Виктория (Ласточка и Ворон)

Мне дали пять минут на сборы. Ну, то есть как — дали… Игорь отправил меня умыться, а когда я пришла в каюту, обнаружила его, уже переодетого в гражданское, восседающего на краю кровати и всем своим видом дающего понять, что копаться и рефлексировать мне не позволят. — Может, ещё мне переодеться поможете? — буркнула я, немного растерявшись. С одной стороны, что он, в трусах меня не видел? С другой — всё равно как-то волнительно, все-таки, переодевание — процесс довольно интимный. — Подозреваю, это жизненно необходимо, а то мы ещё не скоро отправимся, — он встал, подошёл ко мне и, после исполнения мной команды «руки вверх», стянул с меня футболку. — Как твои ожоги? — глядя сверху вниз в мои глаза, он провёл пальцами вдоль моих рук от плеч к запястьям. Вот почто я волю теряю, когда он так надо мною нависает и глазами смотрит?.. А он это просёк и подло пользуется моей слабостью. Мстить — не перемстить! — В порядке — спасибо Марго, — сглотнув, отозвалась я, не в силах отвести взгляда. — Кстати, не слишком ли вы себя выдаёте перед ней? — спросила я, принявшись воевать с пуговицами джинсовой ширинки, которые, как назло, подло уворачивались из-под пальцев. — Она не расскажет, — мягко отведя мои руки, он сам расстегнул все «болты», и джинсы беспрепятственно сползли к моим ногам. — К тому же, я был взволнован. Знаешь, а я даже рад, что всё так случилось. Теперь есть шанс, что ты чаще станешь носить распущенные волосы, а это значит — я смогу к ним чаще прикасаться, — его пальцы скользнули вдоль моей щеки, убрали за ухо прядь и дальше прошлись по её длине, до самых опалённых кончиков. Хм, а об этом я не думала… Заманчиво. Впрочем, сейчас я вообще ни о чём не могла думать, кроме как о том, что он совсем близко, а я перед ним стою практически без одежды. Даже при том, что мы время от времени спали в обнимку, нас всегда разделяли слои ткани… Кто там что-то насчет долгих сборов говорил? Я протянула руку и тронула его губы, одновременно шагнув вперёд, оказавшись вплотную к нему. Он положил руки мне на талию и явно был готов обнять, но в последний момент развернул меня спиной к себе и подтолкнул в сторону шкафа. — Одевайся, — велел он, однако голос его подвёл, слегка сорвавшись. — Мне нужно лифчик на приличный сменить, — сообщила я; открыв створку, я подняла руки, прося содействия. — А этот неприличный? — кажется, мне удалось его озадачить — плотный утягивающий спортивный топ был явно далёк от Игоревых представлений о неприличности. — Этот приличный, просто под цивильную одежду нужна грудь другой формы. Да, я как обычно ас формулировок… Впрочем, Игоря, похоже, не особо интересовала нить беседы. Когда он взялся за резинку топа и потянул его вверх, освобождая груди, я думала, что умру на месте. Его дыхание ласкало мои плечи, от лёгких прикосновений по моей коже разбегались электрические разряды. Я согласна закрыть тему с причёской, если он сейчас дойдёт до победного! Игорь обнял меня, тесно прижимаясь пахом к моей заднице, демонстрируя совершенно конкретную реакцию организма на мою близость. Опять дразнит. Его руки ласкали мой живот, мучительно медленно скользя выше, пока наконец не остановились под грудями, слегка приподняв их. Я откинула голову ему на плечо, и он поцеловал меня сначала за ухом, а потом неторопливо спустился к основанию шеи. Я не могла сдержать стон: сочетание мягкости его губ, покалывания от усов и щекотка от бороды давали совершенно безумное сочетание, от которого мои натянутые до предела нервы практически выли. Я попробовала представить кунилингус в его исполнении, и у меня потемнело в глазах от желания. Какого черта на мою ни в чем не повинную голову столько страданий? Сейчас рухну в обморок, и пусть делает, что хочет! Я положила ладони на его руки, попытавшись сдвинуть их выше, но он был непреклонен. — Одевайся, — хрипло повторил Игорь, на секунду оторвавшись от моей шеи. — Как? — выдохнула я. — Как-нибудь. Н-да, правильно составленное