Те, кто всегда здесь.

ЭПИЛОГ Дагор Дагорраф. Ондхон держит портал. Приходится напрягать все силы. Не физические, конечно, их живые тела сгорели в пламени всеобщего разрушения. Весь мир Арды стремительно скатывается в хаос. Три уровня реальности слились в один. Физические тела Эльдар погибли в момент катаклизма, но энергетическая матрица, ранее видимая лишь в мире призраков, а в срединном мире воспринимаемая краем сознания как кусок тьмы, обрела почти материальную плотность, надежно удерживая в себе остальные слои феа. В таком виде Эльдар могли существовать, пока не завершится распад материи. В полном, изначальном хаосе уже никто и ничто не сохранит свою структуру. А момент окончательного распада совсем недалек. И все, кто еще остался на гибнущей земле, должны уйти. Если успеют. И поэтому Ондхон держит портал. Его открыли Арталаурэ с Коахон. И, конечно, их сын, Феанаро. Обретенные Сильмарили своим благословенным светом пробили Грань между мирами и завесу Вневременья, будто острый нож тонкую кисею. * * * Все произошло так, как она после возвращения рассказывала Финарато. Быстро и страшно. Мэлько завладел субстанцией зла, сжал ее едва ли не в точку, и, создав внутри нее чудовищное напряжение, пробил этой точкой все грани мира, взломал Врата Ночи. И ворвался в Арду. Первый удар его направлен был на Таниквэтиль. Субстанцию зла из точки Мэлько вытянул в линию, превратив в чудовищный меч, суть которого – воплощенное зло. Неимоверная жажда разрушения заключена была в черном мече. И не меньшая жажда мести скопилась за прошедшие века в черной душе Мелько. Собрав воедино всю ненависть, Мелько всадил меч в священную вершину. И так силен был этот удар, что разрушил Ойолоссэ до основания и пробил портал через все грани в Ничто. Немыслимой силы водоворот затянул в портал всех Валар, пребывавших в это время на Совете, и выбросил их из Арды. Илуватар не дал им низвергнуться в Хаос, но в Арду вернуться уже не позволил. - Вы сделали там все, что могли, выполнили все поставленные задачи. Теперь только от Старших Детей моих зависит дальнейшая судьба мира. Это их дом, и они должны суметь навести там порядок. А вам и прошедшим обучение Атани пора начинать новую Песнь, Песнь Исцеления. * * * Закат человеческой цивилизации в Арде наступил незадолго до Дагор Дагорраф. Страшный и нелепый. Все происходило, как Ондхон рассказывала Финарато, человечество медленно, но верно убивало само себя. И вот однажды было сделано открытие, сначала не показавшееся особо значительным на фоне бесконечных вооруженных конфликтов, терактов и гибели целых стран. Ученые изобрели, наконец, лекарство от старости. Все оказалось до смешного просто – человек подвергался облучению особым видом энергии в течение нескольких секунд – и процесс старения останавливался полностью, тело молодело, становясь двадцатилетним, все болезни отступали, даже зубы восстанавливались. Сразу же нашлись те, кто попытался заработать на «великом» открытии. За облучение брали огромные деньги. Но оказалось, что прошедшие процедуру сами начинали излучать энергию «вечной юности». Все люди, оказавшиеся в радиусе нескольких метров от «исцеленного от старости» получали свою порцию излучения. «Вечная юность» распространялась по земле, как эпидемия. И через несколько десятков лет все население мира обрело измененный генотип. Люди радовались: действительно, они перестали стареть, их тела будто заморозились на одном уровне, по улицам городов и сел упругой походкой двигались двадцатилетние юноши и девушки, сильные и красивые. Но радость продолжалась недолго. Природу не обманешь, человеческий мозг не подвергся изменению. Приходил срок и он отказывался служить. Дожив до девяноста, от силы до ста лет, молодые старики начинали терять память и впадали в безобразный маразм, заканчивающийся полным сумасшествием. Молодые тела могли поддерживать бессмысленную жизнь еще долгое время, но сумасшедшие или убивали себя сами, полностью утратив инстинкт самосохранения, или забывали, что нужно есть и пить, и умирали от голода. Аппаратов жизнеобеспечения на всех не хватало, да и смысла не было спасать юных маразматиков, это сумасшествие не излечивалось. В мире началась тихая паника. Некоторые люди предпочитали совершить самоубийство до наступления маразма. Природа не прощала грубого вмешательства в тонкий, хорошо отлаженный механизм, смерть являлась людям во все более страшном и безобразном обличие. Вновь родившееся поколение уже не нуждалось в облучении, «вечная юность» оказалась заложена в их генах. Но женщины с измененным генотипом перестали производить на свет жизнеспособное потомство. Новорожденные младенцы начинали стремительно стареть, едва появившись на свет, буквально через несколько дней превращались в дряхлых, сморщенных, скрюченных старичков и умирали. И лечению эта неведомая болезнь не поддавалась совершенно. В родильных домах вместо возгласов радости слышался горестный плач, вместо весело орущих живых свертков родителям выдавали крошечные гробики. Сотнями тысяч. На всех континентах. Тут уже люди начали понимать, что натворили. Правительства всех стран не жалели никаких денег на исследование страшного феномена, все ученые мира бились над решением задачи, ведь на кону стояла жизнь всего человечества. Но сломать легко, а исправить… Излучение «вечной юности» необратимо изменило энергетическую матрицу каждого человека. Люди самонадеянно вмешались в то, чего не понимали до конца. Но слишком тонок механизм рождения и смерти, слишком много скрытых энергетических уровней в соединении тела и души, чтобы их легко можно было изменить без непредсказуемых последствий. Человеческие феар просто не могли формироваться в измененных, искаженных телах новорожденных. И пустые, не занятые Жильцами, Дома умирали за ненадобностью. Ужас и неотвратимость черной тучей нависли над землей. Человечество хоронило своих мертвецов – молодые, прекрасные тела древних годами юношей и девушек, убивших себя в отчаянии и безумии. И крошечные трупики новорожденных сморщенных старичков, не успевших открыть глазки, увидеть солнечный свет, глотнуть материнского молока и закричать на весь мир о продолжении жизни. Ко времени Дагор Дагорраф в мире оставалось совсем немного людей. Почти сошедшие с ума от страха и одиночества, бродили неприкаянно по улицам опустевших городов последние человеческие