Виктория (Ласточка и Ворон)

Про мои безобразия Леснина в итоге ни полслова Игорю не сказала. Марго предположила, что из-за реальной опасности получить дюлей по первое число — всё-таки, по сути, она не уследила и не смогла вовремя пресечь мои бесчинства, а уж Игорь бы натянул ее так, что надолго запомнилось бы, никаких сомнений. В полной мере осознавая, что сваляла дурака, я вела себя тише воды и ниже травы, но в глубине души вынашивала идею завести личного абраксанца или найти место, где их можно брать напрокат, как и планы задружиться с мадам Максим. Флер говорила, что каретой правит она, а это значит, у нее можно многое почерпнуть. После того полета я надолго ушла в себя, иногда залипала, вспоминая как это было: скорость завораживала, одновременно пугала и притягивала. Игорь какое-то время молча за всем этим наблюдал, но в конце концов стал допытываться, что со мною творится, не заболела ли я и не остыла ли к его персоне, так что пришлось осторожно, тщательно подбирая слова рассказать ему о своём опыте. В конце я не удержалась и спросила, не знает ли он, где можно покататься на драконе. Как ни старалась я быть нейтральной и беспристрастной, он, кажется, всё понял и только головой покачал, радуясь, что я закончила свою бодягу с обретением звероформы до этого инцидента. Мало ли что, моя впечатлительность и свойство добиваться желаемого — штуки опасные. Угроза репрессии над Лесниной вроде бы не нависла, и это было хорошо — только лишних напрягов с ней мне не хватало! Мы заняли позицию подчеркнутого нейтралитета, взаимно делая вид, что другой не существует и сведя взаимодействия до приличествующего минимума: свой испуг она мне прощать явно не собиралась, а я к ней в подруги не рвалась. Прямо такая душевная травма, блин. Чтобы отвлечь меня от опасных идей о разнообразных вспомогательных летных средствах, Игорь стал чаще вытаскивать меня по ночам летать в звероформе. Это, без дураков, здорово помогло, я быстро вспомнила о своей любви к высшему пилотажу и смогла в полной мере ей предаться. Еще мы много и далеко летали за территорию Хогвартса, над лесами и горами. Полеты отнимали чертову прорву сил и весьма неплохо сказывались на физической форме, даже при том, что приходилось после них отъедаться как не в себя. Регулярные вылазки в Лондон внесли добротное разнообразие в наш быт, возможность даже раз или два в неделю сменить обстановку хоть ненадолго очень освежала. Чтобы студенты не погрязли в бессмысленных шатаниях по улицам и набегах на магазины, Игорь командировал с кафедры Основ культуры немагического общества профессора Преображенского с заданием водить нас по музеям, кино, театрам и прочим разнородным маггловским культмассовым мероприятиям вроде концертов и спортивных событий. С последними было особенно весело. В какой-то момент профессор Преображенский спохватился, что мы бездарно пропускаем сезон английской футбольной премьер-лиги, и дружною толпою погнал всех на ближайший матч, куда удалось добыть билеты: Астон Вилла — Уэст Хэм Юнайтед. С нами увязался и Игорь, и тут я не поняла: то ли в его присутствии народ стеснялся болеть на всю катушку, то ли просто как-то не задалось, но все прошло довольно кисло, несмотря на бодрую игру как таковую и счёт один — один. На следующий день меня после утренней пробежки отловила на палубе делегация. — Витка, к тебе дело огромной важности, — с рожей, тянущей на сотню по десятибалльной шкале серьёзности, начал Невася Толстой. На самом деле, он Лёша, но, как мне рассказали, их одногруппники запомнили на первом курсе как Васю и Невасю, и с тех пор так и повелось. — Кроме тебя это никто не сможет сделать, — поддержал его Поляков. — Да и вряд ли захочет. Глядя на их значительные физиономии, я даже не пыталась вообразить, на какую каверзу меня хотят подписать. — А у тебя чемпионский иммунитет, — продолжил Невася. — И стальные яйца, — добавил Поляков. —…Которые тебе явно покоя не дают! — нет, я всё понимаю: шутка, повторенная дважды, становится вдвое смешнее. — Выкладывайте уже, я в душ хочу, — потребовала я, безуспешно пытаясь понять, что происходит, по выражению