«Неудачи дают только повод начать снова и более умно. Честая неудача не позорна, позорен страх перед неудачей»
© Генри Форд
Второе мая. День отдыха, в лагере стояла безмолвная тишина. Не спали только дежурные и те, у кого были силы на то, что бы осуществить восхождение сегодня. Прекрасное утро могло бы быть таковым, если бы я вчера осуществил свою мечту. Я был в подавленном состоянии. — Не кисни, Санек! — хлопнула меня по плечу Татьяна. — Сделаешь ты эту гору. Пойдешь с нами в низ? — Куда? — В кафе, заодно в буддийский храм зайдем. Я согласился прогуляться. Всю дорогу вниз меня не покидало желание собраться и уехать назад к своей прежней жизни. В отправной точке стояло одинокое придорожное горное кафе. Мы сделали заказ, и пока его ожидали, меня отвели к храму. Мне объяснили принцип действия. Я должен был обойти шесть барабанов, вокруг каждого по три раза, и столько же требовалось сделать вокруг храма, читая при этом мантру «Ом мáни пáдме хум». Меня поразило, насколько гармонично в одном месте сосуществовали три религии: православное христианство, буддизм и шаманизм. При этом посещение христианином буддийского дацана и буддистом православного храма считалось нормальным и обыденным. Молитва была совершена. Меня ожидал горячий завтрак в стиле народной кухни. На столе меня ожидали позы, или, по-бурятски, буузы. Помимо этого меня ждал суп из баранины — бухэлэр. Суп походил на крепкий бульон из баранины с зеленью и одиноко плавающей картошкой. Как объяснила мне Вася — это для тех, кто считает, что суп без картошки не является супом. На мой вкус он показался жирноватым. Я взял нож и вилку, что оказалось весьма необдуманным действием с моей стороны. На лицах ребят, держащих буузы в руках и не пользующихся никакими столовыми приборами, читался ироничный страх за буузу. — Саш, не так. — поправила меня Мира, — Берешь руками, прокусываешь маленькую дырочку в основании буузы, выпиваешь сок, далее на твой вкус, соевый соус, сметана, майонез. Весь вкус в соке. Я запомнил этот вкус навсегда, в жизни не пробовал ничего вкуснее. Нежный фарш из говядины, свинины и лука давал потрясающий вкус. Я сидел за столиком на веранде кафе, подо мной протекал Иркут, вокруг меня были горы, взгляд остановился на обвешанных лентами деревьях. — Что это? — поинтересовался я у ребят. — Это бурханы, — отвечала за всех Вася. — Задабривание духов у нас — элемент местной традиции. Вся эта гармония духов, природы, запахов улетучила мое подавленное настроение, я был готов к новому раунду. Мы не спеша возвращались в лагерь, на этот раз я имел возможность лучше разглядеть ущелье и окружающий меня ландшафт. По дороге мы успели подурачиться на ледопадах, которые на выходе образуют своеобразную большую и высокую гору. Я и забыл, что мне за двадцать, здесь я снова был ребенком, снова ходил, катался, радовался жизни с друзьями. В лагере было спокойно и тихо. Кто-то занимался своими научными работами, Иван с Тонгом играли в шахматы, Чионг мирно спал на каримате около берега, прикрывшись от солнца книгой «Как закалялась сталь» Николая Островского. Мне стало немного стыдно от того, что не каждый русский, в том числе и я, читал такие значимые и хорошие произведения, как этот иностранец. Вечером, когда все вернулись с маршрутов, в том числе и с горы, мы еще больше узнали наших южных друзей. Они спели нам «Катюшу» на вьетнамском, а Чионг похвастался дедовской трофейной флягой времен войны с Америкой. Я пораньше отправился спать. Завтра предстоял тяжелый день. Третье мая, я не нуждаюсь в подъеме. Я полон решимости идти в перед. Я стоял и смотрел на погоду, которая сегодня была уже не такая солнечная, как в предыдущие дни. — Не переживай сильно, — решил взбодрить меня Иван. — Это же горы, погода здесь переменчива. Честно говоря, внутреннего спокойствия мне не прибавилось. Сегодня в маршрут нас уходило пятеро. Я, Иван, Люба, Таня и Вася. Мы спешно собрали перекус и снаряжение и двинулись в путь. Настоящим испытанием стало преодоление ледопада, который этой ночью хорошенько подмерз, несколько раз я был на грани того, чтобы полететь в низ. — Так, Сашка, — ко мне подошел Ваня. — Смотри. Берешь ледоруб, с ним, конечно, тяжелее, чем с палочками, зато безопаснее. Если вдруг сорвешься, пробуй сделать оборот и с размаху вонзи ледоруб в лед, и, что очень важно, сразу хватай