Я сыграю тебе реквием

*** Воспоминания, словно надоедливые комары, попискивали внутри черепной коробки настойчивым желанием перетереть в памяти события. Снова. И снова. И снова, пока кровь не брызнет из раздувшихся артерий, и кровососущие твари вдоволь не налакаются. Благо времени у меня теперь полно. Миссия, или скорее авантюра, окончена, самолёт пошёл на снижение. Стюардесса в безнравственно-короткой юбке разносит желающим напитки, орешки, конфетки в фирменных фантиках и носовые платочки от кровотечения из носа. Последние пользуются большой популярностью. - Вам что-нибудь нужно? «Нужно, милочка. Сменить авиакомпанию мне нужно. И хорошего снотворного». - Нет, спасибо большое. Миловидное лицо искажает неправдоподобная улыбочка, из груди вырывается разочарованный вздох. Ну а что ты хотела? Думаешь, упираешься клиенту в лицо своим бюстом, и всё: бери горячего? Ага, бегу! А потом разбирайся с судебными исками, требованиями алиментов и подделанными тестами ДНК. Знаем, плавали. В смысле, наслушались такого от более зрелых представителей семей. Женщина, конечно, красивая. Но уж больно самоуверенная. Мне таких обламывать – самое удовольствие. Мысли не отпускают… Тянут в глубокую трясину, выпутаться из которой нет никакой возможности. Проходить это заново совсем неинтересно. Конфликт колец, наконец, завершён. Раз за разом повторяя последние события, я чувствую беспокойство. Лёгким гусиным пёрышком оно щекочет нервы, пульсирует в кончиках пальцев, и, не найдя выхода, растворяется в крови. Что я ищу? Выуживаю из памяти мелочи и раздираю по кусочкам огромные временные промежутки. Я словно что-то упускаю. Раз за разом. Снова и снова. Что-то не даёт мне покоя. Ощущение, полупрозрачное чувство на грани сознания… И всё по кругу. - Босс, с вами всё в порядке? Ромарио, не особо беспокоясь о практичности, перегнулся через проход. Я покачал головой и коротко бросил: Меня штормит. Нельзя, чтобы подчинённые почувствовали мою неуверенность. Самые верные только больше обеспокоятся, а скрытые тенью предатели-шакалы, которые почти всегда присутствуют в любой мафиозной семье, только проголодаются от запаха крови. Запаха слабости. Ромарио понимающе хмыкнул и вернулся к наушникам. Перед отъездом была грандиозная вечеринка. Правда, мало кто заметил, что я не выпил и трёх капель. Не до того было. Сейчас, когда спокойный женский голос просил пристегнуть ремни, когда ребята за спиной перекидывались весёлыми шуточками, а за окном красовалось спокойствием безоблачное небо, было гораздо проще не думать о снедающем чувстве беспокойства. Тогда же я только о нём и мог думать. Словно я что-то упустил. Не заметил. Не прислушался к тревожному колокольчику, который вот уже два дня натренькивал у меня в голове Rammstein. Так или иначе, плодородные земли Италии становились всё ближе, беспокойство глуше, мысли – тише. Я смёл весь мусор в голове, закинул под коврик и поставил сверху комод с неотложными делами. Бесплотное беспокойство – это одно, а насущные проблемы – совсем другое. Как я и предсказывал, дел накопилась целая гора. В прямом смысле слова. Подавив тяжёлый вздох, я снял с плеч пиджак и кинул его на спинку кресла. Выпил для храбрости виски и принялся за гору папок, лежащих на столе. Рейс «Токио-Сицилия» приземлился в 5.47 по местному времени. А в 22.40 я, наконец, откинулся на спинку кресла и захлопнул последнюю папку. Пальцы синели от чернил, спину ужасно ломило, покрасневшие глаза просили пощады. Моргать становилось всё сложнее, глаза открывались с трудом. Офисная пыль въелась в кожу и неприятно саднила, запах дорогих сигар, оставшийся от посетителя, неприятно горчил на губах, хотелось пить. Но как назло, в баре ничего слабее 12 градусов не было. Дебора – неплохая секретарша. Расторопная, усердная, сообразительная. Но в таких мелочах допускает просто массу досадных промахов. Ничего серьёзного без меня не происходило. Была