Виктория (Ласточка и Ворон)

Конечно же, несмотря на позднее время, спать мне традиционно не позволили. Игорь на совершенно законных основаниях загнал меня в свою каюту и первым делом осмотрел и осторожно поцеловал шишку на моей макушке, потом принёс с камбуза лёд и стал подробно расспрашивать меня о событиях вечера. Я рассказала всё как было, ответила на миллион разных вопросов и в конце концов отдала ему воспоминания. Мне казалось, на этом уже можно и успокоиться, но не таков был Игорь. Следующим номером программы он вызвал Ларссона и велел ему искать следы заклинаний. Ларссон обнаружил старые следы дуэльных проклятий и два свежих хвоста — от оглушающего проклятия и от энервейта. Энервейт, понятное дело, был за авторством Дамблдора, а насчёт оглушения я не очень поняла, потому что оглушило-то меня вовсе не проклятие, а дубовая ветка по башке. Или… Я вдруг вспомнила про раскалившуюся цепочку и едва не полезла за шиворот, но Игорь остановил меня взглядом. Он поблагодарил коллегу за участие в консилиуме и отпустил восвояси. Когда Ларссон оставил нас наедине, я, наконец, вытянула цепочку из-за пазухи и попыталась её рассмотреть. Цепочка как цепочка, прочная, медальон и кольцо выдерживает, плетение красивое… — Она что, вредоносные чары отражает? — сформулировала я подозрение, вопросительно уставившись на Игоря. — Точнее сказать, поглощает энергию заклинания, — поправил тот. — Позволь, проверю кое-что… — сделав над цепочкой несколько пассов волшебной палочкой, он кивнул и позволил спрятать её обратно. — Ещё есть запас, — пояснил он. Ничего себе, я, конечно, слышала о таких артефактах, но что их маскируют под ювелирку — для меня это новость. Тут до меня дошло, что он мне совершенно осознанно подарил защитный артефакт. С одной стороны, это очень трогательно и безумно романтично, зато с другой стало не очень уютно: раз подарил, значит, предвидел что-то такое, ожидал неприятностей… Пока я колебалась, как же реагировать, Игорь велел мне ложиться спать, сказав, что сам пока подумает над моими воспоминаниями и над происшествием в целом. Я пожелала ему спокойной ночи и слезла с кровати, чтобы отправиться в душ, по ходу размышляя — сюда мне вернуться спать, или всё же к себе? Голова немного гудела, крепко же меня приложило… Прямо как на игре со сборной Испании в позапрошлом году. — Ты в порядке? — спросил Игорь. — Нельзя тебе одной в душ, — забеспокоился он, тоже встав с кровати в явном намерении сопровождать меня. — Я Марго попрошу покараулить, — невольно рассмеялась я. — А, ну да, — спохватился он. В Марго как всегда любопытство боролось с вежливостью. Я чувствовала себя терпимо, потому принялась рассказывать ей всё в деталях, как только мы заняли душевую. Едва я разделась, Марго прервала мой рассказ громким выразительным присвистом. Едва я начала срочно соображать, что же могло её так впечатлить, как поймала её взгляд, направленный мне на грудь, и поняла, что не подумала незаметно снять цепочку, где, помимо медальона, висело кольцо. — Я буду всё отрицать, — заявила я. Теперь-то прятаться было бессмысленно, потому пришлось применить любимый приём «морда кирпичом». Я в последнее время не перестаю им пользоваться, но иного выхода просто не вижу. — Ну… у меня в принципе слов нет, — развела руками Марго. — Я даже не нахожу сил начать выяснять КАК?! — раздевшись окончательно, она зашла под воду и потёрла лицо. — Ты же его только трахнуть собиралась! — с демонстративным укором уличила она. — Ну, я же не знала, что до свадьбы он не даёт! — в тон ей возмущённо ответила я и тоже встала под воду. — Имей ввиду, на девичнике ты мне всё-превсё в подробностях расскажешь! — грозно посмотрела на меня Марго. Я пообещала и продолжила рассказ о нападении и сбрендившем судье, параллельно занимаясь