ледоруб второй рукой, а то еще руку выбьешь, усвоил? -Да! — необходимые уроки для жизни я усваивал на ура. — Чуть выше на льдине потренируемся. Мы преодолели водопад, на подходе к первому подъему нас ждала та льдина, о которой говорил Иван. Мы сделали небольшой привал, тем временем потренировались зарубаться. Погода на этой высоте была прекрасная. Мы двинулись дальше. Я уже в третий раз поднимался к озеру, и этот путь я проделывал без какого-либо дискомфорта. На втором подъеме погода резко ухудшилась. У меня возникла тревога, что нас могут не пропустить спасатели, но меня успокоил Иван: — Они стоят только первого и второго, сейчас гора открыта для всех. И вот мы выходим к Эхою, плотный смог покрывает вершину Мунку-Сардык. Девчонки решают, что они сегодня не пойдут. Дальше путь мы продолжали вдвоем. Мы сцепились веревкой, надели кошки и пошли на подъем. Стена снега была настолько плотной, что ежесекундно мне приходилось убирать изморось с своих очков, а идущего в трех метрах от меня Ивана было и не видать. Мы шли мелкими отрезками от камня к камню, делая перерывы на три, четыре минуты, чтобы стряхнуть с себя снег. После более часу мучений мы достигли «Подушки». На ней мы встретили связку таких же безумцев, идущих назад. — Ветер не выносим, канатов совершенно не видно.- Пытались нас образумить эти ребята. Но мы двинулись на заключающий подъем, самый крутой и сложный, который я когда-либо испытывал, от мечты меня отделяло около трех сотен метров. Шаг за шагом мы подымались в высь, приходилось чуть ли не ползти по этому крутому склону. Спрятаться от вихревых потоков, бьющих то в лицо, то в спину изморосью возможности не было. Я чувствовал, как замерзают мои руки. Сил оставалось немного, меня опять охватили боль и страх. Мы продолжали ползти вверх. Остальной путь как в тумане, от боли. -Я не вижу веревок! — пытался докричатся до меня Иван. — Без них мы не пройдем по седловине! В моей голове бились сотни мыслей, от мечты меня отделяло семьдесят метров, но я был рад тому, что Иван их не видит. Он настоял на возвращении. Сделав два шага вниз, я почувствовал, как гора окликнула меня, я повернулся и увидел у стены канат. Секунда смятения, и я уже ненавижу себя за трусость, я побоялся сказать Ивану о том, что я его увидел, я боялся горы. Весь путь назад на глазах у меня выступали слезы. Мы шли в абсолютной тишине, а мне хотелось плюнуть, себе в лицо. Я подвел всех своей трусостью, бабушку, друга, товарищей, себя. Всю дорогу я копался в себе, не выдержав позора, я признался Ивану, что видел канат, но струсил, на что получил неожиданный мною ответ: — Ну и что, бывает, я на нее взошел тоже далеко не с первой попытки, я тоже трусил, сначала просто боялся, потом не получилось, а на третий раз я уже ни перед чем не остановился. К вечеру мы добрались до лагеря. Вновь стояла хорошая погода. Я уселся у костра, мне налили чашку горячего чая. Я сидел и всматривался в огонь, пытаясь разжечь в своем сердце пламя. Четвертое мая. Чионг и Тонг все еще живы. Я был в смятении, что же мне сегодня предстоит. Ясность в мои планы внес все тот же Иван. — Саня, собирайся! — окликнул он меня. — Куда? — На Нуха-Дабан, это священные врата. Пойдем договариваться, чтобы тебя пустили. Он по-прежнему верил в меня, верили и все остальные. Мы выполнили обычную утреннюю процедуру, уложили паек на маршрут и двинулись в путь. Дорога лежала вниз до кафе, оттуда через буддийский храм вверх по тропам до врат. По дороге в кафе Иван рассказал мне о плане, следуя которому мы справимся с горой. Завтра мы выйдем в очередной маршрут на перевал Бугувек, вернемся назад через перевал Прямой к лагерю и двинемся на Эхой, там заночуем, а с утра будем брать вершину. Тем временем мы миновали храм и начали движение по несложной тропе вверх, это был самый легкий маршрут, который я здесь испытал. За час мы добрались до вершины невысокой горы. В большом скальном массиве виднелась огромная дыра — это и были те самые врата. Лучшего места для отдыха было и не придумать. Отдыхать хотели все, кроме этих чокнутых двоих — Ивана и Фирса. — Мы собираемся обогнуть эту вершину, спуститься к среднему Иркуту, подняться на хребет и спустится на лагерь сверху. — выложил мне план Фирс. — Конечно же, я с вами.