обломки. И некому было хоронить юных мертвецов. Начавшийся распад материи Арды милосердно избавил последних людей от долгих мучений. * * * В прорыв, открытый Мелько, устремилось воинство Тьмы – множество духов Майа, в разные времена изгнанных из Арды в Ничто и собранных там бывшим Владыкой. Совращенные Мелько, а позже Сауроном и принявшие справедливое наказание, темные Майар жаждали отомстить. Свора обезумевших от злобы демонов бросилась на Тирион, все круша на своем пути… И, будто волна о скалу, разбилась об отряд Эльдар, вышедших навстречу. Арталаурэ и Коахон вели своих верных бойцов на врага. Недаром юные вожди с малых лет обучали друзей не теряться ни в какой ситуации, не поддаваться панике в случае внезапного нападения. Воинство Эльдар сумело собраться и выступить почти мгновенно, каждый был на своем месте, каждый знал, что ему делать. Доспехи их сияли Благородным Золотом – новым металлом, недавно изобретенным Арталаурэ и названным его именем. Удивительный доспех обладал свойством отражать любую агрессию, направленную на его владельца – будь то удар меча, злобное заклинание, и даже взрыв атомной бомбы – чудовищного оружия, изобретенного людьми. Эльдар сомкнули сияющие щиты и живой стеной двинулись на злобно воющую толпу. По лезвиям их мечей, выкованных Арталаурэ и его помощниками, были проложены узкие полосы Благородного Золота, и не было Злу спасения от зачарованных мечей. В мгновение ока демоны были отброшены от города. Меткие эьфийские лучники, используя любую возвышенность, поливали вражескую орду дождем зачарованных стрел. Демоны отхлынули назад, и тогда из буковой рощи, будто на крыльях, вылетел отряд всадников на конях Оромэ. Благородные животные могучим прыжком переносили воинов в самую гущу вражеского войска, ломая его ряды. Среди демонов началась паника, они бросились наутек. Эльдар преследовали бегущих, не давая рассеяться по Эльдамару, и заключали злобные сущности в серые Кристаллы Вневременья. Первая атака была успешно отбита, но тут навстречу Коахон и Арталаурэ выступил отряд возрожденных Балрогов. Верные слуги Мелько, напоенные его злобой и ненавистью ко всему живому, вобравшие в себя силу субстанции зла, демоны Темного Пламени шли по Благословенной Земле, сжигая все на своем пути. Заботливо ухоженные сады, поля и фермы Валимара пылали багровым огнем. С болью и яростью смотрели Эльдар, во что превращается их любимая земля под ударами огненных бичей. Миг – и два воинства столкнулись. Золотое сияние разрывало тучи багрово-черного дыма, золотые полосы на клинках отражали удары темного пламени. Недалеко от места сражения горела молочная ферма, коровы, запертые внутри, бились и мычали от ужаса. Арталаурэ отвлекся на мгновение, сплетая заклинание, чтобы открыть двери. Коахон отразила подлый удар, предназначавшийся мужу, мельком взглянув на разбегающихся животных. Взгляд ее скользнул по емкостям с молоком, и вдруг девушке пришла шальная мысль. Вспомнился недавний праздник, день совершеннолетия их сына, Феанаро. Юный эльда попросил не устраивать пышного празднества, в последнее время он стал все чаще задумываться, мучительно пытаясь вспомнить нечто очень важное, значительное, но неизменно ускользающее в последний момент. Во время шумного веселья, а чаще какой-нибудь сложной работы в мастерской, юноша вдруг замирал, уставившись в одну точку остановившимся взглядом, тер лоб, сжимая в руках какой-либо инструмент, будто пытаясь нащупать в неодушевленном предмете подсказку, связанную с туманными воспоминаниями, рвущимися в его сознание из какой-то другой жизни. Арталаурэ и Коахон хорошо понимали, что происходит с их сыном, но помочь не могли ничем, вмешиваться в тонкий и сложный процесс возвращения Истинной памяти было нельзя. И измученный Феанаро вновь с головой бросался в военные учения, которые не уставала устраивать его мать, или убегал от всех, отправляясь в одиночку бродить по северным землям, ища забытые приметы и знаки каких-то древних, но очень важных событий… На день рождения собрались только самые близкие родичи и друзья, за праздничным столом было невесело, всех Эльдар угнетало предчувствие грядущей беды. Ондхон сама готовила угощение, рецепты блюд, принесенные ею из разных стран и времен, могли удовлетворить самых привередливых гурманов. Коахон понравился торт с нежной воздушной массой внутри. Чтобы не молчать, она спросила у матери, как это делается, хотя никогда не проявляла интереса к кулинарии. Ондхон коротко объяснила, что суфле взбивается из яичного белка, сахара и молока… - Хони, ты чего? – окликнул Арталаурэ отвлекшуюся подругу. - Сейчас я устрою этим уродам славное угощение! – рассмеялась Коахон и быстро сплела заклинание. Емкости с молоком взорвались изнутри, как перекачанные мячи, воздушные горы белой, пушистой пены обрушились на огненных демонов. Вязкая масса облепила Балрогов с ног до головы, забивала рты и глаза, шипя, гасила Темное Пламя. Суть Жизни и материнский инстинкт, заложенный в обычном молоке, одолевал субстанцию зла… Воины Эльдар бросились к ошеломленным врагам, уничтожая мерзкие обличья, собирая наделенные темной и злобной мощью сущности в серые кристаллы – Уловители Душ. Даже сейчас народ Эльдар не стремился к убийству врагов и мести за оскверненный дом, а хотел лишь остановить агрессоров и представить их на суд Эру. Мелько устремился на помощь своему терпящему поражение воинству. - Назад! – закричала Коахон, успевшая услышать режущий свист Черного Меча. Арталаурэ мгновенно рассчитал траекторию удара и теснил друзей в безопасное место. Воплощенная субстанция зла врезалась в многострадальную землю в нескольких десятках шагов от них. Земля разверзлась, бездонная черная трещина раскроила зеленую равнину пополам, в провал посыпались огромные камни и вековые деревья, тела убитых демонов исчезли в глубине. А равнина продолжала рушиться, все новые пласты земной тверди откалывались от основной платформы и опрокидывались в бездну. Эльдар бежали подальше от разрушения. Арталаурэ, Коахон и их друзья остановились и запели Песнь Могущества, пытаясь остановить катастрофу. Но силы были слишком неравны. Новая трещина прошла по долине, прямо между стоящими Эльдар, и часть ее, большой зеленый остров с ухоженным фруктовым садом посередине, медленно и величественно начал переворачиваться и, дробясь на части, обрушился в черную