Our Blades are Sharp

Будучи резидентом имперской разведки, Кай Косадес, безусловно, обладал многими удивительными талантами — талантами, что бывало довольно трудно признать за этим немолодым и порядком «засахаренным» имперцем. В их число входила и поразительная способность низводить меня до состояния десятилетнего ребёнка. – Хорошо, – ответила я ему, еле сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. – Давайте сыграем в вашу игру, сэра. «Склоняюсь перед вашей волей», и всё такое. Косадес лишь усмехнулся — а я невольно почувствовала, что помолодела ещё года на два. Развернувшись, он исчез где-то в противоположном конце своего полутёмного и не слишком большого жилища. Я, как и подобает послушной девочке, терпеливо ждала, опёршись спиной на стенку. По правде сказать, «дядюшка Кай» часто заставлял меня заниматься вещами непривычными, необычными и попросту странными. Чтобы выковать из меня мало-мальски годный Клинок, требуются довольно нестандартные методы... Вот только я никогда и не утверждала, что представляю собой чудесную заготовку для будущего шпиона, и на ремесло это никогда не напрашивалась. Впрочем, кто и за что успел меня «напросить», Косадес так и не соизволил со мной поделиться, и когда я могла приступить к своим весьма туманным, но вполне реальным шпионским обязанностям, он первым делом обучил меня азам криптографии. Признаться, всё это было довольно занятно – этот таинственный и неизведанный мир полиалфавитных шифров, тайнописи и омофонических замен... А вот регулярно шифровать свои депеши при помощи tabula recta и постоянно меняющегося пароля оказалось уже отнюдь не так весело. Но были и другие уроки: как при помощи пары разводов угля до неузнаваемости изменить лицо (область, в которой у меня был довольно приличный опыт), как по манере речи распознавать выходцев из разных районов Морровинда (учение, что уроженке одного из крупнейших портов Тамриэля давалось довольно легко) и даже как голыми руками убивать и калечить людей. Если уж говорить начистоту, то с последним дела у меня складывались значительно хуже. Менее благополучные периоды моей не слишком продолжительной, но довольно насыщенной жизни приучили меня ко многому, и потасовки в подворотнях долгое время были и привычной рутиной, и суровой школой. «Только дурак оставляет себя безоружным, - наставляли они. - И немного найдется проблем, которые не сможет решить приставленный к шее нож». С ножами, кинжалами всех мастей и даже акавирскими танто я всегда находила общий язык, и неплохие познания в анатомии делали их в моих руках инструментом достаточно гибким. Рукопашный бой казался мне занятием, подходящим лишь для блестящих от масла атлетов, но никак уж для разумных, практичных людей. Несколько бросков через спину, парочку удушающих захватов и десяток вывернутых запястий спустя я была уже готова признать свою ошибку, абсолютное поражение и даже то, что мне удивительно идет фиолетовый. «Пожилой наркоман» тем не менее оставался неумолим и в последующие дни причинил мне немало боли, как физической, так и душевной. Впрочем, арсенал мой расширился довольно значительно, да и приобретать новые знания и умения всегда было для меня в радость — но это совсем не значит, что ко всем затеям сэры Косадеса я относилась с равным энтузиазмом. И когда он вернулся ко мне с подносом, накрытым клетчатой синей салфеткой, я лишь вопросительно изогнула брови. – Правила довольно просты, – заверил меня Косадес, укладывая поднос на стол. – Салфетка исчезнет на пару мгновений, а ты потом подробно описываешь мне всё, что успеешь под ней рассмотреть. – И всё? – я недоверчиво на него покосилась. – И всё, – Косадес кивнул мне в ответ. – Довольно простая игра, но я и не утверждал обратное. Готова? Я равнодушно пожала плечами. Правила и правда выглядели подозрительно просто. – Приступайте, мутсэра. Я вся внимание. Салфетка вспорхнула испуганной птицей, и глазам моим открылась россыпь самоцветов на блестящем лаковом подносе. Четыре удара сердца спустя моим любованиям был положен конец, и Косадес, облокотившись локтями на стол, вперил в меня выжидающий взгляд. Взгляд этот, вкупе с клочьями седых волос за ушами, придавал моему собеседнику поразительное сходство с разбуженным среди бела дня филином. – Семь камней, – неспешно промолвила я, – радужной окраски, от красного и до фиолетового, каждый примерно дигит* в диаметре. Седая кустистая бровь резидента имперской разведки продемонстрировала достойную зависти гибкость, когда её хозяин спросил у меня: – И это всё? С твоими-то увлечениями, - протянул он многозначительно, – познания в драгоценных камнях у тебя должны быть намного глубже. Я лишь фыркнула: – Я же воровка, а не ювелир! Для этого не обязательно хорошо разбираться в камнях. Косадес в ответ лишь сардонически усмехнулся. – Ладно, - вздохнув, я закрыла глаза, отсекая всё лишнее, и попыталась сосредоточиться. – Первой была отшлифованная яшма в форме ногтя: алая, брекчиевая, с черными разводами. Потом овальный полированный сердолик, оранжево-красный с белыми жилками, обколот с краю. Третий — кварц, или скорее берилл: золотисто-желтый и прозрачный. Огранка восьмиугольником, поперек проходит трещина — камень неаккуратно вынули из кольца, – я перевела дыхание и продолжила. – Следующим был чистый гранёный хризолит круглой формы, оливково-зеленый с золотистым оттенком. Потом аквамарин или голубой турмалин, огранён в форме груши – он был просверлён в двух местах. Шестой, – я облизнула губы, внезапно засомневавшись, – шестой был темно-синим и круглым, отшлифованным как кабошон. Лазурит, кажется. А последний, – и тут я торжествующе улыбнулась, – это выточенная из фиолетового аметиста фигурка улитки. Открыв глаза, я тут же наткнулась на пристальный и немного насмешливый взгляд Косадеса. Мне сразу стало немного не по себе. – Я что-то упускаю, да? Шестой – не лазурит? – Шестым был азурит, но это не суть важно. Их легко спутать. Скажи-ка мне лучше, – и он подобрался, словно хищный зверь перед прыжком, - как был расписан поднос? От удивления я буквально окаменела. «Черными узорами?» Печально, но факт: Кай Косадес в очередной раз умудрился меня поиметь — и даже не снимая штанов.