лица Марго, которая была в составе делегации, но только многозначительно молчала. — Короче, вот тебе два билета на отличные места недалеко от ворот, — решилась, наконец, Света. — Молим тебя всем коллективом — отдели от нас профессора Каркарова, ну он нам всё веселье убивает! Вроде и не пресекает, но всё сидишь и думаешь: вот сейчас как зыркнет! А ты к нему привычная, можешь же разок перетерпеть? Я перевела взгляд на Марго. Та вообще ничем не выдала себя, но наверняка при создании волшебной идеи вдохновителем была она. — Да-а, никто кроме меня не сможет, — протянула я. — Ну, мы хотели Сашку отрядить на это дело, но оказалось, он уже пригласил Гермиону, — развела руками Марго, тщательно делая самое невинное лицо. Долботрясы. Я чудом не начала ржать как сивый мерин. С одной стороны, их, конечно, очень даже можно понять, Игорь при желании умеет быть превосходным пати-киллером, но с другой — это, на минуточку, речь о моём разлюбезном женихе, и мне сейчас на голубом глазу предлагают позвать его на свидание. Не, не предлагают — умоляют меня это сделать, испытывая притом тяжкие муки совести! — Эх, почему из-за ваших комплексов страдать я должна? — принялась демонстративно ворчать я. — Не стал бы он вам мешать тусоваться, это же стадион, туда побеситься и приходят! Ладно, вас все равно вразумлять бесполезно, пойду звать… Я старательно скроила свою «публичную» хмурую физиономию, которая на самом деле суть просто проявление сосредоточенности из-за нахождения в неуютном месте, и как была — встрёпанная и взмыленная после бега — потопала в капитанскую каюту. Делегация незаметно кралась по пятам, явно не веря, что я смогу решиться на такой отчаянный шаг. Я чуть было не вломилась по-свойски, но спохватилась и долбанула по двери кулаком. Громковато, наверное, даже костяшки отбила. Открывай, сова, медведь пришел, блин. Спокойно, Крамская, ты всё-таки не морду бить идешь, а на свидание звать. — Профессор Каркаров, можно? Я быстро. Изнутри раздалось приглашение очень удивленным тоном, я бодро рванула дверь и замерла на пороге. — Доброе утро, профессор! — приветствовала я, взмахнув билетами. — Вы мне категорически необходимы как мужчина! Вот что бывает, когда косноязычный человек не заготавливает заранее текст! Бедняга Игорь, рывшийся в каких-то бумагах у секретера, аж дёрнулся, и я его прекрасно понимаю. Но выражение его лица того стоило, честное слово! Тут я осознала, что меня слышал также и «хвост», и в ужасе принялась исправлять ситуацию: — Нет, в смысле, я не так выразилась! Просто тут через неделю с небольшим еще матч будет, а народ со мной отказывается идти, мол, визжу слишком громко, когда болею. А одна я на такие мероприятия не хожу, затопчут и не заметят, мне сопровождающий нужен. Вы не могли бы сходить со мною? — да и вообще, болеть в одно лицо в принципе — тот еще онанизм; насчет визга, кстати, истинная правда: если я увлекаюсь зрелищем, могу и глотку надсадить за здорово живёшь. — Нет, если вы заняты, я попробую Флинта позвать, не знаю, правда, отпустят ли… Это я добавила из чистой вредности, понервировать подслушивающую делегацию, впрочем, реакция Игоря тоже была исключительно милой. — Что ещё за Флинт? — как будто безразлично, но вместе с тем весьма мрачно поинтересовался он. — Да местный, с которым я на бал ходила, — небрежно отмахнулась я. — Но это только если вы совсем-совсем никак. — Да нет, пойдем, — изволил он дать свое высочайшее согласие и пожал плечами. — Огромное спасибо! — я шаркнула ножкой и добавила: — Игра будет двадцать седьмого апреля без четверти восемь. Он кивнул и вернулся к своим бумагам, а я пошла принимать новую порцию абсолютно незаслуженного восхищения от однокашников, провозгласивших меня героиней. Если бы не низкий потолок кают компании и не моё настойчивое стремление в душ, они бы меня точно качать взялись бы. Перед Марго, ясное дело, я спалилась с головы до ног, но ей в принципе было достаточно констатации факта, что у нас с Игорем что-то там мутится, и подробных расспросов с её стороны не последовало даже позже, в частном порядке. Мне прямо хотелось, чтобы она поскорее