волосами. Меня по-прежнему немного пугало то, как резко теряет в объёме новая причёска будучи намоченной, но мама оказалась стопроцентно права насчёт экономии шампуня. — Оч-чень интересно, — резюмировала мой доклад Марго, намыливая мочалку. — Есть над чем поразмыслить… повернись, упрись в стену… Знаешь, не сочти меня балаганной предсказательницей, но мне чертовски подозрителен этот их профессор Муди, — поделилась она, тщательно шкрябая мне спину мочалкой. — Интуиция, что ли. Вечно шастает, где ни попадя, высматривает. Это его «всевидящее око», если я правильно понимаю, может адаптивно видеть через разные материи на разную глубину. И меня как-то не вдохновляет, что кто-то без моего благословения может увидеть, какого цвета на мне трусы. В общем, тухлецой отдаёт. Причём, в прямом и в переносном смысле. Она передала мочалку мне, я ополоснула и заново её намылила и принялась тереть спину Марго. — Я, пожалуй, передам твои слова Игорю. Интуиция — это выдумки мракобесов, — сообщила я. — Игорь говорит, «интуитивные» озарения — это результат фоновых аналитических процессов твоей мыслительной деятельности. — М-м, вы с ним говорите обо мне? — томно мурлыкнула Марго. — О чём только мы с ним не говорим! Вот например… Мою речь прервал стук в дверь, и обеспокоенный голос Игоря осведомился, всё ли у нас в порядке. Марго тихо, но чрезвычайно каверзно захихикала, вдруг оказалась за спиной, обняла меня и стала со знанием дела делать мне мыльный массаж груди. Шикнув на неё, я ответила, что в порядке. Видимо, получилось не очень внятно, так как Игорь переспросил, уверена ли я. Марго, слегка прищепнув и выкрутив мне соски, ясным голосом отрапортовала, что у неё всё под контролем, пусть господин директор не изволит беспокоиться. — Ну, давай, «спаси меня, меня тут чоткнутая извращенка лапает!» — шёпотом подсказала она мне на ухо. — О, а если я сейчас заверещу «ой, Витка, что с тобой, не падай», он вломится тебя спасать? — Урою! — прошипела я, пихнула её локтем под рёбра и освободилась. Мы хором захихикали и я ещё раз громко заявила, что в порядке. Игорь не то ехидно, не то с сомнением сказал «ну, смотрите», велел нам обеим зайти к нему, как закончим, и, видимо, ушёл. Гадая, что это он задумал, мы быстро домылись, переоделись и явились пред его ясные очи. — Я уверен, что хоть Виктория тебе ничего не рассказывала, ты сама и так сложила два и два, — сразу же взял Марго за рога Игорь. — Менять тебе память мало того, что трудоёмко, так ещё и бессмысленно, потому я просто возьму с тебя обет Неразглашения. Это не потому, что я считаю тебя сплетницей, а только ради того, чтобы, случись чего, из тебя не вытянули информацию силовыми методами. — Да хоть Непреложный! — с готовностью согласилась Марго. — Глупости какие, Неразглашение куда эффективнее в этой ситуации, — отмахнулся Игорь. — Скрепи, — велел он мне. Они взялись за руки, и он зачитал весьма заковыристую формулировку, которая не позволяла Марго выдать кому-либо факты или догадки о нашей с Игорем связи, и позволяла на все вопросы на эту тему отвечать как угодно в рамках формулировки «у них очень тёплые отношения, но, разумеется, исключительно в рамках субординации и устава Института». При этом, между собой на эту тему мы с Марго могли говорить свободно. Я скрепила обет и спросила у Игоря, не стоит ли нам принести аналогичный. Он ответил, что мы, как официально, хоть и тайно, помолвленные, и без того друг против друга не можем свидетельствовать. Марго, услышав, можно сказать, официальное подтверждение от первых лиц, растрогалась до слёз и полезла обниматься и поздравлять — ну, со мной, естественно, обниматься. — Я бы проставился, но некоторым тут нельзя пьянствовать, — ехидно прокомментировал нашу возню Игорь. Марго уставилась на меня