бездну. В последнее мгновение Арталаурэ успел выбросить Феанаро на твердую землю. А сам сорвался в пропасть, крикнув друзьям: - Спасите сына! Коахон упала вместе с мужем. Две сияющие фигурки, кувыркаясь, летели в бездну, сопровождаемые градом камней, земли и деревьев. Друзья и верные бойцы их отряда, замерев, следили взглядом за своими вождями, пока те не исчезли во мраке. А процесс разрушения физической субстанции мира уже невозможно было остановить. Чудовищный водоворот разрастался, перемешивая землю, небо и океан, низвергая всю материю Арды в первозданный Хаос. Плоть земли трескалась, распадалась на части, из рваных ран хлестало багровое пламя, океанские воды врывались в трещины с оглушительным ревом, струи пара били в небо жестокими свистящими кнутами. Феанаро, потрясенный ужасной гибелью родителей, сразу и полностью обрел прежнюю память. И увидел пред собой Врага, разрушителя всей его прежней жизни, похитителя своего главного сокровища, убийцу отца. И второго отца, не менее любимого, Мелько только что убил! Ярость Феанаро не имела пределов. Сияющей звездой, крошечной, но абсолютно бесстрашной, встал он на маленьком зеленом островке, сохранившемся при разрушении Валинора, один против Стихии Зла. Мелько узнал его. - А, старый враг! Значит, опять жив?! Сейчас я тебя уничтожу уже навсегда. Я не забыл твоих оскорблений и угроз у врат Форменоса. Мелько поднял меч. Но Феанаро действовал быстрее. Почти неосознанно он сорвал с шеи амулет – звезду с шестнадцатью лучами, которую они с Арталаурэ сделали совсем недавно. Странные силы вложили отец и сын в свое творение, сами не понимая, зачем. Арталаурэ говорил, что не раз уже ему приходилось создавать подобные артефакты, значение которых раскрывалось потом, в нужный момент. А пока велел сыну носить звезду на цепочке, не снимая ни днем, ни ночью. Звезда, брошенная умелой и сильной рукой остроглазого эльда, вонзилась Врагу в лоб. И Мелько стал смертным. Неведомые силы, заключенные в амулете, намертво сковали временный облик Мелько с черной душой. Погибнет тело – низвергнется в Хаос душа. Моргот взвыл и с бешеной яростью замахнулся мечом на ненавистного Нолдо. Но на гибнущем небе появился светлый Эарендиль, примчался на выручку тому, кого знал лишь по рассказам. Белый Вингилот бросился лебединой грудью на черный меч… и упал, рассеченный надвое воплощенным злом. Но гибельный замах Мелько был остановлен, черный меч, соприкоснувшись с благим светом Сильмариля, трусливо свернулся в точку. Феанаро бросился к упавшему спасителю. На зеленом холме горели обломки небесного корабля, златотканые паруса сворачивались от жара, как осенние листья. А смертельный водоворот, перемешивающий небо и землю, затягивающий материю в воронку Хаоса, подступил уже вплотную. Вдруг глаз Феанаро коснулось сияние - Сильмариль, оброненный Эарендилем, готовый скатиться в Ничто, озарял последними лучами погибающий мир. Забыв обо всем на свете, Феанаро бросился спасать свое детище… и вдруг увидел Эарендиля, почти затянутого в водоворот, из последних сил цепляющегося за крошащиеся камни. Спасти его и алмаз просто никак не успеть. Но Эарендиль ради Феанаро пожертвовал кораблем. И жизнью. А он? Долгие века размышлений и раскаяния в Мандосе, новое рождение, детство и любовь вторых родителей не прошли для пылкого Нолдо бесследно. Не раздумывая, он бросился к своему спасителю и вытащил в безопасное место. Сильмариль упал. Но не в Хаос, а в небо. А Коахон и Арталаурэ вовсе не собирались погибать и оставлять любимую землю и друзей на поругание Врагу. Они продолжали падать, но сумели приблизиться друг к другу и ухватиться за руки. Долго летели так, крепко сжимая ладони, в окружении крутящихся камней, комьев земли с пятнами зеленой травы, деревьев со спелыми плодами на ветвях. Потом стремительное падение начало замедляться. Вокруг появились нити и завихрения какой-то непонятной, слабо светящейся субстанции. Нитей становилось все больше, они переплетались в странное, но очень красивое кружево, подобное морозным узорам на окне. Неведомая субстанция невесомо касалась рук и ног двоих Эльдар, мягко пружинила, все сильнее замедляя падение. И вот уже путешественники будто плывут по заросшему водорослями, теплому озеру, с трудом раздвигая телами переплетения нежных и мягких, но цепких нитей. Ноги их коснулись дна – путешествие в неведомое завершилось благополучно. Не разжимая рук, юные Эльдар с любопытством оглядывались по сторонам. Слабо мерцающие завихрения все так же безостановочно кружили повсюду, на грани видимости по сторонам уходили вверх гигантские каменные стены, а впереди с трудом угадывались очертания огромной пещеры, ведущей вглубь земли. Стоять на месте было бессмысленно, и путешественники направились туда, с усилием раздвигая сплетения мягких нитей. Оказавшись в пещере, Арталаурэ вдруг ахнул и резко остановился, показывая подруге куда-то вбок. Коахон присмотрелась и увидела призрак. Могучий воин в позолоченной кольчуге и алом плаще парил в нескольких метрах от пола, удерживаемый мерцающим кружевом. Глаза его были полузакрыты, он то ли спал, то ли грезил, на резком благородном лице застыло выражение благоговейного страха. Чуть дальше Коахон рассмотрела еще одного воина и еще… в глубине гигантской пещеры находились многие тысячи призрачных воинов, висящие в сплетении узорчатого кружева, будто бабочки в паутине. Юные Эльдар медленно шли по гладкому полу пещеры, невольно стараясь ступать, как можно тише, всматриваясь в лица людей, живших много веков назад, возроптавших против законов Эру и нарушивших строгий запрет Валар. - Хони… Ты догадалась, где мы оказались?.. - Да… Пещеры Ожидания… Много веков томятся здесь восставшие нуменорцы, ожидая часа Последней Битвы… - Томились… Хони, мне кажется их Час настал. Не зря нас забросило сюда. Интересно, сумеем мы разбудить их? - Должны суметь. Посмотри, там впереди что-то светится. Двое Эльдар решительно направились вперед, с трудом раздвигая мерцающую паутину. По мягкому кружеву пошли волны, призраки слабо затрепетали в своих путах, но не открыли глаз, не попытались освободиться от зачарованного сна. А путешественники приближались к источнику таинственного света. Скоро стало понятно, что светится огромный золотой гонг в центре пещеры, он висел в неподвижном воздухе над каменным возвышением, туда вели ровные широкие