заметила мое кольцо, все так же носимое на цепочке под одеждой — посмотреть на выражение лица. Игра определённо удалась. Я так и не рассмотрела, где сидели ребята с профессорами (помимо Преображенского, и Леснина с Ларссоном не преминули приобщиться к прекрасному), но территориальное разделение их с Игорем было очень верным ходом: и народу свобода, и Игорь вполне расслабился и болел наравне со мной. Нет, я знала, что он умеет убойно свистеть в два пальца, но одно дело, когда ты при этом болтаешься в воздухе на почтительном расстоянии, и совсем другое — когда это в районе твоего уха происходит. Для увеличения накала азарта мы ещё поделили команды: я болела за Шеффилд Уэнсдей (потому, что у них эмблема с совой), Игорь — за Эвертон (по остаточному принципу). Спорили на щелбаны за каждый гол, и моя команда жестоко меня подвела, проиграв два — пять. Мы торжественно обменялись символическими щелбанами после матча, прямо рядышком с главным входом на стадион. Получив свою долю и приготовившись выписать Игорю его, я в полной мере осознала, насколько верным ходом были щелбаны: свидетелем нашей семейной идиллии стала вторая часть группы. Весело было бы, если бы мы на поцелуи поспорили. Я усилием воли сделала вид, что не заметила наблюдения, и быстро добила свою порцию. — Так-то, а то «совушка, совушка», — передразнил Игорь. — Ну-ка, меняемся шарфами, ты мой забрала. Перед началом игры он добыл нам по фанатскому шарфу, а поскольку оба они были в синих тонах, мы их, разумеется, перепутали. То-то соседи странно косились, когда я радостно верещала и воинственно размахивала эвертонским шарфом, когда Шеффилд Уэнсдей закатили им второй гол. Тут Игорь как будто заметил наших и приветственно помахал им рукой, после чего повёл меня к ним. — Как вам игра? — светским тоном справился он у Преображенского. — Прекрасно! Люблю английский футбол, — расплылся в довольной улыбке тот. — Профессор Каркаров, а вы не оглохли? С Виткой же невозможно рядом сидеть, она же вопит, как баньши, — не менее радостно улыбаясь, спросил Поляков. — Что-что? — переспросил Игорь, приложив ладонь к уху. Шутники, блин! Жалея, что не могу хорошенько сунуть локтем ему под ребра, я показала кулак заржавшему Полякову. На Леснину я старалась не смотреть, но даже боковое зрение позволяло понять, что она явно далека от нирваны. Её кислая физиономия начинала меня совершенно недвусмысленно подбешивать. Да чего ей надо-то? Просто, чтобы Игорь от меня отстал? Или чтобы пристал к ней? Впрочем, все равно. Скорее бы этот дурацкий Турнир закончился, век бы её не видеть. Я с полмесяца назад ещё специально попросила Марго понаблюдать, не выдает ли меня, как в анекдоте, волочащийся следом парашют, и она совершенно уверенно заявила, что даже при её уровне осведомленности Игорево отношение ко мне со стороны можно однозначно интерпретировать исключительно как гордость и восхищение любимой породистой собачкой, неизменно берущей на выставках призовые места. И чего, спрашивается, неймется Лесниной? Пока я копалась во мрачных мыслях, Преображенский весь на душевном подъёме предложил организованный поход в какой-нибудь местный паб поприличнее. Игорь после минутного колебания согласился и, как лучший знаток Лондона среди всех присутствующих, куда-то повёл. Процессия у нас получилась занятная: впереди вышагивал Игорь, рядом, отставая на шаг для приличия и борясь с порывами взять его под ручку, шла я, за нами попарно остальные студенты и Леснина с Преображенским, замыкающие строй. Детский сад на прогулке, блин. — Профессор Каркаров, а пива можно будет взять? — задал животрепещущий вопрос Поляков, который в паре с Марго шёл прямо за нами. — Восемнадцать есть — можно, но чтоб не напиваться, — разрешил Игорь. Строй отозвался негромким, но дружным троекратным «ура!». — Сашк, а ты Гермиону же вроде бы позвал? — вспомнила вдруг я. — Да ей не разрешили, разумеется, — отмахнулся Поляков. — Потом как-нибудь. — И правильно сделали, мало мне своих оболтусов, ещё за чужих отвечать, — усмехнулся Игорь. — Гермиона не оболтус, она очень ответственная и умная девушка, — демонстративно