…Я слышала сегодня на совете, что они так и не взяли Лысую Гору. И что они отступают оттуда. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, что ты сможешь вернуться домой, и молю всех богов, чтобы и Гуня вскоре смог. Плохо — значит, они действительно стягивают все свои силы в Тибидохс. Только не спеши возвращаться, там ещё опасно. Гора всё ещё ведет партизанскую войну, легко могут спутать своего с чужим. Хотя кому я рассказываю, думаю, ты даже больше наших разведчиков знаешь… Позаботься о Кате. Я так мечтаю увидеть её дочь! Поцелуй их обеих за меня. И не дай Ягуну наделать глупостей. Знаю, Ванька сделает всё, чтобы не пустить его, но он лопухоид и сам, если честно, героический дурак. А тебе я верю. И на тебя надеюсь. Да уж… Лет двенадцать назад я бы посмеялась, если бы кто-то назвал тебя моей лучшей подругой. А ты прокляла бы. И если уж в мире такие чудеса случаются, то мы точно справимся…
На другом конце острова волны океана беспокойно окатывали водой золотистый, ночью прохладный песок пляжа, чья ширина едва достигала двух метров, прежде чем начинался густой лес. Место это знали все ученики Тибидохса, которые сбегали сюда в тёплые деньки, загорали, купались и, в отдельных случаях, даже готовились к экзаменам. В своё время Шурасик потратил тонну нервов и около часа, ловя хрупкие рукописные страницы, когда налетевший ветер, явно наколдованный кем-то менее тяготеющим к науке, вырвал несколько страниц из древнего фолианта и разнес их по всему берегу. Виновник в тот раз найден не был, а юный всезнайка после обнаружил у себя на голове первый седой волос. Мало того, что Абдулла даже ему не простил бы порчу имущества школьной библиотеки, особенно если оно существует в единственном экземпляре, так ещё и три шкуры спустил бы, узнай, что читал Шурасик на пляже. А затем джинн точно перестал бы давать ему книги или даже запретил бы входить в святилище знаний. Этого мальчик боялся даже больше гнева и пыток. Но этой ночью мирный уголок переменился. Песок изуродовала пентаграмма, хотя мягкий бриз и утренний прилив обещали вернуть пляжу его естественную красоту. Но чуть позже. Пока же маги стояли кругом, взявшись за руки, не переступая кольцо рун. Перед ними, по самому краю жуткой фигуры ходил старец. Его голос звучал неожиданно громко и звонко, когда он читал заклятия на малоизвестном языке. Конечно, окажись здесь академик Черноморов, Абдулла или тот же Шурасик, они бы узнали древнеегипетский и в резких выкриках разобрали бы мольбы к ангелу. Ладони у Поклепа Поклепыча были холодными и скользкими от выступившего на них пота. Впрочем, он мало отличался от многих присутствующих. Лишь несколько магов, последователей Абремелина и его ученика Авраама, казались спокойными. Но и их безразличие оказалось наигранным и сменилось смесью ужаса и трепетного восторга, когда линии пентаграммы вспыхнули, а во внутреннем кругу начали сгущаться тени. Духи, злые и добрые, Поклепа впечатлить вряд ли бы смогли. Но их количество и сила призываемых демонов поражали даже преподавателя. Тот словно губка впитывал таинства магии, каждое слово колдуна, рожденного в пятнадцатом веке и дожившего до сих пор, несмотря на опасный род деятельности. И впервые за многие годы Поклеп задумался о том, сколько он ещё не знает о контроле над духами, хоть и занимается этим делом уже не первый десяток лет. В любом случае, Милюля вряд ли согласится на то, чтобы её мужчина взял отпуск на неопределенное время и уехал учиться, пусть и у такого великого колдуна, как Абремелин.…Осталось совсем недолго. Я уже так близка, но мне очень страшно. Всего одна ошибка, чтобы всё полетело в Тартар. И это в буквальном смысле, понимаешь? Я не боюсь умереть. Но в мире столько людей, которые должны, просто обязаны жить! И у которых это право отобрали. Я вижу его каждую ночь. Слышу его смех в коридорах, хотя здесь уже давно никому не смешно. Думаю, что он сказал бы, очутись рядом. Здесь столько драконов и таких разных, что он просто с ума сошел бы от восторга! Хотя, конечно, это значило бы, что никакой войны и не было… И их собрала я, собрали мы с тобой — ради него… Я не знаю, останусь ли жива. Эринн, если меня не станет, знай, что я сделала всё, чтобы выполнить обещание. Знаешь, нет… Теперь мне, кажется, уже и не страшно…
