шерлок bbc

Глаза Грега тёмные, глубокие, как омут. И тёплые, как весенний полдень. Вот такое странное сочетание, способное любого зачаровать, приковать к себе навечно. Но сейчас его глаза холодны, как базальтовая скала. — Почему я, сэр? — спрашивает инспектор Лестрейд. Голос столь же каменно-твёрд и холоден. А ведь может быть таким мягким, бархатным... «Не о том думаю, — обрывает себя Майкрофт Холмс. — Я на работе. И кабинет не самое подходящее место для флирта». — Русские потребовали не просто инспектора полиции, — говорит Майкрофт вслух. — Им нужен по-настоящему квалифицированный специалист. А ваше личное дело оказалось наилучшим в данной категории. — Если бы вы, сэр, удосужились его прочесть, то знали бы, сколько там взысканий. Очень много. Слишком много для характеристики «лучшее из личных дел». — Так и должно быть, если вы настоящий профессионал, для которого слова «честь» и «присяга» не пустой звук. — Отставьте демагогию для журналистов, сэр, — голос инспектора становится ещё твёрже и холоднее. — Что от меня требуется британскому правительству? — Ничего особенного. Всего лишь помочь русским в том, что называется «оперативно-розыскными мероприятиями». Иными словами, выполнять ваши обычные профессиональные обязанности. Юная русская леди приехала в Лондон с фортепианными концертами. Её исполнение очаровательно, а сама леди очень мила. И заслуживает лучших впечатлений о своих первых зарубежных гастролях, нежели записки маньяка. — Девушке угрожали, сэр? Или это были сексуальные домогательства? — Ни то, и не другое. Точнее, оба варианта сразу. Психоаналитик считает, что автор записок хочет похитить мисс Агапову, чтобы её талант принадлежал только ему. Мероприятия по поимке преступника уже ведутся, но необходим кто-то, способный обеспечить безопасность девушки, будучи одновременно и надёжным, и ненавязчивым. Мисс Агапова слишком молода для таких потрясений. Ей всего лишь шестнадцать. — Так точно, сэр. «Господи, кто научил его произносить слово "сэр" так, что оно звучит ругательством? — думает Майкрофт. — И в чём я опять ошибся, почему Грег мной недоволен?» — Разрешите выполнять, сэр? — до боли официально спрашивает инспектор. — Да, — обречённо отвечает Майкрофт. И инспектор Лестрейд... нет, Грегори уходит. ................... ................... — А вы хорошо говорите по-русски, — улыбается мисс Агапова. — Не особенно, — отвечает Лестрейд. — Последний раз я практиковался лет десять назад. — Но практика у вас была отменная. — Да. Русские соседи в детстве. Сразу две семьи. Мисс Марина Агапова смотрит на него внимательным, чуть тревожным взглядом. Она чрезвычайно хороша собой — смуглая, темноволосая, с огромными ярко-синими глазами и пухлыми вишнёвыми губами. Девушка очень похожа на отца. Лестрейд старается не смотреть на него — такая красота уместна лишь на обложках журналов, а в реальной жизни, да ещё так близко, не приносит ничего, кроме неловкости и смущения. — Мы здесь ненадолго, — говорит мисс Агапова. — Ещё четыре концерта, и вы освободитесь. — Нет, что вы, мисс, для меня это не обуза. Но девушка отвечает понимающей улыбкой и уходит. Лестрейду её не обмануть — как и все творческие люди, мисс Агапова превосходно чувствует эмоциональный фон. Инспектор бормочет ругательство. Чёртов чинуша Майкрофт Холмс вместо настоящей работы устроил ему синекуру. Канарейке понятно, что охранная деятельность в данном случае превращается в пустую формальность, на самом деле девушку стерегут другие люди и другие ловят сексуально озабоченного меломана. А инспектор Лестрейд будет отлёживать бока на диване в гостиной дорогого номера в престижном отеле да набивать брюхо изысками высокоразрядной кухни. Не то чтобы Лестрейд возражал против внеочередного отпуска, но слишком уж это похоже на милость вельможи к своему штатному холую, а потому становится самым что ни на есть распаскудным оскорблением. Но отказаться невозможно, всё оформлено как служебный приказ. Вот ведь поганство! Если этот чиновный сноб попробует ещё раз провернуть такую афёру, подам рапорт о переводе в Милдсборо. У них кадровый голод, и в министерстве об этом прекрасно знают, а потому оформят всё за сутки. Что же до мистера Большая Шишка, то он может отправляться в задницу!!!» Однако синекурность поручения не освобождает от обязанности поговорить с девушкой и её отцом. Вдруг всплывут какие-то важные подробности. ................... ................... В бокалах тёмно-красное, почти чёрное вино, в тарелках — остатки самого восхитительного пудинга, который только пробовал инспектор. Английская