Потерявший надежду

      Я с неким затруднением открыл свои глаза. Последние дни я почти не спал, вот и результат. Сначала я даже не понял, где нахожусь, но, почувствовав знакомый запах духов, мне сразу стало ясно, в каком месте я находился. Это была квартира моей матери. Комната была светлой, выполнена в желто — зелёных оттенках. Рядом со мной, на краю кровати, сидели мужчина и светловолосая женщина. У неё на голове был фиолетовый ободок, который ей подарил папа, когда мне было около семи лет. Она осталась такой же красивой, какой я запомнил её, мне было восемь. Хах, почти семь лет прошло с того момента… Мне не хотелось вставать с постели. Тут было безопасно. Тут было спокойнее. — Ты уже проснулся, — мама повернулась ко мне, и я увидел её заплаканные голубые глаза. — Сколько я спал? — шепотом спросил я, потирая глаза. — День точно, — неожиданно ответил мужчина, сидевший рядом с моей матерью. Я видел его впервые, так что и понятия не имел, кто это. Но, когда он взял мать за руку, мне стало ясно: этот мужчина — мамин любовник, а теперь еще и муж с фамилией Иванин. — Мы переживали за тебя, — начала мать, но я невежливо перебил её. — «Мы?» Кто этот мужик? — «Мужик»? Не слишком ли грубо? — Достаточно, — я подливал масло в огонь по капле с каждым своим словом. — Не смей мне хамить — молоко на губах не обсохло, — он нахмурил свои густые брови и злобно посмотрел на меня. Из — за своей растительности над глазами, он был похож на грузина, продававшего апельсины на углу. — Да кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать?! — Хватит! — мать хлопнула ладонью по прикроватной тумбочке. Кожа на её руке резко покраснела от смачного удара, мы замолчали в мгновение ока. — Дима.… Это — Рома, мой нынешний муж. — Будем знакомы, — буркнул обсуждаемый и скрестил руки на груди. Н-да, Роман Иванин, звучит ужасно. — А про бывшего уже забыла, — еле слышно прошептал я, а после перешел на более высокий тон, — взаимно, — без энтузиазма я закончил диалог. В комнате повисла тишина, но её прервали. — Ты хочешь есть? — Не отказался бы от еды. — Тогда, я пойду, разогрею суп, — мама ушла из комнаты, оставив нас вдвоём. Однак, этот недогрузин через полминуты помчался вслед за своей любимой. — Дорогая, тебе помочь? .. — он явно не хотел находиться в одном помещении со мной. Рядом с моей постелью, на стуле, я нашел свой телефон, ключи от папиной квартиры, чистую футболку и джинсы. Откуда они узнали мой размер — не известно, но одежда оказалась в пору. Конечно, можно было бы еще долго размышлять о том, какие они провели махинации с бирками и сантиметром, но у меня просто не было желания даже думать об этом. Когда я вышел в коридор, в мой нос ударил запах вкусной еды, но идти на кухню я не спешил. Отец умер. Так почему эти двое ведут себя, словно ничего не произошло? Это у взрослых такой флешмоб? Коридор был просторнее, чем у меня дома. И это не смотря на то, что большую его площадь занимал шкаф — купе, на полках которого я заметил множество своих детских фотографий с рамками, украшенными ракушками, цветочками и прочей фигней. В самом углу я нашел перевернутую рамку. Кажется упала, а может её специально перевернули. На ней был изображен папа, молодой и красивый, без седины. Рядом с ним — мама, в белом летнем платье. Я, еще совсем маленький, у папы на плечах, смотрю вверх, на привязанный к руке воздушный шарик, сделанный в виде гусеницы. Папа… Кажется, я никогда не смирюсь с тем, что тебя больше нет в этом мире. Есть мама… И этот Рома. Фу! От одного его имени меня воротит. Если он надеется заменить мне отца, то он крупно ошибается. Может смело ставить жирную точку и даже не пытаться. Моя семья, это - я, мой мёр… отец и мать, что бросила меня, когда мне было восемь. — Эй, ты идёшь? — меня окликнула мать. Она выглянула из-за угла и с непониманием смотрела на меня. — Как же ты вырос… Идём. Кушали мы втроём. На столе были тарелки с красным борщом и куриным мясом. Последний раз, когда я ел горячий суп… Отец еще был жив. — Ты в школу собираешься идти? — начал Рома. — А тебе какое дело? — снова начал я хамить, вытирая рот бумажной салфеткой. — Дима, — сделала мне замечание мать. — Нет, не собираюсь. — Почему? Я звонил твоему директору. Он сказал, что у вашего класса сегодня восемь уроков. Если поедешь сейчас, то успеешь к пятому. Ох, Рома, как же ты меня раздражаешь. Звонил Андрей Юрьевичу, серьёзно? Восемь уроков? К пятому успею.