ступени. - Смотри, Арти, здесь все устроено так, будто нас ждут! - Ну, раз ждут, пошли. Юные эльдар поднялись по ступеням. Гонг висел в воздухе прямо перед ними, непонятно, за что держась. Они медлили, напряженно оглядываясь. Наконец, Арталаурэ поднял руку, чтобы рукоятью меча ударить в гонг. Коахон схватила его за локоть. - Арти, мне кажется, они не проснутся! Они не живые, я просканировала нескольких, но не почувствовала главного, что отличает настоящую феа от призрака. Арталаурэ всмотрелся в красивые, благородные лица самой древней в Арде расы людей. Да, верная подруга права – в этих призрачных людях нет Искры Абсолюта, той сущности жизни, которая собирает вокруг себя все слои феа и делает возможным существование разумной личности. А все остальные части не распавшихся феар людей – чувства, мысли, характеры, даже отрывки памяти, находились здесь, законсервированные в путах Вневременья. Сущность целого народа, погибшего внезапной и страшной смертью, бережно сохранялась в Пещерах Ожидания. Но ожить призраки не могли… Если только не вселятся в новые тела, если другие Искры не зажгут в них Жизнь… А ведь есть одно тело, ждущее оживления… Небесное тело… - Хони, я, кажется, понял! Призраки не оживут, но сущность народа Дунаданов может войти в Мэнэльмакара, Небесного Воина. Ты помнишь пророчество, что в Дагор Дагорраф он сойдет на землю и схватится с Мелько? Я считал, что Небесный Воин – это символ, метафора, подразумевающая силу людей. Но здесь есть душа целого народа воинов, а там, в небе – матрица, почти физическое тело, сотканное из света звезд, реально существующее, ждущее… Если соединить их… Коахон, прижимая ладони к щекам, смотрела на мужа в немом восхищении: - Арти, ты всегда был самым умным на свете! А как сделать, чтобы они соединились? Арталаурэ, не отвечая, размахнулся и изо всей силы ударил в гонг рукоятью меча. Звон раскатился по всей огромной пещере, эхом отразился от стен, волнами пошел гулять, казалось, по всему миру. Мерцающая паутина затрепетала, призраки закачались в своих путах, но не сдвинулись с места. А в потолке, прямо над головами двоих эльдар открылся узкий вертикальный колодец, предназначенный, видимо, для выхода на поверхность. Только с постамента до него было никак не допрыгнуть. - Да-а, влипли, - задумчиво протянул Арталаурэ, - видимо, мы что-то не так поняли, или упустили… Решив, что они ничего не теряют, он снова ударил в гонг… И чуть не провалился во внезапно открывшийся под ногами второй колодец. Коахон схватила друга за руку и оттащила подальше, к краю постамента. Золотой шлем слетел с его головы и покатился вниз. Но тут из нижнего колодца ударил такой плотный поток воздуха, что шлем взвился вверх и пулей влетел в потолочное отверстие. - Вот и выход наружу. Это не колодец, а целая аэродинамическая труба! – усмехнулся Арталаурэ, оценив силу тяги, - а толку? Мы можем выйти наружу, но призрачное воинство за собой не приведем. - Арти, мне кажется, все дело в этой странной паутине, - задумчиво произнесла Коахон, - она держит их. Ты чувствуешь, природа ее сходна с природой твоих серых кристаллов, это кружево соткано из нитей Вневременья. - Тогда все бесполезно, ведь открыть Уловитель Душ может только Эру, даже Валар не под силу разбить путы Вневременья. - Родной мой, я помогала тебе тогда с кристаллами, и заметила одну их особенность, про которую не стала даже говорить вслух. Есть один способ: можно выпустить феа из кристалла, если добровольно заменить ее своей… - Хони, ты с ума сошла? – жалобно спросил Арталаурэ, хватая подругу за руки и заглядывая в глаза. Он уже понял, что сейчас случится. - Арти, это единственный способ. Тут дело не в нас, судьба Арды повисла на волоске. Я чувствую, что сумею освободить их. - Тогда это сделаю я! - Нет, милый, ты разбудил призрачное воинство, только за тобой оно последует. И, не обижайся, но у тебя просто не хватит сил подменить собою сущность целого народа. Арталаурэ смотрел в глаза жены, еле сдерживая слезы. Он чувствовал, что Коахон права, они все делают, как надо, но согласиться, смириться с этой правотой было выше его сил. - Хони, ну как я могу уйти и оставить свою любимую здесь навсегда?! Коахон вдруг тревожно оглянулась, прислушиваясь: - Не навсегда… Совсем ненадолго… Ты не слышишь?! - Что?.. - Арда умирает!!! Арти, любимый, надо спешить! Арталаурэ прислушался. Где-то под ногами, в неизмеримой глубине земной тверди, зарождался невероятно низкий, мучительный стон, еле заметные толчки сотрясали каменный пол пещеры, застоявшийся, неподвижный воздух начал мелко вибрировать, вызывая противное щекотание во всем теле. А Коахон, отрешившись от всего, плела какое-то немыслимо сильное заклинание. Ее тело вдруг начало дробиться на части, распадаться на множество одинаковых тел, копий девушки появлялось все больше, но они становились все более бесплотными, прозрачными. Вскоре копии заполнили весь подземный зал и начали выталкивать призрачных воинов из их гнезд, занимая места в паутине. А те, наоборот, приближаясь к постаменту, сливались в единое существо, обретая видимость и плотность. - Арти, торопись! Не бойся, мы скоро встретимся. Я люблю тебя! – коснулся души Арталаурэ ласковый Зов. Тихонько всхлипывая, он хватил за руку Сущность Воина и повлек в центр возвышения. Бешеный воздушный поток подхватил их и рванул вверх. Обратный путь занял намного меньше времени, чем падение. Арталаурэ и Сущность Воина вылетели из аэродинамической трубы, как пробки, пробив толщу воды. Освобожденная Сущность зацепилась за свет звезд и стремительно понеслась высь, где обрела, как обещало пророчество, небесную плоть. А Арталаурэ не долетел до неба. Юный эльда, выполнив свою миссию, рухнул в бушующие волны. Небывалая буря разразилась в океане. Стихия воды отчаянно сопротивлялась нашествию Хаоса. Волна, гребнем едва не доставшая до звезд, подхватила Арталаурэ и помчала куда-то с невероятной скоростью. Он отчаянно барахтался, задыхаясь в пене, кольчуга не давала всплыть, его вертело и крутило, как щепку. Оказываясь на краткий миг на поверхности, эльда судорожно глотал воздух пополам с горько-соленой водой, и тут же погружался с головой в бешеное кипение. Вдруг все рухнуло, не стало ни верха, ни низа, лишь толща воды со всех сторон. Арталаурэ показалось, что он находится между двух быстро сближающихся стен, готовых раздавить