***
Мне часто в детстве говорили, что у меня красивые глаза. Большие, широко распахнутые и в обрамлении густых длинных ресниц. И только сейчас я поняла, что именно упустила. - Фэшиар, кто ваша спутница? - молоденькие, ищущие славы журналисты так и шныряли по помещению, суя свой нос и микрофон слишком близко и неуважительно к гостям. - Я хочу остаться инкогнито, - кокетливо отвечаю, наивно хлопая теми пресловутыми ресницами. И такое поведение не удивительно - приказ был дан вести себя по-светски, хотя я была почти уверена, что раскрыла себя. Молодой и симпатичный журналист сглотнул, не отрывая взгляда, и, резко покраснев, пробормотал извинения и быстро рассеялся в толпе, уступив другим попытать свою удачу. Я еле сдержала ликование. Пара капель для глаз "Колдовской омут", казалось бы, шарлатанство, но, блин, действует! Рука спутника ненавязчиво скользнула по спине и так же быстро вернулась обратно, что могло показаться обычным жестом. Я еле заметно повела плечами, не зная, принимать эту дурацкую дрожь за отвращение или нет. - Рыжик, спокойнее, - шепнули мне на ухо, обдав теплым дыханием. Я было вздернулась ответить, но... да никакой я уже не робот! Раскрыли тебя, Василиса, по полной программе! - Все, хватит с меня! - прошипела я, сердито хмурясь. Хотя это больше от досады, наверное. Никто не идеален, стоит это признать. Надо бы только решить, как по-тихому отсюда смыться. В ледяных глазах заиграли огоньки наигранного удивления. - Что, прости? Да он насмехается! - Ты ведь знаешь, - поднятые брови и веселые чертенята явно сказали мне, что кто-то еще не насладился моментом. - Знаешь, что я не робот. Нахальная улыбка и довольно-ленивое: - Знаю. Возмущенно фыркаю, сдувая со лба упавшую прядь. - И что теперь? - Что теперь? - передразнивает меня Драгоций, смотря на сцену, на которой уже час как распинался ведущий (он мне сразу не понравился, откровенно-честно), пока все гости окончательно не собрались. - Я, как хороший друг, поздравлю Ника с очередным новым заводом, он, кстати, тоже все знает, а потом мы дружно... - Разойдемся, как в море корабли? - кисло спросила я, понимая, что ничего хорошего для меня не выйдет. - ...отправимся сдавать тебя куда-нибудь, - с отвратительно радостной улыбкой закончил Фэш и, увидев мою кривую улыбку, нарочито с сочувствием цокнул языком: - Не грусти, я уверен, что жизнь наладится. Я не ответила, уже пытаясь лихорадочно придумать план действий. Спутник словно прочитал мои мысли. - Уйти раньше времени не подумай: охрана предупреждена, а бегство будет расцениваться, как плохой знак, - он по-доброму похлопал меня по плечу. - Наслаждайся, у Ника обычно хорошие открытия. И, будто бы он только что не грозил отдать меня нашему закону на растерзание, Драгоций плавно увлек меня за собой, прямо к столику хозяина сия торжества. Что уж говорить - настроение было испорчено, а воображение рисовала сцены с большим кровопролитием и жуткими расправами, и я даже не знаю, почему оно так представляло нашу власть имущую - сама-то я ни разу не попадалась, и как там все происходит - не ведаю. Звоны бокалов звучали повсюду, из умело спрятанных колонок лилась ненавязчивая мелодия - какие-то особо прыткие уже танцевали со своими дамами, найдя среди всего этого безобразия свободные места, кокетливые голоса девиц и их же смех набатом отдавались в ушах. Вокруг сияла и сверкала жизнь высшей элиты. И вот, что я поняла - это все не нравится мне. Здесь нет уюта. Пять лет я успешно маскировалась под такую обстановку и только сейчас пришло осознание, что вот это - вот это все - совсем не нужно. Я горько фыркнула. А ведь Фэш понял это гораздо раньше. И где-то глубоко в душе проснулась та маленькая и обиженная девочка, ушедшая из дома. А ведь родители все еще ждут. Глупости какие, вот почему человек осознает все неправильные вещи, которые он совершил, прямо перед крахом собственной жизни? Когда совершенно невозможно ничего исправить. - А теперь встречаем - наш навеки и навсегда - Никлаус Лазарев! - голос ведущего жестоко ворвался в мои мысли, возвращая в невеселую реальность. - Идем, - Фэш мягко подтолкнул меня ближе к сцене, куда уже спешила собраться неугомонная толпа сверкающих