надулся Поляков. — Мало того, что отличница, ещё и социальной активностью занята: создала движение по освобождению домашних эльфов от крепостного права! Понятно, что проект не выгорит, зато опыт очень интересный и может потом пригодиться! Игорь в ответ только закатил глаза и покачал головой. В конце концов мы пришли в какой-то очень-очень аутентичный паб где-то в очень-очень нетуристическом месте. Бармен, по совместительству — хозяин заведения, узнав, что мы «группа студентов, изучающих язык и культуру», тут же заявил, что организует всем по тарелке фиш-н-чипс и пинте светлого и сделал погромче телевизор со спортивным каналом. Вот это я понимаю, изучение. Сдвинув два стола в углу зала, мы взялись рассаживаться по лавкам, обсуждая — просить ли нам дополнительные стулья или так уместимся. Игорь загнал меня к самой стеночке, а сам сел рядом. Не знаю, из каких соображений, скорее всего — из-за того, что наличие внутреннего тролля — штука заразная, но, раскладывая себе на коленях салфетку, он незаметно, но совершенно по-хозяйски погладил мою коленку, заставив мое сердце подскочить и бешено заколотиться. Предупреждать надо! Я, тем более, сегодня нарядилась в юбку, которая в сидячем положении уезжает вверх, оставляя колени на виду. Пришлось срочно вспоминать мою практику со спряжением немецких глаголов, но к тому времени, как нам принесли пиво, я поняла, что это не поможет, и мне остается только мстить. Марго, которой тоже выпала честь сидеть рядом с Игорем, вроде бы ничего не заметила, хотя за нее нельзя сказать наверняка — она та еще партизанка. Месть я попробовала реализовать через ответное поглаживание его ноги своей, а потом, извинившись, пошла «мыть руки» и по дороге туда и обратно, со словами «простите-извините» слегка оттоптала ему ноги и заодно от души мазнула сиськами ему по физиономии. Ну, а что, лавки нормально не отодвинуть, тесно-с! Собственно, аналогично получили и Марго, и сидящие за ней Хутунен с Поляковым, которые ласково прокомментировали это «Крамская, ну ты корова вообще, как тебя только метла носит». К тому же, на обратном моем дефиле он имел возможность откинуться назад, как сделали остальные, но не стал отчего-то. Марго маневр оценила, незаметно показав мне большой палец. После азартного боления фиш-н-чипс под пиво пошел на ура, разговор как-то перетек на обсуждение любимых блюд и закончился тем, что Игорь распределил дежурства по кухне: каждый должен был приготовить что-нибудь от себя. Некоторые немедленно запротестовали, мол, готовить не умеем, но Игоря такие мелочи совершенно не интересовали и он предложил «неумельцам» заручиться поддержкой более опытных товарищей. Я не протестовала, хотя готовить, откровенно говоря, не умею; то есть, сорок видов яичницы или пельмени сварить — это за милую душу, а что-то серьёзное — увы… К счастью, время до моей очереди ещё было, и я понадеялась успеть проконсультироваться с мамой. В конце концов, надо же когда-то начинать. Надо будет при случае подколоть Игоря, не затеял ли он это с целью проверить мои кулинарные таланты пока не поздно. Весь ужин мы продолжали незаметно трогать друг друга за любые подворачивающиеся под руку части тела; я заводилась все сильнее, а этот стервец, казалось, и в ус не дует. Я уже прикидывала, как бы так залезть ему в штаны, но вспомнила про чудодейственное зелье и поняла, что в любом случае в этом раунде победит он. Пришлось взять себя в руки и сбавить обороты, но это было легче решить, чем сделать. Заняв шаловливые ручки пивной кружкой, я прижалась бедром к его бедру и попыталась сосредоточиться на том, какое блюдо выбрать для дежурства. Сосредоточиться не получалось от слова «никак»: мои потуги припомнить последовательность действий при приготовлении гуляша в хлебном горшочке упорно перетекали в воображаемую оргию на кухонном столе. Все старания думать о продуктах только добавляли разнузданности и детализации действу. В общем, на нервах я как-то под шумок назюзюкалась просто в хлам, и это неожиданно помогло. На обратном пути Игорь демонстративно на меня ворчал, я висела на его руке и бессловесным бревном