его, как букашку. Миг – и стены сдвинулись вплотную, но не сомкнулись, а вошли одна в другую. И все изменилось в мире. Арталаурэ не потерял сознания, только почему-то необязательно стало дышать. А еще он перестал ощущать холод и боль. Все чувства исчезли полностью, окружающий мир воспринимался в основном, за счет памяти. Арталаурэ знал, что морская вода мокрая и соленая, что стремительное движение, зафиксированное сознанием – крупная рыба со светящимися точками на боках, быстро плывущая прочь. Но не ощущал ничего напрямую, а будто получал от кого-то, находящегося рядом, (а может, от себя самого), мысленную передачу с подробным описанием происходящего. «Интересно, это так бывает после смерти? Значит, я умер?» - подумал юный эльда и тут же ответил сам себе словами древнего человеческого афоризма: «Я мыслю – следовательно, я существую». Он попытался остановить стремительное погружение, но ничего не получилось. Его все так же влекло в пучину. Сюда уже не проникало с поверхности ни лучика света, но в глубине вдруг появилось еле ощутимое мерцание, которое становилось все ярче. Казалось, на дне океана разгорается звезда. Вскоре юный эльда опустился на камень, рядом с источником чудесного света. Он понял вдруг, что хорошо знает звезду с таким спектром. Любимую всеми Эльдар звезду, ярко сияющую на вечернем небе… Второй отец Феанаро протянул руку и поднял со дна морского сильмариль. Коахон и вправду недолго пробыла в Пещерах ожидания. По истерзанной плоти земли прошла мучительная дрожь, и от этой вибрации путы Вневременья порвались, будто гнилые нитки. Пещера начала рушиться, с потолка посыпались камни. Все копии девушки сложились в одну, но ей показалось, что все получилось неправильно, ощущение тела и чувства не вернулись к ней. Только разбираться было некогда. Одна из стен пещеры взорвалась, на месте нее образовался бешено крутящийся смерч, стремительно втягивающий в себя обломки. НЕЧТО, невозможное, непередаваемо ужасное, чуждое этому миру, двинулось к девушке с обманчивой неторопливостью. Коахон бросилась бежать вглубь пещеры. Промчавшись по широкому ходу, девушка повернула вбок и уперлась в каменную стену. Дальше бежать было некуда. Она оглянулась. Водоворот, превращающий земную твердь в изначальный Хаос, неумолимо приближался. Земля под ногами внезапно раскололась, из трещины выметнулся язык багрового пламени. «Лучше огонь, чем эта мерзость!» - подумала Коахон и прыгнула в провал. Но пламя почему-то не обожгло ее, девушка не ощутила даже тепла. Ее закрутило при падении и с бешеной скоростью помчало куда-то, в огненном вихре. Эльдалиэ решила, что Хаос все же добрался до нее. Но вихрь, что нес ее, как пушинку, вдруг ослабел, потерял упругую силу и уронил девушку на острые камни. Точнее, она поняла, что камни острые и неровные, но боли не ощутила. Через некоторое время Коахон решилась встать и побрела куда-то ощупью, в полной темноте. Она успела решить, что лишилась зрения, но тут вдали появилось слабое серебристое мерцание. Эльдалиэ направилась туда, совершенно не понимая, где она находится. Вокруг ощущались нагромождения камней, под ногами тоже гремело и расползалось каменное крошево. Где же она оказалась? В пещере? Или все-таки на поверхности? И можно ли как-то вернуться в Валинор? Серебряное свечение приближалось, Коахон подошла к каменной стене, возле которой громоздилась куча крупных и мелких обломков. В щели между камней пробивался нестерпимо яркий серебряный свет, будто там пряталась звезда. Коахон начала торопливо разбрасывать камни, и через несколько мгновений третий сильмариль доверчиво лег в ее ладони. Мэнэльмакар подхватил сильмариль, оброненный Эарендилем. Как было предсказано задолго до Дагор Дагорраф, Меченосец сошел на землю, чтобы схватиться с Врагом Всего Сущего. Гордая сила и стремление сопротивляться любому принуждению – воплощение неискаженной сути людей – переполняло Небесного Воина. Из Сильмариля, сжатого в его ладони, выметнулся длинный узкий луч света, затвердел и превратился в нестерпимо сияющий клинок. Феанаро и Эарендиль, стоя плечом к плечу, смотрели на поединок Света и Тьмы. Мечи, скрещиваясь, высекали искры. Черные брызги зла сыпались на землю, ускоряя разрушение материи. Яркие искры изначального света, рожденного прежде солнца и луны, дождем падали вниз, возжигая очищающее пламя. Сгорали в этом пламени физические тела Эльдар, но души их, накрепко спаянные с этим миром, не хотели бежать, бросая любимый дом на поругание силам зла. Мелько жаждал победы любой ценой, не заботясь о правилах дуэли, черный меч разделился в его руках на три части, и все три клинка одновременно нанесли удар Меченосцу. Тот сумел отбить два из них, но третий вошел ему в сердце. Небесный воин покачнулся, колени его подломились… Но Мелько подвела давняя жажда обладать Сильмарилем. Жадно протянул он руку, чтобы выхватить у Меченосца священный алмаз, чистое воплощение светлой творческой энергии, неиссякаемый источник благой силы. Древний благословенный свет не пожелал более становиться собственностью Стихии Зла. Ослабевшая рука Небесного Воина устремилась вперед, нестерпимо сияющий, серебряный луч ударил Врага с непреодолимой силой и рассек надвое его мрачный облик и опустошенную, закостеневшую в ненависти душу. Илуватар не принял обратно в свои чертоги падшую феа, не оправдавшую возложенных надежд. Прямо там, на месте поединка, душа Мэлько распалась на составляющие: энергетическая матрица низверглась в Хаос, Искра Абсолюта вернулась к Эру, не неся с собой знания о прожитой жизни, чтобы начать Путь с нуля. А память была отправлена во всемирное хранилище информации, как горькое напоминание всем сущим, во что превращается душа, исполненная гордыни и себялюбия, всю энергию любви и творчества направившая внутрь себя, ищущая смысл лишь в себе… А в Арде, на месте поединка кипящее море желаний и стремлений Стихии зла столкнулось с таким же морем человеческой воли к победе, оставшейся после развоплощения Небесного Меченосца. Две похожие по своей природе сущности нейтрализовали друг друга, и при этом произошел такой чудовищный выброс энергии, что случился мировой катаклизм, как при уничтожении Нуменора. Три слоя реальности, разграниченные тогда Илуватаром, схлопнулись в один. Все живое на земле перестало существовать. В этом объединенном мире энергетические матрицы эльдар