задание — половина успеха. — Я тут подумала… — в голову внезапно пришла интересная мысль. — А что если я применю Империус и прикажу доставить мне удовольствие? Игорь тихо рассмеялся и обнял меня так крепко, что стало трудно дышать. — У меня ощущение, что я никого не хотел сильнее, чем тебя, — выдохнул он мне на ухо и легонько прихватил губами мочку. — Это потому, что мы не можем просто взять и переспать, как все нормальные люди, — попыталась воззвать к логике я, чувствуя, что еще чуть-чуть, и мое сердце выскочит или, как минимум, сломает пару рёбер изнутри. — Это потому, что ты умопомрачительна, — возразил он. — Одевайся. Неожиданно он выпустил меня из объятий и отступил. Я схватилась за дверцу шкафа, чтобы не упасть. — Как вам удаётся держаться? — спросила я, не оборачиваясь. — С трудом, конечно. Но я говорю себе, что это всё и так моё, нужно просто немного потерпеть, — объяснил он. — Одевайся уже, сколько можно! Я, конечно, готов вечно на тебя любоваться, но сейчас стоит поскорее разобраться с нашим делом. Вот как применю Империус и заставлю тебя шевелиться — будешь знать. А ещё лучше вместо дуэльных практик организую тренировки по скоростному одеванию, — оживился он. — А чтоб ты не смогла филонить — сделаю их обязательными для всех! Я через плечо показала ему язык и принялась собираться. Вскоре мы уже шли в кают-компанию, буднично обсуждая мой внеочередной визит в Лондон. В кают-компании как бы по делу торчали девчонки, Поляков и Брегович — наверняка, Деян и растрепал всем, как они с Лесниной встретили нас с Марго по пути к берегу. А Марго, небось, ещё и нагнала ужаса — судя по глазам размером с блюдце, которыми меня встретили однокашники. Лесниной видно не было. Небось, последнюю волю составляет. — Вы уверены, что она примет? Там, небось, запись на месяц вперёд. Я была все ещё порядком угашенной после обжиманий, и, думается, со стороны моё коматозное состояние можно было списать на пережитую стрессовую ситуацию. Впрочем, ещё какой стресс — опять пощупал вволю и продинамил. Ладно, я придираюсь, всё чудесно. Хоть такой контакт. — Примет, если что — я договорюсь, — уверил Игорь. — Держи, — он вынул из кармана пиджака мешочек с Летучим порохом и развязал тесьму, предлагая зачерпнуть. — На Диагон. А там по обстановке сориентируемся. Весеннее небо Лондона хмурилось серыми тучами, но мне было как-то всё равно. Я, было, успокоилась, но теперь, по мере приближения часа икс, вновь начала дёргаться — а вдруг мастер решит, что мне пойдёт стрижка под мартышку? А к такому я точно не готова. Игорь, заметив, что я опять начала дёргаться, пообещал доходчиво объяснить, что длина принципиальна. Помощница мисс Поппинс, покрутив её расписание, сначала приготовилась отказать, но Игорь настойчиво попросил позвать саму приму, и та, прикинув время так и сяк, сказала, что готова принять меня через час, раньше, простите, никак, да и через час-то без записи — в виде исключения. С острой болью, так сказать. Час мы провели в кафе, где Игорь попытался выведать у меня детали происшествия. Я как могла отнекивалась, но потом всё же рассказала, как было дело, предварительно взяв с него обещание никого не убивать — ну, разве что чёртова скрюта можно, если Марго его не прикончила. Игорь сказал, что доброта моя меня непременно погубит, но вроде бы лютовать не стал. Я благодарно погладила его ногой под столом, заработав угрожающий взгляд. Н-да, возможно, когда-нибудь я повзрослею достаточно, чтобы перестать провоцировать его, но вряд ли это случится в ближайшее время. Этот час стрижки стал для меня настоящим кошмаром. Честно, единомоментно лишиться половины косы было куда менее жестоко, чем смотреть на всё падающие и падающие с моей многострадальной головы пряди. Игорь, прежде чем удалиться в комнату ожидания, ещё несколько раз повторил постулат про длину, мисс Поппинс терпеливо уверила, что поняла с первого раза, но мне что-то не очень верилось. — Забота вашего друга очень