- Ляпнул я, не подумав и даже не подозревая, что меня ждет. В очередной раз мы оставили девушек на попечительство Никиты и двинулись своим путем. Мы без трудностей перевалили через вершину и вышли на конную тропу. По ней мы вышли на подъем, с которого открывался нам чудесный вид на Окинское плато. Дальше начинались трудности. Берег оказался слишком крут, чтобы можно было с него спуститься. В надежде найти нужное место, мы начали пробираться через плантации караганы вдоль берега, несколько раз нам приходилось подниматься выше, так как пройти было невозможно. Я пользовался моментом и вглядывался в противоположный берег. Десяток водопадов и ледопадов наполняли реку, и игра лучей солнца превращала эту картину в один из шедевров достойных «Симфонии гор» Николая Рериха. Вечерело. После нескольких часов брожения по лескам, кустам и тропам мы вышли к большому водопаду, на вершине которого мы увидели подобие завала. Нашему изумлению не было предела, когда мы, взобравшись на верх, обнаружили на противоположном берегу мирно стоящую избушку. По всем параметрам это было райское место для житья. Надеявшись встретить местных, мы пересекли водопад по завалу и поднялись к избе, точнее, к зимовью. Невольно по спине пробежала дрожь. Все зимовье и все вокруг него было в крови. А стены зимовья были исцарапаны когтями. Голова прокрутила в голове все фильмы ужасов, начиная от «Техасская резня бензопилой» и заканчивая «Поворот в не туда». Мы стояли и смотрели на дверь. Уверен, что все были готовы к тому, что из нее сейчас выпрыгнет психопат с топором или местный снежный человек. Этого, конечно же, не произошло. Открыв дверь, мы обнаружили в зимовье мешки с солью и подвешенные туши коз. Наш ужасный дом оказался охотничьим схроном. От зимовья вниз уводила тропа, мы двинулись по ней. Тропа оказалась очень удивительной, учитывая тот факт, что она была выделана из камня, при этом очень давно. Уже была темень, мы кое-как выбрались на известную нам тропу до кафе. Спустившись, мы умяли очередную порцию бууз и начали возвращение в лагерь. Нас встретили сотни вопросов, таких как «где были», «где шлялись», «что видели» и прочее, прочее, прочее. Вечер заканчивался очередной, уже почти семейной посиделкой у костра. Все эти люди становились мне родными. Пятое мая. Проснулся без боли и усталости. Тело начало привыкать к нагрузкам. Сегодня я припозднился с подъемом. Лагерь уже шевелился, а очередные группы готовились отправиться в путь. Мои протезы за неделю в горах сильно измотались. Были мысли заменить часть деталей, но меня торопила группа. Путь снова лежал через кафе. Его владельцы явно знали, где его ставить. От кафе мы повернули на этот раз на право и начали подъем по ледяной шапке Бугувека. Лед в многих местах пересекали огромные трещины глубиной от трех до шести метров. Цвет льда переливался разными красками. Ярко-голубой, зеленоватый, красный, прозрачный — и все это виднелось одной большой скульптурой застывших волн красок. Преодолев участок льда, мы начали подъем по каменным рекам, вдоль остроконечных скал. Проделав несколько километров пути по валунам, наша группа уперлась в большой и красивый ледопад, являющийся нашей целью. Как и всегда, группа делилась на тех, кто хочет просто отдохнуть и на тех, кто желает взобраться на ледопад. Я примкнул к второй. Я, Иван, Фирс, Чионг и Тонг начали аккуратно, траверсом подъем на скалу. Выполнив эту задачу, мы вновь угодили в кучу колючей травы. Нам как всегда было мало, нас манил подъем на хребет, мы не стали ему перечить. Пробираясь через метровые сугробы, мы начали подниматься вверх. Смотря только вверх, мы не заметили, как Тонг начал подниматься на другую вершину по карнизу из наста. Сколько мы ни пытались до него докричаться, у нас не выходило. Зато удалось Чионгу. В моем представлении Чионг рассказал Тонгу, какой он нехороший человек, что он делает глупость и у него все впереди. Тонг остановился и сел в позу лотоса. — Что он делает? — поинтересовался я у Чионга. — Сел молиться. — спокойно он мне ответил и полез дальше вверх. Путь, который, казалось, займет у нас пару десятков минут, занял час. И вот мы стоим вчетвером на хребте, и ветер дует нам в лицо. Наверное, миллионы наших современников задаются вопросом «На кой-черт вам это надо?», в чем смысл измываться над собой, обрекать себя на холод, сон в палатке, практически на камнях, эту всегда подгорелую и пахнущую