Куда едем?

      - В пекло отели, - свернул к обочине Дин.       - Давай я тебя сменю, если спать хочешь.       - Не хочу я никуда ехать, тут заночуем. И впервые у меня нет аппетита. Сволочи.       - Не напоминай.       - Мне надо в кусты.       Парни одновременно уставились на девушку.       - За ручку отвести?       Понимая, что старший шутит, Миллер не нашла что ответить. Сарказм не по её части, скажет «Да я сама» - подумают, что она всё на чистую монету принимает, наивняк. Поэтому, ничего не ответив, она просто толкнула дверцу.       - Постой! Если страшно – могу посторожить.       - Не надо. Даже у нечисти должен быть перерыв.       - Посторожить? Стоять в метре от девчушки со спущенными штанишками? Маньяк!       - Фу! Катись ты знаешь куда?!       Агата особо далеко не заходила, за ближайшие кусты – всё равно почти ночь.       Земля пахла прошедшим дождём и мокрой травой. Небо очистилось от туч, открыв темнеющие дали усеянные, как волшебной пылью, звёздами.       Если магия реальна, как и наука, есть ли у неё ответы на загадки мира и небес? Или колдовские знания дальше атмосферы не заходят? Но можно подумать, что на земле вопросов мало.       Но больше Милле интересовало, проявится ли у неё дар? Более глобальный, чем эти стихийные всплески-выручалочки? Или надо учиться?       И что с вполне земной учёбой-то? Сколько она пропустит? Как ей вообще дальше жить?       Агата словно нырнула, прыгнула в бездонную яму. Пока она летит вниз. Стены пещеры одновременно темны и сияют - как небо, местами из щелей и нор лезли твари и ядовитые плющи – все опасное, но вместе с тем такое интересное, неизведанное. Любопытство и удивление просто мастерски заглушали боль и страх.       И этот полёт набирает обороты, пока что свист ветра даже весёлый, и на фоне всех событий его касания можно назвать нежными, ещё не сдирающими мясо с костей. Её пока не успевают схватить. Но ведь рано или поздно будет приземление.       Найти ответ на столь же возвышенной ноте, она не смогла – закончила свои дела, а все хорошие мысли приходят в комнате релакса.       Но одно Агата понимала точно: от нечисти хрен отделаешься. В этом что-то даже есть, но из трёх раз интересно было лишь со стучащим привидением. Может, это из-за Саманты. Хотя, брауни и маньяки тоже интересно, но на процентов двадцать, всё остальное – страх и ощущение, что это конец.       - И часто у вас проблемы с номерами? – возвращается она к машине.       - Да нет, даже толком не припоминаю. Это был э-э-э форс-мажор.       - Всё, спокойной ночи, котятки, - выключил дальний свет водитель.       - Мы тут заночуем?!       - А сразу было непонятно?       - Но… мы хоть достаточно хорошо отъехали?       - Чего волноваться? Монстров больше нет.       - Да всё равно.       - Да далеко, сколько мы проехали, трусиха. Спи.       - Эй, может, поменяемся?       - Чего?       - Вы постоянно сидя спите. Давайте я вперёд, а кто-то более и скорее менее ляжет на заднем.       - Да дрыхни ты спокойно!       Но та вцепилась в идею, как клещ. Сэм перелез назад, девушка на его место. Дину в равной степени не нравилось, когда девица сидела за их спинами, и когда сидела под боком.       Ведьма, ведьма, ведьма. Какого рожна он согласился?! Камни, что не дают уснуть, домовики и те камни, что обращают монстров обратно в людей. Что за херня?! Да сжечь бы её к чертовой матери!       Не рыпается, помогает. Надолго ли? А вдруг и, правда, мирное исчадие?       Парень нервно сжимает руль. Агата не спит, пытается не смотреть на него, но и как-то держать в поле бокового зрения старшего из братьев. И вместе с тем игнорировать его встречный пристальный взгляд в зеркальце.       Ему не нравилось, что она слишком рьяно трётся возле младшего. Может, она втихаря колдует, очаровывает? Но лучше начать ей было с Дина – Сэм без морока более мирный и сострадательный. Они видимо подружились. Две зануды.       Агате было неуютно. Вроде все хорошо, шутят, ездят, но стоит Сэму отъехать и нет-нет, да ощущение того, что вот-вот турнут. Лишь бы к этому времени больше научиться, уловить. А, ну и деньжат накопить. И придумать легенду.       И было неплохо колдовать научиться.       Сэм начал сопеть. Дин снова пытался не уснуть. Миллер же разглядывала лес что под боком. Они втроём словно в аквариуме, но вода была снаружи, чёрная, постепенно переходящая в небо. Иногда мимо проезжали машины, озаряя всё светом и напоминанием, что внешний мир ещё стоит. Миллер вздрагивала от мелкого испуга в эти моменты.       Кто сидит за рулём и куда едет? Есть ли пассажиры, о чём они думают, что в бардачке и в багажнике.       Освещая путь в ночи фарами, они мчатся. Живут с точки зрения дороги.       Они же, застывшие на обочине, как призраки. Они лишние, как бы говорит трасса. Как и сама Агата лишняя в этой машине. Ей надо домой. Черт с этой кроличьей норой, небом и приключениями. Что с её семьей?       