Последние несколько суток окончательно вымотали Ягге. Срочная телепортация к Катюше, роды и первое знакомство с внучкой, долгий спор с Ягуном, который оставаться в безопасности с только родившей женой и дочерью не хотел, а хотел мир спасать. Затем — новая телепортация, значит — пробить защиту и тут же залатать своей магией дыру в куполе. Прибытия бабок-ежек она ждала. Даже с Солониной Андреевной расцеловалась, хотя на всякий случай скрестила пальцы за спиной, чтобы сглаз случайный не подцепить. Бойкие старушки с неизведанной и необъяснимой магией могли бы стать невеселым сюрпризом для американцев, слабо знакомых с русской культурой. Но вот появления их грузинских сестер никто не предвещал. Кудиани явились во главе со своей предводительницей Рокапи, которая тут же отвоевала у славянских соседок половину поляны. Почему её не устроила другая, расположенная всего метрах в двухстах, старуха не стала объяснять. И вообще проигнорировала тот факт, что издревле они жили в пещерах, коих на территории острова было в избытке. В итоге, ведьмы двух культур рассматривали друг друга с недоверием и неодобрением. Бабки-ежки кривились при виде своих товарок. Они и сами не были эталонами юношеской красоты, но волосы свои исправно прятали в платочки, а платья тщательно штопали и регулярно стирали. Кудиани же, подметая землю длиннющими лохмами, путаясь в рваных юбках и опускаясь на ночлег прямо на траву, недобро и с насмешкой поглядывали на избушку-девятиэтажку, временное общежитие бабок-ежек, решивших не подвергать собственное драгоценное имущество опасности. После длительных переговоров и искусно погашенных конфликтов, Ягге сдалась и оставила своих сестер и грузинских ведьм наедине, а сама отправилась в магпункт. Здесь её ожидало ещё так много работы, что даже древняя богиня расформированного пантеона всерьез опасалась, что не справится. Танька, конечно, обещала помочь, но девка молодая, неопытная да кровь у неё слишком горячая. Но и магпункт не стал её спасением от царящего вокруг замка и внутри него самого хаоса. В шкафчиках со снадобьями и прочими зельями ковырялась высокая стройная женщина. Она деловито перебирала ингредиенты и звякала скляночками, совершенно не обращая внимания на вошедшую. Ягге прищурилась, готовая проклясть захватчицу и раз и навсегда отучить её вламываться без спроса и трогать чужие вещи, когда та обернулась. — Ягге! Тэмсин Блайт совсем не изменилась. Помнится, два века назад Ягге убила много времени, обучая своенравную девчонку искусству знахарства. В те времена юную женщину больше интересовал её муж-неудачник, кажется, Джеймс. Она даже увлекалась одно время попытками проникнуть в будущее, чтобы узнать, удастся ли побороть страсть супруга к алкоголю и хулиганству. Хвала богам, Тэмсин всё же хватило мудрости, чтобы послать его куда подальше и вернуться к истинному своему призванию — к целительству. Ягге притянула бывшую ученицу в объятья и незаметно выдохнула, довольная, что на одну помощницу стало больше. Значит, прорвутся.…У меня в голове всё крутится твоя сказка про эльфа и принцессу. Тогда казалось, что они — твердолобые эгоисты, упрямые и не любящие достаточно, чтобы пойти на уступки. А теперь я думаю иначе. Эльф сохранил свои крылья и, в конечном итоге, мне кажется, он счастлив. Мы ведь никогда не знаем, что происходит с героями после финала сказки. Думаю, он ещё встретит свою маленькую эльфийку, влюбленную в природу и полеты. А принцесса… Я больше не хочу быть той принцессой. Но они, принцессы, ведь не выбирают? Приходится защищать свой народ и свою страну. Пообещай мне кое-что, пожалуйста: когда это всё закончится, напоминай мне, что принцесса передала дела в руки премьер-министра или кто у неё там второй по званию, и больше никого не спасает… Я так устала, если бы ты знал, как же я устала…
