Белый и пушистый

Когда Кьёраку-сотайчо рассуждал о том, что для уюта ему кот не помешает, он как-то не подумал о том, что кошки и псы издавна не ладят, и разногласия меж ними куда серьёзнее, чем просто межвидовые. Они не сходятся во взглядах на мир: кошки считают, что весь мир и люди впридачу — только их, псы же всей душой отдают себя людям, и убеждение кошек, что все должны поклоняться им, коробит любого порядочного пса. И всякий честный пёс считает своей священной обязанностью призвать к порядку негодное кошачье. Может быть, конечно, сотайчо понадеялся на разум своих капитанов… Но проводить собрания, к примеру, решительно невозможно, когда один из твоих капитанов — громадный прямоходящий пёс, а второй обладает кошачьей ипостасью; пусть кот этот громаден и пятнист, но всё ж остается котом. Причём большую часть времени, заставляя сотайчо подозревать подчинённого в наглом симулянстве — в конце концов, ответственность в Бьякую вбивали изрядно, немудрено и утомиться, а с кота не тот спрос, что с человека! Капитаны ерошили загривки, скалили клыки и рычали друг на друга, превращая собрание в цирк и не думая слушать увещевания прямого начальства; затыкаясь тогда только, когда Унохана-тайчо доброжелательно обещала обоим симпатичные ошейники и полный курс прививок для четвероногих питомцев. Кьёраку, жалевший, что не может по примеру предшественника проникновенно сказать: «Спали всё дотла!», готов был уже гнать обоих в шею — даже его терпению был предел — да кем заменишь? Кадровая проблема — она и в Обществе Душ кадровая проблема. Кошки, как общеизвестно, не мечтают захватить мир — они уже прибрали его к своим мягким лапкам, отлично помня, как им некогда поклонялись, и считая себя существами божественными; Общество Душ такая участь миновала, потому как кошки здесь преимущественно водились демонические, а при наличии двух хвостов, размерах с хорошего телёнка и привычке питаться неосторожными жителями Руконгая достаточно трудно прикидываться безобидным и завоевать всеобщую любовь. Ныне в Обществе водился ровно один кот не демонического, а в некотором роде божественного происхождения, ведь шинигами всё же гордо прозываются богами смерти; при том кот, обладавший внешностью самой выигрышной (к девичьему восторгу!) , ну а нравом в Готее никого было не испугать. Впору, к негодованию Комамуры-тайчо и всех его предков, захватывать мир душ — раз уж он оказался под рукой… то есть под лапой. Впрочем, ударившийся в последнее время в философские рассуждения Ренджи подозревал, что это миру придётся упрашивать Кучики-тайчо о том, чтоб ему принадлежать, а тот ещё подумает, нужна ему такая головная боль или нет. В человеческом облике капитан выгуливал себя сам, барса же требовалось... прогуливать. И кому же могла выпасть такая честь, как не верному лейтенанту? Ренджи по-прежнему исполнял обязанности переводчика (что было требованием сотайчо, справедливо полагавшего, что все прочие кошачьего не знают, а некоторые псовые вообще усмотрят оскорбление в невинном фырканье) и оруженосца — почему-то без Сенбонзакуры Кучики-тайчо даже в пушистом облике появляться на люди... то есть на шинигами отказывался наотрез. А в зубах носить неудобно, и занпакто ещё обидится. А может, сопровождение Ренджи требовалось еще на случай встречи с Ячиру. Запас конфет для откупа лейтенанту был выдан под личную ответственность. Ну и приходилось заранее договариваться с Ибой, дабы выгуливать капитанов Кучики и Комамуру в разное время и в разных местах — кошачье-собачьи выяснения того, кто же правит, грозили стать последним днём Сейретея, а потому строго-настрого запрещены были Кьёраку-сотайчо. К сожалению, Зараки-тайчо тоже любил прогуливаться по городу в свободное время. И любил также дразнить тех, кого считал достойным хорошей драки. — Привет, Кучики! — обрадовался было Зараки по старой памяти, потом вдруг погрустнел (последнее могло быть и фантазией Ренджи — физиономия его бывшего командира всегда выражала одно: "Всех убью, один останусь!"). — Жаль, конечно, что ты сейчас выглядишь, как молью траченный меховой коврик. Я это... сочувствую, вот. — Урр, — глухо сказал барс, прижал уши, встопорщив усы. Хвост его нервно подергивался; к счастью, Зараки-тайчо вовсе не был знатоком кошачьих повадок и читать выражение кошачьей морды лица тоже не умел. — Чего? — переспросил Зараки. — Да, Ячиру тут шампунь велела передать, коли встречу — она тебя дома никак застать не может. Вот, для кошек с длинной