женщин и мужчин. Тихонько вздыхаю, на мгновение прикрыв глаза, а потом губы снова растягиваются в приятной улыбке довольной и счастливой девушки, которой посчастливилось захомутать известного мужчину. Спина горделиво распрямляется, подбородок плавно поднимается вверх, и я словно глотаю свежего воздуха - силы на борьбу за свободу появляются новые. Я. Не. Сдамся. - Мне очень приятно, что вы все собрались здесь, - чуть бархатистый голос Лазарева звучит по всему залу. Чуть оглядываюсь, чтобы отследить направление его взгляда - и нахожу: стоящая у колонны Захарра смешно улыбается, чуть сморщив свой нос, но глазах явно мелькает что-то важное, которое я невольно упускаю, боясь разочарования. Кажется, чья-то холостяцкая жизнь скоро подойдет к концу. - Я благодарен каждому за поддержку, без которой мое новое детище не было бы открытым, - о, а вот и знакомый текст. Не без гордости сообщу, что собственного написания. - А так же... - и тому прочая дребедень. В скучающей тишине стоим еще минут пятнадцать (а я поражаюсь, как смогла придумать речь на такое количество времени), и потом, как гром среди ясного неба, хозяин нового завода объявляет: - И особенно я благодарен моему коллеге, товарищу и хорошему другу за то, что не поскупился отдать одну из самых ценнейших картин мира в мое владение. Фэшиар Драгоций! Замираю, боясь сделать хотя бы глоток воздуха. Вежливые аплодисменты раздаются снова, а я просто чувствую его насмешливую улыбку, боясь представить, что сейчас появится за этой тяжелой бордовой гардиной, которая сейчас медленно отъезжает в сторону, а лучи прожектора маленьким солнышком направляются на подарок Драгоция... Миниатюрная блондинка томно улыбается ярко-алыми губами мне с картины. Вздрагиваю, как от удара. Нет-нет-нет... - Дыши, Василиса, - словно сквозь стену слышу я отдаленный шепот брюнета. Нет, не хочу. Проще умереть, чем перетерпеть такое унижение. - Ну, и чего ты так испугалась? - иронично приподнимает бровь Фэшиар. - Красивая ведь картина... Знаешь, ее написал великий художник... Знаю! Я все знаю! И не надо мне об этом напоминать! Невольно схватываюсь за виски, кажется, что от напряжения сейчас вскипит мозг. Надо подумать, просто нужно немного поразмыслить мозгами и... - Ты все знал! - неожиданно резко вырывается у меня совсем не то, что хотелось, но осознание слишком быстро бухается на мою больную головушку. - И про картину, и про робота! Но как... - Тшш, - прерывает меня Драгоций, заметив несколько удивленных взглядов, - успокойся, - ласково улыбается, заводя за ухо выпавшую прядь. - Давай потанцуем? Официанты, наконец, освободили место для танцев, и довольные парочки постепенно заполняли пустое пространство. - Я не... - возмущенно было начала я, но жесткая улыбка заставила язык свернуться в трубочку. - Сначала - танец, - непреклонным тоном заявил он и жестом собственника увел за собой. Не нравится мне все это. Мелодия была знакомая. Что-то из старого английского наследия лилось из колонок, лаская слух, и я невольно отдалась этой музыке, что навеяла воспоминания о первом выпускном: твердая рука партнера, сжимающая бережно, и в то же время танец, в который погружаешься с головой, не замечая никого вокруг. Ты словно летишь, не касаясь кончиками туфель пола, танцуя и кружась в своей собственной маленькой вселенной, где небо горит тысячами звезд, намного ярче, чем в реальном мире. Счет времени был потерян. Я только и успевала замечать, как медленно мы лавировали между парами по направлению к выходу, и выпала из этой непонятной неги, только почувствовав прилив ночного воздуха. Немного закружилась голова. Сад, прилегающий к замку, который арендовали на время открытия, был особенно очаровательным при свете бледной луны. Розы истончали сладковатый запах, кусты акаций и других причудливых растений разрастались по всему периметру. Да что уж там - я впервые видела дерево жасмина - такой редкостью оно было в наше время. В мысли настойчиво постучали, давая понять, что мы здесь не за разглядыванием прелестей ночных пейзажей. - Ты... и эта картина, - тихо начала я, смотря в сторону, - как догадался? - Огнева, - брюнет впервые назвал меня по фамилии, - а ты не думала, что я