глазами размером с блюдце и уронила челюсть. Вот он специально с такой многозначительной физиономией формулировки формулирует! Марго, естественно, предположила, что я уже в счастливом ожидании, начисто забыв мои уверения, что у нас ещё ничего не было. — Сотрясение мозга, хоть и лёгкое, — развеял её подозрение Игорь. — Ну, и, по идее, спортивный режим, но, по-моему, он как-то очень вяло соблюдается… — Шли бы вы все строем в тундру, — буркнула я. — Пойду-ка я спать. Я даже и не предполагала, что возможность поделиться с Марго тайной окажется столь необходимой. Выспавшись как следует, я первым делом пошла ей исповедоваться. Марго затаив дыхание слушала мои излияния, время от времени издавала восторженные ахи и выражала восхищение нашей стойкостью. Ну да, ей-то всё как радиоспектакль. — Эх, что ж мне гениальные мысли с опозданием приходят, — вздохнула она. — В смысле? — облегчив душу, я растянулась на койке и подумывала о завтраке. — Ну, я тут подумала, что можно было чисто ради научного интереса воспользоваться Многосущным зельем. Так-то, конечно, это клиникой отдаёт, но интересно же, — пояснила Марго. — В смысле, сделать оборотку интересующего тебя мужика и впоить подруге, чтоб она в этом виде тебя употребила? — изумилась я. — Ты просто злой гений какой-то! А стоять-то будет вообще так? — Ничего не злой, я очень добрый. Насчёт стоять не знаю, я не читала соответствующую литературу, но всё же проверяется… Вот прямо дилемма. С одной стороны, во-первых, дико интересно, во-вторых чисто по-человечески меня твои страдания печалят. Но с другой — как-то неэтично при живом-то женихе! — грустно вздохнула Марго. — Причём, при обоих. Это к тому, если, допустим, тебе впоить Игореву оборотку и употребить тобою меня. Тут вообще вдвойне неэтично! Куда ни кинь, научные исследования упираются в этику! Тьфу. Меня разобрал смех, хотя она, конечно, кругом права. — Ну, ладно, подумаешь, трагедия какая. Некоторые сознательно от секса отказываются. Это, конечно, не сказать, что им прямо на пользу, но тем не менее, не мрут же! — развела руками я. — Ох, с этими отказчиками обычно жуть как сложно общаться, — поморщилась Марго. — У меня такая тётка есть. Принца ждёт, что ли. И вроде никому свою точку зрения не навязывает, но так гордо несёт своё знамя невинности и пуританства, которые в сороковник уже нифига не достоинства… Блядство — не дело, но и такая нарочитая аскеза — противоестественна и вредна для здоровья! Думала ей подарить вибратор — не тройничок вроде наших даже, попроще, чисто для наружной стимуляции — так она мне чуть им голову не разбила. — Крайности… ох уж эти крайности! — сочувственно протянула я сквозь смех, представив картину. В июне начались многочисленные зачёты и экзамены, причём как у нас, так и у батонцев, и у аборигенов. Меня, собственно, это особенно не задело, потому что по-прежнему большую часть моего времени занимало спортивное дуэлирование и прочие практические чары, а также изучение лабиринтов. В последнем деле главным откровением для меня стало существование двух типов лабиринта: прямой лабиринт, то есть тот, в центр которого проходишь по одной дороге без необходимости выбора пути, и тупиковый — это когда куча тупиковых ответвлений. То есть, я знала, что бывает и так и так, но глобально не задумывалась, что это две разные разницы, и тактика прохождения у них совершенно разная. То есть, мне и в голову не приходило, что даже для прохождения лабиринтов может существовать какая-то тактика. Лабиринт, который предстояло пройти в третьем испытании, разумеется, относился ко второму типу. Мы с Игорем несколько раз летали над ним, но, конечно, даже если я выучу дорогу, толку от этого не будет — наверняка геометрия будет меняться, не могли же этого не предусмотреть. Кстати, моя