дымом костровую еду, зачем это все нужно? Мы и сами, наверное, не сможем ответить, возможно, так просто повелевает сердце, оно требует свободы, а где ее ощутить, как не здесь. Без испытания себя тяжелыми условиями мы никогда не поймем, кто мы есть. Пускай миллионы людей не видят смысла в нашем образе жизни, но их жизнь в рамках дом-работа-ящик смысла вообще лишена. Миллионы офисных клерков по всему миру заставляют таких же клерков таскать кучу никому не нужных бумаг из офиса в офис, день за днем, год за годом, поколение за поколением. Человечество придумало само себе бестолковую работу, уйдя навсегда от истоков, от единения с природой. Весь наш современный мир я вписываю в линию: срубили дерево, добыли целлюлозу, изготовили бумагу, на бумажке начеркали приказ о увеличении производства бумаги, вновь дерево, пила… Как вырваться из этого безумного круга? Иногда кажется, что никак, что этот мир не изменится. Но, изменив себя и свое восприятие, ты изменишь мир вокруг себя. Я изменился. И мой бесконечный и бессмысленный круг прервался, месяц назад я был гниющим офисным клерком на инвалидной коляске, а сегодня я путешественник, искатель приключений, друг. Друг. Для меня это слово обрело в горах совершенно иной смысл. Теперь для меня это не тот, с кем ты рос и кто знает все твои малейшие тайны, а друг- это работа, тяжелая и каждодневная, требующая нескончаемый багаж доверия и веры. Все эти люди стали мне друзьями, они выдали мне такой кредит доверия и веры в меня, что мне с ними никогда не расплатиться. Здесь, в горах, с этими ребятами я совершенно забыл, что я инвалид, после двух неудач у меня не было осадка того, что я неудачник, в меня поверили, и я начал верить в себя. Все эти мысли наполняли мое сердце за считанные секунды, мне хотелось разреветься и уткнутся каждому из них в грудь. Но слезы радости я решил оставить своей мечте. Всю дорогу до ледопада я был погружен в эти мысли. Собрав группу, мы выдвинулись в путь вниз по все той же каменной реке. Через перевал идти горели желанием немногие, группа опять разделилась на две стороны, и как мой желудок ни призывал меня отправится через кафе, разум дал ему понять, что сегодня еще предстоит долгий путь. Перевал оказался простейшим, мы с легкостью перевалили через гору и вышли к ручью Ледяной около нашего лагеря, тем самым сэкономив полтора часа времени. Мы с Ваней готовились в путь, разобрали мою палатку, взяли больше еды, снаряжение и двинулись в путь. Все эти ледопады и подъемы я преодолевал с легкостью. Подножье горы нас встретило скверной погодой, старик Мунку-Сардык явно знал наши планы и ставил нас на место. Иван в темноте принялся раскапывать снежную пещеру, оставленную спасателями, там мы собирались ставить палатку. Кое-как оледенелыми руками собрав палатку, мы забрались в нее и укутались в спальники. Ночь была практически бессонной от холода. Шестое мая. Пять утра. Я вылез из палатки. Меня встретил рассвет. Такого я еще никогда прежде не видел, это самое красивое и страшное утро в моей жизни. Погода, как-будто увидев меня, начала меняться в ту же секунду, вновь начался ветер и снегопад. Я вернулся в пещеру с озабоченным видом. — Мы сделаем сегодня это, мы сделаем это, Санек! — ободрил меня Иван. Быстренько позавтракав и связав друг друга веревкой, мы ушли на решающий штурм. Погода была значительно хуже, чем третьего мая, я не видел ничего дальше полуметра от себя, я не видел даже следов Ивана, который тропил перед мною. Из-за обилия снега нам пришлось идти зигзагами и перебежками, а если точнее — переползками, руки немели от холода. Около двух часов мы добирались до «Подушки». Мы оба были полны решимости идти до конца невзирая на погоду, мы пошли на восхождение, до мечты около трех сотен метров. На каждый шаг в среднем уходит полминуты, после каждого шага требуется протереть очки. Двести пятьдесят метров до цели, на жалких пятьдесят метров мы потратили полтора часа. Сил и воли было полно, но хватит ли нам, я не был до конца уверен. Порыв ветра был настолько сильным, что, вогнав ледоруб в плотный наст, я отрывался от земли и мог какое-то время находится в состоянии полета. До измороси, покрывающей лицо, уже не было никакого дела, была только цель, и была она впереди. Следующие пятьдесят метров мы осилили за час, Иван заметно стал уставать. А я физически