— Жанна, не отвлекайся. Лена чуть поджала губы и возобновила ритуал. Они с Аббатиковой прибыли несколько часов назад и едва успели расположиться, прежде чем Бейбарсов вытащил их на старое кладбище, где покоилась сама Чума-дель-Торт. Их друг и собрат по дару пытался выглядеть спокойным, но его взгляд то и дело соскальзывал с текста в древнем фолианте на одну из башен Тибидохса. Свеколт несколько раз окликала его, прежде чем не забрала книгу себе и не взяла обряд в свои руки. Теперь, по идее, дело должно было пойти быстрее, но Жанна всегда тонко чувствовала эмоции их троицы. Кажется, когда-то кто-то достаточно точно охарактеризовал их: Лена — разум, Глеб — сердце, Жанна — душа. Аббатикова словно заразилась беспокойством единственного мужчины в их компании. Она то начинала проглатывать согласные, как бывало, когда она нервничала, а то и вовсе сбивалась с ритма и всё приходилось начинать сначала. — Соберитесь уже, — устало выдохнула Свеколт. Времени до рассвета оставалось не так и много, а обряд обязательно нужно было закрыть. Некромагия — не тот тип магии, с которым можно шутить. За неуважение и легкомыслие она способна наказать как своих последователей, так и любого, кто окажется достаточно близко. Три голоса вновь затянули заклинание, наполняющее их силами и усиливающее их возможности даже днем. Проблема была в том, что и сама Лена, несмотря на внешнюю браваду и самоконтроль, никак не могла сосредоточиться и выбросить из головы все лишние мысли. Бейбарсов стал гораздо сильнее с тех пор, как поглотил силы Тантала. Он легко мог бы обойтись и без поддержки их троицы. Но они здесь. Он вызвал их с Жанной несколько дней назад и теперь выполнял ритуал усиления их тройственной связи вместо того, чтобы накапливать собственные силы. Вывод напрашивался только один: он что-то задумал. Он будет использовать в битве запасной резерв, а значит, хочет сохранить силы для чего-то другого. Только для чего? Многие годы знакомства и дружбы научили Свеколт тому, что если Глеб не хочет о чем-то говорить, то никакие методы не помогут выведать его секреты. — Я думала, некромагия знаменитой троицы впечатлит меня больше. Ученики почившей некроведьмы разом вздрогнули и резко обернулись. Им потребовалась всего секунда, чтобы рефлексы и отточенные годами до автоматизма навыки взяли вверх. Две женщины и мужчина образовали боевой треугольник, в котором их сила объединилась и возросла, смешавшись с могуществом Тантала. Бейбарсов едва заметно шевельнул пальцами, посылая голубенькую искорку в сторону незнакомки, притаившейся возле одного из надгробий. Это было и своего рода предупреждение, и банальная возможность узнать личность непрошенного гостя. Невысокая черноволосая ведьма прислонилась к одному из крестов и обводила их насмешливым и, в то же время, настороженным взглядом. Её возраст определить было сложно. Внешне ей можно было дать лет сорок пять-пятьдесят. Но исходившие от неё волны магии подсказывали, что к этой цифре можно смело добавить пару столетий. Длинными ногтями она почесывала за ухом чёрного кота, который удобно устроился у неё на руках. Он щурил глаза и довольно урчал. — Кто ты? — Бейбарсов чуть склонил голову в сторону, оглядывая незнакомку. Действительно старая, но не некромагиня. Скорее, просто очень сильная тёмная ведьма. — Можешь звать меня матерью, — зубы у колдуньи были чуть желтоваты и заострены. Такими удобно вгрызаться врагам в горло. — У меня есть собственная мать, так что спасибо, но я пас, — Глеб чуть качнул тросточкой, и из неё роем посыпались искры. Он пока только намекал на то, что время