просто умный? Насмешливое фырканье с трудом удерживаю в себе. - Не говори ерунды, - тут же опровергаю его я и, чтобы это не звучало как оскорбление, торопливо добавляю: - Тут дело в другом... Драгоций поудобнее оперся об перила, мол, давай, мне уже интересно. - Фактически, ты не мог знать, что я робот - с самого начала все было чисто и без осечек, - начала я размышлять вслух, - служанка поведала о странном поведении? Допустим. Мои собственные проколы? Совершенно возможно. Но картина! Я... я ведь даже не начинала поиски! Вижу, как губы брюнета растягиваются в довольной улыбке, но, очевидно, подсказок мне давать никто не собирается. Хотя... - Маар? - недоверчиво произношу я, невольно поддаваясь вперед. Ну нет, невозможно. - Что за Маар? - улыбки и след простыл - губы уже плотно сжаты, между бровями хмурая складка. Фух. - Значит, не он, - теперь уже моя очередь скалиться: уж очень нравилось мне злить мужчину. - Тогда кто? Молчание. - Слушай, ты мне обещал вообще-то, - возмущенно говорю, надеясь призвать к совести. Напрасно. Обиженно складываю руки на груди и отворачиваюсь. Больно надо. - Ты почти угадала, Рыженькая, - раздается недовольный голос слишком близко, но отпрянуть не дают руки, расположившиеся на талии так же внезапно, как и сам хозяин. - Подумай немного, кто мог легко и играючи рассказать мне все о твоих заключениях, зная, что этим не причинит вреда. - горячее дыхание обжигает шею, но я не реагирую: чувствую, что нужная мысль бьется где-то рядом. - Некто, кто пришел ко мне незадолго до твоего феноменального появления. Некто, кто рассказал, что прибудет человек под маской робота. Некто, кто объяснил причину, но не указал цель, тот... - Ярис, - простонала я, не желая верить в предательство Учителя. - Умница, - и голос довольный, словно не я сейчас угадала. Что-то падает внутри. - Почему? - разворачиваюсь и почти с ненавистью смотрю в льдистые глаза. Лицо спутника становится неожиданно внимательным и цепким, словно ответ на мой вопрос он пытается найти во мне же. - Никогда не верь аферистам, - жестко говорит Фэш, цепляясь пальцами в плечи, - ты слишком наивна для этой профессии, Василиса. И хочется возмутиться, но протест тонет где-то глубоко внутри, поскольку целоваться и говорить - это крайне не комфортно, да и вообще не нужно. Губы никакие не нежные, как обычно описывается в сентиментальных романах (каюсь, грешна), почти до боли впиваются в мои, жестко сминая и заставляя отвечать с таким же пылом - проигрывать я не любила. Никогда не думала, что могу получать удовольствие от такого грубого и извращенного момента, но что-то заставляло тянуться навстречу, обнимать в ответ и прогибаться под умелыми руками, которые уже находились на грани приличий. Нет, я не собиралась сдаваться, но чувство свободы и бесшабашности пьянило круче всякого полета. - Я не стану прогибаться под обстоятельства, - сквозь тяжелое и хриплое дыхание говорю я, прожигая взглядом. - Я знаю, - несколько горько замечает он и, развернувшись, мерно ступил на каменные ступени, а затем и вовсе исчез в проходе. И тут вся слабость, которую я так долго удерживала в теле, навалилась разом - ноги подкосились, и я больно рухнула на бетонные плиты, после которых на коленках явно останутся синяки. Ловлю свое отражение в небольшом декоративном пруду: усталая девушка с пылающими после поцелуя щеками и лихорадочным взглядом. В глазах - печальная обреченность. Я не понимала, что происходит. Вдруг внезапно этот мир стал таким большим и страшным, словно я и не переставала быть той маленькой запуганной девочкой, что часто искала безопасности за спиной у мамы. Зачем я сунулась в эту кашу, которая кишит интригами и риском? Я нырнула в омут с головой, думая, что вот это - именно то, что искала. А оно оказалось лишь иллюзией, созданной предателем. И что в итоге? Тюрьма, решетка. Или что там еще делают с пойманными преступниками? И картина - насмешка для неудачницы. И чертов Драгоций. Когда я успела привязаться? Отражение все так же показывало растерянность в некогда уверенных глазах. Со злостью хлопаю по воде, желая навсегда стереть эту затравленность с лица. Я. Не. Сдамся. Активирую наушник - старый номер еще вбит в