одна неприятная разборка с группировкой, решившей, что я устроил себе длительный отпуск. Несколько предприятий нуждаются в более серьёзном контроле, чем я предполагал. Нужно будет навестить Данте, поговорить о развитии бизнеса. Но это, по сути, такие мелочи. Выходя из офиса, я оглянулся, словно вспоминая облик знакомого до боли здания. За полтора месяца здесь ровным счётом ничего не изменилось. Только постеры поменялись. Неоновый свет рекламных проспектов на крыше расплывался перед глазами и оттенял густой сливово-синий оттенок неба. Тучи клубами сизо-чёрного дыма стелились по склону, грозя пролить на иссыхающий город благословенный дождь. «Как же я устал». Родной город уже не кажется таким приветственным. Словно тучи набежали ещё и на знакомые городские пейзажи, превратив дома, скромный парк в конце улицы, и старую булочную, где всегда пахнет свежей выпечкой, в чужие, незнакомые строения. Неужели поездка в Японию так сильно меня изменила? Сейчас мне казалось, что нет ничего прекраснее, чем лёгкие ароматы на кухне дома Савады. Или всё это лишь от усталости? Я закрыл глаза и позволил себе на секунду, на один безумный миг провалиться в бездну сна. «Я забью тебя до смерти». Резко обернувшись, я застыл, как вкопанный. Никого не было. Да и не могло быть. Если помнится, Хибари даже не знает о том, что я уехал. Да и он вряд ли ему есть какое-то дело до этого. Это же Хибари. Сейчас он должен быть счастлив: такие сильные противники, такие яркие сражения… Мне же для счастья нужно гораздо меньше. Всё, чего я хочу – это широкая кровать, длинная ванна и – может быть – бокал лёгкого столового вина. - Босс, куда едем? Дверца захлопнулась, и машина погрузилась в расслабляющий полумрак. Водитель был бодр и что-то негромко насвистывал под нос. - Домой. И пожалуйста, сегодня без радио. - Как скажете, босс… «Хм, я больше не чувствую неприязни к слову «босс». Реборн, неужели ты добивался именно этого? И есть ли в этом заслуга Хибари Кёя?» Автомобиль плавно плыл по асфальту. Успокаивающее урчание мотора напоминало ласку домашней кошки. Приборная панель светилась синим, мимо проносились дома, улицы, люди. Раньше я думал, что было бы, не будь я из семьи Каваллоне. Ходил бы как они? Улыбался бы девушкам, пил с друзьями по выходным, засиживался допоздна в офисе и временами навещал родителей? Сейчас я не хотел об этом думать. Я – это я. Босс семьи, Дино Каваллоне. И меня всё вполне устраивает. Похоже, авантюра имела успех. *** - Алло. Тишина. - Алло. Не, ну нормально? - Ромарио, проследи звонок. У нас тут молчаливый умник образовался. - Как скажете, босс. Секунда, две, и трубка захлёбывается душераздирающими гудками. Я презрительно фыркаю неизвестной скотине и кладу бесполезную трубу на стол. - Ну? Ромарио торопливо прокашливается, поправляет галстук и отвечает: Звонок из Японии. Точнее выяснить не удалось. Блеск! Два месяца. Вот уже два месяца кучка мусора непонятного содержания была придавлена комодом и не рыпалась. А примерно неделю назад бесформенная груда не-пойми-чего начала страшно зудеть, брыкаться и в итоге спихнула комод с реальными проблемами в сторону. Из-под ковра показалось нечто, размерами гораздо превышающее те неясные сомнения, что я раздробил и смёл туда до отлёта. А всё потому, что начались эти звонки. Первый состоялся как раз неделю назад. Молчание. Я решил, что кто-то ошибся и повесил трубку. Такое повторялось уже четыре раза. И только сегодня удалось определить, что звонил кто-то из Японии. Два месяца назад, чуть не падая от усталости, я еле-еле добрался до поместья, забрался на кровать и уснул мёртвым сном. Два месяца назад я думал, что понадобится вечность, чтобы отмотать плёнку назад. Два месяца я старался не вспоминать о свободе, так неожиданно нахлынувшей на меня вдали от кабинета, работы, разборок. Два месяца назад я думал, что повернуть назад невозможно. Звонки повторялись с завидной