трогательна, — прокомментировала мисс Поппинс, когда мы остались наедине. Мне оставалось только кивнуть. Сказать что-либо я не могла — от волнения перехватило горло. Я даже отказалась от мысли спросить между делом, кто такая вообще эта Беллатрикс. Потом у Марго спрошу, она вроде бы знает. Две ассистентки усадили меня в кресло, закутали в защитную накидку, вымыли мне голову и развернули к огромному зеркалу, где мною занялась непосредственно мисс Поппинс. Беспрерывно чикая ножницами, она так же беспрерывно болтала, рассказывая какие-то светские сплетни о знаменитостях, имена которых я слышала впервые. Иногда в общем потоке слух различал имена квиддичистов, и я пыталась включить внимание, чтобы как-то прокомментировать хотя бы эти новости, но, судя по всему, мисс Поппинс это было не особенно нужно. — Что ж, со стрижкой я закончила, — объявила, наконец, мисс Поппинс; я решилась посмотреть в зеркало, но ничего особенно не поняла — волосы всё ещё были мокрые, и, очевидно, количество их сильно уменьшилось. — Теперь сушка. Я так понимаю, вы не особенно дружны с укладкой? — Да, я обычно просто сушила их, а потом плела косу и так ходила, — кивнула я, радуясь, что мои руки сейчас лежат под накидкой и не видно, что меня потряхивает. — Вы, возможно, исключение, но из практики я убедилась, что обычно девушки с прямыми волосами мечтают о локонах, и наоборот… — продолжила мисс Поппинс. — Я не исключение, — припомнив богатые кудри Марго, которым всегда завидовала, сказала я. — Ну, именно локонов вам обещать не могу, но я вижу у ваших волос склонность к волнистости — сейчас, когда их не оттягивает длина, вы сами увидите. Если этого будет недостаточно — приходите, сделаем вам перманентную завивку, — отозвалась мисс Поппинс. — Фиксирующих средств для укладки я не стану использовать, пожалуй, немного ухаживающего крема для мягкости… — она зачерпнула из какой-то баночки, распределила по ладоням голубоватый крем и нанесла мне на волосы. — Собственно, каких-то особых навыков от вас не требуется, теперь просто высушим для создания художественного беспорядка. Секрет в том, чтобы наклонять голову в разные стороны — чтобы волосы у корней приподнять, для создания объёма… Управляя потоками тёплого воздуха, она показала мне, как быстро сделать приличную причёску одной только сушкой. По мере высыхания волос, как я мельком могла видеть в зеркале, их объем увеличивался, что немного успокаивало. Под конец операции она развернула меня спиной к зеркалу — «чтобы сюрприз был» — и досушила меня. — Последние штрихи… Для фактуры, — она размазала по ладоням щепотку чего-то воскообразного из другой баночки, хаотично пожамкала волосы, велела распрямиться, сняла накидку и развернула меня к зеркалу. — ОГО, — только и смогла сказать я. Моё отражение из зеркала куда-то дели, заменив на какую-то смутно знакомую девицу, лет на пять старше и килограмм на пять худее. Куда-то делись мои щёки, откуда-то возникли практически полноценные скулы, шея удлинилась, лоб стал выше. Объемная прическа добавила всей фигуре заметную легкость. Я и представить не могла, что именно гладко зачёсанные назад волосы придавали лицу эту детскую припухлость, которая меня малость напрягала. Всего-то чуть смещённый пробор, стрижка каскадом и лёгкая волнистость — и на меня смотрит совсем другой человек! Вот уж что называется «не было счастья, да несчастье помогло»… — Годится? — небрежно поинтересовалась мисс Поппинс с плохо скрываемой гордостью. — Обалдеть можно! — кивнула я и встряхнула волосами. — Чума просто. Я, наверно, совсем невнятно поблагодарила, но мисс Поппинс хватило моей офигевшей физиономии. Нет, определённо, это стоило встречи с агрессивной химерой! Игорь, судя по выражению, которое приняло его лицо при моём появлении в комнате ожидания, эту мысль полностью разделял. Только какое-то чудо спасло меня от перспективы быть оприходованной прямо на месте. А жаль. — Тебя нужно запретить международной конвенцией, — заявил он, немедленно зарываясь