обрели возможность воздействовать на реальность, как физические тела, которые к тому моменту сгорели полностью. Мелько был повержен, но Черный Меч, субстанция мирового зла, не исчезла. Тяга к разрушению в ней стала еще сильнее. Яростной доблестью, бесстрашием и жаждой победы с воплощенным Злом сладить было невозможно. Эти чувства вливали в субстанцию зла свежие силы. Феанаро понял это раньше других. Он поднял Сильмариль, вернувшийся наконец к своему творцу, и запел Песнь Созидания и Любви. Животворящая энергия щедро лилась из его рук, растапливая мировое зло, будто жаркое пламя черный лед. Все эльдар вдохновенно присоединили свои голоса к его светлой песне. Но слишком много накопилось зла на земле, объединенной силы целого народа не хватало. Из черного меча оно трансформировалось в гигантскую темную тучу, переполненную бессмысленной, неуправляемой тягой к разрушению. Туча нависла над крошечными фигурками эльдар, собираясь разом поглотить их всех и переварить. На Ондхон вдруг снизошло озарение, она поняла, что нужно делать. Она помчалась туда, где еще не погас источник Животворящего Пламени. Мандос перестал существовать, немногие души, добровольно остававшиеся в Чертогах Ожидания, присоединились к своему народу. Но Врата Мандоса еще не успели разрушиться, и между ними по-прежнему горел Источник. Ондхон безбоязненно вошла в Животворящее Пламя, ведь эта энергия была когда-то частью нее самой. Активизировав силу, она протянула руки к гибнущему в Хаосе морю и направила любимой стихии немыслимой силы Зов. Ульмо, Владыка морей и океанов, наставник Ондхон, пребывал ныне далеко. Но море всегда было добрым другом народа Эльдар, из воды были сотканы их тела, вода стала колыбелью их расы, морю они дарили свою любовь и самые прекрасные песни. И море откликнулось на просьбу. Далеко на востоке, куда еще не добрались волны всеобщего разрушения, вдруг разлилось серебряное сияние, как от восходящей луны. Высокая крутая волна быстро покатилась оттуда к берегам разрушенного Валинора. На пенном гребне ее, как на буйном коне, мчался на помощь сыну Арталаурэ, сжимая в руке второй Сильмариль… А Ондхон уже обращалась с просьбой к земле. Истерзанная, мучимая болью земля не отказала в помощи детям своим. Разверзлась огненная трещина у самых ног Ондхон и в бушующих языках пламени недр шагнула навстречу друзьям Коахон. Третий Сильмариль сверкал в ее ладони. Три благословенных алмаза, заключающих в себе судьбу Арды, наконец, воссоединились. Трое вождей народа Эльдар встали против мирового зла, защищая свой растерзанный дом. Благой свет вонзился тремя сияющими лучами в мрачную, клубящуюся тучу. Песнь зазвучала с немыслимой силой. Эльдар в едином порыве направили свои голоса на очищение любимой земли от скверны. И субстанция зла перестала существовать. Но Искаженная Арда перестала существовать тоже. Хаос стремительно поглощал остатки земной тверди, мировой океан и небесные тела. Вокруг кипело, бурлило, безостановочно, без направления и цели кружило безбрежное море распадающейся материи и энергии. Эльдар в немом потрясении смотрели на то, что осталось от бесконечно любимого мира. Еще немного, и они все погибнут окончательно, растворятся в предначальном Хаосе. Накрепко соединены были их феар с этим миром, с ним и перестанут быть. Только гордая, отчаянная Коахон не собиралась сдаваться. - Нет! Мы не должны умереть сейчас! И не должны позволить погибнуть этому миру. В нашей памяти запечатлен каждый момент его существования. В наших руках Сильмарили – неиссякаемая творческая энергия Арды, ее судьба. Неужели у нас не хватит сил и ума восстановить наш дом?! Вдохновенный призыв пылкой эльдалиэ никого не оставил равнодушным. Глаза эльдар засияли надеждой. Трое вождей вновь воздели руки с сияющими алмазами, вновь воззвали в творческой энергии, заключенной в них. Три луча полыхнули над головами эльдар, смертельно усталых, но гордых, не собирающихся сдаваться… Но случилось не то, чего ждали все. Не остановился распад материи. Не начала оживать земля. Открылся портал, уводящий в чертоги Эру. Но Коахон и сейчас не потеряла присутствия духа. - Значит, пойдем к Илуватару! Падем на колени у подножия трона Его и попросим даровать нам силы и знания, чтобы спасти наш дом. Пока есть хотя бы крошечная надежда, нельзя отступать. Нам ниспосланы тяжкие испытания, пройдем же их до конца. Ничто не должно поколебать нашего стремления спасти Арду. А на Ондхон вдруг обрушилось очередное прозрение. Все ее существо будто стало единой обнаженной болью, и из этой боли родилось понимание: - Нам не спасти этот мир, оставаясь внутри него! Закон Мироздания: «Творец остается вне картины». И, если очень хочешь что-то создать, или что-то спасти, нужно отказаться от этого самому, потерять для себя, чтобы сохранить для других. Мы можем спасти Арду, но не для Эльдар… Эа был создан музыкой Айнур, и исцелить Мир Сущий может только Второй Великий Хор. А мы должны отдать ему свою творческую энергию… Все силы… Всю любовь… И сильмарили… Наступила мертвая тишина. Ваньяр, Нолдор и Телери замерли, охваченные единым чувством. И в этой скорбной тишине решительно и твердо прозвучал голос Коахон, выражающий общую мысль целого народа: - Да будет так! Все Эльдар, как один, согласны отказаться от нашего общего, бесконечно любимого дома, лишь бы Арда была исцелена! Идем же! Возложим к подножию трона Единого все свои силы и способности, все, что потребуется. Феанаро, Арталаурэ и Коахон шагнули в портал. За ними, преодолевая боль и страх, последовали остальные эльдар. Только Ондхон медлила. Она уже не единожды побывала в Запределье, и ясно чувствовала, что портал нестабилен, Хаос захлестывает в его, и единственный путь, уводящий из гибнущего мира, может перестать существовать в любой миг. Чтобы не позволить порталу схлопнуться сразу по всей протяженности и унести в небытие всех идущих, кому-то нужно было остаться у его начала и постараться удержать «дверь» открытой. Кому-то - это значит, ей… Финарато, ведя за руку Амариэ, последним шагнул в портал и оглянулся на Ондхон. Она ободряюще улыбнулась ему. Верная подруга удерживала последний проход из гибнущего мира открытым, не показывая идущим, каких усилий ей это стоило. Что бы ни случилось, она не позволит порталу схлопнуться и погубить тех, кого она любит. «Уводи жену и детей, друг мой, я следую за