затея с массовым «показом» профессору Снейпу всяческих скабрезностей не удалась. После того эпизода он как будто перестал пытаться лезть в чьи-либо мысли. Ну, в меня он точно не лез, а девчонки уверяли, что в них тоже не пытался. Ну и хорошо, значит, либо Игорь внушение сделал, либо он сам решил от греха подальше не соваться куда не просят. Двадцать четвёртого числа пришлось идти завтракать в Большой зал Хогвартса. Я вообще не очень часто там появлялась, как-то лень тащиться, да и с утра не то настроение, чтобы общаться. Вроде уже все, кому надо было, взяли автографы — ан нет, почти каждый раз находился кто-то, кому ещё не посчастливилось. Прошлой ночью было душновато, так что я не выспалась, и, ковыряя вилкой яичницу с беконом, зевала и лелеяла надежду прилечь в течение дня. За нашим — слизеринским — столом царило какое-то оживление. Марго пояснила, что вышла очередная искромётная статья госпожи Скитер, на этот раз — о Поттере. Я только покачала головой: ну, сколько можно глумиться? Где-то с полчаса спустя после начала завтрака около стола беззвучно возник профессор Снейп и сообщил, что после завтрака мне надлежит явиться в комнату за залом; после этого, не дав мне и слова сказать, так же беззвучно исчез. Я немножко запсиховала — что бы это могло значить? Вдруг он какой-то план мести выносил? Тут Марго заметила отходящую от гриффиндорского стола профессора МакГонагалл и предположила, что для чего-то собирают всех Чемпионов. Ну вот, начинается. А говорили, что испытание начнётся вечером… Ладно, в любом случае, чем раньше это начнётся, тем раньше закончится. Проследив, когда из-за столов поднялись Делакёр и Диггори, я попрощалась с Марго и поплелась следом. В комнате меня ждал сюрприз в виде моих родителей. Я уже и забыла, что мама писала про то, что они приедут поболеть за меня! В качестве дополнительного сюрприза с родителями прибыл и крёстный. Переобнимав всех, я принялась рассказывать, как здесь здорово, но как при этом всё осточертело. Флёр и Седрик активно болтали со своими и, методом исключения, я поняла, что к Поттеру приехало рыжее семейство, очевидно, его друга. Сам Поттер появился с опозданием и был явно удивлён, но рад гостям. До обеда я водила экскурсию по окрестностям, перезнакомила родню с сокурсниками и даже успела поспарринговать с крёстным. Рассказывая про свои будни, я не могла не упомянуть про дуэлирование, и у дядюшки, конечно же, зачесались руки проверить, чему нас тут учат. Мама стала было протестовать, но отец поддержал брата, так что мы всей толпой пошли на опушку. Я, в принципе, откуда-то знала, что крёстный — опытный боевой маг, но только сейчас, зная чуть больше обо всех этих тонкостях, смогла оценить его класс. Уверена, даже если бы он завязал глаза и не пользовался бы палочкой, ему не составило бы труда размазать меня за считанные секунды. В основном, нападала я, а он играючи отражал атаки, причём так, что я едва уворачивалась от «рикошета». — Неплохо! — одобрил крёстный очередной мой выпад; сам он даже с места не сдвинулся и держал палочку, словно дирижёр. — Для девчонки, — уточнил он. — А что скажешь на это? Едва заметный жест. Я отразила его проклятие и поняла, что меня уже конкретно загоняли. Ясно, что победить крёстного не удастся, но хотя бы попробовать как-то, хоть вскользь достать… Связка из «роя пчёл» для отвлечения внимания и замораживающего проклятия, как главного атакующего, я ухожу в сторону с перекатом, и, не поднимаясь, добиваю комбо «зыбучими песками», в которые крёстный наступает одной ногой, когда поворачивается в мою сторону. — Молодец, — ухмыльнулся крёстный. — Была б пацаном — дал бы рекомендацию на аврорские курсы. — Ещё не хватало, мало нам квиддича! — фыркнула мама, вместе с отцом болеющая в стратегическом