внимала порицаниям, народ же только вздохнул с облегчением, видя, что Игорь полностью занят мной, а Лесниной с Преображенским всё равно. Удивительно, но утром я почти не страдала от бодуна, зато полдня слушала вышучивания от товарищей: они меня настолько бухой ни разу не видели, и зрелище их повеселило. Я, мол, сигналы извне вообще не воспринимала, только глазами лупала, как будто вчера родилась и весь мир мне в диковинку. Ну, хоть частушки матерные не пела и на стол танцевать не лезла… Про Третье Испытание по прежнему было ни слуху, ни духу. Флер это положение вещей бесило не меньше моего, Диггори философски разводил руками, Поттер только рад был — не трогают, и хорошо, и вообще — сказали, что в конце мая расскажут, так чего кипешить раньше времени? В такой позиции было некое зерно здравого смысла, однако ждать от этого было не легче, тем более Леснина преисполнилась уверенности, что в Испытании опять какую-нибудь живность по её профилю задействуют, потому, похоже, задалась целью познакомить нас с каждой букашкой Запретного леса. Возвращаясь с очередной ознакомительной экскурсии, мы застали суетящегося среди тыквенных грядок Хагрида, который при виде нашей процессии замахал руками, не то прогоняя, не то наоборот, подзывая. Леснина, велев нам ждать на месте, пошла разбираться и вскоре велела нам подойти. У Хагрида сбежал (не в первый раз) выводок чего-то под названием бласт-эндед скрют. Часть он уже выловил, часть пока не нашёл, и сердобольная Генриетта из преподавательской солидарности (как-никак, оба бестиологи) вызвалась помочь изловить неведомых зверушек. На вопрос «как, собственно, эти скрюты выглядят?» Хагрид ответил очень туманно и в основном жестами, из которых следовало, что скрюты меньше человека, так что мы принялись искать ветра в поле. Не теряя времени, Леснина разделила между нами сектора вокруг тыквенных грядок и мы разбрелись, высматривая неизвестно что. Мы с Марго в паре исследовали свой участок, включавший небольшой фрагмент леса. Сделав семантический разбор названия, Марго пришла к выводу, что как минимум с одной стороны эти скрюты дают залп, потому посоветовала бдеть и под залп не подставляться — неизвестно ещё, что за залп… — Как ты думаешь, что это вообще такое? — шаря в кустах подобранной палкой, спросила я. — Чёрт его знает. Гермиона говорила, Хагрид ко всяким страховидлам имеет слабость, и этих скрютов вывел самостоятельно, — пожала плечами Марго. — Так что это какая-нибудь помесь ежа с ужом. В лучшем случае. Интересно, почему тут так воняет? Как будто рыба тухлая. Не наша ли цель благоухает? Надо было попросить, чтобы нам показали пойманных… Нет же, «быстрее, ищите, не дайте им разбежаться!»… Маячки на них ставить надо, раз они такие резвые. И правда, что мешало посмотреть? Азарт охотничий, блин. — Ну вот опять, — с досадой выплюнула я. — Марго, погоди, у меня снова шнурок того. И чего я сапоги не надела как все нормальные люди! Присев на корточки возле очередного куста, я занялась кедами, ворча себе под нос всё, что я думаю на тему производителей шнурков и, заодно, на тему отзывчивых людей, заставляющих других делать добрые дела. Моё занятие прервал шорох листвы и настороженный голос Марго: — Витка… не шевелись. Кажись, это оно… Я неосторожно подняла глаза и от неожиданности вскрикнув, села на задницу: из кустов перед моим носом высунулось какое-то исключительно мерзкое ушлёпище в сером щитковом панцире, с торчащими сегментарными ножками и огромным жалом, наподобие скорпионьего. Из обращенного в мою сторону конца панциря торчало что-то, вроде раструба на сегментарной же шее, и ясно было, что ничего хорошего оттуда не выйдет. Дальше одновременно произошло много событий: из раструба засвистело и заклокотало, Марго заорала «Витка, берегись!» и «Импедимента!» и я инстинктивно закрыла лицо руками. Предплечья, локти и грудь опалила волна жара, к рыбной вони вдруг присоединилась вонь как от палёной шерсти, и на меня обрушилась вода. Наконец всё стихло, но убрать руки от лица я решилась только когда услышала, как Марго, едва дыша, позвала меня: — Витка-а… Ох, Витка… — Что