Вся эта мистика, куча лиц – мусор. Информационные шумы что мешают думать… помогают не думать о доме. Всё то время, что она словно забыла о прежней жизни, веселясь и маясь хренью, она, по сути, предавала своих родных.       Думают ли они о ней? Мама точно. Волнуется или считает, что справится? Терзает ли её неопределённость? Да в порядке ли она вообще?! И бабушка?       Ужас о том, что она была так беспечна, эгоистична, забыв о родных, накатывает и давит.       В стекло что-то ударяется. Девушка инстинктивно дёргается, но не вскрикивает. Может, больше боясь перебудить спутников.       Ночной мотылёк.       «Чего тебе? Свет тут не говорит».       Выходит луна, вокруг чуть светлеет, вырисовывается пасть леса, созданная хаотичным сплетением веток.       В ногах у Миллер рюкзак. Достав письмо и фонарик, девушка выходит из машины. Дин тут же просыпается, но не подаёт виду. Ничего не предпринимает, лишь следит.       Обойдя машину сзади, девушка садится на корточки, облокотившись о кузов. Тут холодно, холоднее чем в машине, которая нагревалась за счёт двух крупных тел и тушки помельче. Лес стрекочет и трещит, но свою живность не выпускает. Так ей кажется – враг может быть повсюду, попросту не шевелясь до поры до времени и сливаясь с обстановкой. Но ей всё равно. Она вытаскивает из конверта письмо. Почему она решила, что он перечитывания полегчает?       Луна всё ярче заливает землю, фонарик не понадобится. Начав пробегать глазами по строкам, англичанка видит, что между строк вырисовываются новые слова.       «Милая, это мама. С нами всё хорошо, думай о себе. Перечитывай письмо – мы будем тебя направлять, когда понадобится, когда сможем. Мы не знаем где ты, и пока не должны знать, но верим, что магия тебя защитит. Магия – единственное, на что можно положиться. Ни оружие, ни друзья, порой даже ни семья. Только магия, которой ты владеешь, по сути – полагаться надо на себя.       Свою магию ты пока не контролируешь, тебе придётся учиться. К сожалению, методичек нет, только путь проб и ошибок. Поначалу магия будет думать за тебя, как защитный механизм, который раньше тебе был не нужен. Я очень хочу, чтоб в нём не было нужды долго, но это невозможно – ты одна, растеряна, без друзей, а мир всегда был опасным местом. Мне так жаль, мне очень жаль за всё это. Но другого способа тебя уберечь нет. эти испытания Ты – слишком лёгкая мишень…»       «В какой игре?! Лучше бы сказали, что за говно творится!», - стоило Агате понять, что близкие живы, как сожаления и стыд выветрились, пришло раздражение и гнев.       «…Добраться до нас намного легче через тебя. Ты не можешь бороться, даже прятаться за нашими спинами, потому единственный шанс выжить – вообще держаться от нам как можно дальше.        А теперь слушай и запоминай, а точнее попытайся понять.       Магия, как и науке, основывается на законах природы. Магия это и есть природа. А вот её изучение – процесс субъективный. Океан – не пролив, колдовские общества шли по обе его стороны разными путями. А ещё эти общества не очень дружны. Зная даже то, что сделали переселенцы с коренным населением, ты должна понимать. Но тем не менее, внутренние междоусобицы идут с большим рвением. Сказать бы, что чужакам доверять безопаснее, но доверять небезопасно никому. И всё же, у нас по эту сторону есть друзья, благодаря ним ты тут оказалась. На этом их помощь кончается. Тем же путём кинуться за тобой не можем не мы, ни соратники, ни враги. Вторжение на чужие земли слишком чревато, тебя пригласили, потому можешь наказания не бояться.       Гончих псов по твоему следу пускать с Альбиона бессмысленно - тебя так же могут преследовать местные союзники противника. Они почувствуют тебя, если окажешься достаточно близко, но на достаточном расстоянии им тебя не выследить ни заклинаниями, ни амулетами. Но и ты почувствуешь близость врага – это игра на опережение. Мы не знаем, где они, потому нет правильного выбора между тем, как остаться на месте или двигаться. Полагайся на обстоятельства и интуиции. В свете всего, что ты узнала, думаю, ты теперь понимаешь, что чутьё чего-то да стоит.       Помимо преследователей, ты столкнёшься с куда более повсеместными проблемами, от всей той дряни, на что горазда человеческая природа, до банального выживания. И просто в бешенстве от того, что бабушка дала тебе гроши. Но я обязательно что-нибудь придумаю, иначе это всё уже слишком, чтобы там не говори мама… Я всегда учила тебя чтить закон и права других, но в данной ситуации на кону стоит твоё выживание, и мне уже плевать на всё остальное. Ты должна сделать всё, чтоб выжить. Слышишь меня, ВСЁ. Делай что хочешь, но вернись ко мне, что угодно, я всё пойму, прощу, если надо – помогу забыть. Просто выживи, дорогая, выживи.       