кухня может быть очень приятной, если захочет. Настолько приятной, чтобы заесть ею даже боль и тоску. — Нам едва исполнилось по восемнадцать, когда мы поженились, — рассказывает мистер Агапов. — Алёна была тогда на седьмом месяце. В те времена такое осуждалось, первый раз у молодых должен был быть только после свадьбы... Но Алёна любила меня, а я думал, что люблю её. Но на самом деле меня влекло к её брату, который никогда не ответил бы мне взаимностью. Сделать Алёну счастливой я не мог, и вскоре мы развелись. Но дважды в неделю я навещал Маринку, старался быть ей хорошим отцом. Ребёнок не должен страдать от глупостей, которые творят его родители. — Агапов с досадой отодвигает бокал с вином: — И зачем я тебе это рассказываю? Так нелепо... Извини. — Со мной произошла почти такая же история, — отвечает Лестрейд. — Только Ненси умерла при родах. А через два года эпидемия гриппа убила мою дочь. Все говорят, что сезонный грипп не смертелен, но это правило срабатывает не для всех. — Я не знаю, как буду жить, если что-то случится с Мариной. А тут этот маньяк... — Алекс... Я ведь могу тебе так называть? — Да. — Алекс, я не думаю, что это маньяк. Для маньячного расклада не сходятся некоторые детали. Что ты знаешь о своём английском импресарио? ................... ................... — Алекс, стой! — Лестрейд хватает Агапова за плечо и руку. — Мордобоем ты ничего не добьёшься. Агапов останавливается и весьма красочно объясняет полисменам всех чинов, адвокату и театральной администрации, в результате какого полового извращения появился на свет импресарио. Лестрейд старается запомнить выражения. Один из полицейских шёпотом просит Лестрейда сделать перевод. — Не уверен, что моих знаний английского хватит для этого, — искренне сожалеет Лестрейд. На запястьях импресарио защёлкивают наручники. — Оплатить услуги рекламного агентства было бы намного дешевле и результативнее, — говорит Лестрейд. Импресарио уводят. Агапов садится на диван, прячет лицо в ладонях. — Я так испугался, — говорит он. Лестрейд подходит, садится рядом с ним на ковёр. — Лондон — хороший город, — тихо говорит инспектор. — Я не хочу, чтобы ты вспоминал его как обиталище маньяков и мошенников. — Нет, инспектор. — Агапов убирает ладони, смотрит на Лестрейда, — я буду помнить другое. Совсем другое... Лестрейд прикасается губами к его губам. — Назови меня по имени. Я Грегори. — Григорий, — произносит Алекс на русский лад. — Гриша. Слышать такую трактовку своего имени странно и в то же время необычайно сексуально. Лестрейду перехватывает дыхание. — Ещё! — говорит он. — Гриша, — повторяет Алекс. А его поцелуй похож на сладкий огонь. — Здесь, кажется, в спальнях есть звукоизоляция и возможность закрыться изнутри? — говорит Лестрейд. — Да. Есть. Это отличный отель. — Лучший, который я когда-либо видел, — соглашается Лестрейд. ................... ................... Майкрофт выключает обзорный экран. Переводит сбившееся дыхание. Хватает изящную фарфоровую кружку с недопитым кофе и швыряет в стену. Прячет лицо в ладонях. «Что со мной творится, господи?! Ведь я же никогда... Я ведь всегда». Упорядочить мысли не получается. А боль, гнев и ревность обжигают не хуже калёного железа. — Вышвырнуть гастролёров обратно в Россию! — приказывает Майкрофт. — Без права на возвращение. У этого гада в багаже наверняка есть наркотик. — Вряд ли инспектор согласится с таким обвинением зарубежного гостя, если не увидит безупречно убедительных доказательств, — отвечает Антея. — Смоделировать ситуацию, которая будет достоверной для специалиста такого уровня, нелегко. Потребуется время. Майкрофт отворачивается, смотрит в тёмный экран. Антея произносит тихо и мягко, так, как если бы успокаивала ребёнка: — Инспектор не может не понимать, что Агапов уедет всего лишь через неделю. Знает, что вскоре останется один на один с тоской и пустотой, которые продлятся многие месяцы. — Тогда почему Грег... — договорить Майкрофт не может, чувства — не та область, где он был бы искушён в формулировках. — Наверное, потому, что неделя счастья этого стоит. Майкрофта пробирает дрожь. — Сэр, в случившемся имеется и положительный элемент. Майкрофт поворачивается к Антее. — Это какой? — взгляд мгновенно становится цепким, спина выпрямляется. — Если инспектор не побоялся романа, который заведомо обречён на скорую разлуку, то насколько страстно он ответит на амурное предложение, которое сулит длительную связь? Майкрофт смотрит на Антею оторопело, но уже через мгновение растерянность сменяется хитрой и предвкушающей усмешкой.