вами!» - коснулась разума Финарато успокоительная мысль. Амариэ тянула мужа за руку, волнуясь за детей. Арталаурэ сам давно уже был отцом и в битве повел себя, как герой, но для матери, конечно, всегда оставался ребенком. Непонятно, как долго они шли в мерцающем сером мареве вне времени и пространства. Но вдруг перед изумленными взорами эльдар открылось Нечто. Неописуемое. Непознаваемое. Не сравнимое ни с чем земным. Это были чертоги Эру. Трепещущих душ коснулись дивные, волшебные звуки. Это у подножия трона Илуватара исполнял Великую Песнь Сотворения мира Второй хор Айнур и Атани. Но вот улеглось первое восхищение, и Финарато почувствовал, что в музыке чего-то не хватает. Быть может, тонкой и скорбной красоты, внести которую могли только эльдар. Финарато ощутил, что где-то глубоко внутри рождается вдохновение, наполняет грудь и дивными звуками поднимается к губам. В этот миг дирижер хора оглянулся: - А вот и пополнение! Теперь мы сумеем, как должно, завершить последний аккорд! - Майрон! – Финарато сразу узнал давнего недруга. Значит, Саурон все же прошел обучение до конца и обрел истинную мудрость. Права была Ондхон: человеческий Жребий – жестокое наказание и прекрасный урок, горький, но доходчивый. Он обратился к подруге, - ты оказалась права в своем пророчестве, Рани… Рани? Оглянувшись, он увидел лишь медленно смыкающийся серый туман. Опять его неугомонная подруга собралась принести себя в жертву, никому ничего не сказав, принять на себя самую трудную задачу! Ну уж нет! Нолдо рванулся назад… но ладони его сразу уперлись в непроницаемую, непреодолимую грань. Завеса между мирами сомкнулась. Финарато ощутил легкое прикосновение к плечу и резко обернулся. Но это была не Ондхон. Рядом стоял Майрон. - Бесполезно, портал закрылся, больше здесь не пройдешь. - Но там осталась Ойорандель! Майрон, ты знаешь, как попасть в Арду? Есть другой путь? - Путь есть, но тебе по нему не пройти. Силенок не хватит. Инголдо, останься здесь, займи пока место дирижера. Не волнуйся, это у тебя получится лучше, чем прыжок в распадающийся мир. А за нашей упрямой подругой я сам схожу. И майа, не дожидаясь ответа, растворился в мерцающем тумане. А музыка звучала, завораживала, затягивала… Финарато поднял дирижерский жезл. И хор, послушный новому руководителю, устремил голоса к неведомым прежде высотам. Эльдар, пришедшие из гибнущего мира готовыми на любые жертвы, присоединились к певцам легко и вдохновенно. Песнь текла рекой, широкой и плавной, переполняла чертоги Единого, изливалась в Большую Вселенную, могучая и совершенная. * * * Все! Ондхон почувствовала, что последние эльдар благополучно вошли в чертоги Эру. Теперь можно расслабиться. Бесплотные руки эльдалиэ устало опустились, ноги подкосились. Из портала вырвалось облако серого тумана, ударило ей в лицо, на миг ослепило. Когда зрение вернулось, Ондхон не увидела никаких следов портала. Вокруг – разрушение и хаос. Не осталось ни земли, ни неба, непонятно, где верх, где низ. Все вращается в безостановочном хороводе, кипит, перетекает из одного в другое, последние кусочки твердой материи плавают в жидкой, неопределенной субстанции и медленно, неотвратимо тают… Ондхон села на один из таких островков, и ее повлекло куда-то, по необъятному морю Хаоса. Вдалеке, на границе видимости, вспыхивают какие-то багровые и алые зарницы, наверное, это взрываются самые отдаленные от эпицентра области мира, или последние небесные тела… Энергетическая матрица не чувствует ни холода ни жара, не испытывает физических страданий… Но душа корчится от невыносимой боли при взгляде на разрушенный, умирающий дом… Ничего, недолго осталось – скоро распад завершится, и ее феа низвергнется в полный, окончательный Хаос вместе с остальным миром. Зато хотя бы не будет так больно… - Ну, конечно! Кто еще так поступит! Всех отправить в светлое будущее, а самой остаться на смерть, с сознанием до конца выполненного долга. Вечная жертва! – раздался позади знакомый насмешливый голос. Ондхон изумленно обернулась: - Майрон! - А кто же еще? Кто полезет в преисподнюю, чтобы вытащить оттуда свою любимую подружку, вечную занозу в заднице? Пойдем! - Куда? Ведь единственный портал схлопнулся. - Вот неверующая! Рани, ты можешь хоть раз просто положиться на кого-то другого, не взваливать весь груз ответственности на свои плечи? - Не знаю, не пробовала… - Вот и попробуй! Пойдем, говорят! Ондхон тихо засмеялась сквозь подступающие слезы и протянула руку бывшему врагу. Майрон одним движением вздернул ее на ноги и повлек куда-то, навстречу вспыхивающим зарницам. - Майрон, а как же Песнь? Ты должен быть дирижером Второго Хора, создавать великую Музыку Исцеления. А ты пришел в гибнущий, распадающийся мир. Ведь отсюда уже не уйти, можно только низвергнуться вместе с Ардой в Предначальный Хаос. - Рани, тебе открыто многое, но не все. Хор поет Песнь, я задал ему тему, моя картина висит пред мысленным взором каждого певца, будто ноты. Исцеление этого мира уже началось, разве не видишь? – майа повел рукой, и Ондхон поняла, что в окружающем кипении что-то изменилось. Исчезли мрачные черно-багровые цвета разрушения и пожарища, далекие зарницы из алых стали голубыми и золотистыми. Во вздохах и стонах гибнущей земли уже не чувствовалось безнадежности. - Я пришел сюда не тебя спасать, как ты, наверное, про себя мечтаешь. Хор довершит Исцеление без понуканий, а у нас с тобой есть еще одно дело. Надо исправить самое главное искажение Арды. Искажение ее души. Ты никогда не задумывалась, что у нашего мира тоже есть феа и разум? Так вот, душа Арды изначально была отравлена Диссонансом Мелько, ревнивого и самовлюбленного. Во время Второй Темы Илуватара многие черты характера Мелько вошли в душу новорожденного мира и стали его сутью. А разум Арды Искаженной навсегда остался ущербным, неспособным к логике, отрицающим всякое развитие. Но, главное, даже не осознающим себя. Ее разум был похож на примитивное мышление толпы, стремящейся сразу срезать головы поднявшихся над нею. Арда Искаженная всегда противодействовала тем, кто способен был хоть чуть-чуть исправить искажение. - А ведь я поняла это, пребывая в человеческом облике, - задумчиво сказала Ондхон, - люди науки и искусства все сталкивались с таким противодействием. Одно дело, когда люди толпы не принимают своего собрата, создающего что-то, превышающее их