По другую сторону ночи

Со стен захваченной крепости открывался необъятный вид на долину, на закате подсвеченную оттенками меди, крови и пламени. Мирные просторы всё ещё дышали битвой. Тлели, будто угли, которым с наступлением темноты предстояло погаснуть и остыть. Искра этого бездымного пожара проникла и внутрь лагеря. То и дело мелькая с разных сторон, огненно-рыжие волосы Нолвенн отвлекали внимание. Шустрая, деловая, поди угляди... Иван поймал себя на том, что неосознанно начал следить за ней, словно волнуясь, не случилось бы ещё что. Лучше было бы думать о предстоящей осаде Хорнкреста, но женщины и война, как известно, не терпели присутствия в мыслях чего-либо кроме себя, в том числе и друг друга. Сама же Нолвенн оставалась уверенной, что ничего хуже пережитого предательства родным отцом с ней уже не могло произойти. Потому её твёрдым намерением было лично поблагодарить каждого, кто помог вернуть её к жизни. Увы, солдаты уже не воспринимали речи тех, за кого они сражались, с тем энтузиазмом, который горел во многих в начале похода. А тесный круг приближённых герцога не спешил принимать дочь Оленя с распростёртыми объятиями. Муразель, выслушав её, с присущей ангелам высокомерно-холодноватой отстранённостью заявила, что делает всё во славу Эльрата, и воздавать хвалу стоит исключительно ему. Анастасия промолчала, одним взглядом давая понять, что воскресение из мёртвых — лишь начало испытаний в судьбе будущей императрицы. И одна только Танис приняла благодарность с тёплой улыбкой и пожеланием, чтобы в дальнейшем беды и чужие интриги обходили девушку стороной. Но каким очарованием ни окружала бы себя волшебница, не зря прозванная Серебряными Устами, Иван знал её слишком хорошо. И видел, как нелегко было ей отступать в сторону, чтобы не стоять между ним и его невестой. Тем не менее, впервые она даже не пыталась изменить ситуацию в свою пользу. Она делала это исключительно из любви к нему... Оттого всё становилось ещё сложнее. ...Когда среди моря палаток под стенами то тут, то там стали загораться огни, во внутреннем дворе крепости начали зажигать факелы, а из узких окон забрезжил тусклый свет, герцог наконец-то почувствовал некоторое успокоение. Ещё один день исчерпал свои сюрпризы, а ночь обещала быть тихой. На сегодня оставалось всего одно незавершённое дело, но на этот счёт Иван уже принял решение, в котором был уверен гораздо больше, чем во многих за последнее время. У двери, к которой направлялся, он снова встретил Нолвенн. Заметив его, она улыбнулась — немного смущённо, до сих пор привыкая к серьёзности своей новой роли — и пропустила Ивана вперёд. — Иди первая, — отказался он. — Я собираюсь занять мастера Йоргена надолго. — Как скажешь... В её списке оставался последний пункт; она как раз успела до ночи. Огневласая красавица вернулась на шаг и коснулась дверного кольца. Но, медля, она опять посмотрела на терпеливо ожидавшего её будущего мужа. В напряжённом молчании угадывался некий вопрос, который Нолвенн, очевидно, затруднялась даже сформулировать, не то что задать. "Началось..." — вздохнул тот. Он уже хорошо знал этот взгляд. Муразель, Амилькар, сведущие в истории дома Грифонов жрецы Эльрата в его армии, а теперь она... Вот только ему было всё равно. Своё мнение он менять не собирался. А выяснять, откуда так быстро растекались слухи, теперь уже было пустой тратой времени: усилиями Шеймуса на его репутацию их обрушилась целая лавина, от более-менее правдивых до совершенно абсурдных, едва стоило объявить о своих притязаниях на престол. — Послушай... Или заходи, или не задерживай дело государственной важности, — потерял Иван терпение. — Он не мантикора, и не кусается. Разве что может утомить до полусмерти, если вовремя не остановить. — О… нет, я не из тех, кто подвержен предрассудкам, просто... — та, обычно смелая и решительная, сама не ожидала, что будет так сложно облечь свои сомнения в слова. — Поскольку скоро я буду носить имя твоего рода, то... хотела спросить... почему он вам служит? Иван хотел отмахнуться от вопроса, чтобы быстрее закончить, но что-то его остановило. — Вот и спросишь, — пожал он плечами, не найдя, что ещё сказать. — Впрочем, вряд ли он ответит. — И что, так всегда? — заинтересовалась Нолвенн. И, как ему показалось, даже немного расстроилась. — Да нет, вообще-то, прямые ответы он тоже даёт. Только такие, что после них возникает втрое больше вопросов. Она понимающе кивнула: — Ладно, не буду тебя задерживать. Зайду завтра... может быть. Передай мастеру Йоргену, что я искренне благодарна ему за участие в моём спасении... Вот. Теперь всё можно забыть и жить дальше, правда? Глядя, как она уходит вдоль по тускло освещённому коридору, Иван запоздало подумал о том, что, вероятно, должен был сказать ей кое-что. Да, помощь в опасном путешествии за её похищенной душой была неоценима. Но решимость сопровождать его мастер-шпион проявил не в тот момент, когда стало известно о возможности вернуть Нолвенн к жизни, а лишь когда раскрыл личности её убийц. Это герцог знал точно. Но, действительно, почему он хранил такую верность Грифонам? Вопрос, которым уже давным-давно никто не задавался — как не обращали внимания на тень, сопровождающую каждый шаг в солнечный день. И тут Иван мог ограничиться только смутными догадками, как и его предшественники. Вероятно, здесь было замешано нечто из далёкого прошлого. А может, наоборот, Йорген рассчитывал на что-то в будущем. Знать бы, на что... Известные пророчества говорили о Соколах, но сколько неизвестных могло храниться в недрах Невидимой Библиотеки, подобно бездонной могиле вбирающей тайны и обеты, которые больше некому хранить, сны, исчезающие после пробуждения, и воспоминания, забытые даже самими Драконами? Впрочем, строить предположения о мотивах Безликого — самое бесполезное на свете занятие. Лишь единственный раз Иван был уверен в них, что и привело его к этой двери. А теперь, как назло, его одолели нежданные сомнения, быстро переросшие в удивление, как он вообще мог быть в чём-либо уверен — даже в ближайших жалких нескольких часах до рассвета. Ночь, способная быть и покоем сна, и кошмаром... Темнота, в которой легко найти укрытие и тайным влюблённым, и отравленному клинку наёмного убийцы... Безмолвие, напоминающее и тишину сумерек в летнем саду, и немоту холодных стен склепа... Тьма никогда не ограничивалась одной стороной. Но герцогу не хотелось её искушать. Он слишком привык к советнику, каким его знал — нелюдимым, но всегда готовым помочь, спокойным во время самых бурных потрясений, что всегда отрезвляюще действовало на импульсивного Грифона, мудрым и преданным — и понимал, что в других обстоятельствах всё это могло оказаться лишь маской. Например, в таких, как встреча с заклятым врагом... Которую Иван как раз собирался устроить. Но кто ещё мог выведать тайны и планы самого неуловимого преступника? И кому справедливее было бы позволить решить судьбу того, кто принёс бездну бед его собратьям и народу — чтобы суд свершился по их собственным законам? Иван знал: избавив себя от бремени решения, тем самым он принял наилучшее. Уж кто-кто, а Йорген его не подведёт. Даже если, пока лагерь спит, по другую сторону ночи будет темнее, чем обычно.