пальцами в мои волосы. — Нельзя быть настолько прекрасной. — Меня нужно перефотографировать, хочу маме показать, — осенило меня. Мы немного поспорили, кто должен платить (всё-таки, я девушка при средствах, как-никак с шестнадцати лет вменяемо зарабатываю), Игорь выиграл, расплатился и мы пошли фотографироваться и гулять. Мы решили обратиться к тому же самому немагическому фотографу, очень уж понравился прошлый опыт. Фотограф опять пришёл в восторг от нашей фотогеничности и принялся за работу, сказав, что мы вызываем у него чувство дежавю, как будто приснились накануне. Я потом спросила у Игоря, не косякнул ли он с изменением памяти, но он пояснил, что такой эффект вызвали неглубокие поправки, которые в случае чего сложнее обнаружить. В ожидании новой порции фотографий мы забрели в Кенсингтон гарден. Небо разродилось моросью, но это нисколько нас не огорчило и уж тем более не удержало от прогулки. То ли погода была тому виной, то ли просто время удачное — но парк был практически пустой, что вызывало чувство какой-то нереальности, словно мы последние люди на Земле или словно мы попали в иную реальность. В любом случае, мне очень понравилось целоваться на берегу Серпентина; скажи мне кто год или два тому назад, что я когда-нибудь признаюсь в чём-то подобном — отходила бы метлой, честное слово. Да что там, кто бы мне сказал, что я лишусь большей части волос и останусь довольна как удав!.. Да, я себя порой не узнаю. Взрослею, не иначе. Словно в ответ на мои мысли, на пути вдоль берега пруда мы наткнулись на небольшую статую, в которой, благодаря прилагающейся табличке, опознали Питера Пена: мальчик стоял на высоком пне и играл на какой-то дудочке, а по пеньку рассредоточилась слушающая его лесная живность. — К чёрту Неверленд, во взрослой жизни не так уж и стрёмно, — озвучила я выводы из своих размышлений на тему. — Всему своё время, — пожал плечами Игорь. — В жизни иногда случаются моменты, когда остро хочется в детство, но да, живём-то мы здесь и сейчас. — Ага, я вот поняла, что лучше искать положительные моменты в происходящем, чем гадать что «было бы, если», или страдать о прошлом и несбывшемся. Я вот с второгодничеством и этим чёртовым Турниром именно так поступила и ничуть не жалею, — многозначительно подмигнула я Игорю. — И рассчитываю, что дальше будет только лучше. Вы же не подведёте. — Кто бы мог заподозрить такую оторву в самой скромной квиддичной звезде?! — с преувеличенным удивлением поднял брови он. — Вот сейчас обидно было. Я не оторва! — запротестовала я, бортанув его ударом бедра. — Я — сама скромность! — Конечно — конечно, кротчайшее создание! Когда спишь зубами к стенке! — уточнил он, подхватывая меня на руки. — Летать любишь, значит? А как у нас с приземлениями? Точнее, с приводнениями! Он сделал вид, что собирается бросить меня в пруд, я захохотала и обняла его за шею. В детство не вернуться, а вот впасть — за милую душу! — Скромняшка, конечно. У кого каюта забита всяческими затейливыми дамскими игрушками? — он поставил меня на ноги и навис надо мной, сверля грозным взором. — Во-первых, ничего не забита, всего один вибратор, и тот — чтобы не иссохнуть от тоски по одному бессовестному типу, который только и делает, что динамит бедную девушку, — продолжила изображать уязвлённую гордость я. — И вообще, откуда я знаю, может, мне предстоит знакомство с вашим арсеналом плёток и кандалов. Знаете, какие про вас слухи ходят! Я не представляю, где мой разум был, когда я за вас пообещалась! — я всплеснула руками и схватилась за голову, аки дива из немого кино. Игорь от души рассмеялся и обнял меня, я подняла лицо, требовательно подставляя губы для поцелуя. Он прокомментировал «запрещенный приём», однако сопротивление было бесполезно; оторваться друг от друга мы смогли нескоро. По дороге обратно к фотографу — забрать отпечатки и замести следы — Игорь поинтересовался, что у меня за духи, розовые какие-то, мол, хочет себе на подушку каплю, чтоб я снилась. Чёрт, мужика