отдалении под деревом. — Шовинист ты, крёстный. Но я всё равно не хочу в авроры, меня и квиддич неплохо кормит! — добавила я, не торопясь встать с земли. Вот правда, вроде и не бегала почти, больше просто колдовала, а устала. То ли практика другая нужна, то ли просто больше… Надо аккуратно выяснить, всё-таки, точную должность крёстного. Не слишком ли он крут для простого дипломата? — Какого чёрта, Кирилл, ей вечером лабиринт проходить! — со стороны берега показался негодующий Игорь. — Ей отдыхать надо, а ты её гоняешь! Чёрт, ну вот. Сейчас я что-нибудь такое сделаю, что спалюсь по полной программе, к гадалке не ходи. Если и мама не поймёт сразу, то уж дядюшка точно прочухает. Отцу, к счастью, такие тонкие материи неподвластны, хоть тут можно не беспокоиться. Мне перед стартом только семейных разборок не хватает. Кого волнует, что я совершеннолетняя и в принципе вполне самостоятельна? Это же не повод малость не покапать мне мозг. — И тебе привет, Игорь! — ехидно заулыбался крёстный. Игорь пробурчал в ответ приветствие, первым делом помог встать мне — спасибо, не стал отряхивать от прилипшей травы! — потом пожал руку крёстному, заметил моих родителей, пожал руку отцу и приложился к маминой. — Я запрещаю до завтрашнего утра любые дуэли! — с нажимом сказал он, сверля взглядом крёстного. — Да как скажешь, — продолжал сиять улыбкой тот. — Я только хотел проверить качество современного образования. Убедился — качество на высоте! — Это вопрос престижа Института! — с апломбом заявил Игорь. — Угу. Вот только не могла бы твоя ученица отменить чары, наконец? — спросил крёстный. — Вижу, что тут не просто стандартная формула, Фините инкантатем не работает. — Да, у меня очень талантливая ученица, — с гордостью кивнул Игорь и, чтоб мне провалиться, погладил меня по голове. — Вита, отпусти дядю, — елейно попросил он. Я закатила глаза и отменила чары, удерживающие заржавшего крёстного. Прибью на месте, только дождусь, когда свидетелей не будет. Нет, со стороны, конечно, всё чинно. Но, чёрт возьми! Обеда я ожидала с затаённым ужасом. Не знаю, чем руководствовался Игорь: то ли решил разом отомстить за все мои выкидоны, то ли правда решил, что я нервничаю из-за испытания, то ли сам нервничал — но он всё время всячески тормошил и подбадривал меня, уверяя, что скоро всё решится, и кстати неважно, буду ли я первой, потому что я и без того выступала более чем достойно, и это видели все, и баллы тут ничего не значат. Я сначала формально кивала, потом вяло отмахивалась, а в конечном итоге не выдержала и взорвалась, нашипев на него, что я не нервничаю, просто сосредоточена и устала малость, ну сколько можно уже. Игорь в ответ терпеливо улыбнулся, приобнял одной рукой за плечи и клюнул меня в макушку, попросив прощения и сказав, что всё будет хорошо. Всё бы ничего, но он коварно проделал это на глазах моей родни. Те отреагировали просто показательно: папа восхитился Игоревым терпением при работе с молодёжью, по лицу крёстного истинных его мыслей никогда нельзя было понять, а мама искренне умилилась и извинилась за мой нрав, и после, когда мы с ней пошли переодеться к обеду, сказала, что конечно понимает, что я нервничаю, но хамить всё же не лучший способ успокоиться, хорошо, что профессор Каркаров — человек понимающий. Я только покачала головой. М-да, такими темпами они меня за него сосватают и хором будут уверять, что лучшей партии не найти. Вот ведь коварный тип, а. Может, правда, зря я психую заранее? За обедом я только чудом не поехала крышей. Эти два чёртовых тролля, Игорь и крёстный, жгли адским пламенем. Так виртуозно, но при этом по-доброму обстебать Хогвартс и Турнир, не называя конкретных имён — это вам не хухры-мухры. И, главное, понятно было, про кого конкретно они говорят в каждом