Сгорим дотла

Красная искра сорвалась с кольца, когда последний слог успокаивающего заклинания слетел с губ. Искристый недоуменно глянул вбок на хрупкую женскую фигурку и послушно, а, главное, вполне миролюбиво, как того и хотела ведьма, начал снижаться. Сыновья Гоярына, следовало признать, учились быстро. Им пока не хватало опыта и хитрости, чтобы сражаться на равных со своими старшими соплеменниками. Они всё ещё были куда слабее физически, и их пламени нужно хотя бы лишнее десятилетие, чтобы стать по-настоящему смертоносным. Но отличной компенсацией служили восторг и азарт, охватывавшие молодых драконов, стоило им оказаться в гуще событий и понаблюдать за другими ящерами. До боли знакомый свист мощной силовой волной толкнул контрабас, и рыжая бросила взгляд на поле, где по песку прихрамывая бродил туда-сюда Соловей. Он явно тревожился и был недоволен тем, как медленно и неохотно драконы идут на контакт. Но Таня всё равно не смогла сдержать ухмылку, когда заметила, что непривыкшие к такому методу привлечения внимания тренеры и драконюхи схватились за головы и едва не покинули свои летательные аппараты раньше, чем достигли безопасной высоты. — Спускайтесь! Резкий широкий мах рукой сверху-вниз был куда красноречивее, чем короткий приказ, заглушенный шумом ветра. Но в те секунды, пока контрабас рассекал воздух в сторону сгорбленной фигурки, Таня снова чувствовала себя игроком сборной Тибидохса, после неудачной тренировки ожидающим разнос по полной программе. — Кормите драконов и на собрание. Эти указания её уже не касались. Гроттер соскользнула с гладкого деревянного бока и, привычно перехватив инструмент за гриф, двинулась в сторону раздевалок. Это сборище для тех, кто будет участвовать в битве непосредственно в команде с драконами. Она же была здесь сегодня только в роли нападения, хорошо знакомого с повадками этих созданий. И ещё, положа руку на сердце, ради своего удовольствия. — Гроттер! Девушка обернулась, чтобы увидеть, как Соловей торопливо хромает к ней. Помнится, во времена младших курсов уродливый шрам, рассекающий его бровь, глаз и щеку, пугали её. Как и его манера строго говорить и смотреть прямо в душу своим единственным целым глазом. Спустя годы волнение вызывала лишь последняя особенность тренера. Таня лучше многих знала, что за обезображенной внешностью и суровым характером скрывается терпеливый, сочувствующий человек, который если и не заменил ей отца и деда, то уж точно приблизился к ним. — Ты в порядке? Мужчина чуть прищурился, и рыжая почувствовала легкую, едва заметную щекотку в голове. Если бы не годы общения с Ягуном и необходимость распознавать, когда не в меру любопытный друг в очередной раз полезет в мысли, она бы и не почувствовала вторжения. Но опыт, как говорится, не пропьешь. А возросшая сила, теперь уже явственно клубящаяся внутри неё, позволила мягко, но требовательно выдворить тренера из собственного сознания. Помогло только уважение; того же Глеба или Ягуна точно пришибла бы «турникетом». — Да, Соловей Одихмантьевич, а что? Что-то внутри ёкнуло, заставляя собраться и напрячься. Она могла бы обмануть многих, но тренер слишком умен и опытен, и слишком хорошо её знает, чтобы не заметить изменений. Меньше всего Таня хотела, чтобы Соловей узнал ещё один её секрет. Ей хватило того тяжелого взгляда и неодобрительно поджатых губ, которыми её одарил маг, когда узнал про сделку с Финехасом. Всего на доли секунды он потерял контроль над собственными эмоциями, но их хватило. Таня слабо, но тепло улыбнулась, надеясь, что из её глаз исчезнет тревога. Тренер чуть нахмурился, всматриваясь куда-то сквозь неё. — Мне показалось, ты… Забудь, — он протер лоб ладонью, словно снимая липкую паутину. Несколько секунд он, словно потерянный, смотрел в никуда, а затем развернулся и пошел в сторону ангаров, куда уже завели сыновей Гоярына. Гроттер почти бегом направилась в замок. И только там, прислонившись к холодной каменной стене лопатками и тяжело дыша, сняла со своего магического биополя скрывающий морок.