надо основательно оттрахать, срочно! На одних обнимашках он долго не протянет. Ладно я с придурью, но ему-то куда?! Хрен с ним, с блоком, человека спасать надо! Борясь с умилением (потому что безотносительно всего, его просьба заставляла сердце таять) и размышляя, как бы так аккуратно донести до него свою мысль о вреде воздержания, я пояснила, что духами не пользуюсь, а запах — от эссенции здравеца, которую я добавляю в шампунь. В небольших количествах она действительно похожа на розу, но запах розы мне не очень нравится, он слишком простой и с травянистой нотой, а здравец — с цитрусовыми оттенками и не настолько заезжен. Я уверила, что без проблем поделюсь эссенцией, но с ней надо осторожно, можно передознуться и потом от запаха тошнить будет. Насчёт розы я абсолютно серьёзно, кстати. Родители выращивают эфирномасличное сырьё, потому в запахе роз для меня нет ни капли романтики. Так, что-то из области маминых домашних пирожков. С мыслей о пирожках я перескочила на своё грядущее дежурство на кухне и попросила Игоря отвести меня туда, где можно купить мясо, овощи, хлеб и приправы. Вернулись мы ближе к вечеру, но у меня было ощущение, что прошла неделя с момента моей судьбоносной встречи с Хагридовым уродцем. Игорь отправился забросить покупки на камбуз, а я пошла искать Марго, чтобы похвастаться новой причёской. В каюте и в кают-компании её не было, и я пошла дожидаться на палубу, по пути до полусмерти шокировав новым имиджем попавшуюся навстречу Хутунен. Марго, вернувшись из хогвартской библиотеки, долго ходила вокруг меня, издавая восторженные ахи, и, в конечном итоге, спросила, кто я такая и куда пропала Виктория Крамская. Я пожала плечами и предположила, что оная персона наверняка заточена профессором Каркаровым где-нибудь в недрах трюма вместе с остальными наложницами. Марго прыснула, одновременно с этим у меня за спиной раздалось возмущённое предупредительное покашливание, Марго резко поперхнулась, сказала, что заглянет ко мне чуть попозже, и удрала. — Это что, часть упомянутого тобою фольклора? — поинтересовался Игорь. Милый, ты уже отнёс продукты на кухню? А мясо в холодильник убрал? — Ну, да, — меня разбирал смех, но при этом хотелось выдержать морду кирпичом; пока получалось. — Вы же весь такой суровый и неприступный, но при этом явно мужчина горячий, так что следует неминуемый вывод — у вас где-то есть тайный гарем для усмирения страстей. — Однако! — Игорь сделал большие глаза и на всякий случай огляделся — не подслушивает ли кто. — А я неплох, — самодовольно оценил он. — Шикарен просто! — закивала я и, пряча улыбку, подошла к борту, обращённому к ближнему берегу, изображая внезапный интерес к вечернему небу. По небу неторопливо плыли красиво подсвеченные облака, ветер доносил запахи цветущих растений и вечернюю перекличку птиц. Идиллия, да и только. — А ещё что говорят? — Игорь последовал за мной и встал рядышком. Я сразу припомнила и рассказала одну из любимых баек про его кольцо-коготь — согласно народной молве, это кольцо применялось для наказания провинившихся барышень — то ли им состав преступления на коже выцарапывался, то ли просто делались художественные порезы. Игорь немедленно выразил своё «фе», возмутившись, что народ стандартного кольца для небольших ритуальных кровопусканий не узнаёт, чему только на Артефактологии учат, надо сделать оргвыводы. Я припомнила, что про ритуальные кровопускания что-то тоже было, причём, как вариант, связанное с дефлорацией. Игорь категорично заявил, что подобные мероприятия гораздо эффективнее проводить старыми дедовскими методами, а уж кольцом туда лезть ему бы и в голову не пришло даже спьяну и в рамках научного интереса. Не дав мне передохнуть, он поинтересовался, не сообщают ли слухи, где он столько средств берёт: всё-таки, как ему кажется, содержание гарема — чертовски затратное, а то и вовсе убыточное дело. Я едва смогла ответить, что экономическая сторона вопроса никогда не трогала моего