не мог идти первым. Двести метров до вершины, мне становится плохо, начинает мутнеть в глазах. Пользуясь советом Миры, я извлек из внутреннего кармана кусок шоколада. Перерыв в десять минут дал нам отдых, но отнял много тепла. Мы шли вверх, в голове я себе отсчитывал отметки высот. Очередные пол сотни метров отняли у меня много сил, я начал сдавать, но не останавливался ни на секунду. Сто метров до вершины мечты, где-то здесь начинаются канаты. Я делаю очередной шаг вперед и чувствую, что протез меня не держит, а не падаю я только благодаря веревке и насту. Все страхи истории Марка Инглиса пронеслись у меня перед глазами. Я дал знак Ивану, что мне требуется остановка. Я достал из клапана инструменты и запасные детали протеза, на что я рассчитывал — не понимаю. Резкий порыв ветра вырывает из рук все, я рефлекторно тянусь за деталями и… Сознание отключилось, действовали только рефлексы, мы летели вниз, каждую секунду пролетая так тяжело давшиеся нам метры. Интуиция, сердце, инстинкты выживания, не знаю, что мне подсказало, что пора действовать. Вышло так, что и Иван, и я зарубились одновременно, синхронно, я вогнал свой ледоруб так глубоко, что тот наверняка достал до горы и вцепился в него обеими руками. Спустился Иван. — Что случилось? — Протеза одного больше нет. — Идем назад! — Нет Вань, третий раз я не сдамся. — Ты уверен? — Да! — Это самоубийство. — Да. — Ха, а мне нравится. Диалог двух помешанных на горах людей. Мы пролетели метров пятьдесят-семьдесят. Требовалось их наверстать. Теперь каждый метр нам обходился в минуту. Но теперь нами двигала жажда, жажда некой справедливости за старания. Иван делал шаг и помогал мне подтягиваться. Мы преодолевали метры уже невзирая на холод. Прошло еще полтора часа, когда мы добрались до первого каната. Меня переполняла радость. В голове был туман. Голоса бабушки, друга, горы, родителей смешались у меня в голове, я был как во сне, я уже не чувствовал рук от усталости. Иван прицепил меня карабином к веревке, мы продолжили ползти вверх. Медленно, но верно мы добрались до седловины, здесь был второй канат. Поток воздуха, переваливающийся через хребет, был способен утащить в Монголию любого, кто ослушается гору. Нам удалось прицепиться. Сделав шаг по узкой тропинке, Иван сорвался и повис на веревке. Если с одним из нас что-нибудь случится, второй скорее всего обречен, особенно я. Медленное переползание по хребту. До мечты полсотни метров и преграды в виде скал. Мы пошли на решающий штурм. Иван забирался сколько мог и помогал меня подтаскивать. Вновь метр за метром мы преодолевали преграды. Медленно, но мы все-таки добрались до конца третьего каната. — Знаешь, что это значит? — Спросил меня Иван. — Мы трупы? — Возможно, дальше веревки нет, за этим камнем вершина, тебя от нее отделяет полтора метра. — Не может быть! — И ты чертовски везучий парень. Иван указал на просвет в небе, погода успокаивалась, гора пускала меня к себе. Я сделал последнее усилие. Сделал усилие над собой. Я уселся рядом с крестом и смотрел на проделанный нами путь. На душе было спокойствие. Я сделал это, не без помощи друзей, но сделал. Я парил над мечтой. И только сейчас понимал, что два раза гора берегла меня, я был тогда не готов. А сейчас я был самым счастливым человеком на земле. Ветер заметно стих, и я смог воочию увидеть озеро Хубсугул. Я достал из кармана телефон и написал одно короткое смс: «Мечта исполнена». Я от всей души поблагодарил Ивана, а он, приняв мои добрые слова, спустился чуть вниз, дав мне время побыть одному. В голове я перебирал все, что приключилось со мной за полторы недели. Я начал с инвалидной коляски, а сейчас и вовсе был без всего, я забрался только на вере в силы друга и на собственных руках. Я смотрел туда, где вдалеке был высокий Эверест. — Жди, я приду к тебе. — сказал я сам себе. А по щекам катились слезы. Слезы радости человека, парящего над мечтой. Сильный духом человек способен на настоящие подвиги, а горячее стремление к победе могут сделать вещи, которые со стороны кажутся невозможными.«Моим злейшим врагом на пути к цели является страх. Я очень трусливый человек и, как все трусливые люди, стремлюсь победить свой страх. Победа над страхом делает меня счастливым..... Я хочу быть сильнее собственного страха, ради этого я снова и снова ищу опасности.»
© Р. Месснер