записную книгу, вот уже не тронутый несколько лет. Гудки. Гудки. Гудки-и-и. - Я вас слушаю, - чуть хрипловатый ото сна голос. Закусываю губу - язык отказывался повиноваться. - Простите, вы еще там? - некоторая настороженность. По-прежнему молчу, шумно дыша и чувствуя, как сердце бьется все громче. - До свидания, - уже холодно говорит голос, видимо, сочтя все за глупый розыгрыш. Делаю глубокий вдох, как перед прыжком в воду. - Мамочка, - несмотря на всю мощь легких, голос звучит еле слышно, почти бесшумно, - мамочка... Закрываю глаза, боясь увидеть (точнее, услышать), что звонок сброшен. Руки мелко дрожат. - Василечек? - будто не веря, спрашивают на другом конце. Услышала! Облегченная улыбка помимо воли появляется на губах. - Солнышко мое... Казалось, она готова разрыдаться. Чувствуя, что не выдержу до конца, стремлюсь к самому главному: - Мам, я люблю тебя, - шепчу, - и папу. Передай, пожалуйста. Все будет хорошо, - непонятно зачем добавляю, зная, что это последние часы свободы. Из наших тюрьм не выбираются. - Василиса, что... - ужас, прозвучавший в голосе самого родного человека, заставляет вздрогнуть. Прерываю вызов. Хватит. Остался еще один звонок.***
Щелчок. Тьма. Некоторое время затишья. Буквально пара секунд в абсолютном мраке, но и этого мне хватает, чтобы проситься прочь от растерявшегося Драгоция, ну а потом суматоха подхватит его своей волной дальше. Сложно попытаться сбежать под прицелом охраны и многочисленных камер. Еще большей дурой надо быть, чтобы попытаться еще и прихватить за собой картину. Но, как видно, мозгами я никогда не отличалась. Как украсть вещь, что у всех на виду? Не-воз-мож-но! Нереально! Полнейший бред! Ну, в крайнем случае, можно отключить сразу всем видимость. Как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Под крики толпы и адский топот в сторону выхода, усердно пробираюсь к заветной картине. Минут двадцать у меня есть, так обещал Маар. К счастью, она не прикреплена особо сильно - хватает только немного напрячь мышцы, и - ура! - картина, слава богине удаче, послушно падет в руки, благо, не слишком тяжелая. Дальше дело за малым - оторваться от напуганных гостей и вылезти через какую-нибудь комнатушку на улицу, продать квартиру, некоторые вещи и умотать заграницу, все, отдыхать - и больше никакого риска! Пока мысля додумывалась, ноги уже упрямо несли вперед, вдоль запутанных коридоров, а руки беспорядочно шарили по замкам, в надежде, что хоть что-нибудь будет открыто. Мне активно не везло. Признаю свое поражение и оглядываюсь - мало ли, кто затесался следом, но взгляд ничего живого не обнаружил, а вот слабый свет в конце коридора известил о том, что кто-то додумался включить фонарики. Плохо. Шумно сгружаю картину на пол (все-таки бег с предметами не из легких) и шарю по карманам с отмычками. Хорошо же, что додумалась взять. Связка гремит в небольшом замке, а я деловито продолжаю единственным на сей момент орудием, спасающим мою душонку. Поворот-поворот-поворот... Противный скрежет, но - алилуя! - дверь все-таки поддается и сразу открывает вид на долгожданное окно. Шаг... Громкий и противный звук резко оглушает. - Черт! - шиплю сквозь зубы ругательство. Сигнализация, дура! Как ты могла не подумать? Бросаюсь к окну и, абсолютно не маскируясь, пытаюсь подлым образом выбить. Вот не люблю я качественных производителей дверей и окон, честно, всей душой ненавижу! Еще минуту бьюсь об непробиваемое стекло и мне бы еще пару минут, но... - Огнева! - сказали, как ругнулись. Поворачиваю голову туда, где за каким-то лесом появился брюнет, да не просто появился, а прямо таки прожигал яростью. Фу, как пафосно. - Ты зачем сюда полезла? Это хозяйская спальня! - рычит он. Упс... - Мне нужно было окно! - раздраженно отвечаю, не желая признавать свой прокол. Потом взгляд натыкается на картину, что я так неудачно оставила в коридоре. Фэш проследил за направлением. - Еще и картину взяла! - досадливо морщится брюнет, как отец, вталкивающий бестолковой дочери что-либо. - Ну что ты как маленькая! Ну и еж с ней, с картиной, надо просто валить отсюда. - Ладно, я пойду, - улыбаюсь как можно милее и повторно пытаюсь выломать окно, только уже спинкой