… Бесишь. - Дим, ты уже поел, тогда, может, будешь собираться? Твою сумку с учебниками мы перевезли сюда. У тебя сегодня биология, математика и… — Биология, дорогая. - А? Да, точно, биология. Пожалуйста, прекратите, меня сейчас стошнит. — Я отвезу тебя. Всё — таки до школы путь не близкий, — Рома встал из — за стола и пошел в коридор. Наконец — то он ушел… — Он тебе не нравится? — шепотом спросила мама, с грустью смотря на меня. — Нет, мам, что ты? Отличный мужик. То, что надо, — соврал я. Не хотелось её расстраивать, но, мне кажется, она не сильно мне поверила. И снова эта гадкая школа. Фу. Как там мама говорила? Биология, математика и биология. Когда я вошел в класс, мои одноклассники начали бурные перешептывания. Биологичка мне ничего не сказала, хотя я опоздал на десять минуты. Ну и правильно, пусть помалкивает. Я сел в конец класса. Тут было уютнее: никто не кидал в меня бумажки, никто не прожигал мою спину взглядом. Я спокойно занимался биологией, до перемены. Спокойно собрав свой вещи в сумку «Adidas» я направился в другой конец коридора, как вдруг, кто-то дернул меня за плечо. — Эй, белобрысый. Смотри, что ты сделал с моим носом, — это был Ушаков. Он указал на белый пластырь на своём носу и явно ждал моих извинений. -Чего молчишь? Разговаривать разучился? Язык проглотил, а, урод? — Паша, чего ты пристал к нему? Тебе мало? — окликнул его подошедший друг — Антон. Это был толстый рыжий мальчик с красными от сахарного диабета щеками. — Мало? Я хочу, чтобы этот урод извинился! — заорав, как резаная свинья, этот дебил забрызгал слюной моё лицо, как садовый ороситель. Моё терпение было на исходе. Убрав с плеча руку Паши, я пошел на математику. Пошел бы, если бы этот глупый не продолжил свой идиотский театр. — Э, урод, куда попёр? Развернувшись, я резко схватил пашу за горло и прижал его к стене. Мои ногти впились в его нежную кожу на шее. — Дима, не надо! — взвизгнул Антон, убегая куда-то. — Еще раз ко мне хоть на метр подойдешь, и я тебя так изуродую, что твой сломанный нос будет казаться идеальным на фоне остальных увечий. ЯСНО?! — Паша вжался в стену на столько, что когда я отпустил его, на стене остался мокрый отпечаток его силуэта. Следующие два урока прошли для меня в тишине и покое. Я снова сидел на «Камчатке» и никто не смел даже посмотреть в мою сторону. После школы я хотел прогуляться по парку, но Рома уже припарковал свою тачку у здания школы. — Как прошел день? — с лучезарной улыбкой спросил он у меня. — Разве въезд на территорию школы разрешен? Если ты хочешь стать для меня «папочкой», то ты зря стараешься, — буркнул я и, сев в автомобиль, уставился в окно. Не хотел видеть лицо. Поскорее бы приехать домой, забрать свои вещи и пожить у Юры. — Слушай, что я тебе сделал? — Увёл мою мать, когда мне было восемь! Весомый аргумент? А теперь останови тачку, я хочу пройтись. — Малой, а ты не слишком борзый для пятнадцати лет? Не смей так со мной разговаривать. — Достаточно. Я подумаю. Он остановил машину и уткнулся в телефон. — Вон из машины. Домой можешь не возвращаться. — Без проблем! Я с хлопком закрыл дверь его форда и, поправив сумку, пошел неизвестно куда. Рома еще что-то кричал мне вслед, но я воспользовался международным знаком и пропустил его слова мимо ушей. И снова я на том самом мосту. Тут я впервые лично встретился с Аней; тут я плакал и кричал.… И встретил того мужчину. Ладно, кто старое помянет.… Да, теперь отца нет со мной, но… я должен как-то жить дальше. Нужно идти вперед. Хотя, куда? — Да, вот именно, нельзя вечно стоять на одном месте. О, нет.… Неужели, я накаркал?! О, Боже, нет, не надо! Когда я развернулся, то увидел его, снова. Эти зализанные черные волосы, дым от сигары, страшный, холодный взгляд. Меня охватил страх. Как же так? — Что тебе нужно от меня?! Убирайся прочь! — Тише, тише, Димочка. Не припомню, чтобы ты так боялся меня, как огня. Как жизнь? О, а чего ты такой нервный? Как отец? - В - во им-мя отца... и с-сына… и святого… духа… Изыди! - ОЙ, фу, — он снова выкинул сигару в пруд, как в прошлый раз, и, подойдя ко мне, прикрыл мой рот ладонью. Я почувствовал, как мои губы начали неметь. - Тсс, не говори таких слов. Бежать! Нет, еще быстрее, чем обычно! Мчаться! Со скоростью мотоциклов, скоростных автомобилей! Бежать! Но, куда? Туда, где я прожил почти всю свою жизнь! Домой! Быстрее! Господи, за что?! — Куда же ты? Не вежливо уходить от разговора. — Н-не трогай меня! Я зажмурил глаза и рванул, куда подальше от этого проклятого места! Правда, бежал я так не долго — врезался во что-то. Это был Рома. Я упал на землю и, увидев его, стал вытирать выступившие слезы. Он протянул мне руку, но помощи я не принял и поднялся сам. Голоса того мужчины я больше не слышал. Но, откуда он узнал о том, что я в этом парке? Откуда узнал, что я именно здесь? Как он нашел меня? Сам ведь сказал мне » Вон из машины». На мои вопросы никто не ответил. Как так? Я не знаю,… Мы просто поехали домой. — Эй, малой… — начал Рома, когда мы уже подъехали к дому. — Чего? — насупившись, спросил я, смотря в окно. -… Извини, что наорал на тебя…