любезностей закончилось и непрошенным гостям пора вежливо раскланяться и удалиться. «Мать, мать… Где же я это слышала?» Черный кот зашипел, когда один коготь случайно задел его нос, и выпустил когти. Ведьма чуть улыбнулась, опуская его на землю: — Засиделась, моя хорошая. Иди поохоться, Сатана, тебе потребуется энергия, — почти пропела она. Бейбарсов вскинул брови и усмехнулся такой кличке питомца. Жанна одернула своё желание протянуть ручки — ей всегда была присуща любовь к животным. — Милое создание и привычки замечательные, — прокомментировал некромаг, наблюдая, как кошка раскапывает могилу. Лена заставила его замолчать легким толчком в ауру. Бейбарсов в недоумении обернулся и нахмурился. Подруга что-то поняла и таким образом просила его придержать язык. — Вы Мать Уотерхаус. Агнес Уотерхаус, если быть точнее, — Свеколт задрала подбородок, явно довольная своим открытием. Жанна с Глебом к знаниям в свое время тянулись куда меньше. Им потребовалось несколько секунд и мысленная подсказка от Лены, прежде чем они поняли, о ком идет речь. — Я думала, Вы умерли, — Жанна обвела вполне себе живую ведьму взглядом и закусила губу, выискивая подробности в воспоминаниях. Их наставница рассказывала об этой женщине, но не то, чтобы её деяния была так впечатляющи или ужасающи, чтобы хорошо запомнится. — Вас же повесили. — Ерунда, — женщина отмахнулась и подошла чуть ближе, всё же четко следя за тем, чтобы не переступить невидимую черту треугольника. — Меня осудила не церковь, а светский суд. Лопухоиды даже повесить меня нормально не смогли, не знали, как правильно ведьм казнить. Сатана ошиблась в своём пророчестве. — Вы должны были погибнуть на виселице или в огне, — глухим голосом произнесла Лена. Её взгляд помутнел, как бывало всякий раз, когда мыслями они переносилась в библиотеку собственной памяти и разыскивала нужную информацию. Легко было представить, как её собственная разумная часть склоняется над ветхой книгой, отбрасывает цветные волосы за спину и вчитывается в мелкий шрифт. — Должна была, но… Вот я здесь. — Зачем ты здесь? — Глеб был единственным из троицы, кто продолжал обращаться к Агнес на «ты». Жанна чуть опустила голову, чтобы спрятать тонкую улыбку. Бейбарсов останется Бейбарсовым, хоть перед ним весь древний пантеон поставь. Что ему какая-то ведьма… — Защищать Тибидохс, разумеется, — женщина даже взмахнула руками, словно пытаясь донести до них и так известную истину. — Как и многих других, меня устраивает нынешний порядок вещей. И я не хочу ничего менять. Я знаю, как у этих американцев: все ведьмы подлежат регистрации, ежегодный контроль роста сил и подтверждение уровня, тотальный надзор за каждым заклинанием и наказания, если только заподозрят, что хочешь кому-то навредить. Средневековье какое-то! — в запале Уотерхаус приблизилась слишком близко и с шипением отскочила, баюкая пострадавшую руку. Ладонь покрывалась трупной плесенью. Ведьма изрыгала проклятья вперемешку с заклинаниями блокировки и исцеления, но всё было тщетно. Её ногти отваливались, а кожа гнила прямо на глазах. — Отмени! Немедленно отмени! Я же союзник! Глеб переглянулся с Леной, а затем, раздраженно выдохнув, махнул рукой. Ладонь вновь стала нормальной, и кошка тут же запрыгнула на руки хозяйке, словно желая её защитить и успокоить. Агнес обвела троицу яростным взглядом, но сдержала порыв ответить, взметнув полы мантии, развернулась на каблуках и практически унеслась в ночь. — Зачем надо было её отпускать? Лена пожала плечами. — Ей предсказано умереть на виселице или в огне. Я верю предсказаниям и не хотела бы оттянуть на себя её гибель. А теперь продолжим.До рассвета меньше часа. Я уже слышу, как пробуждается армия. Небо всю ночь гудело, они уже прямо за Гардарикой, ждут. Осталось недолго. Так или иначе, но скоро всё это станет историей. Молись за меня, за всех нас — и мы справимся. Я люблю тебя. Твоя Таня.