Охотник на вампиров

Боль в щеке Ван Хельсинга мгновенно стала второстепенной проблемой — очередной припадок воспоминаний целиком поглотил охотника. Но в этот раз всё было иначе: никаких картин прошлого, ничего подобного, лишь назойливый шум в ушах, что начал нарастать с каждой секундой. Габриель схватился за голову и упал на колени. Он хотел объясниться с Анной, но вся эта ситуация не позволяла и слова произнести. Шум резко стих, но охотник не спешил подниматься — еще несколько секунд он стоял неподвижно, боясь, что всё повторится вновь. Анна подошла чуть ближе, но огненная стена всё равно оставалась непреодолимой преградой. Из-за спины девушки показался Карл, он глядел на друга и не мог понять, что с ним происходит. Еще долгое время вокруг акации и огненного кольца витала несокрушимая тишина, даже ветер исчез, словно по чьему-то приказу. Ван Хельсинг что-то шептал сам себе, раскачивался взад-перед, крепко сжимая свою голову. Дракула смотрел на своего противника и ждал, когда же он придет в себя. Внезапно Габриель начал хохотать, он поднял лицо к небу, схватился за живот и продолжил истерически смеяться. Такой реакции с его стороны никто не ожидал увидеть. — Ох, Влад, — подавляя смех, произнес Ван Хельсинг. — Ничего не изменилось, ты остался такой же. — Ты всё вспомнил? — Дракула насторожился. — Да, всё, абсолютно всё. Детство, юношество, первую любовь, — на последнем слове охотник поднял многозначительный взгляд на князя. Вампир постарался остаться спокойным, лишь губы превратились в тонкую и жесткую линию, а глаза немного сузились. Анна смотрела на Ван Хельсинга и абсолютно его не узнавала. Он уже не был тем добродушным и смелым человеком, которым он предстал перед ней при их первой встрече. И дело не в ее гневе и жажде месте — охотник действительно стал другим. Этот ожег, надменность во взгляде, немного измененная осанка, манера разговора — всё это делало прежнего Габриеля кем-то другим, кем-то очень опасным. — Значит, это правда?! — не сдержалась Анна. — Всё то пекло, что припало на мой род, из-за тебя?! — Как видишь, — пожал плечами Дракула. — Габриель?! — не унималась девушка. Ван Хельсинг медленно поднялся на ноги, и первая капля холодного дождя упала на его кожаный плащ. Затем дождь резко полился на землю, а ветер неожиданно поднялся над заброшенным кладбищем. Огненный круг продолжал гореть, и Ван Хельсинг несколько минут смотрел на пляску жарких языков. — Да! — вскричал мужчина. — Всё это из-за меня, представь себе! Уж прости, что не оправдал твоих ожиданий. Холодный дождь бил девушку по лицу, словно ледяной плетью, но Анна не обращала на это никакого внимания. — Но зачем? Зачем тебе всё это?! — она была растеряна, как маленький ребенок. — Не ищи в моих поступках логики — всё равно ты ее не поймешь. Я — одиночка, и действовал в своих интересах. Мне было плевать на последствия! Ничто меня не интересовало в тот момент, когда я затеял бунт! — Ван Хельсинг медленно перевел взгляд на князя. — Я не мог терпеть той мысли, что Елена всегда с тобой: днем, ночью. Твой праотец, Анна, был умен, но уж легко поддавался чужому влиянию, так в чем же здесь моя вина? — Ты! Ты не должен был этого делать! — вскричала Анна. — Возможно, за исключением того, что я никому ничего не должен, вот такая вот философия. — Что же, тем проще, что ты всё вспомнил, — Дракула криво усмехнулся. — Мне не удалось убить тебя тогда. Вернее, удалось, но не до конца, в этот раз постараюсь не совершать этой оплошности, — Ван Хельсинг с новой силой набросился на Влада, и бой продолжился. Карл пытался погасить огонь, засыпая его землей, но всё оказалось тщетно — пламя не угасало. Анна стояла неподвижно, совершенно запутавшись в своих мыслях и убеждениях. Но, в конце концов, стало ясно одно — она жаждет смерти Габриеля больше, нежели Дракулы. Ведь, если поразмыслить, не предай Ван Хельсинг своего