***

Мерный ритм метронома отключал сознание. Зеленые глаза скользили по вязи тёмных рун, словно шрамы изуродовавшие свод и змеями спускавшиеся по стенам, тянущие свои щупальца спрута к камню посреди зала. Взгляд путался в них и кололся об острые углы знаков, чьи значения были забыты ещё тысячу лет назад. Словно болото, они засасывали в себя весь свет и всю надежду, оставляя только мрак и отчаяние. Будто наркотик, они одурманивали разум и животный инстинкт бежать как можно дальше. — Не сопротивляйся. Позволь тьме наполнить тебя. Представь себя пустым сосудом и влей в себя эту силу. Таня выдохнула и усилием воли опустила внутри себя последний заслон. Её сердце, ещё час назад бившееся о ребра с такой силой, что могло бы проломить кости и окровавленным шматком шлепнуться в нескольких метрах, замедлило свой бег почти до десяти ударов в минуту. У настоящих некромагов в такие моменты пульс бывает ещё слабее, но ведьма не была инициирована. И надеялась, что обойдется без этого. Сила не ринулась в неё сметающей всё на своем пути волной, как бывало прежде. Она уже была внутри и теперь поднималась из глубин знакомым и привычным старушечьим смехом, напоминавшим хруст битого стекла, когда на него наступаешь ботинком. Страшно не было. Не осталось чувств, эмоций, ощущений. Только пустота, словно чёрная дыра всасывающая все краски мира. — Позволь мне контролировать тебя. Что-то безумно схожее с её собственной силой прикоснулось к ней. Схожее, но… Иное. Это было окрашено во тьму. У этого было имя, и оно было младше. Хаосу не нужна была смерть, пока он не создал организмы, чей путь имеет начало и конец. Чума улыбнулась в темноте прикрытых век рыжей и потянулась навстречу, приветствуя некромагию, словно старую знакомую. В её собственных жилах, пусть теперь и лишь ментальных, некромагия и хаос переплелись так тесно, что уже нельзя было отделить одно от другого. Они привыкли сосуществовать вместе. Им хотелось действовать, быть использованными и нужными. Их сосуд не умел. Это тело не было готово к тому, чтобы заполниться их могуществом. Этот разум не был готов к тому, чтобы принять и оценить по достоинству всю их мощь. Но черноволосый мальчишка, чей эйдос захлебывается в крови, мог. И сила была рада подчиниться хоть кому-то, стать, наконец, мечом, который извлекли из проржавевших ножен. Им взмахивают пока медленно, проверяют баланс и остроту клинка. Свыкаются с весом и длиной, чтобы затем использовать в бою. Таня повернула голову в сторону, всё ещё лежа на камне, и нашарила взглядом Финехаса. — Её глаза… — охнул египтянин едва слышно, всматриваясь в тлеющие угольки. — Тихо, — Бейбарсов подошел ближе и протянул руку. Она чуть дрогнула в нерешительности, прежде чем он усилием воли заставил себя прикоснуться к плечу ведьмы. А затем сразу отдернул ладонь. Контакт был совсем незначительным и длился едва ли больше секунды, но силе хватило этого, чтобы потянуться вслед за мужчиной. Глеб уже с меньшей опаской вновь дотронулся кончиками пальцев до ледяной кожи. Сила Тантала внутри него, уже давно ставшая его собственной, признала магию Чумы и ринулась вперед. У магии нет любви или ненависти. Она хочет лишь поглотить и соединиться или отторгнуть. Тонкое тело вздрогнуло, когда два океана столкнулись волнами, а затем слились в одно. — Ты будешь подчиняться мне. — Да. Тантал узнал бы голос некромагини. Губы Тани не дрогнули.

