всё же остались. Ладно, где-нибудь на груди, но на лице ведь! Мимо воли в памяти всплыл образ Сириуса. Всё же он очень красив, такие аккуратные губы, тёмные волосы, будто его нарисовали, а потом оживили. Ремус поспешил на урок заклинаний. Профессор Флитвик его великодушно простил за такое опоздание. Казалось, что он просто не способен кого-то наказать штрафными очками. Слишком добрый карлик, совсем не похож на строгую МакГонагалл. Он опять рассказывал какую-то тему, пытаясь заинтересовать своих маленьких слушателей новыми знаниями. Ремус очень жалел, что ему не посчастливилось попасть на начало урока. Было очень интересно. Заклинания лояльны ко всем волшебникам в отличие от той же Защиты от Тёмных искусств. Мальчик понимал, что ему нравится именно жестокий предмет, но порой находиться в кабинете становилось невыносимо. Ремус чувствовал на себе чужой взгляд. Кто-то всё занятие смотрел на него. Мальчик прекрасно понимал, что это Сириус, и щёки начали постепенно краснеть. Перо в руке заметно задрожало, но наблюдение не прекратилось. Это стало настоящей пыткой. Ремус не мог понять, почему он так остро реагирует на чужой взгляд, но стало как-то не по себе. Вечером жизнь вернулась в нормальное русло, больше ничего не беспокоило и ничто не напоминало о страшной ночи полной луны. Только по гостиной Гриффиндора летали странные слухи о какой-то жестокой пакости, устроенной слизеринцу. Всех это почему-то веселило, но мальчик вновь закрыл себя учебниками от всего мира. – И где ты был? – на край кровати уселся Сириус с подозрением глядя прямо в глаза Ремусу. – Тебя вчера ночью в спальне не было. – У мадам Помфри. – Всю ночь? – Мне стало очень плохо. Сириус больше не сказал ни слова, он поднялся и, хлопнув дверью, ушёл в гостиную. Неужели волшебник о чём-то подозревает? Ремус с замиранием сердца смотрел на стену, пытаясь понять, что же такое знает его сосед, что так бесцеремонно спрашивает напрямую. А догадывается ли он вообще?