случилось? — я резко повернулась сначала к ней, затем к лежащему передо мной монстру. — Ты его грохнула? Да чёрт с ним, новых надела… Тут я осеклась, почувствовав неладное. Что-то было не так, и это что-то было со мной. Я вновь повернула голову к Марго и в ужасе осознала, что не почувствовала привычной тяжести. Нет… Не может быть! Я потянулась ощупать свою косу, и вместо привычного метра с хвостиком пальцы пробежались по жалкому обрубку не больше половины от того, что было. Всё еще не осознавая до конца, я перекинула расплетающийся остаток косы вперёд — волосы едва закрыли грудь. Отупело глядя на обуглившиеся кончики, я стиснула их в кулаке, как будто кровь остановить хотела. — Витка, ты только не расстраивайся! Отрастёт быстро! Сейчас же всякие зелья есть! — неестественно высоким голосом тараторила Марго, не решаясь подойти. Я смотрела то на недвижимую тушку передо мной, то на остаток косы, и никак не могла перебороть ступор. Мозг зашёл в конкретный тупик и никак не позволял мне выдать реакцию. С одной стороны, я никогда не питала к своей внешности особого трепета, вполне себе осознавая, что мне до общепризнанных канонов красоты далеко. С другой стороны, это, чёрт побери, была моя коса. Моя, так сказать, главная и единственная краса и гордость. Здравый смысл однозначно уверял, что после такого Игорь меня, разумеется, не разлюбит и всё такое, но… Но, чёрт побери, это была моя коса! Дополнительным потоком шла мысль, что теперь-то Лесниной точно кранты, равно как и Хагриду — им точно не простят этого эпизода. С одной стороны, да и хрен бы с ними, поделом, с другой — мне объективно будет легче, если в этой истории не появятся новые жертвы. — Знаешь что, пойдём-ка на корабль, — взяла себя в руки Марго. Она выпустила из палочки «ракетницу» — сигнал маячок в виде облака фиолетовых искр, которое зависло над не то оглушенным, не то дохлым скрютом, заставила меня встать и потащила к берегу. На тропинке нам встретились спешащие на сигнал Леснина с Бреговичем. — Там, фиговина такая, вроде то, что искали, — махнула рукой Марго. — Я её глушанула, не знаю, совсем или временно. Если совсем — я извинюсь. Мы, если можно, пока на «Нериду». Она решительно потащила меня дальше, а я даже сквозь ступор не могла не заметить, как в одну секунду буквально посерела лицом Леснина, рассмотрев, что со мною приключилось. Правда, даже позлорадствовать сил не нашлось, только опять кольнула смутная тревога, что ей не жить, если Игорь решит, что я из-за неё пострадала. — Ох, Игорь её убьет, — вздохнула Марго, словно считав мои мысли; впрочем, тут и без легилименции всё ясно было, достаточно знать Игоря. — Причём, не факт, что фигурально. Ты понимаешь, что обязана сгладить ситуацию? — она остановилась и требовательно посмотрела на меня. Я вяло кивнула. — Блин, да скажи ты хоть что-нибудь! — она схватила меня за плечи, встряхнула, потом за запястья и дернула ещё раз. Предплечья пронзила неожиданная боль, я вскрикнула и зашипела. Похоже, меня приложило сильнее, чем показалось. — Прости! Идём скорее, надо смазать ожоги, — засуетилась Марго, заходя с тыла и подталкивая меня в спину. Кожа на предплечьях как будто только и ждала, что я обращу на неё внимание, чтобы заболеть в полную силу. Как ни странно, никаких ужасов видно не было, просто покраснение. В ступоре я ничего не чувствовала, как будто в вакуум попала, там были только зацикленные мысли и ощущение, что голова вот-вот лопнет, только отчего-то не лопается. Боль внезапно помогла. Боль означала, что я всё-таки жива, и что нужно что-то сделать. Марго пинками выгнала меня к берегу, затолкала в лодку, а уже на палубе, после секундного колебания, погнала к себе в каюту, где усадила на койку и принялась мазать мои руки охлаждающим желе. — Витка, прекрати меня пугать, скажи что-нибудь! — чуть не плача, потребовала она, завинчивая баночку и бросая её в аптечку. — Дай я посмотрю, может, там не всё так катастрофично… Нет, нет, я не хочу обратно в сознание. Мне тогда придётся убеждать Игоря, что все нормально, а всё вовсе не нормально! — Слушай, у тебя всё равно по-прежнему волос больше, чем