***

Рашима верхом на Вишварупе прибыла в тот же вечер, едва солнце окончательно скрылось за горизонтом. Как это всегда и бывает с событиями под грифом секретности, коим и было прибытие индийской ведьмы, слухи о нём в считанные часы достигли самых дальних окраин острова, и встречать восточную красавицу с её милейшим трёхглавым питомцем высыпали все жильцы замка и его окрестностей. Места на трибунах вокруг поля, куда направлялась девушка, естественно, не хватило. Среди магов и волшебных существ, засидевшихся в ожидании битвы и хоть чего-то интересного, то и дело вспыхивали склоки. Впрочем, подобно искоркам, сорвавшимся с костра, они так же быстро и затихали в ожидании явления страшного ящера-полубога, участие которого в сражении прежде почему-то держали в тайне. Рот Мети широко раскрылся, когда огромный зверь опустился на песок. Он занимал около половины поля, а его крылья в раскрытом состоянии шипами на концах царапали защитный купол. Даже Финехас, привыкший ежедневно видеть далеко не маленьких и безобидных драконов вроде Апопа и Уто, казался напряженным и явно просчитывал шансы на победу, если их подопечные решат сцепиться с этим монстром. В отличие от тех же китайских дрессировщиков, которые уже многие века не участвовали в битвах, он знал, что правильное управление нередко не менее важно, чем мощь и опыт. Но то, что Рашима прибыла одна, без охраны и целого легиона драконюхов, уже наталкивало на мысль, что она уверена в своей власти над древним созданием. И она не планирует задерживаться здесь надолго. Сюрпризом стало то, что едва Вишварупа вонзил свои огромные, словно бивни слона, когти в песок, из толпы, ожидавшей у входа в раздевалку, где стояли и Таня с Глебом, и Мети с Финехасом, отделилась О-Фея-Ли-Я. Абсолютно без сомнений и страха она подошла ближе к дракону и, едва Рашима спрыгнула на землю, заключила ту в объятья. А затем, как будто перед ней был не полубог с зубами, способными измельчить её в тысячи фей в мгновение ока, а спаниель, она подошла ближе к древнему ящеру и коснулась носа его средней головы. Остальные две, словно щенки, тут же ринулись вперед в надежде урвать и себе немного ласки. — Кажется, я окончательно влюбился! Таня прыснула, услышав мечтательный выдох Мети за своей спиной. Её друг был одним из немногих в замке, кто всё ещё сохранял хорошее настроение и неизменный оптимизм. — Ты говорила, что она прибудет перед самой битвой. Улыбка сошла с лица Гроттер, когда она услышала голос Бейбарсова в своей голове. Им обоим больше не нужно было напрягаться, чтобы настраивать ментальную связь и общаться мысленно. После последнего «соединения», когда Глеб раз за разом брал на себя контроль над её телом и силой, управлял каждой молекулой её организма, очередная граница между ними исчезла. Она обернулась и коротко кивнула. Некромаг казался совершенно спокойным. Его, казалось, совершенно не волновало, что вскоре все они могут умереть. Самой Тане тоже не было страшно. Она чувствовала даже слабое облегчение от того, что долгие недели ожиданий вскоре подойдут к своему логическому концу. А в глубине её души что-то новое, поднятое добровольно и без возможности вернуть назад, радовалось, что наконец начнет действовать.