случае. Родители, слушая, улыбались до ушей, ребята старательно делали благовоспитанные лица, только Поляков сидел и восторженно внимал, явно мотая на ус. После обеда он затолкал меня в уголок и слёзно молил замолвить за него словечко перед крёстным — сил нет, как захотел к нему на стажировку после выпуска. Я пообещала, конечно. Заодно, может, выясню, чем он занимается. Остаток дня пошёл сравнительно спокойно, мне удалось даже часок вздремнуть перед ужином, после которого, собственно, и должно было начаться третье испытание. Перед тем как отвести нас в Большой зал, Игорь позвал меня в свою каюту «для напутственного слова». — Постарайся там не задерживаться, — сказал он, когда я закрыла за собой дверь. — Не нужно никаких игр в благородство, просто пройди лабиринт и возвращайся ко мне. На этом, должно быть, напутственные слова у него иссякли, потому что дальше в ход пошли напутственные объятия и поцелуи. — Ужасно не хочу тебя туда пускать, — оторвавшись от моих губ, он переключился на шею. Я забеспокоилась было о возможности появления новых засосов, но быстро решила, что мне плевать. — Жаль, что нельзя мне под твоей личиной туда пойти. Я даже не заметила, как оказалась без футболки. Игорь сжал мои груди и продолжил спускаться поцелуями к ложбинке. Меня бросило в жар, сердце заколотилось где-то в горле. Это что-то новенькое: до сих пор он настолько откровенно меня за сиськи не хватал. — Не задерживайся там, ладно? Потом будет торжественная часть, мы уйдём оттуда при первой же возможности. А потом я приду к тебе. Я тихонько застонала. Ушам не верю, неужели у меня сегодня наконец-то будет секс? Тут я осознала, что он спустил с моих плеч лямки топа и немного стянул его вниз. Да быть того не может! У нас слишком мало времени. Да плевать, и по-быстрому сойдёт для затравки. Он приподнял и сдвинул мои груди, обвёл языком вокруг ореолов и довольно жёстко втянул губами левый сосок. Я буквально захлебнулась стоном; будь у меня маникюр подлиннее — продрала бы ему и одежду, и кожу до мяса. — Да, пожалуйста, да, — прошептала я, когда он проделал то же самое с правым соском. Тут Игорь, должно быть, спохватился, потому что выпрямился, стараясь перевести дыхание. — Прости, увлёкся, — глухо выдохнул он, не спеша выпустить меня из объятий. — Убью, честное слово, — сердце стучало так, что меня всю била дрожь. — А не убью, так побью! — я вяло пнула его в голень. — Если сегодня меня не трахнешь — обижусь насмерть. Сколько можно вообще! — Клянусь тебе, сегодня ночью не слезу с тебя, пока сама не попросишь, — он крепко поцеловал меня до боли в губах и отпустил. — Права была Леснина, добром это не кончится! В психушку меня заберут, — я поправила топ, взяла поданную Игорем футболку и натянула её. — У меня сейчас хотя бы отчасти вменяемый вид? — забеспокоилась я. — Отчасти — вменяемый, — окинув меня критическим взглядом, кивнул Игорь. — А мне вот придётся мантию накинуть, — хмуро посмотрев вниз вдоль себя, вздохнул он. Меня разобрал нервный смех. — Так вам и надо, — показала ему язык я. Он отошёл к секретеру, чтобы приложиться к своему заветному флакончику, а мои порядком спутанные мысли перескочили от него на Многосущное зелье, а с того — на наш с Марго разговор. Я вдруг спохватилась, что не рассказала Игорю о её «интуитивных» выкладках и поспешила сделать это, пока помню. Игорь очень заинтересовался информацией, несколько раз попросил дословно пересказать наш диалог и по традиции в итоге взял у меня воспоминание. — Я должен уточнить кое-что, а пока возьми-ка, — он снял с шеи цепочку вроде той, что подарил мне, но чуть помассивнее. Я нахмурилась. Вдев цепочку в ушко медальона и протянув её сквозь кольцо, я дала Игорю застегнуть замочек и спрятала всё под футболку. Что же он понял из слов Марго?