шерстью... — Урр-мау, — высказался пушистый капитан, скрежетнув когтями по мостовой. Ренджи покраснел до ушей, покосился на барса с укоризной. — Тайчо… э-э-э… рад встрече с вами в этот чудесный день. И благодарен за заботу. — Правда, что ли? — подозрительно уточнил Зараки. — Ну, может, не дословно, но смысл примерно такой, — заверил Ренджи, отодвигаясь от когтистой лапы, норовящей опуститься ему на ноги. Барс зевнул во всю жаркую пасть, показывая белоснежные клыки и своё отношение к коллеге. — Имей совесть, Кучики, даже не подерёшься с тобой. Я животных не мучаю, — буркнул Зараки-тайчо, явственно испытывающий неловкость, обращаясь к пушистому зверю. Барс окутался белым мерцанием реяцу, и Ренджи обречённо зажмурился, судорожно вспоминая полное заклинание щита. В конце концов, он сделал все, чтоб предотвратить последствия... — Врукопашную, Кучики?! — обрадовался Зараки. Стены вздрогнули. ... — Вот возьму и стану тигром, — объявил, выбираясь из развалин и отряхиваясь от пыли, Ренджи хмуро взирающему на него барсу. Барс явно боролся с чисто кошачьим желанием вылизать шерсть и привести её в порядок. Но что позволено коту, то князю невместно, и барс страдал. — Полоски уже есть. И, в конце концов, следовать за вами — моя прямая обязанность. Во всём. Только меч будете сами таскать тогда. Барс странно фыркнул. — Чего смеётесь? — обиделся Ренджи, передумав отряхивать капитана от пыли. — Думаете, я на тигра не похож? — Похож, похож, Абараи-кун, — благожелательно сказал неслышно подошедший Укитаке. Ренджи поспешно поклонился старшему по званию. Барс мёл мостовую кончиком хвоста. Бегать с места происшествия было ниже его достоинства. Укитаке, дождавшись, пока осядет пыль, обозрел разрушения, помрачнел и выговорил Ренджи: — Ты обязан следить за командиром, раз уж он сам с собой в этом облике совладать не может, а не потакать его выходкам! Барс, всё ещё страдавший от того, что испачкал мех в пыли, покосился на бывшего наставника совсем недружелюбно, выпустил-втянул когти. На мостовой остались глубокие царапины. Где-то вдалеке грохнуло ещё раз: Зараки-тайчо, увлёкшись выяснением, чья реяцу круче, опаздывал на тренировку собственного отряда и решил сократить путь. * * * — Что-то Бьякуя совсем… проникся обликом, — пожаловался как-то другу Кьёраку, в очередной раз гадавший, на кой ему эта головная боль — Готей-13. — Скоро углы метить начнёт. Повлиял бы! — Ты ж хотел кота! — только развёл руками Укитаке: особого влияния на бывшего ученика он не имел. Бьякуя, выказывая должное уважение былому наставнику и старшему по возрасту, выслушивал, но всегда делал всё по-своему, как кот из гайдзинской поговорки. Даже Шихоуин, одно имя которой выводило Бьякую из себя, имела куда большее на него влияние. — По-моему, — мрачно сообщил Кьёраку, — у меня кошкофобия развиваться начинает. Может, Шихоуин-сан вызвать для воспитательных бесед? — Коты, — сказал Укитаке, — не терпят соперников на своей территории. Боюсь, как бы кошачья часть Бьякуи не посчитала своей территорией весь Сейретей. А уж когда снова Шихоуин в гости явится... В беседах, между прочим, она не сильна, всё больше по дра... по практике. — Шихоуин-сан прежде сколько Бьякую дразнила, а город всё стоит, — возразил Кьёраку. — Шихоуин дразнила мелкого котёнка, — сказал Укитаке. — И последствия мелкие были. А нынче котёнок вырос. — Да ещё как вырос, — проворчал Кьёраку, представив себе последствия разборок за территорию между беглой принцессой и её бывшим учеником и мысленно помянув добрым словом учителя, повесившего на него это цирковое сборище, именуемое Готей-13. А ведь коты ещё и устраивают мартовские концерты! При мысли о мартовском барсе (не иначе, понабрался ведь от Шихоуин дурного!) Кьёраку совсем загрустил. Поскольку раздражённый Бьякуя смену облика контролировал из рук вон плохо, то, узнав от шпионов о предстоящем визите Шихоуин Йоруичи в Общество Душ, вовсе человеческий вид принимать перестал. Конечно, Йоруичи, навестив сперва брата и дав пару советов по управлению кланом и рекомендации по низведению и курощанию старейшин, не могла не проведать бывших учеников. — Ма-аур? — недовольно сказал барс, на скрип дверей подняв голову от любезно разложенных Ренджи отчётов. Над которыми клевал носом — негодное кошачье готово было спать по двадцать часов в сутки. Особенно сытно пообедав. И как тут прикажете работать?.. — Малыш! — всплеснула руками Йоруичи, узрев опушившегося ученика. — Наконец-то ты взялся за ум!