воображения, после чего не выдержала и стала хохотать, повиснув на фальшборте. Игорь заботливо поинтересовался, в порядке ли я, но сделал при этом совершенно тролльское выражение лица, так что только моя временная недееспособность уберегла его от опасности оказаться за бортом. На ставшем уже традиционным вечернем костре выяснилось, что Крамская как никогда была близка к провалу. Оказывается наш негромкий разговор был прекрасно слышен в береговых кустах возле мостков, где как раз заседали — с удочками, не подумайте плохого — Бондарь с Кимом. А звук по воде хорошо распространяется. — Нет, я честно не представляю, какую степень незамутнённости надо иметь, чтобы обсуждать с профессором Каркаровым подобные вещи, при этом ещё ржать конём и не огрести взыскание! Даже если принять во внимание, что ты в любимчиках. И, допустим, попала на его хорошее настроение. Всё равно! — разводила руками Хутунен. Спасибо ещё, тему она подняла когда почти все разошлись на боковую. У костра сидели она, я, Марго, Поляков, Чинати и Брегович. — Чего это «в любимчиках»? Я тут в поте лица на репутацию школы работаю! — возмутилась я. — Это заслуживает элементарной признательности. И, кстати, ваших усилий я не обесцениваю, без вашей помощи мне было бы сложнее! — Да я не про то, — отмахнулась Света. — Это как раз понятно всё. Просто, всё же, профессор Каркаров — не тот человек, с которым так запросто можно хохмить на тему его личной жизни. — Так мы и не хохмили на тему его личной жизни, мы слухи обсуждали! — широко улыбнулась я. — Да и вообще, я свой пацан всё-таки, отчего бы со мною не оборжать что-нибудь? Определённо, у меня сегодня исключительно угарный день! — Не хочу тебя разочаровывать, Виточка, но своим пацаном ты перестала быть, когда сиськи отрастила, — поучающим тоном сообщил Поляков. — Ой, ну всё теперь, — фыркнула я. — Нет, правда, он к тебе не подкатывает? — проникновенно поинтересовалась Хутунен. — Ты подумай, может, в своей незамутнённости не замечаешь просто? Тут меня прорвало просто. Я хохотала до икоты, Марго, которая от спектакля получала, думается, не меньше удовольствия, даже пришлось дополнительную воду организовывать. — Слушайте, вас случайно Леснина не кусала? — поинтересовалась я, более-менее успокоившись. — Она меня после бала заловила и на эту же тему пытала. — Ну, вообще она задавала наводящие вопросы… — призналась Хутунен. — Мол, не замечаю ли я чего такого… — Совсем долбанулась, — я покачала головой. Поляков, почесав репу, сообщил, что лично он обратил внимание, что профессор Каркаров в последнее время стал реже меня обнимать. На моё искренне офигелое «чего-о-о?» он пояснил, что зимой, например, Игорь регулярно клал руку мне на плечи, особенно когда мы шли куда-нибудь всей толпой — а сейчас почти перестал. Не успела я начать придумывать логичную отмазку, как выступила Марго с гениальнейшим предположением: во-первых, зимой он меня так от холода прикрывал, а во-вторых, сейчас я стала без рукавов или с голыми плечами ходить, и было бы идеологически неверно меня неодетую обнимать, да и незачем — тепло же. — Ну, Витк, глядя правде в глаза, ты более чем ебабельная личность, — сделал последнюю попытку докопаться до истины Поляков. — Ты, если подумать и сравнить, реально с начала года здорово поменялась. И именно в сторону ебабельности. Совершенно уверен: тебя трахнуть — одно удовольствие. — Но-но, я сама кого хочешь так трахну! — показала я кулак. Мастер комплиментов, блин. — Чур, меня первого! — моментально поднял руку Поляков. — Можно, можно? — Черенком метлы отдуплю!.. Нет, вы как хотите, но Леснина пускай идёт в пешее эротическое путешествие в Запретный лес, — покачала головой я. — А если профессор Каркаров ко мне реально подкатит, я ему без раздумий прямо на месте отдамся, и чтоб мне провалиться, если кто-то из вас меня за это осудит! Что характерно, желающих осудить не нашлось ни с женской, ни с мужской стороны. И правильно, все понимают — такими подкатами не разбрасываются.