стула. - Огнева! - почти что умоляюще стонет Драгоций, - через тридцать секунд дверь захлопнется, а на окнах будут решетки, и ты останешься здесь куковать до прихода полиции. - А какая разница: ты сдашь, или сама попаду? - ехидно усмехаюсь я, хотя в душе обидно. До слез. Очередной тяжкий вздох. - Дура! - он стремительно входит, и я не успеваю даже пискнуть, как оказываюсь на плече. Три секунды - мы снаружи, еще две - и дверь действительно захлопывается. С треском. - Не собирался я никуда тебя сдавать, просто решил поиздеваться, - честно признается он, усмехаясь. А потом неожиданно зло: - А теперь ты пробралась в чужую спальню, сирена зафиксировала тебя, как грабителя, и вот теперь, мадам Огнева, вы точно вляпались! - Не быть тебе юмористом, - мрачно пошутила я, оценивая масштаб своих неприятностей. Он, увы, не радовал, начиная от стремительно удаляющейся картины, так и брошенной возле злосчастной комнаты. - Да будет у тебя еще десять таких, - словно догадавшись о моих мыслях, усмехнулся Драгоций. - Вечно у тебя мысли не о том. Я молча согласилась, расстроенно вздыхая и продолжая свой оставшийся путь филейной частью вверх.Год спустя
- Василиса! Двойной рев разнесся по всему особняку, и вместе со мной задрожали стекла. Несмотря на абсурдность ситуации, меня прорвало на проказливое хихиканье. Спрятавшись за шторой, я по-детски притаилась и продолжила тешить свое хорошее настроение. Наверное, стоит вернуться на несколько месяцев назад, когда глобальные проблемы только и маячили впереди, ехидно смеясь. К сожалению, мне было тогда не до смеха. Нику понадобилась ровно неделя с подначки Фэша, что нужная видеозапись "неожиданно" исчезла со всех компьютеров без возможности на восстановление. И, когда все подозрения были отведены, а жизнь стала даже налаживаться, разозленным ураганом в моей судьбе появилась мамочка, которая, как оказалась, две недели подряд металась напополам с отцом, пытаясь узнать о собственном дитятке хоть что-то. Бурный скандал и, наконец, не менее бурное примирение со слезами было обеспечено по полной программе. Затем родители таки удосужились заметить новое лицо в моей раньше одинокой жизни, потом признали в "лице", собственно, Фэшиара Драгоция, того самого соперника и конкурента своей компании. Ужаснулись. Но, когда уже готов был случиться новый взрыв, мамулик неожиданно уперлась, заявив, что не намерена терять дочь во второй раз. Так и разошлись, вполне довольные друг другом. Спустя три месяца я поймала букет на свадьбе Захарры. Или, надо сказать, он поймал меня. И все бы ничего, если бы не этот прищуренный взгляд куцехвостой заразы и точное знание о том, что последний месяц до свадьбы девушка усиленно посещала курсы по метанию разнообразных вещиц. Сказать, что она преуспела, значит ничего не сказать: колючий букет попал аккурат в мою глупую головушку. И вот сейчас я сижу здесь, за шторой, прячась от почти что жениха и от собственного отца, ведь мы с мамуликом обломали самый грандиозный сюрприз века, ведь случайно, блин, проболтались, что давно о нем знаем. И, что самое примечательное, где прячется нерадивая мамочка - я не в курсе. Поворачиваю голову и встречаюсь с округлившимися глазами последней. Тоже за шторой, коварная. - Мамочка, кажется, я замуж выхожу, - шепотом говорю я. Мама строит скептическое лицо в стиле "да ну, а я же не знала", меняет положение, наступает на штору... Крак! Опасно накренившись, занавеска падает с жутким грохотом, и мы с мамой одновременно бросаемся к окну, в надежде выжить при столкновении с двумя разъяренными мужчинами, что готовили сюрприз очень и очень долго. Сразу видно - родственные души. Две макушки появляются в дверном проеме - пепельная и темная. Узнаю свою и радостно тянусь руками, счастливо улыбаясь и надеясь, что хотя бы прокатит. - Боже, с кем я живу, - закатывает глаза Фэш и послушно забирает к себе. - Пойдем уже к твоему сюрпризу, что ли, - я встряхиваю челкой, прижимаясь покрепче. Где-то хлопает дверь, подозреваю, не без участия папулика, и даже не волнуюсь - чай, не маленькие, разберутся. И, покачиваясь на волнах крепких рук, просто наслаждаюсь жизнью, ведь счастье - оно такое, поймаешь - и большего не надо. Да и зачем?