понимание. Сколько творцов с начала истории подвергалось осмеянию и жестокой травле! Но ведь получается, не только толпа, а будто сама судьба сопротивляется созданию произведений искусства и научных открытий. Начинается все с досадных мелочей – человека, озаренного вдохновением, начинают постоянно отвлекать. Соседи устраивают шумную гулянку, на работу неожиданно вызывают, внезапно вырубается электричество, и компьютер теряет несохраненные данные. Дальше – больше. В семье может кто-то тяжело заболеть, в доме случится пожар, могут выгнать с работы. Проблемы сыплются, как из рога изобилия. Если и это не отвлечет человека от творения, начнется прямое воздействие. Он сам может тяжело заболеть, получить увечье, или просто погибнуть, не успев завершить свое произведение. И неважно, сколько еще людей погибнут рядом с ним, потому что удар наносится не точечный. Это может быть и глобальная катастрофа, и война. - Ты права, Рани. Именно так и проявлялось Искажение души Арды. Люди расценивали противодействие по-разному: думали, что мешают завистливые и мелочные боги, обвиняли в этом другую цивилизацию, вмешивающуюся в дела землян, считали, что это закон природы – закон Отвлечения Внимания. А на самом деле сопротивлялась искалеченная феа Арды, будто ребенок, отбивающийся от целительного укола. - А что можем сделать мы, Майрон? Лишь Эру способен исцелять покалеченные феар. - Мы с тобой станем душой Арды Исцеленной. Точнее, вольемся в сложнейшую энергетическую конструкцию, которая составит феа нашего мира. Я войду в ее мысли, ты – в чувства. Я всегда хотел навести идеальный, строгий порядок в Арде. Но в искаженном мире это было невозможно, любое доброе намерение тут же извращалось и становилось злом. Обновленный мир научится мыслить логически, осознает себя, станет разумным, добрым и справедливым. И, конечно, будет понимать и любить всех своих детей. Такой мир сам не допустит проявлений зла внутри себя. Рани, ну чего ты глазами хлопаешь? Кто, если не мы? Мы с тобой испытали жребий трех народов – Майа, Эльдар и Атани, мы понимаем их души, как никто другой. Мы любили этот мир, несмотря на искажение и принимали таким, как есть. И потом, не этого ли ты хотела всегда? Быть рядом с теми, кого ты любишь, оберегать их счастье, заботиться и охранять? Разве не этим ты занималась всю свою прошлую жизнь? Теперь для этого у тебя будет намного больше возможностей. Ты глубоко полюбила лучшего из Детей Эру, идеал феа, задуманной Илуватаром. Теперь это чувство превратится в бесконечную любовь ко всем, кто будет жить в Арде Исцеленной. И эта любовь не будет безответной. Потому, что те, кто участвовал во Втором Хоре, будут любить и беречь собственное творение. Обновленные, изжившие в себе искажение, обретшие новые силы и возможности, Айнур, Эльдар и Атани будут создавать Красоту. И наполнять плодами своего творчества Большую Вселенную. Когда-то, во времена Первой Песни Айнур, Мелько показал мне Великое Ничто. Бесконечный чистый лист, никем не тронутая пустота все еще ждет своих художников. Наверное, даже Эру не может предсказать, сколько всего прекрасного и неповторимого сотворят Дети Его, прошедшие долгое и горькое, но необходимое обучение в Арде Искаженной. А после доблестных трудов своих они будут возвращаться домой. Любящая, заботливая Арда всегда встретит их с радостью и гордостью матери, наградит ласковым теплом и покоем… Они все так же шли, держась за руки… А может, уже не шли а плыли в безостановочном кипении возрождающегося мира. Майрон крепко сжимал ладонь Ондхон и ободряюще улыбался: - Не бойся, подруга, ничего ужасного не произойдет! Законы Мироздания изменились, и теперь творец может войти в свое произведение. Ты готовилась принести себя в жертву, растворившись в Хаосе. Это было бы страшнее. Эру нашел для тебя кое-что получше, так чего же ты сомневаешься? Ондхон вдруг подумала, что раньше Майрон не умел так улыбаться – ласково и открыто. - Я уже не сомневаюсь, друг мой. Я иду… Они уже не плыли, а парили светлым облаком, свободные и легкие, всевидящие и всеобъемлющие, а навстречу им летели облака новой жизни, белые, чистые, переполненные животворящим дождем… * * * И настал миг, когда Финарато уловил в Великой Музыке ноты той самой песни. Их с Ондхон песни. Скорбной, но прекрасной, переполненной сладкой болью и горькой нежностью… И рухнули все стены. И звезды закружились в немыслимом, безумном хороводе, сияющим дождем заструились в его протянутые ладони. От края до края содрогнулась в дивном, незабываемом ритме вся Вселенная… И немыслимый вихрь подхватил его душу, рванул вверх, к недостижимым, неизмеримым, неодолимым высотам. Хор, подхваченный вихрем вдохновения своего дирижера, приблизился к такому совершенству, какого не бывало еще в мире, которое предвидеть не мог даже Эру. И тогда поднялся Феанаро, подхваченный волной всеобщего вдохновения, и уже без сожаления, без печали и сомнений вплел благой свет Сильмарилей в дивную музыку. Свет, заключающий в себе судьбу Мира. Прозвучал последний, самый мощный аккорд, и распахнулась серая завеса вневременья. Прекрасный, исцеленный и обновленный мир протянул своим творцам зеленые ладони. Сияющий путь, широкий и прямой, лег под ноги певцам. И творцы вошли в свое творение. Эру протянул им вслед руку, благословляя: - Будьте счастливы, дети мои! Вы заслужили это счастье. Зеленая трава стелилась им под ноги, цветы раскрывали навстречу нежные лепестки. Дети этого мира, и одновременно его родители, тяжко страдавшие от искажения, боровшиеся с ним и победившие, они никогда не забудут, какой ценой им досталась победа. Они будут ценить Исцеленную Арду, беречь ее и охранять от малейшего проявления зла. Обретенное понимание поможет им. А может, и кто-то еще… Два Дерева на зеленом холме еле слышно звенели сияющей листвой, изливали благословенный свет навстречу будущим жителям обновленной земли, протягивали тонкие ветви, приглашая… Живое, трепещущее сердце Арды Исцеленной. И в какой-то миг изумленным эльдар померещились в кронах двух Древ лица тех двоих, которые так и не вернулись из погибшего мира. Взгляды их наполняла спокойная мудрость и невероятная сила. И ласковая забота о своих подопечных. Шаг – и наваждение пропало, осталось лишь чувство покоя и защищенности. Коахон первая взбежала на цветущий холм, коснулась нежно-зеленой листвы: - Мама! Мама?..