регулярностью. Ровно в 14.47. Ровно 57 секунд. Ровное и вдумчивое молчание. Я оставил попытки выяснить, кто же так упорно названивает верхушке мафии. И оставил попытки разговорить неизвестного. Поднимал трубку, выдерживал минуту тягостного молчания и ласково материл короткие гудки. Звонки прекратились четыре дня назад. А беспокойство, о котором я успел забыть, вернулось. В кабинете было прохладно. Сквозь раскрытое настежь окно на паркет падали косые струи дождя, ветер колыхал портьеры. Яркие вспышки поминутно окрашивали кабинет в молочно-белый цвет. Следом непременно раздавался оглушительный раскат грома. Попытки вникнуть в отчёт Данте я оставил ещё час назад. Он прекрасный экономист и отлично справляется со своей работой, но эта его тяга к постоянному контролю и излишней отчётности… убивает. Столько лишней макулатуры каждый раз! Но видимость работы я упорно поддерживал. Поочерёдно переводя нужные и ненужные бумаги во благо моей страшнейшей хандры, я пытался попасть в мусорную корзину у входной двери. Пол вокруг был усеян разлагающимися останками моих безобидных увеселений, а количество очков за попадание так и не увеличилось. Сегодня мне не везло по всем пунктам. Селектор слабо пикнул и заговорил взволнованным голосом Деборы, секретарши. - Мессер Дино, к вам… Договорить она не успела. Реборн редко ждёт официального приглашения. Он любит появляться неожиданно и эффектно. Сегодня он себе не изменил. Дверь ударилась в стену с такой силой, что громовой раскат за окном утонул в оглушительном грохоте. Я на секунду смежил веки, избавляясь от назойливого шума в голове, и уже более естественно улыбнулся неожиданному гостю. Ибо его приходы, как бы сильно я тому не противился, мне всегда приятны. Долгожданный нежданный гость, так сказать. Я молча указал на кресло напротив. Реборн благодарно кивнул и сел на предложенное место. Ощущение лески, протянутой через кожу, вернулось. Временами у меня проскальзывают мысли о его славе умелого кукловода. Он знает. И я знаю, что он знает. Эти тени недоверия и подозрительности – наша общая сумеречная сторона. Те, кто слепо верят другим, долго не живут. И мы оба отлично это понимаем. - Очередная авантюра? Выстрел наугад, но в точку. Он на секунду задумался. Это должно было быть плохим знаком, но я слишком утомился вылавливать в чужом поведении нотки очевидности. Поэтому проигнорировал тревожно занывшее сердце. - Я бы хотел представить Хранителей Совету. - ЧТО? Нет! Нет! Нет! Он же не может… Реборн не может так просто… Ещё слишком рано! Это же чистое самоубийство! Он должен понимать, что это настоящее безумство! Эти светские львы сожрут их! - Успокойся, Дино. Присядь. Я и не заметил, что вскочил из-за стола и опрокинул стул. После замечания Реборна я был вынужден взять себя в руки. Хотя это, признаться, было непросто, его уверенный тон несколько притуплял чувство острейшего отвращения и более стойкого – беспокойства за Тсуну. Реборн не стал ничего объяснять. Просто равнодушно кинул на полированную поверхность стола распечатанный кусок пергамента. Сложенный вдвое лист скользнул по гладкой поверхности и замер у края. Протягивая руку к письму, я не мог преодолеть гадливое чувство, что прикасаюсь к чему-то тухлому и мерзкому. Видимо, я не до конца скрыл это чувство, потому что Реборн понимающе произнёс: Не стоит, Дино. Всего лишь письмо. Да, всего лишь… но меня выворачивает от одной только манеры изложения этих венецианских львов. Письмо было вскрыто очень аккуратно, и восковая печать с оттиском на ней прекрасно сохранилась. Знакомая до тошноты эмблема с коронованным львом вызывала у меня смутную, ещё не оформившуюся тревогу и боль. Я едва не застонал от разочарования: всё это так внезапно, так неправильно, так рано. Почему именно сейчас, когда Хранители ещё совсем не готовы? Из них только один Гокудера, выросший на традициях мафии, способен понять, сколь важно сейчас