князя, Влад остался бы, по меньшей мере, человеком. Она хотела пробраться в этот дьявольский круг, но стоило ей подойти ближе, как пламя стеной загораживало путь. Мужчины свирепо дрались друг с другом; дождь лил с невероятной силой и казалось, что вот-вот Бог спустится на землю и прекратит этот поединок, но чуда не произошло. Охотник сбросил с себя князя и поспешил встать. Из кармана Дракулы вновь выпал нож — единственное оружие, которое было на этой поляне. — Чего ты добьешься, убив меня? — спросил вампир, слизывая с пальца собственную кровь. — Ничего, но не люблю оставлять дело незаконченным, — Габриель склонил голову чуть в бок. — А что ты сделаешь с Анной? — Влад по замешательству Габриеля понял, что тот не ожидал подобного вопроса. Огонь внезапно стал слабым, практически прозрачным, и его можно было свободно перешагнуть. — Убьешь ее так же, как и Елену? Или дашь ей убить тебя? — Дракула скрестил руки на груди. — На что ты еще готов пойти, чтобы окончательно пасть в глазах своих бывших друзей? Габриель от ярости начал тяжело дышать, он напоминал быка, который увидел красную тряпку и готов вот-вот на нее наброситься, чтобы разорвать в клочья. Сквозь пелену, что стояла перед глазами, охотник увидел кинжал. Ему было уже всё равно на его силу и прочую чепуху — Ван Хельсинг лишь желал поглубже его всадить в мертвую плоть врага. Дракула стоял спокойно и даже не хотел сопротивляться. Охотник схватил реликвию и с разбега вонзил ее по самую рукоять в самое сердце Влада. То, что произошло после этого, невозможно было предугадать и объяснить. Огромная белая вспышка осветила всё кладбище, слепя собой людей, но после того, как она начала угасать, мощный поток энергии откинул всех в разные стороны. На опушке зародилась несокрушимая тишина. *** Влад. Чувствую, как первые лучи солнца ласкают мою кожу. Земля подо мною сырая и, кажется, я промок до нитки. Холодно, черт подери! Мои глаза резко распахиваются, а с губ срывается тихий вопрос: "Холодно?" Подобного я не испытывал несколько веков и не понимаю: жив я или мертв. Всё мое тело болит, что есть признаком моего существования, но эти чувства кажутся нереальными, и это пугает. Страх? Его я ощущал еще будучи ребенком, но с того момента минуло не меньше вечности. Смотрю на небо: в некоторых местах оно еще черное, но солнечные лучи понемногу начинают развеивать эту тьму. И почему я раньше не замечал этой дивной красоты? Как странно — мой нюх, мое зрение и мой слух уже не так сильны, как раньше, и это прекрасно! Ощущать все эти звуки, ароматы — просто ужасно, ведь кажется, что твоя голова вечно полна чужих голосов, и это просто превращало жизнь в ад. Сейчас намного спокойней, и мне это нравится. Медленно поднимаюсь на ноги — всё тело ломит, словно после отменного и длинного боя. Память понемногу ко мне начала возвращаться, и я тут же осмотрелся по сторонам — никого нет. Смотрю на свои руки — кожа больше не бледная и абсолютно не идеальная: где-то видны морщинки, какие-то маленькие пятнышки. Я ни чему так не радовался, как совершенно обычной коже. Прислоняю ладонь к груди — сердце стучит... Оно, черт подери, стучит! Неужели получилось? Ликование заполняет меня, и я, словно младенец, немного боюсь этих новых ощущений. Как же долго я мечтал походить по земле днем! Сколько усилий, лет! Меня переполняют эмоции и кажется, что моему восторгу нет придела. Вновь осматриваюсь по сторонам, и мое внимание привлекает полуразрушенный склеп, что стоит позади акации — в нем кто-то есть. Подхожу чуть ближе и замираю в немом шоке. *** Габриель. Что-то жжет мое лицо! Вначале я подумал, что все это из-за ожога, но боль начинает распространяться по всему телу. В какой-то миг всё тело начинает буквально гореть, и я уже не могу этого вытерпеть. Распахиваю глаза и вижу, как моя кожа начинает тлеть. Я не знаю, что происходит, но что-то подсказывает мне, что