у кого бы то ни было на этом корабле, — критически отметила Марго, расправив по моим плечам остатки былой роскоши. — Так, если ты собираешься продолжать в том же духе, я пошла за Игорем. Не успела я и звука издать, как дверь за ней захлопнулась. Я вскочила было остановить её, но вновь плюхнулась на койку. Хотелось прикоснуться к волосам, но руки не поднимались. Страшно. За дверью послышались шаги и приглушённые голоса. Ну всё. Нужно собраться и вынуть голову из жопы, Марго права, если я сейчас не возьму себя в руки, полетят головы, а этого допускать нельзя, особенно сейчас! Скрипнула дверь. — Виктория? — тихо позвал Игорь, шагнув в каюту. Я сидела лицом к двери, потому подробности катастрофы он пока не мог видеть. Понимая, что бесконечно оттягивать неизбежное нельзя, я подняла глаза. Я видела не раз, как Игорь психует, но таким убитым его ещё ни разу не видела. На нём просто лица не было. — Я… в порядке… — смогла сказать я; из-за двери послышался вздох облегчения в исполнении Марго. — Только вот… — я наконец решилась и перебросила вперед распущенные волосы. Да… Пусть длины у них осталось как раз закрыть грудь, я чувствовала себя облысевшей. Глаза защипало. Отлично, до полной картины не хватало ещё при нём разрыдаться! — Иди ко мне, — он сел рядом и привлёк меня к себе, сжимая в объятиях. — Давай, поплачь. Уткнувшись в его плечо, я устроила персональную Ниагару с художественным скулежом и колоратурным подвыванием. Напряжение нашло выход, и я искренне не знала, что лучше — заткнуться поскорее или выплакать всё как следует, всё равно предлагают. — Я водички принесу! — глухо сообщила из коридора Марго и закрыла дверь. — Не расстраивайся так, ты по-прежнему прекрасна, поверь мне, — гладя меня по спине, уговаривал Игорь. — Я это не в утешение говорю, а констатирую факт. Я знаю, это для тебя огромный стресс, ты, наверное, за всю жизнь ещё так радикально не меняла причёску. Поверь, ты всё равно остаёшься самой желанной девушкой во Вселенной. Звук его голоса и ласковые прикосновения успокаивали, вскоре я стала всхлипывать реже. Принесённую Марго воду я пила уже почти не захлёбываясь. — Вот умница, — Игорь вернул пустой стакан Марго, достал носовой платок и стал промокать мне лицо. — Можешь не стараться, даже с красными глазами и распухшим носом ты всё равно прекрасна, — сообщил он. — А когда ты улыбаешься, у тебя на щеках появляются невероятно сладкие ямочки. Так, он нарочно это делает? Вот так перед Марго палится! Ему ещё меня поцеловать осталось до полноты картины… И он таки поцеловал. Правда, не в губы: сначала в лоб, потом по очереди в глаза. Вроде бы, ничего такого, но всё равно совершенно точно за рамками! — И, кстати, когда неодобрительно поджимаешь губы — тоже, — улыбнулся он, погладив меня по щеке. — Слушай, а давай я тебя в хорошую парикмахерскую свожу? Тебе подберут прическу, вдруг понравится? А не понравится — отрастишь как было. Давай? Марго, у которой аж щёки воспылали от разворачивающегося действа, сделала большие глаза и энергично закивала, агитируя меня соглашаться. — Можно попробовать, — с сомнением кивнула я. — А какие хорошие парикмахерские в Лондоне вам известны? — Никогда не забуду, лучший женский мастер — мисс Фелиция Поппинс. Любимый мастер Беллатрикс Лестрейндж, — сказал Игорь. Марго оглушительно хрюкнула и судорожно зашарила по карманам в поисках носового платка. — Что ещё за Беллатрикс? — озадаченно посмотрела на Игоря я. — Бывшая ваша, что ли? Марго вновь издала непонятный звук и поспешно уткнулась в вовремя найденный платок. — Боги миловали, — с искреннем облегчением ответил Игорь. — Тебе достаточно знать, что она в Азкабане. — Честно говоря, по-моему, в таком случае она не лучший рекомендатель для парикмахера, — с сомнением сказала я. — Абсолютно согласен. Но я не по рекомендации сужу, а по результатам трудов. Пойдём-ка, переоденешься — и в Лондон. А то мы и так чужую каюту занимаем слишком долго. __________ Party killer — персона, которая жестко обламывает другим все веселье. Фиш-н-чипс — неофициальное английское национальное блюдо, рыба и картошка, жареные во фритюре.