Запомни одна: на другой стороне баррикад найдутся друзья, среди союзников – враги. Тот, кто причиняет зло, может тебя спасти, те, что любят – навредить. Последнее в какой-то степени происходит и сейчас по твоему мнению, но поверь, мы спасаем тебя. Но и это спасение причиняет тебе зло уже сейчас, но мы правда не могли по другому.       О нас не волнуйся– мы сильные. И мы кое-что знаем об этих играх.       Борись или беги, девочка моя. Нож что у тебя – защитит от того, во что ты раньше не верила. Но не менее их опасайся людей. Не верь им и будь настороже. P.S. К отцу нельзя. Если можно было, я бы отправила тебя к нему в обход желаний твоей бабки Люблю тебя».       Агата сидела в траве и перечитывала письмо. А свет луны постепенно начал угасать, в душе снова воцарилось умиротворение вперемешку с грустью и печалью. Но во главе стола было всё же умиротворение – с ними всё в порядке. И вот она уже не чувствует себя сволочью.       Дин тихо подкрадывается с револьвером наготове. Почуяв приближение, девушка обернулась, предварительно стерев тыльной стороной ладони навернувшиеся слёзы.       Не верь им.       «А мне надо вернуться к маме».       - Что ты тут делаешь?       - Письмо читаю, - показывает та, - А ты чего с револьвером ходишь?       «На меня?».       - Проснулся, а тебя нет. Думаю, может, куст ежевики схарчил.       - Мне надо было выйти.       Молча обходя машину с другой стороны, она залезла на своё сиденье, кладя все вещи обратно. Скинув ботинки, она, под священный ужас водителя, залезла на сиденье с ногами.       Снова сны. Но не о хищной флоре и гадких барах.       Лес сливается с небом, звёзды – мелкий дождь. Небо было чёрным, а трава светилась, в ней росли цветы льна. Синие, как камень что обращает чудовищ обратно в человека.       Агата сидела в высокой траве, она была человеком, она была зверёнышем. Она играла костями – по ним гадала, с травами – они с ней говорили, с ещё более мелкими зверятами – они ей пели. Иногда она затихала, прячась от охотников и колдунов.       Порой рядом сновали другие существа, не менее опасные, они хотели крови, обнажали длинные клыки.       Одна рука с тонкой изящной кистью тянулась к ней, гладя по волосам. Агата не могла толком разглядеть, чья это рука, а когда раздвинула траву за ней оказалось озерце, на поверхности которой виднелись кости. Рука скрылась под водой.       Склонившись над поверхностью, ведьма попыталась разглядеть лицо под чёрной толщей. Помимо него там были и сгустки света – развивающиеся белые волосы. Две девушки, они не ангелы, не русалки. У третьей волосы тёмные, глаза светятся, а зрачки – как вытянутая иголка, звериные. На ней нет чешуи, и Агате кажется, что там должна быть шерсть.       Рука снова выныривает и хватает девушка за горло. Притянув её лицо к самой границе воды и воздуха, неразличимое лицо в свою очередь приближается к этому рубежу со своей стороны.       Они соприкасаются кончиками носа, а из воды начинают подниматься пузыри. Это была вода, это была их кровь.       Рука отпускает девушку и снова исчезает. Получив свободу, Агата начинает играться с нелопнувшими пузырями, катая по земле и думая, как использовать. Один из них она сжимает челюстями, как жвачку. Надув пузырь ещё больше, она лопает его ножом. Тот рассыпается искрами, летящими вверх. А родительские голоса рассказывали сказки…       …Она проснулась, когда утренний туман пытается сковать холодом машину, но та не стоит на месте, не спит. За рулём младший.       - Пусть отдохнёт.       - Далеко до нужного города?       Она всё ещё словно чувствует прикосновения стеблей, колышущихся на ветру. Вот бы она всё ещё была во сне, просто туман отгораживает их от того, ночного мира, что под самой луной. Она хочет выскочить на полном ходу, бежать по колено в воде вместе со зверями домой.       - Если опять ни во что не вляпаемся, то к вечеру будем.       - К вечеру?! – до этого она говорила шепотом, чтоб не потревожить спящего, но сейчас она чуть не прокричала.       - Что? Что не так?       - Думала, передохну от всего этого…       - Я не подумал. Прости, но у этой машины своя Вселенная. Мы тебя об этом предупреждали. Не волнуйся, оставим тебя в отеле, отоспишься, а мы пока…       - Нет. Не знаю, чего это ляпнула. Всё отлично. Мне нравится с вами.       - Лучше бы «нет» на самом деле. Три раза ты участвовала напрямую. Два раза дала наводку, два раза помогала: нож, камни… Но давай ты лучше посидишь в сторонке?       - А то складывается ощущение, что охотником может стать любой, - подал голос Дин.       – А ты – вали из-за руля.       - На ходу заменишь?       - Тормози уже. А ты сиди в номере и не рыпайся. Ясно?       - Да, - это правило она усвоила хорошо. Правила никому не нравятся, но их приходится соблюдать, чтоб выжить.       Остаток пути Агата сидела, прислонив голову к окну, смотря на мчащуюся ленту дороги перед собой.