Deleted Files/Удаленные файлы

Этого не повторялось, пока ему не исполнилось тринадцать. Он был на уроке английского, где совершенно не обращал внимания на учителя, думая о Гарри, которая наверняка ловила кайф в женской душевой, вместо того чтобы идти на занятия, и умоляла не говорить отцу о найденных у неё сигаретах. Думал о том, что сказал его терапевт об отказе идти на похороны матери (Джон, это абсолютно нормально злиться в данной ситуации, особенно учитывая её зависимость от алкоголя и то, как это отразилось на состоянии печени, но она была твоей матерью, и она любила тебя), и ни одна из этих вещей не была чем-то, о чём следует беспокоиться тринадцатилетнему школьнику на уроке английского. Он никогда особо не задумывался о нахальном «Мамочка любит Майкрофта больше». Эти слова вовсе не выцветали в его памяти и не исчезали, но он понял, что может упаковать их на задворках сознания в папку «Вопросы, не требующие ответа», среди таких фактов как «небо голубое» и «трава зелёная». Иногда он размышлял над ними, когда было скучно, представлял, откуда они взялись и что в действительности означают, но они ничего не значили. Кроме того, что мамочка любит Майкрофта больше. Его мама умерла. Но, в любом случае, сейчас он возился с ручкой, решительно не записывая задание на все выходные по чтению, когда внезапно оказался затоплен массой тех самых, твердо выведенных прописных букв. Солнечная система. Это определенно была полная Солнечная система. Названия всех созвездий. Андромеда Насос Райская птица Водолей Орёл… Все они в алфавитном порядке и параграф за параграфом что-то, называемое двойными звездами, феномен, который возникает, когда две появившиеся независимо звезды соединяются в одну большую или в две связанные, при идеальном балансе существующие вместе. Там было и полное описание всех девяти планет. И в конце сноска, помеченная «очень важно»: Земля вращается вокруг Солнца. В общем, вторжение разом такого объёма информации в мозг Джона нельзя было назвать приятным. Если первый опыт заставил его плакать, то этот полностью вывел из строя, заставив руки упасть на стол. Это было СЛИШКОМ МНОГО. И все это было так, так ГРОМКО, как будто все предложения проскальзывали в его сознание, облечённые в этот чертовски одинаковый шрифт, и разок зачитывались в полный голос, а Джон не мог их остановить. Звонок обозначил окончание урока, и, когда пронзительный настойчивый сигнал ворвался в какофонию звуков, Джон пришел в себя в спортзале, что было передышкой от жалостливых учителей, которые всегда ходили на цыпочках вокруг «бедного мальчика-сироты Ватсона» и их скучных уроков. В спортзале всегда было легче отлынивать: достаточно было сказать тренеру, что у него болит голова, и ему разрешили сесть на скамью коротать время с головой, атакуемой приблизительной плотностью Сатурна и обусловленностью большого красного пятна*. Примерно на середине урока он понял, что если действительно сфокусируется на битах информации и будет усваивать их по одному, он сможет отправить их в то же место, куда поместил «Мамочка любит Майкрофта больше» и цвет неба. Так или иначе, исключительное количество информации всё ещё отвлекало его от занятий, и практически весь следующий урок он прятался в прилегающей комнате, пока его голова не очистилась достаточно, чтобы думать должным образом. Как оказалось, этот день — вместе с Солнечной системой в течении третьего урока английского — стал настоящим открытием шлюзов. Наглые слова начали появляться всё больше и больше, хотя вряд ли когда-либо в таком объёме, в каком была доставлена Солнечная система. Вскоре они стали возникать, по меньшей мере, раз в день, иногда короткими обрывками вещей типа средней продолжительности жизни жуков, иногда в виде более личной информации, относящейся к людям, которых он не знал, часто кого-то по имени Майкрофт, который, по всей видимости, был скрытым геем и состоял в отношениях с кем-то по имени Грэг. Иногда слова поясняли тривиальные на вид вещи, как правильное приготовление чая (эти инструкции возникали несколько раз), и в один особенно интересный день Джон проснулся со сборником аккордов и абсолютной уверенностью, что умеет играть на гитаре. Он никогда в своей жизни не держал в руках гитару, но, когда одолжил одну у друга, знал все ноты и ритмы, как если бы играл с момента зачатия. Он начал ждать этого с нетерпением, после он даже собирал их в архив. Это было… что ж, это было занимательно. И определённо полезно в некоторых случаях. В любом случае, он сдал астрономию на отлично.

***

По мере того как приближалась пора поступления в университет, надменно отпечатывающиеся слова принимали негативный оборот. «Виктор изменяет тебе» будило Джона множество раз. Эти слова в частности доставлялись Джону в путанице печали, смешанные со жгучими ударами боли, и злости, и этого — Джон не знает, как описать это. От слов он мог избавиться, но боль оставалась. «Виктор думает, что ты ненормальный» появлялось по меньшей мере дважды в день в течение недели после этого. Эти слова тоже были выведены в агонии, и Джон не мог помочь, но так хотел успокоить их, смягчить их, несмотря на то, что это смешно — это всего лишь слова — и тогда он воображал, что если он сошел с ума, видя случайные предложения о людях, которых он не знает, и вещах, которые его не волнуют, просто случайно возникающих в его голове, а потом он думал, если он не чокнутый, то должно быть что-то было не в порядке с его ментальным здоровьем до этого. Но в основном он просто хотел помочь тому несчастному голосу. Спустя неделю — неделю испорченную странными обрывками фраз и бессвязным бормотанием от жирного шрифта — он получил что-то вроде полной антологии в знакомом курсиве на некого Виктора Тревора, предположительно Виктора из «Виктор изменяет тебе» и «Виктор считает тебя ненормальным». И это заставило Джона желать помочь голосу сильнее, потому что единственное слово, появлявшееся так же часто, как имя Виктора, в этом гигантском, казалось бесконечном потоке слов, было — кокаин. По всей видимости, человек Виктора толкал идеальный кокаин. И секс с Виктором под кайфом сродни раю. Но если некто расстраивал Виктора, «ведя себя как фрик», в вышеупомянутом кокаине отказывалось. Если некто расстраивал Виктора в дальнейшем, он мог ожидать, что придется объясняться за подбитый глаз или, возможно, переломанное запястье. Это претило Джону, действительно вызывало отвращение. Кем бы ни был Виктор, ему место в тюрьме. Но что мог сделать Джон? Он даже не был уверен, что Виктор Тревор реальный человек. Безмолвный, Джон оплакивает всех, кто стал жертвой таких как Виктор Тревор, желая им спать этой ночью в уединении своей спальни, жаждая помочь им спастись. *Большое Красное Пятно (БКП) — атмосферное образование на Юпитере, самая заметная деталь на диске планеты, наблюдаемая уже более 350 лет.