стоит где-то спрятаться. Поднимаюсь и бегу к какому-то склепу, выбиваю дверь и захожу. Что за вонь? Кажется, что меня вот-вот стошнит, но ничего подобного не происходит. Голова заполнена всяким шумом, и я никак не могу от него избавиться. В горле что-то буквально кипит, и всё это доводит меня до безумства. Внезапно ощущаю, что у меня во рту что-то есть. Провожу языком по всем зубам и натыкаюсь на клыки, на острые и длинные клыки. Не могу понять, что происходит? Сажусь на землю и сжимаю руки в кулаки. Почему этот шум не может прекратиться?! Тру виски, но ничего не помогает. Кажется, что я попал в какой-то кошмар, но хуже всего то, что это явь. Поднимаюсь и выглядываю из склепа. Вижу Влада, вижу каждую черточку его лица, будто стою в шаге от него. Он всё так же пластично и грациозно идет ко мне. Что должно произойти, чтобы он наконец перестал быть таким надменным наглецом? Он подходит ближе и останавливается, на губах появляется ядовитая улыбка. Мы ничего не говорим друг другу, но, кажется, я начинаю понимать, в чем тут дело. *** Анна. — Анна, очнись, — словно из глубины, слышу голос Карла. — Анна. Медленно открываю глаза и глубоко вздыхаю. — Ты как? На мгновение пытаюсь понять, всё ли со мной хорошо. — Вроде в порядке? А ты как? — Нормально. Осторожно встаю и пытаюсь хоть что-то вспомнить. Спина начинает болеть, от чего я ни о чем кроме нее не могу думать. — Полагаю, смерть для тебя — слишком хороша, — слышу голос Дракулы. — Что ты со мной сделал?! — Габриель явно вне себя от гнева. Иду на звук голосов и вижу, как Влад стоит у какого-то склепа, из которого выглядывает Ван Хельсинг. — Что здесь происходит? — я схватилась за больную поясницу. На меня одновременно поглядели оба, и в это момент я ужаснулась, увидев красные глаза Габриеля на фоне бледного, практически мраморного лица. — Моя дорогая, Ван Хельсинг отныне сменил мой пост: теперь он вампир, а я человек, — вежливо ответил Влад. — Как? — единственное, что я смогла выдавить из себя. — Кинжал производит обмен, — князь пожал плечами и усмехнулся. — По­может Дра­кону об­рести же­ла­емое, а смер­тно­му — об­рести Дра­кона, — тихо прошептала я. Возможно, при других обстоятельствах я бы помогла Габриелю, но не сейчас, нет. Он получил по заслугам, но навряд ли Ван Хельсинг когда-нибудь поймет свои ошибки. Простить его я не смогу, даже если буду лежать на смертном одре. Нет, боль за мои близких сильнее благоразумия. — Я тебя достану, слышишь?! — взревел, точно зверь, Габриель. — Нет, не достанешь, — вздохнул Дракула. — Даже будучи вампиром, ты остался таким же несносным мальчишкой. Влад подошел к акации и отломал небольшую ветку, все мы внимательно за ним следили. Он разделил ветку на четыре части и положил каждую часть напротив углов склепа. — Еще в древности, люди, чтобы уберечь себя от вампиров, носили с собой веточку акации — она служила для них защитой, — объяснил Дракула. — Теперь, дорогой Габриель, этот склеп под надежной защитой, и здесь ты сможешь провести остаток своей вечности рядом с костями Елены, что погребены под этой землей. Ты ведь хотел быть с ней, так я вас отпускаю с миром, — Влад гордо вскинул подбородок и отошел от склепа. Ван Хельсинг яростно зарычал и ушел в глубь сооружения. Я посмотрела на поникшего и расстроенного Карла, затем на Влада. Он стоял в нескольких шагах от меня — моя цель была так близка. Я столько раз думала о том, как расправлюсь над ним, а сейчас совершенно растеряна. Внезапно повеял прохладный осенний ветер, мои волосы развевались, а в душе стало как-то пусто. Наверное, именно в этот миг окончилась длинная и таинственная эпоха — эпоха князя Владислава Дракулы. И кто знает, что будет в следующую минуту, следующий день, месяц, год. Всё кончено, и нет уже больше ничего — лишь мир, который полон таких же коварных тварей, с которыми я боролась, и я говорю отнюдь не о вампирах.