добиться признания с их стороны. Зато теперь всё стало более или менее понятно. Реборн вовсе не хотел вести сюда Тсуну. Но раз пришло приглашение, имеющее негласный статус приказа, то они были обязаны явиться сюда. Чёрт, чёрт, чёрт! От одного этого куска пергамента проблем больше, чем от всех членов Варии! - Сколько у нас времени? Он не подал виду, что заметил это своевольное «мы» в контексте исключительно его проблем. - Нисколько. Встреча состоится через две недели. - Официально? - Нет. - Тогда почему так рано? Ах да… Я и предположить не мог, что конфликт Колец вызовет такую волну. - Да, это неприятно. Я кинул взгляд на Реборна. Он мог выглядеть абсолютно спокойным и даже равнодушным, при этом выказывая лишь одну миллионную истинного беспокойства и, возможно, гнева, что терзают его внутри. Реборн в силу своего положения не обязан кому-либо подчиняться. Но даже он вынужден был принять это треклятое приглашение. А ведь это значит не только поступиться своей гордостью, но и подвергнуть колоссальной опасности Саваду! Между нами само собой установилось тягучее и ровное молчание. Я оперся на сплетенные пальцы рук и невидящим взглядом воззрился на дверь. Внутри черепной коробки отпечатался оттиск печати, в ушах набатом стучало: нет, нет, нет! Ещё слишком рано! Я был так поглощён своими мыслями, что на распахнувшуюся с грохотом дверь даже не обратил внимания. Рассеянно смотрел, как покрывает дождевыми каплями паркетный пол, как трепещут листья бонсаев, как расцвечивает молния ярко-белым стены. Тяжёлый взгляд, заживо замуровывающий в стену, был мне знаком. Но реагировать было попросту лень. На пороге стоял Хибари. В длинном, с высоким воротом и серебряными заклёпками от горла до коленей, плаще, в хороших кожаных ботинках, с крупицами дроблёной стали в глазах и вечно непокорной чёлкой – он походил на единственную фотографию Алауди, которую я видел. Никем не пойманное Облако… Очарование бесконечной глубины и непостижимой лёгкости. Если он попадёт на этот совет, то вернётся другим… Не желаю! Свободное облако. Нет, вечно свободное, непокорное Облако нельзя заточить в клетке. Его нельзя пытать и заставлять плыть в другую сторону. Нельзя, нельзя, нельзя… с ним нельзя так! Реборн тихо кашлянул. Наверняка в моих глазах отражались сейчас все мои мысли. Наверняка. Пускай это глупо и наивно, но я не хочу терять Кёю. Ученика, которого у меня никогда не было и не будет. - Привет, Кот! Какими судьбами в Италии…? Увы, контроль эмоций был утерян, и голос прямо-таки источал раскаяние. Я много раз видел, как ломались судьбы тех, кто, так или иначе, касались нашего пути. Если ты проклят быть во грехе по крови, гораздо проще и легче воспринимать судьбу, но если ты не принадлежишь этому кругу, то и спокойно достигнуть конца не можешь. Ты меняешься, сам того не замечая. Одни ценности заменяют другие, благородство и отвага подменяются расчётливостью, чувства – ледяным равнодушием. Кёя – ребёнок. Чистый и, по-своему, наивный. И однажды его судьбу переломят надвое. А я… всё, что я делал до этого, каждая тренировка, каждое слово приближали его к этому. И это я – та мразь, что подтолкнёт его вперёд и превратит тёмное – в чёрное и коллапс – в кому. - Дино… Реборн покачал головой. Небесный свод, да? Вы правы, учитель, вы как всегда правы. Сожаления – это ненужная трата времени. В них кроется величайшая неискренность человечества. - Просто вспомни… Вспомнить? Да, наверное, я упускаю детали. Тогда, на тренировке в глухой, сотканной из чистейшего зелёного цвета, лесной чащобе, я солгал Кёе. Я вовсе не думал о Тсуне. На самом деле это именно я боялся увидеть однажды его гроб. Мне почему-то казалось, что он обязательно будет из тёмно-вишнёвого дерева, а после похорон начнётся дождь. Мелкий, моросящий дождь, который смоет запах свежевскопанной земли и отвратительных белых лилий. Как тогда, когда умер отец. Печальное прошлое и пугающее