***

Тревожные и, тем не менее, долгожданные новости принесли шпионы уже на следующее утро. Сотни магов набились в Зал Двух Стихий в надежде первыми услышать подробности, а затем уже передать их своим людям. Столы на время убрали, освобождая место, а на постамент, на котором прежде стоял учительский обеденный стол, поставили зеркало. Тане, с помощью Бейбарсова, его легкомысленной улыбочки убийцы и внушающей ужас каждому, у кого есть мозги, тросточки, удалось пробиться в первые ряды. Зеркало было ей хорошо знакомо с пятого курса, когда пропали преподаватели, а старшекурсники смотрели через него, как враги собирались вокруг купола, чтобы атаковать остров и школу. Ирония ли, что она увидела его вновь именно в военное время? В отличие от прошлого раза, когда зеркало показывало лишь ауры противников и их схематичное расположение, в этот раз на его поверхности была настоящая картинка, словно зудильник передающая изображение в прямом эфире. То ли академику удалось излечить сумасшедший дух внутри артефакта, то ли у него просто было больше влияния, но картинка была вполне четкой и реалистичной. Тане даже вспомнилось, как Дурневы часто смотрели новости по телевизору, а она подглядывала за ними в щелочку из-за двери, если, конечно, её не запирали на лоджии. Враг уже был совсем близко. Они собирались на западном побережье острова Хийумаа. Таня не один десяток раз пролетала над этим местом, и старинный маяк Кыпу часто служил ей ориентиром в непогоду. Его огонь был знаком, что она летит верно и до школы осталось рукой подать. Ещё час полета — и она дома. С ужасом и отвращением маги наблюдали, как шаманы, собравшись в круг, высасывают магию из огромного камня. Тошнота поднялась по горлу Гроттер, когда все они по очереди отрезали себе по левой ладони, а затем окропили кровью древнюю глыбу. — Этот вроде нашего Серого камня, только старее, — в полголоса комментировал ей на ухо Бейбарсов. Тане было всё равно. Она лишь хотела забыть выражение муки на лицах шаманов. Это было как страшные картинки в книгах по тёмной магии: и смотреть не можешь, и оторвать взгляд не в силах. Камень застонал и рассыпался в пыль. А перед глазами уже был лагерь врага с его палатками и огнями. — Чего они ждут? — спросила она скорее ради того, чтобы отвлечься, чем ради самого ответа. — Стягивают силы. Смотри, — кивнув Глеб как раз в тот момент, когда поверхность зеркала вновь изменилась. Несколько минут ничего не происходило. Маги со всего мира, собравшиеся в Зале Двух Стихий, терпеливо ждали. Но именно это они делали слишком долго. По огромному помещению, словно волна, прошелся ропот. Кто-то делал предположения, одно смелее и ужаснее другого. Кто-то всерьез полагал, что их шпионаж обнаружили и теперь специально испытывают их нервы. Иные даже заявляли, что, вероятно, зеркало просто сломалось. Так или иначе, но все продолжали вглядываться в изображение моря, тихого и спокойного. А затем волны стали беспокойнее. Они начали расти прямо на глазах, сталкиваться и рассыпаться пеной. Таня вместе со всеми невольно сделала шаг вперед, чтобы видеть лучше. Ей казалось, что в нежданном бурлении есть какая-то система. Словно встречающиеся буруны образуют линию. И море раскрылось. Маги, стоявшие ближе всех к зеркалу, ахнули и начали передавать новости тем, кому было видно хуже или не видно вовсе. Из водной толщи поднималась дорога. Узкая, гравийная, петляющая и неровная, где-то её ширина достигала двух метрах, но в некоторых местах — едва пятьдесят сантиметров. — Я думал, это легенда, — Таня обернулась на знакомый голос. Академик стоял совсем недалеко и не отрывал взгляда от происходящего. — О чем Вы, Сарданапал? — Поклеп коротко глянул на изображение в зеркале и тут же вернулся к своей главной, по его мнению, обязанности: надзирать за всеми присутствующими и поддерживать порядок. Он так зыркал по сторонам, что некоторые присутствующие уже успели попасть под гипноз и теперь, за неимением приказов, без движения стояли живыми марионетками. — Это Кассарийская голень. Однажды богатырь Лайгер пытался соединить свой остров Хийумаа с соседним островом Сааремаа. Тот был куда более крупным и развитым, и в нём было много портов и хорошие заливы для кораблей. Города там были богаты на золото и еду. Но его затея провалилась. — Почему? — Люди и в то время не были склонны делиться, — лишь пожал плечами академик Черноморов. А после, словно уже увидел достаточно, развернулся и вышел из Зала. Маги до самой ночи смотрели, как по дороге ступают тысячи вражеских солдат, сами собой едут телеги и бредут захваченные единороги и пегасы, навьюченные, словно обычные ослики. Разговоры в лагере были лишь об одном. Времени практически не осталось. Питерские ведьмы с Истрид во главе выдвинулись в путь уже под утро, в сумерках, когда взбудораженные защитники Тибидохса и всего славянского мира, наконец, разошлись ко сну. День предстоял долгий.