своей неизвестностью будущее. Стоит ли признаться, что я боюсь повторения прошедших событий, боюсь, что две мои реальности, в одной из которых я – Дино Каваллоне, а в другой - босс мафиозной семьи смешаются. Сольются и вырвут меня из хрупкого, кристального спокойствия, которое я с таким трудом возводил. Хибари не подал виду, что моё поведение показалось ему странным. Просто стоял в дверях и смотрел мне в глаза. Что он там искал? Где-то на заднем плане, чуть выше плеча Хибари маячила сильно встревоженная Дебора. На самом деле это не первый раз, когда ко мне вот так врываются в кабинет. Разве что те, кто были до Хибари, имели менее дружелюбные цели и покидали здание уже на костылях. Я успокоил Дебору, терпеливо объяснив, что Хибари один из Хранителей Вонголы. Она понятливо кивнула, принесла свои извинения сначала мне, потом Хибари и предложила выпить кофе. При этом она так выразительно, с уважением посмотрела на Хибари, что у меня возникло подозрение, будто он смущён. Следом в кабинете появились и остальные Хранители во главе с самим Савадой. Дебора уже взяла себя в руки и вполне компенсировала раннюю неучтивость молчаливой услужливостью, которая так идёт всем хорошим секретарям. От заинтересованных взглядов в сторону Дечимо она воздержалась, за что я её мысленно поблагодарил. Он и без этого чувствовал себя не комфортно и постоянно ёрзал на диване, кидая умоляющие взгляды в сторону Ямамото. Тот привычно не обращал внимания на раскалившуюся атмосферу и с интересом оглядывал декор помещения. - Дино-сан, извините, что мы так внезапно… - если честно, у меня не было абсолютно никакого желания выслушивать его извинения. Тем более, что он, Вонгола Дечимо, виноват в последнюю очередь. - Успокойся, никчёмный Тсуна! Я уже поговорил с Дино и объяснил ему, что остановимся в его особняке на несколько дней. - Мой дом к вашим услугам. Отдаю должное Реборну, все детали он продумал заранее. Мир мафиози, конечно, сильно отличается от того, к чему стремятся обыватели. Другая мораль, другие ценности, другие способы. Об этом можно говорить бесконечно, но… По части сплетен мы можем соперничать с самыми острыми на язык кумушками на рынке. Различного рода сплетни для мелких мафиози как манна небесная. А уж если в сети сплетен попадается рыбка покрупнее, то… Случай с Вонголой совершенно особенный. Стоит кому-то, хоть кому-то узнать, что Вонгола Дечимо вернулся в Италию, как его заранее раздерут на куски, смакуя на все лады причину столь неожиданного появления. Парадокс в том, что, чем больше мы будем скрывать его приезд, тем скорее об этом узнают. Сплетни – это единственный вид наркотика, который мне из своих же рядов не удалось вытравить. Отели в данном случае не вариант. Крупнейшие отели контролируется нашими же общими знакомыми, а более мелкие будут привлекать внимание. Так что лучше предать этому посещению в Италию вид чисто дружеского визита. Реборн, будто извиняясь, снял шляпу. Я понятливо кивнул. Рано или поздно все узнают о том, что Тсуна был здесь. Те же львы об этом позаботятся. И такая дружба между Вонголой и Каваллоне наверняка вызовет недовольство и зависть. Нельзя помочь одним без риска навлечь неприятности на вторых. Это означает, что всё неудовольствие мафиозного света мне придётся принять на себя. Печальная перспектива, если честно. Но так будет проще. Проще Реборну, проще мне. Поверьте, проще разок испытать на себе бурю, а потом гордо говорить, что это для тебя – пустяк, чем следить из крепкого дома, как накрывает эта буря других. Сожаления, совесть, боль и клейкий страх – это болезненнее, чем пара сломанных рёбер и выпущенная в окна дома обойма. Когда мы покидали офис, я почувствовал на себе злой взгляд Хибари. Понятно, что его раздражает собственная неосведомлённость. Уж ему-то скормить приманку о безобидном визите будет сложнее всего. С другой стороны – он и вопросов задавать не станет. Пока. ***